Ты - единственное исключение

      Поттер был раздражён. Очень сильно раздражён. Он, как человек с искренними намерениями и поступками, был в смятении от выходки Пэйна. Гарри прекрасно понимал его мотивы, но не мог смириться с такой подлостью, и корил себя за недальновидность и нерасторопность. Ведь было же очевидно, что Пэйн, скорее всего, выкинет подобный номер, но сам, как всегда, оказался не готов к подобному вероломству. Хотя Гарри казалось, что его уже давно трудно чем-то удивить. Он был сильно огорчён и раздосадован тем, что над ним всё-таки одержали победу. Это уязвляло его. Даже проигрыш в дуэли не показался бы ему таким постыдным, как нахально сорванный с губ поцелуй. Он почувствовал себя глупенькой девчонкой. Нет, надо было поставить Пэйна на место! Надо было хорошенько пройтись по нему серией мощных боевых заклинаний, чтобы этот заносчивый и высокомерный американец, возомнивший себя не меньше центра вселенной, понял, что не всегда может побеждать. Зачем он дал Пэйну возможность не уронить своё достоинство?! Чёртово врождённое благородство!       Но, спустя пару дней, Гарри более-менее пришёл в себя после дуэли. Он понял, что с легкостью переживёт этот неприятный момент, и не будет долго убиваться по всяким глупостям. Но, если бы он поддался своим эмоциям и обидам, то заимел бы очень неприятного врага. Пэйн вряд ли бы оставил всё, как есть, и смирился с поражением. Он бы обязательно начал мстить. А Гарри совершенно не хотелось иметь дело с этим опасным человеком. Трудно было вообразить, на какие вещи он мог быть способен, чтобы унизить или растоптать кого-то. Наверняка, он не поступился бы ничем.       Смущало только одно. Пэйн затеял эту дуэль и хотел доказать всем, что он лучше Гарри Поттера, победителя самого Тёмного Лорда. Но ему это не удалось. Он смог доказать только то, что равен. А если бы Гарри в порыве великодушия не остановил дуэль, могло оказаться, что и хуже. Хотя такое трудно было даже предположить. Гарри чувствовал, что Пэйн откровенно развлекался, играл с ним. До определённого момента, после которого накал их боя уже не позволял отступить и обратить всё в шутку.       Гарри недоумевал: зачем всё это вообще было нужно? Зачем выставлять напоказ своё мастерство? Зачем доказывать своё превосходство? Ведь и так было всем ясно, что они оба неслабые маги. Студенты бы не слишком охотно принимали профессора, который не может использовать боевую магию на уроках ЗоТИ. Но дети боготворили Пэйна и считали профессионалом. Он был не каким-нибудь пустоголовым и самовлюблённым Гилдероем Локхартом, а настоящим мастером. Неужели всё дело в Снейпе? Но Гарри не претендовал ни на что, и не давал повода так думать.       И тут до Поттера стало доходить, что, возможно, это не он причина такого откровенного вызова, а сам Снейп. Возможно, Пэйн чувствует, как он тогда сказал? Что в сердце Снейпа ему нет места? Если это так, то тогда понятно такое упорство. Дизмал пытался всеми возможными способами отвоевать местечко для себя.       И как только эта мысль проникла в его сознание, Гарри почувствовал себя странно. Поттеру показалось, будто ему нравится, что Снейп предпочитает его Пэйну. Было ужасно эгоистично с его стороны использовать чужие чувства, чтобы досадить кому-то, даже если этот кто-то – Пэйн. Но так грело ему душу. Себе-то он мог признаться, что тоже имеет слабости, как и все вокруг. И не так уж безгрешен, как многие привыкли считать. Его тоже обуревают пороки и слабости, одним из которых было излишнее любопытство, не дающее ему спокойно спать. Также его преследовали лень и некоторая поверхностность, которые побороть могла только Гермиона, в годы их студенчества. Кстати, из-за этого, не утруждаясь копнуть глубже, он долгое время видел в Снейпе лютого врага. Но, с возрастом и некоторой зрелостью ума, к нему пришло понимание необходимости смотреть на некоторые вещи под другим углом и не бояться заглядывать вглубь.       Но всё же, он никогда не замечал за собой тщеславия и высокомерия. Откуда взялось это приятное чувство гордости за себя? Почему он чувствует это из-за Снейпа, к которому, как ему казалось, он не чувствовал ничего, кроме уважения и некоторой трепетной одержимости? Но и одержимость Снейпом ему была вполне понятной. Он ощущал эти же чувства каждый раз, когда сталкивался с очередной загадкой. А Северус Снейп был человеком, целиком сотканным из тайн и секретов. И это никого не могло оставить равнодушным. И уж тем более такого чувствительного ко всему загадочному и таинственному, как Поттер.       Правда, он всё-таки чувствовал себя собакой на сене, хотя никак не мог повлиять на эти обстоятельства. Он же не мог заставить Снейпа перестать чувствовать! Мало того, не хотел этого. Он не хотел, чтобы Снейп достался Пэйну. Потому что это было плохо. Звучало, конечно, совершенно по-детски. Но он не мог объяснить себе, почему против такого расклада вещей, кроме того, что Пэйн - однозначно гнусный человек. К сожалению, это не являлось достойной причиной. И, как раньше, он не считал нужным вмешиваться в их отношения. Снейп точно не скажет ему спасибо за такое.       Гарри вообще был приятно поражен отношением ко всему этому самого Снейпа. Он ни словом, ни делом не выдавал себя, и нашёл в себе силы завязать отношения с другим человеком. Гарри не был уверен, что был бы способен на такой подвиг. Вспоминая свою влюбленность в Чжоу, он возродил в себе и чувства, преследовавшие его в те дни. Тогда он ощущал такую боль и отчаянье, что впору было лезть на стенку. Осознавать, что она до сих пор была влюблена в Седрика и пыталась ради него, Гарри, сломать себя, было ужасно. И если бы не занятия в ОД, прятки с Амбридж, и угроза жизни Сириуса, то он бы, наверно, тронулся умом. Вообще, не чувствовать взаимности - достаточно тяжёлый момент. Но, может быть, это только его детские впечатления, а взрослые переживают всё гораздо легче? Этого ему не дано было узнать, во всяком случае, пока.       Оставив рефлексию, преследовавшую его пару дней, Гарри окончательно успокоился, и даже постная физиономия Пэйна больше его не раздражала. В этот раз ему быстрее удалось справиться с собой. Возможно, это были последствия переосмысления себя и начала новой жизни.       На первой же тренировке Поттер многообещающе подмигнул Малфою и Уизли и расплылся в широкой, не предвещавшей ничего хорошего, улыбке. Скорпиус если и был напуган, то никак этого не показал, а Фред слегка побледнел. Он-то уже знал, чем всё это может закончиться.       - Дайте мне хоть малейший повод, - сквозь зубы всё с той же жуткой улыбкой прошипел Гарри.       Всю тренировку парни вели себя как шёлковые, но Гарри, памятуя о несправедливых отработках, достававшихся от Снейпа, нашёл повод придраться. Сверкая глазами и даже не скрывая злорадную ухмылку, Поттер с неимоверным удовольствием назначил наказание Уизли за порчу школьного имущества, когда тот небрежно поставил метлу на помело и слегка погнул прутики. А Малфой просто попал под руку, потому что слишком дерзко молчал. И несправедливость в лице Поттера восторжествовала. Скорпиус воспринял это, как нечто само собой разумеющееся, и даже не изменился в лице. Наверно, он знал, что у них нет ни одного шанса отвертеться. А Фред вздумал ещё и поспорить, и Гарри добавил несколько часов отработки за пререкания с преподавателем. В этот момент он так явственно напомнил сам себе Снейпа, что ему на мгновение стало страшно.       Уитби тоже не ушёл от наказания. В отличие, от степенного, преисполненного самообладания Малфоя и ловкого Уизли, Арчер был подвержен неврозам. Стоило ему взглянуть на Гарри, как он тут же растерялся и наступил на ногу своему соседу справа, тот заорал от боли и двинул ещё одного студента локтем в глаз. Третий не стал разбираться и сразу ответил тумаком под рёбра. В общем, началась заварушка. Гарри даже не пришлось ничего говорить Уитби. Хаффлпаффец смотрел на него так, будто его сейчас же отправят на каторгу. Правда, Поттеру пришлось также назначить отработки и драчунам, но Арчер шёл, как зачинщик драки, и ему достался особый вид отработки.       - Что вы можете сказать в своё оправдание, господа? – спросил Поттер, когда все трое предстали вечером перед ним.       - Нам нет оправдания, мистер Поттер, и мы смиренно принимаем своё наказание, - Гарри растерялся. Вопреки всем его ожиданиям, слово взял Скорпиус. Видимо, для Фреда и Арчера это тоже стало неожиданностью, и они со священным ужасом посмотрели на своего товарища. Поттер ждал что, его дорогой племянничек - проказник и зачинщик, будет выпрыгивать из штанов, чтобы оправдаться, или как-то выкрутится, и теперь не мог подобрать слова, чтобы ответить Малфою. Он набрал воздуха в грудь, чтобы всё-таки выдать гневную отповедь в духе Джинни, наставить распустившуюся молодежь на путь истинный (тотализатор - это серьёзное нарушение школьного распорядка), но, посмотрев на мальчишек, гортанно рассмеялся. Он не мог спокойно наблюдать, как эти трое пыжатся изо всех сил, чтобы выглядеть гордыми и независимыми, раз уж Малфой задрал такую планку. Гарри утёр рукавом выступившие от смеха слёзы.       - Не сомневайтесь, вы получите своё наказание, мои дорогие подельнички. И запомните его надолго, - зловеще пропел Поттер. – А если я ещё хоть раз застану вас за подобным занятием, то ваши родители узнают об этом, уж будьте уверенны. И ваш отец, мистер Малфой, думаю, конечно, обрадуется, что в вас живёт коммерческая жилка, но сильно расстроится из-за того, что вы не смогли провернуть свое дельце скрытно. И твой отец, Фред, тоже! И не надо мне припоминать проделки Джорджа, - Гарри посмотрел на Уизли строго, и тот быстренько прикусил язык, хотя ещё секунду назад собирался возразить. – Я всё прекрасно помню. И мне не нравится, когда на мне наживаются. Мне не нравилось это тогда, и не нравится сейчас.       - Мистер Поттер, вы хотите к нам в долю? – Гарри в недоумении открыл рот. Подобных слов он ожидал от кого угодно, но только не от Уитби. Сам Арчер стоял и не понимал, почему у Скорпиуса глаза полезли на лоб, а Фред ударил себя ладонью по лбу. Поттер сначала задохнулся от возмущения от такого нахальства, но потом посмотрел на бедного растерянного Уитби и медленно выдохнул сквозь зубы, прошипев как настоящий василиск:       - Я сделаю вид, что не слышал этого, Арчер Уитби, а вы, - он посмотрел на Малфоя и Уизли, - объясните ему, почему так делать никогда нельзя. Всё понятно?       - Понятно, - ответил уже пришедший в себя Скорпиус и, как ни в чём не бывало, добавил: - В следующий раз мы постараемся не попасться вам на глаза.       Гарри смерил Малфоя диким взглядом. Этому мальчишке хватило смелости не только признаться в том, что они не перестанут заниматься подобными вещами, но и будут делать это как можно незаметнее. Ну что он мог сказать? Когда он был студентом, его компания проворачивала в Хогвартсе более страшные и опасные вещи. Да что говорить, когда его отец вообще был одним из первых хулиганов школы.       - Уж сделайте одолжение, - процедил Гарри. – В этот раз я не стану ничего говорить ни директору, ни вашим деканам.       - Спасибо, - с явным облегчением выдавил Арчер. Похоже, объяснения с новым деканом, к которому студенты ещё не привыкли и не нашли подхода, наводило на него больше страха, чем оправдания перед родителями. Знал бы Невилл, что дети его так боятся - со стула бы упал, наверно.       - Много хоть заработали? – с кривой усмешкой спросил Поттер. Малфой настороженно и недовольно помотал головой.       - Нет, - махнул рукой Фред. – Вы с профессором Пэйном испортили всё дело! Ну как можно было запороть такую дуэль ничьей?!       Гарри снова громко рассмеялся, обнажая ровный ряд зубов со слегка выделяющимися клыками. Ему вдруг стало так весело от того, что ребята наверняка считали себя очень продуманными и хитрыми, но не смогли как следует нажиться на своём деле, да ещё и на отработку нарвались.       - В следующий раз будете прозорливее. Необходимо продумывать все варианты, даже самые невероятные, - наставительно сказал Гарри. – А на кого ставки были выше?       - На Пэйна, конечно, - спокойно ответил Малфой. Гарри понимающе кивнул. Это можно было предположить, если его возможности поддавались хоть какой-то оценке, то Дизмал был тёмной лошадкой.       - И почему же вы остались без выигрыша в таком случае? По моим подсчётам, вы должны были заполучить весь куш.       - Это всё Роза, - нехотя признался Фред. – Она забрала почти весь банк. Она единственная, кто поставил на ничью. Но шансы этого были настолько малы, что мы рассмеялись ей в лицо.       - А потом она смеялась над нами, - со вздохом добавил Уитби.       - Да, у этой девчонки есть деловая хватка, - покачал головой Малфой, и Гарри заметил невольное восхищение на его лице.       - И сколько она заработала? – поинтересовался Поттер.       - Почти сорок девять галеонов, - зло сплюнул Фред. А Гарри присвистнул. Это были большие деньги для студента. – И она уже часть их потратила на книжки. Я видел, как она отправляла сову с длиннющим списком и мешочком галеонов.       - Она умная, - кивнул Уитби. Гарри заметил, как Малфой растянул губы в кривой ухмылке. Да, Скорпиус был одним из лучших студентов Хогвартса, но Роза дышала ему в затылок, а по некоторым предметам даже оказалась впереди. Недавно Гарри ради интереса посчитал, сколько они оба получили очков для своего факультета за предыдущий семестр: он хотел понять, насколько Роза похожа на свою мать. И оказалось, что они идут с разницей в одно очко в пользу Слизерина.       - Роза молодец, конечно, но не забывайте, что вас ждёт весёленькое мероприятие. Видите те сугробы, которые нагребли нерадивые студенты с прошлой отработки прямо под синюю трибуну? Я хочу, чтобы вы убрали этот снег за пределы стадиона. Без магии. Немного физических нагрузок вам не повредит.       Гарри с удовольствием разглядывал вытянувшиеся лица парней.       - Откуда взялась такая большая куча за два дня? Кажется, её не было на нашей прошлой тренировке, - жалобно простонал Фред.       - Да, хороша куча! – довольно заявил Поттер, разглядывая смерзшиеся куски снега со льдом. – Эта горка уже пару раз перекочевала с места на место. В последнее время мистер Филч отказывается брать на отработки студентов и мне пришлось разбираться с этим вопросом. Так что, хватайте быстрее лопаты. Этот рукотворный курган должен немедленно поменять место дислокации.       - Но это же бессмысленно! – воскликнул Фред.       - В том-то вся прелесть. Бесполезная работа хорошо прочищает мозг, и в нём реже появляются глупые мысли, ведущие к необдуманным поступкам, - наставительно ответил Гарри, развернулся и пошёл к выходу со стадиона. И через спину бросил: - Я за вами слежу. Даже не думайте воспользоваться магией, я узнаю об этом. И тогда вы будете перегребать эту кучу с места на место ещё парочку раз.       Следующие дни почти до самого дня Святого Валентина были полны на эмоции. Наконец появились первые колдографии из дуэльного клуба. Их было столько, что некоторые не особо эффектные можно было обнаружить валяющимися на полу в коридорах. Филч из-за этого ужасно ругался и цеплялся с обвинениями к любому студенту, у которого видел в руках карточки. Гарри даже выкупил несколько наиболее популярных и впечатляющих. А сколько раз ему приходилось подписывать их - трудно было сосчитать. Пэйн тоже не ушёл от внезапно настигшей его славы. И ему приходилось отвечать за свой успех. Даже профессора были приятно возбуждены. Казалось, одному Снейпу не было до всего этого дела. Он со спокойствием сфинкса взирал на эту суету, и даже не кривил своё бледное худое лицо в обычной для такого случая презрительной гримасе. Что слегка удивляло Гарри.       Но в сам День Влюбленных Поттеру стало не по себе. Когда был студентом, он даже не подозревал, что профессорам тоже перепадает кусочек любви. Может, это потому, что в его время не было в Хогвартсе столько молодых преподавателей. Хотя Снейп был практически в том же возрасте, что сейчас был Гарри. Но вряд ли профессору зельеварения везло на вырезанные из плотного розового картона сердечки с признаниями. Хотя, этого нельзя было утверждать наверняка.       В этом году всё просто пестрело красным, розовым, золотым и белым. Вокруг витали маленькие купидоны, больше смахивающие на переодетых фей. Казалось, что Большой зал украшала лично Долорес Амбридж. Не хватало только тарелочек с котятами, развешанных по всем стенам. Такой кошмар он видел лишь один раз, в год, когда ЗоТИ преподавал Локхарт. Гарри пытался угадать, кто же был автором этого шедевра дизайнерского искусства. Оказалось, что в Хогвартсе злодействует комитет старост всех факультетов, который решает, как будет украшен замок на тот или иной праздник. И Гарри даже не мог понять, как так получилось, что на Рождество замок был украшен просто превосходно, а на День Влюблённых получилась такая безвкусица. Неужели здравый смысл старост оглушили «Конфундусом»? Но, всё оказалось ещё хуже. Мужская половина старост просто-напросто отказалась принимать участие в оформлении, видимо, считая этот праздник чем-то постыдным. И девчонки сделали, как они это видели. Поэтому теперь всех тошнило от обилия розового цвета. Даже снег, падающий с волшебного потолка, был розовым.       Теперь вся мужская половина замка, состоящая из студентов и профессоров, чувствовала себя неуютно в этом царстве любви. А девчонки, за исключением некоторых особ, были просто счастливы.       Гарри, наверно, никогда в жизни не получал столько «валентинок». Конечно, ни одна из них не была подписана, и почти все содержали лаконичный, ни к чему не обязывающий и не намекающий текст. Но была парочка с достаточно откровенными признаниями. Поттер сразу же избавился от них, и весь день делал морду кирпичом, дабы ни одна из барышень не восприняла случайную улыбку на свой счёт.       Пэйн же, напротив, любезничал со всеми особами женского пола в шаговой доступности, но всё же держался в рамках приличия. Его поведение никак нельзя было назвать предосудительным, даже если очень захотеть прицепиться. Гарри, возможно, тоже вёл себя так, если бы умел. Но ему было неподвластно такое тонкое искусство общения. Поэтому, он старался избегать случайных сборищ людей. Ему с лихвой хватило мисс Флеминг, которая тут же опоила его любовным зельем, когда он просто пытался проявить вежливость и поддержать светский разговор.       Невилл, казалось, слегка замкнулся в себе, когда совы за завтраком забросали его «валентинками». Он был единственный в замке семейным человеком и каждые выходные проводил с Ханной. Гарри помнил, что в студенческие годы он не пользовался популярностью у девчонок. Но он ошибался на счет Невилла, думая, что тот ни капли не изменился. Просто Лонгботтом тоже не владел искусством непринуждённой светской беседы, и только поэтому молчал.       Снейпа вообще не трогало творившееся вокруг безобразие. Гарри почему-то казалось, что он должен был ненавидеть этот праздник, но, видимо, был не прав. Снейп, безучастный к всеобщему возбуждению, царственно восседал в кресле директора, а Макгонагалл выполняла все административно-организационные функции. Поттер был рад, что этот день являлся выходным, и большинство студентов, за исключением младших курсов, отправились в Хогсмид. У него наконец-то появилось свободное время. Правда, он так и не придумал, что с ним делать. Гарри хотел пообщаться с Невиллом, но тот отсидев официальную часть, быстро сбежал в деревню, где его ждала Ханна и студенты Хаффлпаффа. Остальные деканы отправились туда же, приглядывать за своими подопечными. Оставшиеся профессора просто потерялись в замке. В итоге в Большом зале остались только он, Пэйн и Снейп.       Все трое молча смотрели друг на друга, а рядом летали раздражающие феи-купидоны, казалось, с немым укором в глазах, и выпускали маленькие стрелы. Ситуация сложилась неловкая.       - Может, по бокалу бурбона? – вдруг предложил Пэйн.       - А не рановато ли для алкоголя? – настороженно поинтересовался Гарри.       - Да перестаньте быть ханжой, Гарри! - лукаво улыбнулся Пэйн. Северус медленно перевёл взгляд с него на Поттера. И Гарри почувствовал какой-то странный холодок, у него будто засосало под ложечкой, и очень захотелось согласиться на предложение Дизмала. – Так что, вы в деле или нет?       - Ладно, - несколько секунд ещё раздумывая, ответил Гарри, взвесив все аргументы «за» и «против». Выходило, что затея была не такой уж и опасной. Ну не убьет же его Пэйн в присутствии Снейпа? Если бы они пили один на один, то Гарри бы ещё подумал. К тому же, он не хотел считать себя трусом, боящимся какого-то сопляка. Правда, пить он много не собирался. Максимум пару бокалов этого странного пойла, которое так любят американцы. Чего хорошего могло получиться из кукурузы? Страннее бурбона, наверно, был только напиток из кактусов (который, как утверждал один его знакомый, часто бывающий в Мексике, вовсе не из кактусов, а из другого растения. Но Гарри всё равно не видел особой разницы).       - Чудно, - улыбнулся Пэйн, обнажая ряд красивых ровных зубов. – Тогда приглашаю всех ко мне.       Все трое поднялись и отправились куда-то в сторону рейвейнкловской башни. Они добрались до третьего этажа, где находился кабинет ЗоТИ и свернули влево. Перед ними обнаружилась неприметная дверь. Пэйн что-то шепнул, и она распахнулась. Комната оказалась достаточно приятной и больше напоминала кабинет в колониальном стиле. Здесь не было помпезности и пышности, присущих викторианскому стилю, привычного глазу Гарри. Наоборот, преобладали естественные цвета, камень и дерево. Мебель была необычна своей простотой, но в ней чувствовалась мощь и внушительность. Вместо кофейного столика стоял поистине огромный морёный сундук с чёрными чугунными петлями. В углу возвышался необычный, но впечатляющий шахматный столик с немагическими фигурками, а подле него стояло два ротанговых кресла с мягкими подушками. Гарри показалось, что они совсем не вписываются в интерьер, но, видимо, имеют большое значение для хозяина.       Пэйн тут же направился к секретеру, предлагая гостям самим найти себе место. И Снейп облюбовал массивное кресло напротив сундука, а Гарри присел на диван, стоящий рядом. Сначала беседа никак не складывалась. Поттер чувствовал себя неловко, и, похоже, он был в меньшинстве. Пэйн уже что-то рассказывал Снейпу, пригубив бурбон. Гарри всё никак не решался сделать тоже самое. В конце концов, он не пил уже два года и теперь смотрел на свой бокал с недоверием.       - Как вам бурбон, Гарри? - вежливо осведомился Пэйн, и Поттеру пришлось отхлебнуть.       - Не так уж и плох, на мой вкус. Думал, будет хуже, - и Пэйн залился звонким смехом запрокидывая голову, ещё больше смущая Гарри.       - Вы, англичане, такие снобы, - прокомментировал он, отсмеявшись. Поттер натянуто улыбнулся, но промолчал. Он мог тоже самое сказать и о Пэйне. Все американцы казались ему шумными и невоспитанными нахалами, с претензией на превосходство.       - Откуда вы, Дизмал? - Гарри решил зайти с другого конца и занять Пэйна беседой, не связанной с его персоной.       - Из Луизианы, если вам это что-то говорит. А точнее - из Нового Орлеана. Чудное место. Кажется, каждый уголок этого чарующего края наполнен магией. Идеальное место для воспитания настоящего волшебника и истинного джентльмена, - Пэйн умолк, а по спине Гарри побежали неприятные мурашки. Дизмал говорил таким тоном, будто все остальные, не живущие в Луизиане, по его мнению, просто не могли родиться ни настоящими волшебниками, ни джентльменами. Достаточно дерзкое заявление. – Но хватит обо мне. Я хочу послушать о вас, Гарри.       - Что бы вы хотели узнать? - вежливо поинтересовался Гарри, с трудом пытаясь подавить в себе растущее раздражение.       - Всё! – картинно взмахнув рукой, ответил Пэйн.       Гарри было трудно абстрагироваться от непостоянства личности Пэйна. А его коварный поцелуй и вовсе ставил в тупик. Как он мог преспокойно делать вид, будто между ними нет никакого конфликта? Ведь было же абсолютно ясно, что он опять манипулирует. Но Поттер почему-то не мог, а может, и не хотел сопротивляться ему, и покорно отвечал на все вопросы.       Какое-то время Пэйн спрашивал о нем, о его детстве, о войне, избегая щекотливых тем. Иной раз, Поттеру не хотелось отвечать на некоторые вопросы, касающиеся войны, и он был готов призвать на помощь Снейпа, чтобы уже тот ответил за него, как непосредственный участник тех событий. И каждый раз бросал беспомощный взгляд на Снейпа, но сразу вспоминал, что он ему не помощник и осекался.       Казалось, что сам Снейп нисколько не смущен тем, что не участвует в разговоре и с невозмутимым видом цедил бурбон. И Гарри мало-помалу втянулся и даже несколько проникся. В какой-то момент ему захотелось простить Пэйна за их недавние стычки, и только спокойное лицо Снейпа, будто внимательно слушавшего их трёп, почему-то удерживало его от такого опрометчивого шага. А вообще было странно вести диалог только с Пэйном и не слышать язвительных комментариев Снейпа, его ядовитых подколок. И Гарри стало грустно. Может, это было от уже выпитого алкоголя, а может, ему действительно не хватало того прежнего, холодного и колючего Снейпа.       Пэйн, заметив перемены в его настроении, предложил партию в шахматы. И они пересели в ротанговые кресла. Снейп прошёлся по комнате и остановился напротив книжного шкафа, выбирая себе книгу. Гарри, отметив, что он был здесь также в первый раз и обстановка ему незнакома, втайне порадовался этому. Значит, их отношения с Пэйном не зашли так далеко. Но тут же одёрнул себя за неуместные мысли.       Когда они начали партию, Снейп призвал кресло и подсел к ним, держа в одной руке книгу, а в другой бокал с бурбоном. Он изредка кидал взгляд на доску и ухмылялся. Особенно коварная улыбка касалась его губ в тех случаях, когда Гарри оказывался в затруднительном положении. И, как ни странно, это радовало Поттера. И вообще ему нравилось такое спокойное времяпрепровождение. Он вспоминал, как когда-то они с Роном так же сидели в гостиной Гриффиндора и играли в волшебные шахматы, а Гермиона читала рядом книгу. И если бы Пэйн не был таким отталкивающим типом, то они вполне могли стать, если не друзьями, то добрыми товарищами. Атмосфера была уютная и расслабляющая.       Но, как и всё хорошее, день и бурбон слишком быстро подошли к концу. Гарри не чувствовал себя пьяным или усталым, скорее, приятно умиротворённым. И даже захотел дать Пэйну ещё один шанс. По крайней мере, прощался он с Дизмалом именно с этой мыслью. И такое приятное расположение духа оставалось у него практически до конца месяца. За завтраком они дружелюбно улыбались друг другу. Правда, Гарри пытался так же улыбаться и Снейпу, но он отчего-то не желал отвечать ему взаимностью, делая вид, будто не понимал, чего это Поттер так странно себя ведёт. И Гарри это слегка задевало. Он думал, что впервые за двадцать пять лет их знакомства они нашли общий язык. Ну, по крайней мере, у них получилось ни разу не поругаться, и провести в компании друг друга вполне приятный вечер. Кажется, Снейп не разделял его мнения. Гарри понимал, что одного вечера недостаточно, чтобы растопить лед между ними.       Январь с длинными праздниками и короткий февраль пролетели слишком быстро, и внезапно наступила весна. И Гарри стало уже не до всякой чепухи: ему нужно было готовиться к приезду Леннокса Кэмпбелла и следующему квиддичному матчу между Рейвейнклоу и Хаффлпаффом. Как он и предполагал, Вороны зашевелились и побежали к нему тренироваться. Барсуки тоже было сунулись со своей просьбой, но Гарри отказал им, сказав, что у них уже был шанс и они его использовали. Правда, он не сказал им, что Уитби с помощью Малфоя научился более-менее прилично играть, и уже одно это могло вывести их на третье место.       И дни опять превратились в один смазанный кадр какого-то безумного фильма. Его спас только Леннокс, который с удовольствием забрал себе все уроки до обеда и Гарри мог расслаблено валяться в кровати практически до девяти утра. Но, к сожалению, ловец Стоунхейвенских Сорок приезжал всего на неделю, и Поттеру быстро пришлось вернуться в обычный ритм.       В конце марта состоялся матч Воронов и Барсуков, который, конечно, не был столь же эффектным и запоминающимся, как предыдущий матч, но всё же сумел удивить. Победили рейвейнкловцы, но хаффлпаффцы боролись как львы. Уитби даже первым заметил снитч, но Сандра Чемберс оказалась ловкой и коварной. Она дернула за помело метлы Арчера, когда тот почти схватил снитч, и он потерял управление, чуть не врезавшись в кольца собственной команды. За это Гарри, конечно, снял двадцать очков, но счёт Рейвейнклоу всё равно был гораздо больше. Но хаффлпаффцы отнюдь не выглядели расстроенными. Кажется, они с предвкушением ждали следующего года, чтобы показать хорошую игру. Рейвейнкловцы отнеслись к своему выигрышу достаточно сдержано, но Чемберс взахлеб рассказывала что-то своим товарищам и они весело смеялись. Гарри видел, как Малфой похлопал по спине Уитби.       А в начале апреля неожиданно пропал Снейп. Он просто исчез из замка, а все вокруг не придавали этому никакого значения. Гарри догадывался, что это как-то связано с письмом от Министра, и Макгонагалл подтвердила, что он уехал по какому-то важному делу и неизвестно, когда вернётся. Поттер пожал плечами и продолжил заниматься своими делами. Но Пэйн стал абсолютно невыносим. Нет, он ничего такого не делал, и даже редко давал себе труд заговорить с кем-нибудь. Он ходил с таким видом, что легче было обойти его через весь замок, чем столкнуться с ним лицом к лицу. Гарри не понимал, как его терпят студенты. Казалось, что он превратился в воплощение тоски и скорби, смешанные с бессильной яростью и мстительной жестокостью. Каждый раз, когда Поттер невольно бросал взгляд на мрачного Пэйна, по его телу пробегали мурашки, а на загривке вставали волосы дыбом. Он напоминал чёрную, полную воды грозовую тучу, готовую в любой момент ударить молниями. И чем больше времени проходило со дня исчезновения Снейпа, тем явственнее Гарри замечал, что Пэйн не находит себе места. И весь Хогвартс казался будто осиротевшим. Да и сам Поттер ощущал какую-то пустоту в душе. Он не испытывал такого, даже когда Дамблдор спешно покинул школу, а ведь Альбус был ему очень близким человеком.       Но дни шли за днями, и Гарри научился мириться со своей весенней меланхолией и перестал обращать внимание на Пэйна. К тому же, на носу были школьные турниры по волшебным шахматам и плюй-камням. Он занялся клубной работой и организацией турниров. Крам прислал сову, что в июне никак не может прилететь в Англию, и хотел бы перенести своё посещение на май. Гарри, понятное дело, был согласен и даже рад. Он и раньше хотел, чтобы Виктор посетил их в мае, распланировав приезды всех гостей так, чтобы эти даты выпадали на канун квиддичных матчей. И сейчас всё складывалось как нельзя лучше.       В первые выходные мая состоялся турнир по магическим шахматам, и звание чемпиона школы досталось Розе Уизли. В чём практически никто не сомневался с самого начала. И видавший виды волшебный набор шахматных фигур Поттера перекочевал в руки счастливой Розы. В сущности, этот раритет остался внутри их огромной, но дружной семьи. На следующие выходные был назначен турнир по игре в плюй-камни. И вот с ним Гарри пришлось повозиться.       Эта игра, казалось, была наискучнейшим видом спорта в мире, и её требовалось оживить. Он еле уговорил Фреда Уизли комментировать турнир, и конечно, этот мелкий пакостник затребовал услугу за услугу. Гарри даже попросил Тедди сделать музыкальную подборку, чтобы создать хотя бы видимость динамики. Правда, пришлось перенести турнир в Хогсмид на лужайку перед «Сладким Королевством», по предварительному сговору с хозяевами, выступившими спонсорами утешительных призов для участников. Зато все желающие могли посетить магазинчик и набрать себе необычных сладостей. И турнир действительно удался. Сначала, конечно, к такому подходу отнеслись с недоверием, но к концу турнира вокруг лужайки и в самом «Сладком Королевстве» было не протолкнуться. Пожалуй, этот майский, по-летнему тёплый день был одним из лучших выходных в этом году. Чемпионом школы игры в плюй-камни стал первокурсник с Хаффлпаффа, Оуэн Венлок, сильно покрасневший, когда Гарри вручал ему набор серебряных шаров с автографом на коробке.       А в понедельник прибыл Виктор Крам, и весь Хогвартс сошёл с ума. Он был звездой мирового уровня и затмил собой и Гарри, и Невилла, и даже Пэйна. Но Поттер был этому только рад. Честно говоря, он очень устал и с нетерпением ждал каникул. Потихоньку он начал задумываться над предложением Бруствера о возвращении в Аврорат. Однозначно, этот год был уникальным опытом, но ноша, похоже, оказалась непосильной для него. Дети отбирали все жизненные силы. Он недоумевал, как остальные профессора доживают до окончания года. Где они берут силы? А может, он сам взвалил на себя слишком много обязанностей, изменив программу обучения? Но, может быть, он и хотел валиться с ног каждый вечер, не задумываясь ни над чем? Ведь та личность, которой он был в октябре, уже совсем не та, что в мае. Он был человеком без цели, желавшим спрятаться от всего мира и отдать себя детям. А сейчас он пытался жить и быть нормальным, хотел заняться своей семьёй, от которой успел отдалиться. Хотел сделать что-то для себя. Он понял, что прятаться ото всех глупо и бесполезно. И в Хогвартсе очутился только от безысходности. Но, сейчас он переосмыслил себя и готов жить дальше. Похоже, ему просто был нужен толчок, чтобы подняться обратно наверх. И мысль вернуться в Министерство всё больше овладевала им.       Крам уехал, оставив студентам после себя шлейф приятных воспоминаний и воодушевление. Ни Слизерин, ни Гриффиндор не пожелали воспользоваться услугами Гарри, как тренера сборных. Что даже обрадовало его. Но он был обязан присутствовать на тренировках, и студенты всё равно подлетали и спрашивали совета.       В конце мая состоялся матч между Слизерином и Гриффиндором, победили Змеи. Скорпиус Малфой был слишком хорош даже для собственной команды. Гарри признавал, что он один из лучших ловцов, которых он когда-либо знал. Слизеринцы почти всухую сделали гриффиндорцев. Фред в комментаторской будке выл от досады. Он не мог определиться, рыдать ли из-за проигрыша собственного факультета, или радоваться за друга.       Первая неделя июня стала самой страшной для всех студентов. Они сдавали экзамены.