Волшебные существа, любовь и проблемы

      С тех пор, как он решил остаться домовым, началась вторая жизнь Минхёка. Каждый день он постепенно узнавал этот удивительный новый мир. Мир, в котором живут духи, феи, домовые, золотые, лесные и лунные эльфы и много других волшебных существ. Ему особенно понравились летние духи. Они все были волшебно-прекрасными с их светящейся кожей, гибкими фигурами и пышными волосами, в которых всегда благоухали бутоны цветов. Но это не значило, что остальные духи были некрасивыми. Каждый дух обладал неземной красотой. Духи осени носили одежду теплых коричневых и желтых оттенков, на их головах часто были венки из ярко-красных и оранжевых листьев, а еще они пахли спелыми фруктами и созревшей пшеницей. Зимние духи все были бледными, но каждый по-разному. У кого-то кожа была тонкой и полупрозрачной, у кого-то бледно-голубой, у кого-то жемчужно-белой. Волосы почти у всех были черными, отливающими синевой, а глаза синими или льдисто-голубыми. Духи весны по красоте не уступали духам лета. Их кожа была светлой, с ярким румянцем. Они все были изящными и гибкими, с мягкими чертами лица и зелеными или ярко-карими глазами. С течением времени, Минхёк научился не удивляться их красоте, а вот красотой эльфов и фей он каждый раз восхищался как в первый.       Домовые отличались от прочих существ тем, что совершенно не отличались от обычных людей. Их кожа не светится неземным светом, они не могут летать, как феи, и порхать между деревьев, как эльфы. Их глаза обычного карего цвета, а тела не отличаются удивительной гибкостью. — Почему мы не такие красивые, как летние духи? — однажды говорит Минхёк, сидя за столом в доме Хёну. — Больно надо это, — фыркает Кихён. — Выпендрежники, которые кроме как любоваться своим отражением в каждой луже ничего не умеют.       Хосок и Хёнвон заливаются смехом, а Чангюн активно кивает, соглашаясь с Кихёном. — Хватит привередничать, Кихён. Они, правда, красивые, — говорит Хёнвон, с аппетитом принимаясь за грибной суп, сваренный Хёну.       Минхёк думал, что домовые не едят, но понял, что ошибается, когда в тот самый день его живот громко заурчал. — Я не привередничаю. Ничего особенного в них нет. Только гиперактивность и любовь совать свои носы в чужие дела, — гнет своё Кихён. — Вот ты, Хёнвон. Ты же ничем не хуже любого из духов, даже красивее. Намного красивее.       Хёнвон молчит на эти слова, а Минхёк мысленно соглашается с Кихёном. Хёнвон действительно очень красив. Он высокий, широкоплечий, у него густые черные волосы, пухлые губы, аккуратные черты лица и яркая улыбка. Он мог бы соперничать по красоте с любым духом или эльфом, но ему это нафиг не упало. Его устраивало положение дел, менять он его не собирался. — Молчание — знак согласия, — встревает Чангюн. — Я согласен с Кихён хеном, все духи легкомысленные и думают только о себе. — Ты не должен так говорить, Чангюн, — прерывает их разговор Хёну. — Духи выполняют свою работу добросовестно и в срок, тебе бы не помешало брать с них пример.       Хёну строгий, Минхёк это понял на второй день новой жизни. Он никогда никому не позволит говорить плохо о других существах, и сам ничего плохого не скажет.       Чангюн обиженно замолкает, и Кихён принимается шёпотом его утешать. — Чья сегодня была очередь работать в церкви? — спрашивает Хосок у Хёну. — Минхёка и Чоа, думаю, они скоро вернутся, — отвечает Хёну.       Нет, это другой Минхёк. Этот Минхёк намного выше и шире в плечах. У него глаза-улыбочки и самая добрая улыбка в мире. Чоа — это их «мамочка». Они её так называют, потому что она очень заботливая и очень вкусно готовит. А еще она очень красивая, и на неё заглядываются не только домовые, но и духи. Особенно один дух осени с вечно хмурым лицом.       Минхёку нравится его новая жизнь. Он нашел друзей, которых у него не было, когда он был человеком. Нашел большую семью, в которой всегда помогут и поддержат. И совсем скоро в его жизни начнется следующий этап.