***
Пробежка отменялась, и вместо этого Эмма отжималась в комнате, пока Реджина принимала душ. Она закончила первый подход из пятидесяти отжиманий, когда внезапно почувствовала вес маленького мальчика, забравшегося ей на спину. — Доброе утро, Эмма, — он обнял её за шею и вытянулся, уткнувшись ей между лопатками, напоминая маленького коалу, висящего у матери за спиной. Эмма улыбнулась, слушая его сонный голос. Плюшевый дракончик, которого он держал в руках, болтался у Эммы перед лицом. Она продолжила отжиматься, резко вскидывая туловище, чтоб разбудить ребенка, который смеялся, крепче уцепившись за неё. — Не спи, парень. Генри уселся, схватившись за её майку: — Нооо, лошадка! — Лошадка, значит? — Эмма поднялась на четвереньки и поскакала по комнате. Громко заржав, она встала на колени и выпрямила спину, придерживая Генри руками. — Эмма! Я падаю! — Генри радостно засмеялся, крепче обнимая её. — Держись! — Эмма снова встала на четвереньки и побежала по комнате, резко взбрыкивая. Дракон выскользнул у Генри из рук, но Эмма поймала его, не дав упасть, и одновременно позволила мальчику соскользнуть со спины, подхватив его на руки. Покружив, она бросила его на кровать. Детский смех перешел в громкий счастливый визг, когда Эмма начала щекотать его под рёбрами. Взяв дракона и понизив голос до хриплого рыка, она щекотала шею ребенка: — Я тебя съем! — Мамочка, спаси меня! — закричал Генри, захлёбываясь смехом, когда увидел Реджину, которая стояла у двери, глядя на них с довольной улыбкой. Осознав, что Реджина смотрит на них, Эмма моментально выпрямилась: — Эй, — она пожала плечами, кивнув на дракона, — он, должно быть, хищник. Глаза Реджины засветились радостью, и она улыбнулась, увидев, как Генри, надувшийся из-за того, что взрослые не обращают на него внимания, схватил Эмму за руку и потянул её к рёбрам, чтоб блондинка снова его пощекотала. Эмма заметила это движение и слегка провела пальцами по ребрам. — Да, я вижу, — весело сказала Реджина. Хитро улыбнувшись, она повернулась к двери, бросив через плечо: — Он боится щекотки на шее. — Ну, мамочка! — с упрёком воскликнул Генри. Но фраза оборвалась, потонув в хохоте, когда Эмма добралась до его шеи.***
Эмма захлопнула дверь машины, закидывая сумку на плечо. «Башмак» всё ещё не был снят. Реджина звонила шерифу, но автоответчик сообщил ей, что он на дежурстве и не может ответить. Так что женщины отвели Генри в детский сад и пошли к часовой башне, чтоб блондинка смогла забрать свои вещи. — Так что? При кафе есть гостиница, верно? Реджина запахнула пиджак, защищаясь от прохладного ветра: — Глупости, ты остаёшься у меня. Эмма подняла бровь, не потрудившись даже сдержать улыбку: — Да? — Это меньшее, что я могу сделать, — Реджина кивнула на жук, переходя улицу. — К тому же, из-за меня ты осталась на мели на день или около того. Эмма рассмеялась, поправляя сумку: — Тебя убивает, что я свалилась как снег на голову, и ты не можешь в полной мере выказать свое гостеприимство, правда? Реджина кинула на нее преувеличенно сердитый взгляд, на что Эмма только громче засмеялась. — У тебя есть мой номер, верно? — Да. — И адрес мэрии? — Да. — И ты знаешь дорогу домой? — Реджина замолчала, увидев, что Эмма закусила губу, подавляя новый приступ смеха. — Что? — Дождаться не могу, когда Генри начнёт ходить на свидания. Если ты меня допрашиваешь, могу только представить, каково придётся бедняжке, которую он приведет. — Так, хватит разыгрывать из себя ясновидящую, — Реджина хмыкнула и развернулась. — Увидимся позже, солдат. Эмма улыбалась, глядя на удаляющуюся Реджину. Брюнетка оглянулась и увидела, что Эмма провожает её взглядом. Тряхнув головой, она продолжила свой путь в мэрию. — Она ушла? Эмма повернулась и увидела Руби. Девушка на ходу завязывала полы рубашки на талии, открывая пирсинг с красным камушком в пупке. Джинсовые шортики больше напоминали широкий пояс, на ногах были красные туфли на шпильке. Очевидно, эта девушка обожала красный. — А ты её боишься? — Эмма подождала Руби, и они пошли рядом. Руби оглянулась, глядя на Реджину, которая как раз поворачивала на Монтгомери Стрит, где стояло здание мэрии. — Честно? Побаиваюсь. Нельзя встретиться с мэром и не попасть под раздачу. — Все так говорят, но я пока в этом не убедилась. — Правда? — Руби недоверчиво прищурилась. — Она же конфисковала твою машину. Хотя, между прочим, можно было просто выписать штраф за неправильную парковку. — Да, она собирается это исправить. Они зашли на террасу кафе. Руби фыркнула. — Так как вы познакомились с мэром Миллс? — Мы друзья, — Эмма выпрямилась, глядя на Руби. В голосе появились оборонительные нотки. — Правда? Я думала, ты шутишь, — призналась Руби, открывая дверь кафе. — Не знала, что у мэра есть друзья. Коренастый мужчина у стойки услышал окончание диалога и грубо хохотнул, обдавая Эмму запахом перегара и моющих средств. — Держу пари, что она хорошо платит тем, кто притворяется её друзьями. — Эй, — возразила Эмма, бросив сумку на пол, — вы её не знаете, как знаю я. Руби кивнула обходя стойку, избегая строгого взгляда бабушки, недовольной её опозданием: — Эмма — Лерой, Лерой — Эмма. Лерой уставился на Эмму так, будто у той выросла вторая голова. Плотоядно её оглядев, он сально ухмыльнулся: — Да? В библейском смысле знаешь? Руби хихикнула, когда Эмма закатила глаза и сердито посмотрела на Лероя. Склонившись к мужчине, официантка преувеличено громко прошептала: — Она ночевала у Реджины дома. — И она всё ещё жива? — Лерой придвинулся, желая знать детали. — Так как насчет яблочных блинчиков? — громко спросила Эмма, которой надоело что её дразнят.***
Реджина говорила по телефону с шерифом Грэмом, потирая переносицу. Утренние встречи окончательно убедили её, что без её руководства город просто развалится. И лепет шерифа насчет того, как он точно выполнил её указания, и вопросы, почему она хочет их отменить, были последним, что она желала слышать. — Я помню, что приказала вам надеть «башмак» на фольксваген, припаркованный возле башни, но, шериф, вы хорошо слышите, что я вам говорю? — Реджина произносила это медленно, четко выделяя слова. Он был прекрасным следопытом и в два счета мог найти в лесу заблудившихся туристов или сбежавшего далматинца, но сейчас обычная человеческая речь ускользала от его понимания. — Вы хотите, чтоб я снял его, — ответил Грэм. — Отлично, наконец-то, вы поняли! — улыбнулась Реджина, хлопнув по столу ладонью. — Я хочу, чтоб вы сделали это до пяти часов, или помоги вам Бог! Не прощаясь, Реджина бросила трубку и, закрыв глаза, сделала пару глубоких вдохов, позволяя напряжению стечь с кончиков пальцев. Досадно, что ей приходилось работать с настолько некомпетентными людьми. Внезапный визит Эммы, конечно, застал её врасплох, но сейчас Реджина понимала, что вовсе не расстроена присутствием блондинки. Реджина была шокирована появлением Эммы, но шок сменился радостью, как только Эмма сказала «Привет». На протяжении трёх лет, она размышляла, кто эта смелая женщина, которой она писала, посвящая в их с сыном жизнь. Лёгкость, с которой они поладили, даже стороннего наблюдателя убедила бы в том, что женщины стали настоящими друзьями. Да, их дружба была не совсем обычной, но, когда Реджина увидела Эмму на пороге своего дома, в душе обычно холодной и равнодушной брюнетки что-то зажглось. Эмма была настоящей. Она была здесь. И даже несмотря на то, что Реджина налетела на неё при их первой встрече, она продолжала видеть Реджину в лучшем свете. Людей, которых Реджина к себе подпускала, можно было пересчитать по пальцам, и она была рада включить в этот список Эмму. Честно говоря, она нервничала, представляя их встречу. Думая об этом, Реджина терзалась различными вопросами. Что, если Эмма слишком агрессивная? Слишком строгая, как её мать? Что, если Эмма в письмах, и Эмма в жизни — два разных человека? Впервые в жизни Реджина была рада, что ошиблась. Эмма — молодой солдат, ищущий своё место в жизни. И она, как и показывали её письма, была кочевником до мозга костей. Но её симпатия к Генри была видна невооруженным глазом. То, как Эмма возилась с её сыном, лучше всяких слов доказывало, что их связь — настоящая. И сегодня утром слышать смех Генри, видеть их сияющие лица, было невероятно приятно. Стук в дверь прервал ход её мыслей, и раздражение немедленно вернулось. — Что ещё? — резко бросила она, сердито посмотрев на дверь. Её взгляд наткнулся на улыбку Эммы, прислонившейся к двери. В руках у неё была коробка с ланчем. — Мне сказали, что у тебя крутой нрав, — усмехнулась Эмма вместо приветствия. — Всего день в городе, а уже в курсе, о чем судачит сарафанное радио Сторибрука? Могу предположить, что мисс Лукас взяла на себя труд тебя проинформировать, — прищурившись, пробурчала Реджина. Впрочем, было видно, что она шутит. — Если ты про Руби, то да. Но карточку «Клуба Сплетников» мне пока не выдали. И форменную футболку тоже зажали, — Эмма подняла коробку. — Знаю, что ты занята целый день, но я принесла тебе поесть, чтоб задобрить. Реджина встала, принимая её предложение. — Спасибо. Тебе нравится город? — Ты была права, когда говорила, что он маленький, — признала Эмма. — Я так понимаю, все крутые ребята тусуются в кафе. — И я захожу туда так часто для того, чтоб портить им удовольствие, — обронила Реджина, открывая коробку. Там оказался салат с курицей. Эмма открыла рот в преувеличенной насмешке: — Эй, ты, что, только что пошутила? Моя разведка доложила, что ты в детстве обменяла чувство юмора на яблоко. Реджина улыбнулась и прижала палец к губам, призывая Эмму сохранить её секрет. — Как ты догадалась, что я люблю этот салат? — Ты упоминала об этом в одном из писем. Они улыбнулись и сели за стол, но не успели они приступить к еде, раздался стук, и в двери робко заглянула секретарша Реджины в сопровождении одного из её замов, которому она назначила встречу после обеда. — Труба зовёт? — Эмма встала, направляясь к выходу. Строго глянув на посетителей, Реджина отослала их. Она повернулась к Эмме, и выражение её лица моментально смягчилось. Извиняющимся тоном она сказала: — Увидимся дома.***
Сторибрук был маленьким городком во всех отношениях. Он стойко сопротивлялся прогрессу, в городе не было ни фаст-фуд забегаловок, ни супермаркетов. Из одного конца города в другой можно было добраться за день пешком. Но именно сплетни делали Сторибрук по-настоящему «маленьким городком». Блондинка, неожиданно появившаяся в городе, стала для его жителей новостью недели. Конечно, в городе иногда появлялись незнакомцы, они заезжали на заправку, перекусывали в кафе и ехали дальше, на побережье, задерживаясь в городе на день-два, не больше. И никто никогда не приезжал в Сторибрук с единственной целью — повидать Реджину Миллс. Поэтому Эмма Свон была для горожан главной темой для разговоров. Они общались с новоприбывшей и обнаруживали, что она совершенно нормальна, просто немного слишком сдержана. Руби авторитетно заявила, что блондинка находится в здравом уме, и что Реджина её не шантажирует. К тому же Реджина взяла на работе отгулы и уведомила воспитательницу Генри, мисс Тину Белл, что того не будет в садике до конца недели. Многие жители клялись, что видели, как трио гуляет, осматривая немногие достопримечательности Сторибрука: такие как старая часовня, которая пережила страшную бурю, повалившую сухие деревья вокруг. Шериф Грэм даже сообщил, что Миллсы и их гостья поднялись на Светлячковый Холм, чтоб полюбоваться городом с высоты. И когда они вернулись с прогулки, и зашли в кафе поесть вишневого пирога, горожане потеряли дар речи, увидев свою сдержанную деловую мадам мэра в джинсах и ботинках. А услышав, как она смеётся над шутками Эммы, они задались вопросом, кто эта женщина, и что она сделала с главой города. Никто в городе не слыхал смеха Реджины с тех пор, как та повзрослела. Она улыбалась Генри и изредка тихо посмеивалась, но эти проявления её любви к сыну были священными, и Реджина их ни с кем не делила. Беззаботная Реджина… Это было настолько невероятно, что семья Лукас и немногие счастливчики, приглашенные к Генри на день рождения, поскольку были родителями его одногруппников, не могли дождаться субботы, чтобы посмотреть на это зрелище.***
— Это, что, брокколи с морковкой? — закончив украшать гостиную картинками с изображениями замка, принцесс и рыцарей, Эмма зашла на кухню. — Им же по три года! — Да, и они испортят себе зубы, если позволить им слишком много сладостей, — возразила Реджина, разложив овощи на блюде. Отложив одну тарелку, она начала выкладывать на другую клубнику, яблоки и виноград. — После обеда они все получат по печенью. — Ва-ау! По целому печенью? А ты не перегибаешь? — поддразнила Эмма, открыв кухонный ящик. Оттуда она достала рулон фольги. — Собираешься что-то печь? — Реджина подошла к духовке, чтоб её освободить. — Не, это для маленького принца. Тут на кухню вбежал взволнованный Генри. Вчера вечером Реджина с Эммой с трудом его уложили и проснулись посреди ночи, потому что Генри вскочил посмотреть, не пора ли праздновать. Эмма помогла ему сделать картонные меч и щит и поплатилась за это, разбуженная в два часа ночи тычками этого оружия. Кстати, на столе до сих пор остались следы клея, и Реджина мысленно отметила, что стоит застелить столы газетами, когда дети будут делать печенье и клеить короны. — Они уже пришли? — Генри подпрыгивал от волнения, картонный меч болтался на поясе. — Пришли? Уже пришли? Эмма поймала взгляд Реджины и пробормотала сквозь смех: — Могу спорить, что в дороге с ним весело. — Ты даже не представляешь, — глядя на сына, Реджина наклонилась к нему. — Скоро придут, дорогой. Эмма опустилась рядом на корточки, показывая фольгу: — Пошли, пацан, будем делать из тебя рыцаря.***
Реджина была перфекционисткой, все это знали. Каждый год она пыталась организовать для сына идеальный день рождения. И каждый год волновалась, потому что всё вечно шло не так. В первый год была неудача с клоуном, во второй у Генри высыпала аллергия — серьёзно, у кого может быть аллергия на гуаву? И сегодня она ждала подвоха, несмотря на то, что всё шло хорошо. Бабуля Лукас и Руби пришли за пятнадцать минут до начала вечеринки, нагруженные подносами с наггетсами и картошкой для детей и пастой с салатом для взрослых. Немного погодя пришел Грэм и принес пиньяту. Но, увидев дракона, набитого сладостями, Реджина выпроводила шерифа за дверь, возмущенно отчитывая его. Она сказала, что, если он хочет, чтобы дети выбили кому-нибудь глаз, пускай сначала заведёт ребенка, и на его днях рождения делает, что ему вздумается. Дети начали потихоньку собираться, одетые как принцессы и рыцари, и если бы Реджина не ждала очередной катастрофы, она признала бы, что они выглядят очень мило. Дети побежали к столу, где их ждали вырезанные из картона короны, которые нужно было обклеить цветной бумагой и блёстками. На соседнем столе лежали печенья-дракончики и разноцветная глазурь в мисочках. Расхватав свои трофеи, дети во главе с Генри, одетым в доспехи из фольги, разбежались по гостиной, в которой Понго в маске дракона заливал слюной пол фамильного «замка» Миллсов. — Эй, — Эмма чуть толкнула Реджину локтем, отвлекая брюнетку, коршуном наблюдавшую за детьми, пока другие взрослые были за столом, — тут много взрослых. — Да, — Реджина не отрывала от детей глаз. — И ты ни с кем из них не разговариваешь, — Эмма поочерёдно кивнула на родителей, болтавших в уголочке, и Руби, которая, стоя у стола с подарками, разговаривала с хозяином Понго, рыжим лысеющим мужчиной в твидовом костюме. — Ну, я же разговариваю с тобой. — И, если верить тебе на слово, я ребенок. Наконец, Реджина отвлеклась от детей и, вздёрнув бровь, поглядела на обёрнутый фольгой картонный меч за плечами Эммы. — Я назвала тебя незрелой потому, что ты сделала себе меч. — Ой, брось, круто же, ну! — Эмма с гордостью вытянула меч, на его навершии девушка нарисовала яблоко, объявив, что это семейный герб Миллсов. — Да? А про это что скажешь? — Реджина прикоснулась к её руке, обернутой в фольгу, на ногах были такие же блестящие поножи. — Ну, пацан хотел, чтоб мы были одинаковыми, — перевела стрелки Эмма. — И эта девушка не считает себя рыцарем, — поддела Реджина, возвращая своё внимание детям. Закатив глаза, Эмма на секунду отошла и, вернувшись, надела что-то Реджине на голову. Брюнетка подняла руку, ощупывая бумажный остроконечный колпак с лентой на верхушке. Сняв его, она увидела яблоко — такое же, какое было нарисовано на мече Эммы и у Генри на щите. — Ну, если я рыцарь, то ты — принцесса, — улыбнулась блондинка. — Я предпочту быть королевой, — Реджина самодовольно ухмыльнулась и, закатив глаза, надела колпак обратно. — Так лучше? — Намного. Громкий крик Генри заставил женщин подпрыгнуть. Ну, вот, вот и катастрофа, подумала Реджина. Но влетев в гостиную, они увидели, что Генри лежит на полу, а Понго радостно облизывает ему лицо. — Мамочка, на помощь! Эмма, помоги мне! Дракон хочет меня съесть! — Принцу замка Миллсов нужна помощь! — театрально воскликнула Эмма. — Ах, если б только поблизости был рыцарь! — подыграла Реджина. Эмма улыбнулась и, подняв меч, подбежала к кучке детей, увертываясь от Понго, норовившего, облизать и ее тоже. — Мне послышалось или кто-то сказал «дракон»?***
Эмма упала на диван, бросив рядом на пол пакет для мусора, полный подарочных оберток, упаковок из-под сока и одноразовых тарелок. Было не поздно, но день был насыщенным в самом лучшем смысле, и Эмма немного вымоталась. Ей удалось спасти принца Генри от коварного Понго, и Генри настоял, что Королева Реджина должна наградить храброго рыцаря. Батистового платочка под рукой не оказалось, но заменившая его салфетка, на которой были нарисованы воздушные шарики, до сих пор лежала у Эммы в кармане. Её меч болтался на поясе, доспехи пострадали в битве с драконом, но детская радость и аплодисменты Реджины стали достойной наградой. Сейчас маленький принц спал в детской. После того, как праздник закончился, он уснул почти сразу. Она подняла голову, когда Реджина вошла в комнату. В руках у неё была тарелка с куском красного бархатного торта. Она села рядом с Эммой. — Это последний, — отломив кусочек, она отправила его в рот. Эмма подозрительно посмотрела на Реджину, которая хитро глядя на неё, демонстративно отломила еще кусочек. — Эй! Я об этом торте мечтала со вчерашнего дня! Эмма не стала деликатничать и, стянув у Реджины вилку, отхватила с тарелки приличный кусок торта с творожным кремом. Лакомство буквально таяло во рту, и она застонала от удовольствия: — Чё-о-орт! Не могу поверить, что ты его испекла! — Удивлена? — Реджина отобрала столовый прибор. — И «спасибо», что обслюнявила мою вилку. Эмма рассмеялась и откинулась на диван: — Да не за что. — Это первый праздник, на котором ничего не случилось, — призналась Реджина, добровольно протягивая вилку Эмме. — Это потому что я тут, — блондинка взяла вилку и, отломив кусочек, вернула её Реджине. Реджина закатила глаза, но возражать не стала. Блондинка потянулась и, положив руку на спинку дивана, открыла рот, выпрашивая ещё торт. К её удивлению, Реджина вздохнула и, наколов кусочек на вилку, положила его Эмме в рот. — Так значит, ты устраиваешь такие вечеринки каждый год? — Ну, в этом всё дело с днями рождения — они случаются каждый год. — Да, — сказала блондинка, — присматривать за детьми — это работа без выходных. Реджина рассмеялась: — Ты зарабатываешь на жизнь, стреляя из автомата и проводя разведывательные операции. Хочешь сказать, что справиться с кучкой трёхлетних ребятишек сложнее, чем воевать? — Ага, — невозмутимо сказала Эмма, пытаясь стянуть вилку. Реджина отодвинула её, пресекая попытку. — Эй! — Теряешь навыки, солдат, — Реджина отодвинулась, когда Эмма протянула руку за вилкой, встав на колени. Эмма сделала обманное движение правой рукой и, наклонившись вперед, достала вилку левой: — Ха! — она усмехнулась, глядя на удивленную таким маневром Реджину. Эмма разделила торт и протянула половину Реджине. — Ты грязно играешь, — Реджина взяла свой кусок. — Что делать, приходится, если хочешь выжить, — доев торт, Эмма забрала у Реджины тарелку и поставила посуду на кофейный столик. — Тебе бы политиком быть. — Ага, а ты могла бы быть сержантом в тренировочном лагере. Желторотики летали бы, как реактивные. — Нет спасибо, я не люблю повышать голос. Предпочитаю тонкие манипуляции. — Уверена, что не была королевой в прошлой жизни? — Ну, судя по одержимости Генри Средневековьем, не удивлюсь, если это так и есть. Реджина встала и, завязав пакет с мусором, подхватила его. — Аппетит мы, конечно, уже испортили, но ты как насчет того, чтобы поесть? Уверена, я смогу организовать что-нибудь поосновательнее наггетсов. — После Вас, Ваше Величество.