Волшебные существа, любовь и проблемы

— И где мне теперь искать этот проклятый цветок, черт бы его побрал? — Джункю вышагивал по утреннему лесу, сильнее укутываясь в плащ. — И почему мама постоянно варит те снадобья, для которых необходимы самые редкие ингредиенты? Да и какие вообще цветы могут быть в ноябре?       Его бормотание — единственное, что нарушает гробовую тишину осеннего леса. Уже середина ноября. Деревья стоят голые, а опавшая листва под ногами уже не приятно шелестит, а мерзко хлюпает, почти сгнившая и пахнущая остро и тяжело. Утра становятся все холоднее, туман не спадает почти до самого обеда, только к полудню сдаваясь под слабым осенним солнцем. Несмотря на то, что Джункю одет в плащ из плотной теплой ткани и кожаные сапоги, он успел продрогнуть до костей и уже перестал чувствовать пальцы на ногах из-за попавшей в обувь воды. — Мама сказала, что этот цветок растет только рядом с вязами, и собирать его нужно ранним утром, пока солнце не осветило их, — бурчит себе под нос эльф, взглядом выискивая в гуще леса деревья вяза. — Я скорее заболею и умру от переохлаждения, чем найду это чертово растение! — в сердцах восклицает он. — Ну вот и как ты умудрился туда залезть? — знакомый голос отвлекает Джункю от раздражения.       Он шагает быстрее, в ту сторону, откуда слышится голос. Он обходит огромный вековой дуб и застает интересную картину: Джиэ, чертыхаясь, лезет вверх по хлипким веткам ольхи, протягивая свободную руку к медвежонку, пугливо обхватившему тонкую ветку лапами, не способного слезть с дерева. Джункю становится страшно за Джиэ — ветки кажутся слишком сухими и слабыми, чтобы выдержать и её, и медвежонка. Он быстрым шагом подходит к дереву и становится прямо под веткой, на которой стоит дух, одной рукой держась за ствол, а другой прижимая зверька к себе. — А теперь надо придумать, как нам слезть отсюда, не расшибившись при этом, — тяжело вздыхает девушка, осторожно спуская одну ногу на соседнюю ветку.       Опасения Джункю сбываются: слышится треск ломающегося дерева, и Джиэ с визгом срывается с ветки. Эльф успевает сгруппироваться, и дух падает аккурат в его расставленные руки. Джункю удивляется ее легкости, и он неосознанно прижимает ее к себе, боясь уронить. Глаза Джиэ зажмурены так сильно, что между бровей пролегла глубокая складка, а губы превратились в тонкую полоску, но она крепко держит нерадивого медвежонка. Наконец, Джиэ понимает, что ужасная встреча с твердой землей не состоялась, и открывает глаза. А потом она дергается так резко, что медвежонок испуганно спрыгивает с нее, а Джункю от неожиданности оседает на колени с ней на руках. Он думает о том, как они смешно выглядят со стороны: продрогший эльф, стоящий на коленях с донельзя удивленным духом осени в объятьях и маленький медвежонок, с удивлением глядящий на этих двоих. И смешок слетает с его губ, а потом еще и еще один, пока он не заходится в приступе неконтролируемого хохота. Джиэ кое-как высвобождается из его объятий и встает на колени напротив него, испуганно глядя. — Джункю, с тобой все в порядке? Тебе плохо? — обеспокоенно спрашивает она, трогая его лоб и щеки. — Ты заболел? Джункю только мотает головой, успокаиваясь после приступа хохота. — Просто я подумал о том, что вышел из дома искать какой-то дурацкий цветок, а в итоге оказался на коленях с тобой на руках, — наконец, отвечает эльф, восстановив дыхание. — И снова все из-за дурацкого дерева. — Оно не дурацкое, — автоматически поправляет его Джиэ. — Ну да, а то, что ты чуть себе голову не расшибла, устроив с него полет, вообще не считается? Феей себя почувствовать решила? — Джункю сделал вид, что заглядывает ей за спину. — Что-то крылышек я не вижу. — Вообще-то, не у всех фей есть крылья. И не всем они нужны, чтобы летать, — отвечает Джиэ, надменно вздернув нос. — Я смотрю, эльфы совсем в других магических существах не разбираются. — Ты сейчас была так похожа на чопорных царственных эльфиек, что мне аж страшно стало, — пошутил Джункю.       Джиэ же на эту шутку отреагировала совсем не так, как хотелось бы: её лицо вытянулось от удивления, щеки залились краской, а губы капризно сжались. Испугавшись ее реакции, Джункю примирительно руки. — Эй, я пошутил, не обижайся, — тут же извиняется Джункю. — К сожалению, чувство юмора — не моя сильная сторона.       Теперь настает черед Джиэ расхохотаться. Она смеется, сидя на земле и схватившись за живот. А эльф невольно любуется ею. Когда она смеется, то забавно морщит нос, а ее глаза складываются в два полумесяца. Джункю с трудом подавляет отчаянное желание потрепать ее за пухлые щечки. — Чего ты смеешься? — спрашивает он. — Ты такой легковерный, — выдавливает из себя Джиэ в перерывах между смешками. — Ты правда думал, что я обижусь на эти слова? — Да кто вас, женщин, знает. Сэёну однажды прилетело веером по голове за то, что он не так посмотрел на одну из подруг Юны. Невозможно предугадать вашу реакцию, поэтому я подстраховался, — растерянно объясняется принц. — Ну, это ты про эльфиек говоришь. Я-то не эльфийка, — улыбается Джиэ и, почему-то смутившись, добавляет. — Спасибо, что поймал. Если бы не ты, я бы здорово ушиблась. А все из-за этого глупого малыша, — она кивает головой в ту сторону, где должен был быть медвежонок, но они были одни. — Ну вот, уже убежал. Никакой благодарности от них не дождешься. Удивительно, что в это время года у кого-то из медведиц появился детеныш. Наверное, не захотел ложиться в спячку вместе с матерью, вот и сбежал.       Увлекательный монолог Джиэ прерывается громким чихом Джункю. Она вздрагивает, и ее лицо тут же становится обеспокоенным. — Ты точно заболел, — недовольно говорит она, глядя на него. — Неудивительно. Глядя на тебя, можно подумать, что ты всю утреннюю росу на себя собрал. Плащ промок, обувь тоже, даже волосы влажные. — Она пропускает пальцы сквозь его волосы, а Джункю почему-то хочется замурлыкать, как довольному коту. — Вставай. Тебя нужно срочно отогреть. — Но мне нужно найти какой-то цветок для снадобья мамы, — пытается протестовать эльф. — Она мне уши оторвет, если я не принесу его ей. — Какой цветок? — спрашивает Джиэ. — Я не совсем уверен, но мама говорила что-то вроде «ночной бархатец», — отвечает Джункю. — Значит, тебе повезло, что ты наткнулся на меня раньше, чем исходил лес вдоль и поперек. — Увидев недоуменный взгляд эльфа, Джиэ пояснила. — Мы весь ночной бархатец еще прошлым полнолунием собрали и засушили. — Значит, к матери я вернусь с пустыми руками? — Нет, дурачок. Ты к матери вернешься с ночным бархатцем, собранным в пик его цветения и силы, и снадобье твоей мамы получится просто отменным. Пойдем, горе-собиратель, а то совсем замерзнешь.       Джиэ встает, протягивая руку эльфу. Тот хватается за нее и поднимается. Маленькая ладошка Джиэ полностью пропадает в большой ладони Джункю, и ему это безумно нравится. Ее пальчики, изящные и теплые, согревают его окоченевшие руки, и выпускать их совсем не хочется. Джиэ все еще удивительно чувствовать жесткие мозолистые руки эльфа, но это одновременно и приятно. Значит, их обладатель занимался тяжелой работой, а не бездельничал. Не отпуская руки эльфа, девушка ведет его к селению духов осени. Джункю уже чувствует, как нос перестает ощущать запахи, а голова болит так, будто целый отряд гномов отбивал в ней молотами чечетку. Сейчас ему просто хочется лечь на землю и уснуть. — Эй, не вздумай засыпать, — голос Джиэ больно бьёт по вискам, заставляя сморщиться. — Голова болит, да? Мы почти пришли, не вались с ног.       Джункю нельзя было назвать слабаком, легко поддающимся болезням. Эльфы вообще редко болеют, но уж если хворь настигала их, то мучила по полной, забирая все силы. Принц эльфов за всю свою недолгую жизнь болел от силы три раза, но все три раза он помнит так отчетливо, будто это было вчера. Жуткая головная боль, ломота в костях, жар. Жуткие воспоминания. Он плетется за Джиэ, не разбирая дороги, и понимает, что они на месте только когда слышит голоса вокруг. Эльф еле открывает слипающиеся глаза и натыкается на кучу удивленных взглядов, направленных на них. Джункю страшно неуютно из-да того, что на них направлено столько внимания. — Чего уставились? Эльфов что ли никогда не видели? Занимайтесь своими делами, — резко произносит Джиэ, и духи мгновенно отмирают, возвращаясь к прерванной работе. — Ты тут что, главный авторитет? — спрашивает Джункю. — Нет, просто у меня скверный характер, о котором они все знают и предпочитают не связываться, — отвечает Джиэ.       Она подводит его к большому двухэтажному дому и заводит внутрь. У лестницы, ведущей на второй этаж, стоят два духа. Один из них знаком Джункю, он помнит его еще с октябрьского происшествия на рыбалке. А второй дух оказывается девушкой. У нее длинные каштановые волосы, заправленные за смешные оттопыренные ушки, круглые темные глаза и красивый профиль. — Ховон, нужна помощь, — обращается Джиэ к мужчине. Оба духа поворачиваются к ним. Увидев, кого привела Джиэ, они удивленно округляют глаза. — Джиэ, раньше ты приводила нашкодивших духов, а теперь переключилась на эльфов? — спрашивает Ховон. — Да еще и королевских кровей, — добавляет он, глядя на герб, вышитый на его одежде. — Дай мне объяснить. Я делала обход по лесу, как увидела медвежонка, застрявшего на дереве. Ну, я и полезла его доставать, только вот дерево было старое и сухое, и не выдержало моего веса. Я упала, но Джункю успел меня поймать. А потом оказалось, что он все утро ходил по лесу в поисках ночного бархатца, при это успевая пройтись по самым влажным местам и промокнуть до самых пят. Неудивительно, что он схватил простуду. А ты знаешь, что эльфы почти не болеют, но если уж это происходит, то всегда с большим размахом, — она машет рукой в его сторону. — Не видишь что ли? Он уже свалиться готов.       Ховон и другой дух только хлопают глазами на ее тираду. Первым отмирает Ховон. — Мать Земля, за что мне это, — тяжело вздыхает он. — Джису, сходи к домовым и возьми у них настойку от простуды. Джиэ, а ты иди и принеси ему сухую одежду. А ты, промокший принц, идешь за мной. Найдем, где тебя пристроить, собиратель трав. — Я скоро приду, — шепчет Джиэ и выходит из дома.       Джункю идет вслед за Ховоном. Он приводит его в большую комнату. Комната не отличается богатым убранством, единственным ее украшением были большой камин, стол с парой стульев и кровать. Ховон подбрасывает дрова в камин и зажигает огонь. Сухое дерево весело трещит, сгорая, и наполняя комнату теплом. — Снимай мокрую одежду и обувь, — командует дух, и Джункю не смеет ослушаться.       Он снимает плащ, камзол и рубаху, затем с удовольствием стягивает насквозь промокшие сапоги, и приближается к огню в надежде отогреть заледеневшие пальцы. — И как тебя только угораздило так промокнуть? — усмехается Ховон, глядя на мертвенно-бледные пальцы эльфа. — Ты бы сейчас легко сошел за зимнего духа, если бы не волосы. Такой же бледный и холодный. — Откуда мне было знать, что гулять по вашему лесу ноябрьским утром опасно даже для здоровья эльфов? — огрызается Джункю. — Не раздражайся, я не со зла, — улыбается дух. — Просто так смешно наблюдать за эльфами в таких ситуациях. Вы как дети малые. — Я уже вернулась, надеюсь, вы не успели рассориться за это время, — их «приятный» разговор прерывает Джиэ, вернувшаяся с большой кипой одежды и парой сапог.       Джиэ пораженно замирает, глядя на полураздетого Джункю, и быстро отводит глаза от смущающего зрелища. Но даже этой пары неловких секунд хватило, чтобы разглядеть каждый мускул на рельефном теле эльфа, каждую венку на его мощных руках. Джиэ стремительно краснеет, становясь похожей на спелый помидор, и упирается взглядом вниз, разглядывая свою обувь. А Джункю понимает, что стоит перед ней с голым торсом, только когда замечает ее алые щеки и опущенные в пол глаза. — Я, пожалуй, пойду. Вы и без меня тут разберетесь.       Ховон выходит из комнаты, окинув их хитрющим взглядом и наградив ехидной ухмылочкой. Джиэ на негнущихся ногах подходит к эльфу и, всучив ему одежду (стараясь при этом не коснуться его кожи) отходит к двери, отворачиваясь. Джункю быстро натягивает на себя сухую одежду, наслаждаясь ее теплом и мягкостью. — Эм, я все, — бурчит он себе под нос.       Дух разворачивается. В обычной одежде эльф выглядел совсем по-другому. Если в дорогой и изящной эльфийской одежде его красота слепила глаза, то сейчас она стала словно более приземленной, резкие черты лица будто смягчились, а глаза цвета холодных грозовых туч — потеплели. — Ну, и как я тебе в образе осеннего духа? — спрашивает Джункю, нарушая неловкую тишину. — Неплохо, — подхватывает его стремление Джиэ. — Я бы приняла тебя за своего, если бы не волосы. Слишком яркие. — Уж какие есть, — деланно грустно вздыхает Джункю. — Кстати, давно хотела тебя спросить. А почему твои волосы короткие? Я слышала, что эльфийские мужчины тоже отращивают волосы. Знак величия или что-то вроде того. — Ага, знак величия. Только во время стрельбы из лука или боя на мечах этот знак величия только мешается. Да и ухаживать за ними сложно. Каждый раз, когда я вижу, как Юна часами моет свои волосы, а потом часами умащивает их разными маслами, мне страшно становится от перспективы вытворять то же самое со своими волосами. С короткими и удобнее, и практичнее, хоть мать и сокрушается каждый раз, когда я их стригу. — Видимо, вы с сестрой вышли какими-то не такими эльфами, — задумчиво произносит Джиэ. — Юна — да, а вот я… — Джункю усмехается. — Помнишь нашу первую встречу? — Еще бы такое забыть, — с улыбкой вспоминает дух. — Ты был просто невыносим. Весь такой из себя важный, надменный. А на деле просто напыщенный индюк. — Ну знаешь ли, ты тоже не подарок. Вместо того, чтобы объяснить мне, что к чему, ты просто связала меня корнями дерева и оставила одного мучиться. — Ты сам напросился! — А ты могла бы проявить мудрость, мне недоступную, и вежливо со мной поговорить!       Они замолкают, смотря друг на друга, а потом взрываются смехом. — Весело тут у вас, — их веселье прерывает Джису с бутылью в руках. — И не скажешь, что больной. — Просто я хорошо умею отвлекать, — говорит Джиэ и забирает бутыль. — Спасибо, Джису. — Всегда пожалуйста, мои голубки, — отвечает Джису и уходит.       Между Джиэ и Джункю снова висит неловкая тишина. — Вот, выпей. Это настойка от простуды. Она даже мертвого на ноги поднимет, так что скоро будешь как новенький.       Джиэ протягивает ему бутыль. Джункю открывает пробку и принюхивается. Пахнет пряностями и какими-то травами. Вполне приятно. Он делает глоток и охает. Безобидная на вид жидкость почти обжигает горло и растекается теплом по телу. — Печет? — понимающе спрашивает Джиэ. — Ничего, первый глоток — самый сложный, дальше будет легче.       Джункю зажмуривается и одним махом допивает лекарство. Оно немного горчит, но его несчастная голова теперь гудит не так сильно, и становится легче дышать. — Легче? — интересуется дух. — Да, намного. Спасибо, — благодарит Джункю. — Только боюсь я прямо тут на полу растянусь — так в сон клонит. — А кровать тут на что? Давай, ложись и отдыхай. — Ты считаешь, будет нормальным оставить эльфа в селении осенних духов? — с удивлением спрашивает эльф. — У нас тут такие вещи творятся, что безобидный эльф, к тому же приболевший, будет считаться совершенно нормальным явлением, — заверяет его девушка. — Я даже не знаю, как тебя отблагодарить. — Выздоравливай скорее, это самая лучшая благодарность. Я пойду, не буду тебе мешать отдыхать.       Джиэ уходит, оставляя Джункю наедине с кроватью, которая сейчас казалась неописуемо прекрасной. Принц ложится и проваливается в сон в тот же момент, когда его голова касается подушки.