История вторая. Мальчик-зима и летняя девочка. Часть первая.
22 октября 2015 г. в 20:14
— Сонгю хён, ты светишься ярче, чем солнце в июльскую жару, что такое? — недоуменно спрашивает Сонёль.
Хун проходит мимо старших духов и приветственно кивает головой. Сонгю со счастливой улыбкой на автомате возвращает ему приветствие, а Сонёль хватает его за руку.
— Хун, ведь я прав? Сонгю хён такой странный в последнее время, ты не заметил? Интересно, почему? — задумчиво тянет Ёль, обнимая Хуна за плечи. — Ты случайно не знаешь, из-за чего он таким стал?
Хун бы и рад сказать, что во всем виноват один весенний дух, но он предпочитает не раскрывать чужие тайны и просто пожимает плечами.
— Нет, Сонёль хён, я не знаю. Ты ведь его ближайший друг, значит, должен знать об этом больше моего, — отвечает Хун и высвобождается из цепких объятий старшего.
Хун знает, почему Сонгю хён стал таким. Он пару раз видел, как он и Мёнсу упоенно целовались у какого-нибудь дерева. В итоге несчастное дерево либо промерзало насквозь, либо расцветало в полную силу. А Сонёль сразу бы заметил причины изменения поведения Сонгю, если бы сам не был слишком сильно увлечен одним духом весны по имени Сонджон. Ему кажется очень ироничным то, что эти двое влюбились в весенних духов. Да разве весна и зима могут быть вместе? Хун считал, что не могут. Пока не встретил Миджу.
Хун трясет головой в попытках избавиться от мыслей о Миджу. Он обходит каждый ручеек в лесу, проверяя, все ли они освободились от льда, и стряхивает последние остатки грязного снега с густых лап елей. Работа помогает отвлечься, но ненадолго.
— Эй, Хун, ты Миджу не видел? — окликает его знакомый голос.
Это Ухён, один из духов лета и друг Сонёля и Сонгю. Он как обычно весь благоухает, а на темных волосах покоится пышный венок из полевых цветов.
— Нет, не видел. А почему ты у меня спрашиваешь? — удивленно произносит Хун.
— Потому что когда её нет в поле и у озера, она почти наверняка ошивается там, где живут зимние духи, — с улыбкой отвечат Ухён. — Ей интересно, как вы живете.
— Ммм, — только и выдавливает из себя Хун.
— Ладно, если вдруг увидишь её, то передай, что я её искал.
Ухён разворачивается и в припрыжку уходит. А там, где его босые ноги касались земли, распускаются цветы.
«Мёнсу будет очень недоволен, когда увидит это» — думает Хун и возвращается к своей работе.
— Ухён уже ушел? — слышит он шепот, доносящийся сверху.
Он поднимает голову и видит Миджу, вылезающую из огромного дупла исполинского дуба. Хун кивает ей, и она с легкостью спрыгивает на землю.
— Фуф, чуть не попалась, — облегченно выдыхает она. — Наверняка он хотел послать меня к феям за нектаром для Хранительницы.
— Что плохого в том, чтобы пойти к феям? — зачем-то спрашивает Хун.
— Тебе легко говорить, ты же никогда к ним не ходил! — воинственно отвечает Миджу. — Они очень вредные и совершенно не поддаются уговорам. В прошлый раз я три дня торговалась с ними, чтобы забрать два чертовых кувшина нектара.
Миджу обо всем рассказывает так, будто это происходит с ней здесь и сейчас, также натурально и со всей гаммой чувств. Это забавляет Хуна, но он также находит это очаровательным. Сегодня в волосы Миджу вплетены первоцветы, выделяющиеся на её каштановых волосах яркими солнечными зайчиками, а на запястьях красовались браслеты из плюща.
— Ты уже закончил? — спрашивает она.
— Наверное, да. Пусть теперь работают духи весны, — отвечает Хун.
— Ну, одному духу весны сейчас точно не до работы, — ухмыляется Миджу. — Его больше волнует один зимний дух со снежинками на ресницах.
— А ты откуда знаешь? — удивляется Хун.
— У меня тоже глаза есть, — смеется девушка. — А еще Ухён видел их целующихся под плакучей ивой у озера. Жалко я сама этого не видела. Это же так романтично! — мечтательно произносит она.
Хун на эти слова только отмалчивается.
Хун думает, что в человеческой жизни Миджу наверняка была человеком, притягивающим к себе людей. И он уверен, что знает причину этого. Если бы Хуна попросили описать Миджу одним словом, этим словом бы было жизнерадостность. Духи лета все отличались любовью к жизни, пусть даже жизни после смерти, но Миджу выделялась даже среди них. Её никогда нельзя было увидеть грустной или недовольной. В её янтарных глазах всегда искрился смех, а на пухлых губах всегда играла яркая улыбка. И, кажется, он в эту улыбку безнадежно влюблен. Он что-то говорил о Мёнсу и Сонгю? В чужом глазу, как говорится…