Изменяя судьбы

      Мда, ржал он долго. Понимаю, что отождествить меня с той странной личностью довольно сложно, но всё равно было немного обидно. Я ведь в кои-то веки сказала кому-то неопровержимую правду, а меня так жестоко обсмеяли.       Смех ещё эхом разносился по гроту, когда Регулус резко посерьёзнел. Вновь направив на меня палочку, он жёстко произнёс:       – А теперь правду, мисс. – Я молчала и просто прямо смотрела ему в глаза. – Ты не понимаешь! Мне нужно как можно скорее завершить начатое. Ты мне мешаешь. Так что или ты говоришь правду, кто ты такая, или я просто уберу тебя с дороги. – Подумав, он добавил: – Не обещаю, что тебе придутся по вкусу мои методы.       А я судорожно размышляла, как доказать этому всё и вся подозревающему парню, что я та, за кого себя выдаю. Потом решила воспользоваться старым добрым методом.       – Давай, ты спросишь у меня что-либо, что может знать только тот, кто находился в вашей «штаб-квартире». Ну, и был на всех собраниях, – добавила я к своему бредовому, как и все мои идеи, предложению.       Регулус на меня посмотрел так, будто подозревал в свершении всех смертных грехов. А потом из него посыпались вопросы, на которые, надо сказать, я с честью ответила. Парень задумался на мгновение, всё ещё не доверяя мне до конца, и произнёс:       – Кое-кто рассказал мне, будто на «человека без личности», – о, как меня обозвали! – было наложено довольно специфическое проклятье.       Контрзаклятье к нему знал только один человек – его создатель. Что это было за заклятье, и кто его придумал? – спросил он, наконец. Блин, этот вопрос прозвучал так, будто мы находимся на какой-то телевизионной игре типа «Своя игра» или «Умники и умницы». Но мне всё-таки пришлось ответить – Регулус снова направил на меня палочку. И было видно, как мысленно он перебирает заклинания в поисках подходящего нашему случаю.       – Сектумсемпра, – сказала я. – Автор этого заклинания – Северус Снейп.       У парня на лице отразились какие-то эмоции, которые я не смогла идентифицировать. Но там точно присутствовала толика удивления. Поэтому мне что-то подумалось: «А знал ли это сам Регулус?» Я дотронулась до запястья левой руки, где у меня был артефакт, блокирующий любые вторжения в моё сознание. Нет, вроде всё в порядке – он на месте и исправно работает. Хотя я в этом довольно мало смыслю.       Парень молчал, поэтому я произнесла:       – Хочешь, шрам покажу? – Не знаю, что толкнуло меня на этот вопрос, но не забирать же свои слова обратно? Я потянулась к левой штанине после того, как Регулус немного заторможено кивнул в ответ на мой вопрос. Я показала длинный белый шрам на голени. Парень рассмотрел его, проверил, настоящий ли тот, и, наконец, убрал палочку. Ура! Он поверил мне!       Мгновение мы простояли в молчании, а потом Регулус спросил:       – И что ты предлагаешь теперь делать?       Я пожала плечами и сказала первое, что пришло в голову:       – Снимать штаны и бегать.       Потом до меня дошёл смысл произнесенных слов, да и какое-то идиотское выражение лица Регулуса вернуло мои мозги на место, и я поправилась:       – В смысле, идём домой. Нечего нам тут делать.       – А как же?.. – начал он, но я его прервала.       – Пусть останется тут. Всем будет лучше, если "это" останется тут.       После этого мы с помощью Кричера переместились на площадь Гриммо, 12. Даже сейчас в особняке Блэков уже чувствовалось запустение. Нет, ни пыли, ни грязи вокруг не было, но сам дом будто предвещал скорое прерывание древнего и могучего чистокровного рода Блэков.       Следующие несколько часов мы беседовали на тему Волдеморта, крестражей Волдеморта, Пожирателей смерти Волдеморта, смерти Волдеморта, пытались угадать дату возвращения Волдеморта – в общем, весь наш разговор крутился вокруг Его Темнейшества. Потом я раскланялась и покинула особняк, пригласив Регулуса как-нибудь забежать ко мне в гости. В эти четыре года, свободных от Лорда, он и вправду забегал к нам, иногда играл с мальчиками, даже познакомился с Адамсами-Миллерами. А я не могла нарадоваться, что помогла ему, ведь он ещё так мало прожил. Всегда, когда бы я его ни видела, Регулус лучился радостью, счастьем и просто наслаждался жизнью.       Пока я была погружена в воспоминания, двое мужчин встали друг напротив друга, вскинув палочки. Не желая допустить смертоубийства, я встала между мужчинами и раскинутыми руками немного опустила их палочки.       – Давайте не будем делать преждевременные выводы, – попросила я, стараясь успокоить в первую очередь Волдеморта. А то он довольно-таки вспыльчивый человек.       – Уверена, – продолжала я увещевающим голосом, – что у нас у всех была бессонная ночь. Мы все на нервах, поэтому можем наломать таких дров, что потом вовек не исправить. – Они слушали, опустив палочки, и я поздравила себя с маленькой победой. – Может, лучше устроимся в гостиной, я заварю чаю, и мы поговорим?       Не видя никакой реакции на свои слова, я умоляюще взглянула на них. Регулус тихо вздохнул, а Морт прикрыл глаза, и мы прошли в гостиную. – Так, – начал распоряжаться Волдеморт, – сначала ты расскажешь, как познакомилась с Блэком. Затем, – он повернулся к Регулусу, – ты объяснишь, зачем пришёл. И только потом всё остальное.       Я понимала, что сейчас с ним спорить бесполезно. Это понимал и Регулус, поэтому мы прошли в комнату, мужчины расселись в кресла. А я подошла к Морту и присела перед ним на корточки, положив ладони ему на колени. Он приподнял бровь, но ничего не сказал.       – Прежде чем ты всё узнаешь, – произнесла я, – предлагаю успокоиться. Отложить волшебную палочку. Вдохнуть поглубже и медленно выдохнуть. – Бровь поползла выше, но мужчина всё так же молчал. – Рассказывать я тебе ничего не буду. Я всё покажу.       И, не обращая внимания на вскинувшегося Блэка, приоткрыла свой разум, глядя прямо в глаза Волдеморту. Перед внутренним взором стали проноситься картины прошлого четырёхлетней давности. Но буквально через мгновение всё прекратилось. Я открыла глаза – почему-то они оказались закрытыми – и осторожно взглянула на Морта. Он обдумывал увиденное пару мгновений. Потом глаза Морта распахнулись, и он, мельком глянув на меня, пристально посмотрел на Регулуса. Парень, судя по тени, замер у меня за спиной и боялся шелохнуться. Потом Волдеморт посмотрел на меня:       – Выйди, пожалуйста, нам надо поговорить.       Я попыталась возразить, но меня заткнули и выставили вон, наложив Заглушающие чары на гостиную. Поняв, что пытаться подслушивать бесполезно, я ушла на кухню, бурча что-то невразумительное себе под нос о «грубиянах, ведущих себя так невежливо в гостях, да ещё и распоряжающихся, будто у себя дома». Всё-таки заварив чаю, я почувствовала, как кто-то задел Сигнальные чары, наложенные вокруг дома вместе с разнообразными защитными. Неужели кто-то ещё пожаловал к нам в гости?       – Не дом, а проходной двор, – ворчала я, направляясь к входной двери, чтобы встретить гостя.       Я открыла дверь раньше, чем новоприбывший смог оповестить всех о своём приходе. И мне опять пришлось удивиться: уж этого-то человека я здесь и вовсе не ожидала увидеть.       – Северус? Что-то случилось? – спросила я вместо приветствия. А что, зельевар не так уж часто приходил к нам в гости просто так.       – Да, – просто ответил он и прошёл в прихожую, закрыв за собой дверь.       Прислушавшись и, естественно, ничего подозрительного не услышав, мужчина резко закатал рукав мантии и показал мне свою метку.       – Она снова появилась, – проговорил он. – И мне кажется, что ты знаешь, почему. И он уставился на меня этим «я-всё-знаю» взглядом, ожидая объяснений. А я только мысленно потёрла, словно муха, ручки: теперь-то у меня есть веская причина, чтобы заявиться в гостиную. Ну, может, я чего и пойму из их разговора. Да и за Регулуса волнуюсь что-то.       – Ты только успокойся, – попросила я Северуса и, ухватив его за руку, повела в комнату, в которой «общались» Волдеморт и Регулус.       – У нас ещё один гость! – оповестила я всех, находящихся поблизости. Так, итоги осмотра довольно радужны: Регулус жив-здоров, да и Морт вроде спокоен.       – Северус? А что тебя привело в этот дом в сей час? – как-то слишком официозно спросил, нет, вопросил Волдеморт. А потом он посмотрел на меня, когда я уже открыла рот, чтобы ответить. – Нет, Элизабет.       Я немного обеспокоенно взглянула на необычно молчавшего Снейпа и увидела его странный взгляд, которым он смотрел на Регулуса. Тот отвечал зельевару не менее странным взглядом. Но в них не было страха, угрозы или чего-либо ещё похожего. Просто странные взгляды. Решив не обращать на это внимания, а дать им самим разобраться в своих отношениях, я повернулась к Волдеморту. А тот опять взглядом попросил меня покинуть комнату – ну, точнее он послал меня одним взглядом.       Выйдя в коридор, я вдруг подумала, что от всех этих событий, а точнее, от звуков, сопровождающих эти события, мальчики уже должны были проснуться. Не на шутку взволновавшись, я быстро побежала на второй этаж. Оказавшись на лестнице, я ощутила странное – будто все звуки первого этажа кто-то выключил. Нет, там было не так шумно – всего лишь часы на кухне громко тикают, да и с улицы какие-то негромкие звуки доносятся. Просто неожиданно. Я, вроде, не накладывала Заглушающее заклинание, значит, Морт… Если бы я умела краснеть от стыда, то именно это и сделала бы – это Волдеморт оградил мальчиков от удовольствия слышать мои вопли. Как стыдно-то! Но ладно, все моральные терзания потом – надо посмотреть, как там дети.       Тихо зайдя в комнату, я наткнулась на пристальный взгляд Гарри.       – Ты почему не спишь? – шёпотом спросила я, чтобы не разбудить спокойно спящего Ричи.       Гарри ничего не ответил – просто молча встал и потянул меня из комнаты. В коридоре, когда я закрыла дверь в детскую, он, стоя ко мне спиной, спросил:       – Мам, а почему ты любишь этого… человека?       Такого я не ожидала. Гарри развернулся, пристально вглядываясь в мои глаза. Я задумалась.       И правда, почему же я люблю Волдеморта? То, что я его люблю, уже не подвергалось сомнению. Но всё же…       – Ну, рядом с ним я чувствую себя защищенной, – начала я, – прямо как за каменной стеной. Я, конечно, могу постоять за себя, но он внушает спокойствие. Уверенность. Но в то же время, меня обуревает множество эмоций, часто противоречащих друг другу. Говорят, – пустилась я в пространные объяснения, – любовь состоит из жалости, благоговения и чувства стыда. Но я не испытываю ни стыда, ни жалости к нему. А вот благоговение, несомненно, присутствует – я им восхищаюсь. Его сила воли очень велика, и ничего не мешает ему мыслить разумно, – «теперь» я сознательно упустила. – Я понимаю, что ему не ровня, но всеми своими силами… мне хочется сделать его счастливым, – закончила я и посмотрела на Гарри.       Мальчик очень внимательно смотрел на меня, понимая и запоминая всё, что я сказала. Потом он серьёзно кивнул и снова задал неожиданный вопрос:       – Мам, а он тебя любит?       Вот на этот вопрос я не знала, что ответить. Вряд ли кто-то из ныне живущих смог бы понять, что чувствует Волдеморт и зачем совершает те или иные поступки. Так что пришлось оставить вопрос Гарри без ответа:       – Прости, малыш, но я не знаю.       Он как-то жалостливо взглянул на меня и хотел, было, что-то сказать, но его отвлекли шаги на лестнице. Вскоре нашему взору предстал сам Волдеморт. Он пристально посмотрел на нас по очереди, а потом проговорил:       – Ты, вроде, нам чай обещала? – и приподнял бровь.       Я встрепенулась и, сказав Гарри:       – Раз уж ты проснулся, иди умойся, переоденься и разбуди Ричи, – побежала вниз.       Увидев живых и здоровых – физически, по крайней мере – Регулуса и Северуса, мило беседующих в гостиной, успокоилась. Потом пошла на кухню и заварила всем моего любимого зелёного чая – молочного улуна. Блаженно вдохнув поднимающийся из кружки пар, вдруг услышала звук закрывшейся двери. Зайдя в гостиную, не обнаружила ни Регулуса, ни Северуса. Только Морта, спокойно сидящего в кресле.       – Они решили нас покинуть, – произнёс он, не открывая глаз, в ответ на мой невысказанный вопрос.       Я только вздохнула. Кажется, что Волдеморту совершенно не нужна магия, чтобы читать мои мысли, – он видит меня буквально насквозь. Я для него – словно раскрытая книга.       – И что ты вздыхаешь? – вдруг спросил он и, встав с кресла, подошёл ко мне.       – Ты читаешь мои мысли без магии, – произнесла я.       – Никто не может читать чужие мысли, – насмешливо ответил Морт и сказал что-то ещё, но со стороны лестницы послышались шаги, и я отвлеклась. Повернувшись на звук, я видела мальчиков, заходящих в комнату. Потом поняла, что безусловный инстинкт помешал мне расслышать последнюю фразу Волдеморта, и я повернулась снова к нему:       – Ты что-то сказал?       – Нет, ничего, – безэмоционально сказал тот, не желая повторять свои собственные слова.       – Я знаю, ты что-то сказал, и я хочу знать, что, – почему-то мне очень хотелось услышать это. Потом я задавалась вопросом – откуда у меня взялась такая настойчивость? Раньше я бы успокоилась после ответа: «Нет, ничего». Но…может, что-то свыше помогало мне услышать именно то, чего я так желала?       – Нет, я хочу знать, что ты сказал. Говори, – ещё более упрямо повторила я.       – Ты ведь не отстанешь? – как-то притворно обречённо спросил он.       – Не отстану, – подтвердила я его опасения.       – Я слышал твои слова, – я сразу поняла, о чём он, и смущённо отвернулась. – Ты не дослушала, – остановил он меня и развернул обратно к себе, – а ведь так желала услышать! – Я показала, что я вся – внимание, и он продолжил: – Почему ты не ответила на последний вопрос Гарри? Неужели сомневаешься? – И опять этот пристальный взгляд в исполнении Волдеморта.       – Да, – тихо ответила я, – ты ведь ничего конкретного по этому поводу не…       Но стоящий передо мной мужчина прервал мой бессвязный лепет:       – Я люблю тебя.       Мне показалось, что я ослышалась. Поэтому я переспросила немного сиплым голосом, всматриваясь в его лицо огромными – в пол-лица, я уверена – глазами:       – Что?       Он снова вздохнул и, притянув меня в кольцо своих рук, повторил:       – Я люблю тебя.       Я ещё слышала, как смеялся Гарри и хмыкнул Морт, как Ричи радуется, «потому что все радуются», много чего. Но не обращала внимания, наслаждаясь душевной близостью к человеку, которого люблю.