***
Северус впал в отчаянье. Он не мог поверить, что перед ним сидит Гарри, дементор его побери, Поттер. Ну за что? За что ему всё это? Как это вообще может поддаваться какой-либо логике? Он только-только привык к мысли, что свободен от Поттера, и теперь у него новая жизнь. Только внутренне принял Пэйна. И опять всё сначала. Как хотелось швырнуть чем-нибудь тяжёлым в этого несносного человека! В голове мелькнула трусливая мысль сбежать из собственного кабинета, но он подавил в себе этот недостойный порыв. Почему горгулья не исполняет своих обязанностей, и ради Поттера делает исключение? И почему Поттер так странно смотрит? Северус опустил глаза на подписанное Министром письмо. В нём Бруствер лично просил его взять Поттера обратно. Снейп ненавидел, когда Министр вторгался в его владения и указывал, что делать. Бруствер и так слишком часто «просил» и «предлагал», даже не касаясь дел Хогвартса, и Северус не мог ему отказать. Правда, он всегда старался показать, с каким "желанием" идёт ему на уступки. Понятное дело, что они друг друга недолюбливали, но и нуждались в друг друге тоже. И что теперь делать? Взять обратно, потому что Министр просит, или хоть раз жёстко отказать? Но дело было в том, что Северус ещё не нашёл нового преподавателя на место тренера полётов. Нынче он отчего-то затянул с этим, а ведь уже шла вторая декада августа. Где он потом собирался искать нового сотрудника? И Северус, скрепя сердце, протянул пергамент с годовым контрактом Поттеру. Тот улыбнулся так хищно, что в груди ёкнуло. Северус внимательно наблюдал, как Поттер читает контракт, то и дело бросая на него взгляд и едва улыбаясь уголками губ. На секунду ему показалось, что Поттер с ним заигрывает, но это было настолько нереально, что он мельком потрогал лоб, проверяя, нет ли у него жара. Но эти взгляды ему точно не померещились. Поттер, наконец, дочитал, вальяжно подхватил перо из чернильницы, не проронив ни одной капли мимо, и подписал контракт. Его поведение казалось Северусу непривычным. Он вёл себя уверенно и расслаблено, и Северус почувствовал, что стал ещё больше беззащитен и уязвим перед ним. И это в то время, когда рядом не было Пэйна. Это обстоятельство слегка нервировало его. Но Северус даже не подозревал, насколько стал слаб. Уже на следующий день он почувствовал влияние Поттера, и не знал, куда себя деть от этого внезапно всколыхнувшегося вновь чувства потерянности. Когда он представлял себе, что ему придётся видеться с ним один на один в практически пустом замке, хотелось где-нибудь спрятаться, затаиться. Чтобы не бередить старые раны. Он находился в смятении, отчего злился сам на себя. Следующие пару дней Северусу казалось, будто Поттер ищет с ним встречи, но впервые за год горгулья не желала пропускать его. И это, несомненно, радовало. Хоть где-то он мог чувствовать себя в безопасности. Но Северус не мог избавиться от одной навязчивой мысли. Его волновал вопрос: чего добивается Поттер? И услужливое подсознание подсовывало такой заманчивый ответ, в который так хотелось верить. Но это было невозможно. Да он и не подпустил бы Поттера близко к себе! Северус злился всё больше. Он старался быть нарочито грубым, чтобы ни у кого и мысли не возникло, будто он чувствует себя не в своей тарелке. Он посылал Поттеру холодные взгляды, в ответ на его заинтересованные и вопросительные. Улыбался как можно желчнее и ядовитее, чтобы самому верить в собственную неприязнь к Поттеру. Они играли в молчанку, делали вид, что ничего особенного не происходит. Но это было неправдой. Комфортной ложью для самоуспокоения. Северус знал, что Поттер догадывается, а может быть, и был уверен в том, что грядёт буря. И молил Мерлина, чтобы это случилось не раньше, чем вернётся Пэйн. Он отказался самостоятельно бороться с этим внезапным надрывом реальности, желая взвалить ответственность на плечи такого сильного и уверенного в себе Дизмала. Он гадал, о чём думает Поттер, бросая на него задумчивые отстранённые взгляды. Его раздражало, что он не может залезть в его голову и всё узнать. Он строил разные предположения, но, казалось, что ни один вариант не жизнеспособен. Снаружи Северус покрылся толстой коркой льда, за которой, он надеялся, нельзя разглядеть его истинных чувств, но внутри Поттер задевал обнажённые нервы. Огненная лава чувств опаляла жаром, и ему казалось, что он не может дышать. Воротничок мантии душил его, а пальцы холодели. Он не мог спокойно спать, его мысли были наполнены одним Поттером. Кажется, он стал ещё бледнее, чем обычно. Бесстыже правдивое зеркало отражало лишь его полупрозрачную тень. Северус прятал лицо за длинной чёлкой, скрывая заострившиеся скулы и тёмные круги под глазами. Он будто терял силу, ощущая лишь слабость во всём теле. Словно Поттер пил его. С каждым днём становилось только хуже. Напряжение возрастало. Северус страстно желал, чтобы, наконец, вернулся Пэйн. Чтобы Дизмал занял положенное ему место, и больше не возникало никакого недопонимания. Каждый должен чётко знать свою роль и не отходить от определённого сценария. Сейчас же жизнь Северуса напоминала маленький хаос, в котором он и сам не мог найти своего места. Он не знал, чего хочет. Чтобы его безумные надежды хотя бы раз оказались реальностью? Или чтобы это всё было лишь его дурным сном? Он всегда отличался холодным рассудком, и никогда не принимал желаемое за действительное. Но на этот раз его желания были настолько реалистичны, что он уже не мог адекватно отделять одно от другого. Северус знал про себя, что с трудом сходился с людьми, и часто излишне эмоционален. И как ни странно, эту его слабую сторону видел лишь Поттер. Только ему удавалось вывести его из себя, заставить открыто ненавидеть, проклинать, беситься от постыдного бессилия. Поттер умело, как заядлый рыбак, выуживал наружу всю эту взрывоопасную смесь эмоций. И за последние несколько десятилетий только ему удавалось провернуть такое. Чем же он цеплял, Мерлин его побери? В какой-то момент Северус понял, что его холодность и грубость больше не действует на Поттера. И чуть не взвыл от собственной несостоятельности. Его одновременно тянуло к нему, и пугало такое неистовое желание. Поттер опять принялся играть в ту игру, которую он начал ещё в январе, но потом внезапно прекратил. Он доставал Северуса, находил дурацкие предлоги, вроде согласования учебных планов и прочей административной мелочи, для встреч. И его снова и снова приходилось терпеть подле себя. Это было невыносимо. Хотелось хоть какой-то ясности, но он был слишком подавлен, чтобы расставить все точки над «и». Северус пытался смириться с обстоятельствами, пытался не реагировать. Но это казалось невыполнимой задачей. И он уже видел начало своего конца. Он слышал отголоски уже давно назревшей бури, чувствовал легкие порывы ветра, видел тёмные нависающие тучи. Он был в шаге от того, чтобы окончательно потерять себя. А Поттер был безжалостен и абсолютно глух к его безмолвным просьбам. Когда же он успел стать таким? Люди не меняются так внезапно.***
Гарри был одержим. Он и сам не понял, как это произошло. Он всего лишь собирался вернуться в Хогвартс и продолжить преподавать. Но стоило ему увидеть Снейпа, как в голове что-то щёлкнуло. Конечно, Гарри понимал, что ему будет непросто общаться с ним, но сложность оказалась в другом. Ему было тяжело не слышать Снейпа. Чертовски не хватало его язвительных шпилек и ядовитых остроумных комментариев. Не хватало прежней его эмоциональности. Чувствовать взрывную волну его гнева. Ощущать его острые холодные взгляды, нарочитую грубость, слышать шорох его мантии у себя за спиной оказалось до боли приятным. Гарри и сам не заметил, как в порыве новизны эмоций стал преследовать его, ощущая себя при этом абсолютным безумцем. Он жаждал большего. Гарри каким-то, ранее неподвластным ему, шестым чувством знал, что Снейп находится в смятении. И это заводило. Он будто был голодным львом, напавшим на след раненой лани. Он знал, что не должен так поступать со Снейпом, потому что это бесчестно и достаточно грязно, но не мог остановить себя. Гарри хотелось довести его до точки кипения, обнажить его чувства, вновь ощутить тот маленький оргазм, который случился с ним в прошлом ноябре. Этот оргазм он уже не раз вспоминал после летней свадьбы, будоража собственное сознание. Слишком эгоистичные желания владели им, и Гарри не хотел задумываться о моральной стороне своих поступков. Он слишком долго держал себя в строгой узде, и ему, наконец, осточертело быть «Святым Поттером». Он хотел быть собой, что бы это ни значило. Выпустить внутренних демонов на волю. И если его демоны жаждали Снейпа, то почему он должен им сопротивляться? Лето показало, что он не такой уж и нормальный. И как бы он не боролся с собой, его ненормальность вылезла бы наружу рано или поздно. Гарри сам боялся себя. Он, казалось, стал бесчувственным и циничным. Ему было плевать на Пэйна и на его чувства к Снейпу. Было плевать на чувства самого Снейпа, он не хотел заморачиваться этим совсем. Единственное, что Гарри знал – это то, что Северус не может устоять перед ним. Поттер видел, как он шарахается от него, пытается быть отстранённым, желает разгадать его мысли. Как он мучается от собственного бессилия и неотвратимости происходящего. Как он начинает понимать, какую игру ведет Гарри. И всё это в абсолютном молчании. Его ничего незначащие слова мельтешили на заднем плане, образуя ментальную ловушку для непосвященных, отвлекали внимание от истинных слов, которые так никогда и не будут произнесены вслух. Их можно прочесть в глазах, в улыбке, в жестах. И Северус наверняка давно разгадал их. Гарри не сомневался в этом. Он удивлялся только самому себе. Такое поведение было ему не свойственно, но он внезапно почувствовал себя как рыба в воде. Похоже, в нём было скрыто больше темных сторон, чем он думал. Но теперь это мало заботило. Он был одержим, а это не проходит само собой.***
- Постойте, директор! – Снейп готов был рассмеяться. История повторялась: он шёл так быстро, как только мог, но чтобы это не казалось бегством. Прочь от Поттера. – Куда же вы так бежите? Снейп сжимал палочку в кулаке, готовясь дать отпор, и чувствуя себя загнанным в угол. Ещё пару поворотов и он окажется у Директорской башни, где можно будет укрыться. И вот уже он видел горгулью и почти дошёл до неё. Но, как назло, она не торопилась отойти в сторону. Пока Северус мысленно проклинал горгулью, Поттер его настиг. - Отлично! – вздохнул он и дружелюбно улыбнулся. Северуса передёрнуло, он уже понял, что ему не уйти, и в порыве отчаянья выставил палочку вперёд, угрожая Поттеру. Тот лишь удивлённо вскинул брови и криво ухмыльнулся. Северус зло скрипнул зубами. И тут горгулья сделала одолжение и отошла в сторону. Северус медленно попятился к винтовой лестнице, не опуская палочку. Но Поттеру было наплевать, он просто шёл за ним с какой-то ужасающей улыбкой на губах, будто знал, что Северус не сможет даже оглушить его. А он действительно не находил в себе силы использовать магию против него. Поэтому он просто пятился назад, всё больше злясь на себя, и кончик его палочки уже касался груди Поттера. Северус лихорадочно прокручивал в голове свои следующие действия и с ужасом понимал, что выхода нет. Он, наконец, упёрся спиной в дверь кабинета и окончательно осознал, что зажат со всех сторон. - Это конец, - произнёс Поттер, аккуратно беря его за запястье и отводя руку с палочкой в сторону. Он сделал шаг вперёд, оказываясь слишком близко. Северус ощутил себя абсолютно беспомощным, он как можно дальше откинул голову назад, задевая затылком дверь, и напрягся всем телом. Но Поттер лишь улыбнулся такой нелепой попытке оказаться чуть дальше в этой безвыходной ситуации. Гарри наклонился к его уху и прошептал: - Почему ты бежишь от меня? Ты, которого я ненавидел в детстве. Ты, которым я восхищался в юности. Ты никогда не убегал раньше. Зачем ты делаешь это сейчас? – в голосе его чувствовалась обида. Гарри посмотрел на Северуса и добавил: - Знаешь, я так устал. Поттер тяжело вздохнул, и Северус буквально ощутил его измождение кожей. Дрожь пробежала по всему телу. Всё это было настолько невообразимо, что создавало ощущение зыбкости и нереальности происходящего. - Я больше так не могу, - почти простонал Поттер, опираясь рукой на дверь, отчего Северус оказался зажатым с двух сторон. Ощущение эфемерности только усилилось. Трудно было понять Поттера неправильно, но поверить во всё это было ещё труднее. – Я ощущаю голод. Он сводит меня с ума. Мои руки дрожат, а в горле пересохло. Почему? Почему я всё это чувствую? Что ты делаешь со мной? Почему ты не сопротивляешься? Если ты не сделаешь хоть что-то, я не ручаюсь за себя... В голосе Поттера звучало неподдельное удивление и волнение. Горячий шёпот обжигал ухо, а Северус просто не мог ничего сделать. Его будто парализовало. Он с ужасом и какой-то дикой радостью ждал продолжения. Голод, про который говорил Поттер, был ему знаком. - Я, кажется, понимаю почему Пэйн выбрал тебя, - совсем тихо сказал он. – Я пока не могу выразить это словами, но чувствую, что скоро мне откроется истина. Я странный, правда? – Он хохотнул. – Я и сам это понимаю, и мне страшно. Я не знаю, что со мной происходит. Это просто одержимость. Понимаешь? Это как болезнь. Я заболел тобой, и мне теперь необходимо лекарство. Мне нужен иммунитет против тебя, иначе я совсем свихнусь. Кажется, Поттер был готов расхохотаться. От него исходили волны болезненного жара, которые передавались и Северусу. Он ловил каждое его слово. - И я чувствую, что и тебе тоже необходимо лекарство. Северус хотел возмущённо дёрнуться, но Гарри его слегка придержал. - Тише, я знаю, что это задевает твоё самолюбие. Ты вообще не выносишь правду о себе в чистом виде, в отличие от меня. Но знаешь, откуда я знаю, о твоей одержимости? – он слегка отстранился, чтобы встретиться с Северусом глазами. – Потому что я до сих пор жив. Ты больше не сможешь игнорировать меня. Я не дам тебе этого сделать. И мне плевать на Пэйна. Я тоже, оказывается, умею быть циничным и безжалостным. У Северуса в груди заныло, он почувствовал слабость в ногах, и если бы не Поттер, то он сполз бы вниз. Это было самым сладким в его жизни кошмаром. Поттер наклонился к самым его губам и на одном дыхании почти пропел вибрирующим от возбуждения голосом: - До скорой встречи, Северус.***
Гарри с трудом удерживал себя вертикально. Всё его тело била такая дрожь, что он просто не чувствовал ног и лишь на одном упрямстве заставил себя отойти от Снейпа, и спуститься по лестнице вниз. Он был в каком-то микроскопическом мгновении от окончательной капитуляции, и только краем сознания понимал, что произносит какие-то слова. Он совершенно не помнил, что говорил. Все плыло как в тумане, и не было сил разогнать его. Едва он дошёл до последней ступени Директорской башни, как сверху донесся срывающий крышу и продирающий до костей стон. Он покачнулся, не в силах устоять и схватился за стену. Сердце больно билось о грудную клетку, и стало совсем трудно дышать. Он не помнил, как добрался до своей комнаты, не помнил, как оказался в собственной постели. Он забыл всё. Он был пуст, и мир вокруг него был так же пуст и нем. Ничего не было раньше – до этого сумасшедшего дня, - и ничего не будет потом. Только его тяжёлое сдавленное дыхание и темнота кругом. Кажется, его одержимость протекала в осложнённой форме. Никогда прежде он не чувствовал себя так странно. Отчего-то сердце не хотело успокаиваться и со старанием дюжего кузнеца превращало само себя в острый клинок, который пронзал плоть скручивающей болью. Это можно было сравнить с маленькой смертью. Гарри уже знал, как это бывает, и мог сравнивать. Он умирал, сбрасывал старую кожу, как василиск, и с отчаяньем понимал, что у него уже нет обратного пути. А впереди его ждали только невыносимые страдания и адская боль. И он с нетерпением ждал их. Ему везде мерещилось бледное измождённое лицо Снейпа, с тёмными провалами глаз, отчётливо выпирающими скулами, тонкими бескровными губами и длинной чёлкой, ниспадающей на лоб и закрывающей его общую болезненную прозрачность. Он видел, как острый подбородок Северуса был гордо вздёрнут вверх, слегка обнажая тонкую бледную шею, всегда скрытую воротником-стойкой. Он мог возродить в памяти только это и больше ничего. Только молчаливый и неприступный Северус маячил у него перед глазами. Гарри и сам не знал, как у него получилось романтизировать его образ. Как он мог находить в нём привлекательные стороны? Как мог восхищаться им? Он не знал всего этого и не хотел знать. Ему было достаточно того, что Снейп заполнил все его мысли. И Гарри ощутил такой зверский голод, который нельзя было ничем утолить. И сколько бы он ни возрождал в воображении лицо Снейпа, сколько бы ни пытался вспомнить ощущения от близости с ним, от его странного горьковатого запаха, голод оставался неутолённым. Гарри не знал, сколько времени провёл в постели, мучаясь от собственной слабости и морального истощения, но когда он встал и отдёрнул бархатные тяжёлые портьеры, за окном на горизонте горела алым огненная пелена. Он не мог вспомнить, в какую сторону смотрят его окна, чтобы определить, закат это текущего дня, или уже заря нового. Солнце будто замерло на месте, не желая подсказывать ему. А может, это время остановилось, продлевая его агонию. Он медленно, как в сомнамбулическом сне, потрогал своё лицо и обнаружил, что оно пылает жаром, да и по всему телу прокатываются волны лихорадочной дрожи и слабости. Весь день казался ему бредом, мороком. И Гарри не мог вспомнить что побудило его на то, что он в итоге сделал. Он смутно припоминал, что заметил тёмную фигуру, закутанную до подбородка в чёрную мантию, на лестнице второго этажа и не смог остановить собственного порыва приблизиться. Он шёл и шёл, но фигура не становилась ближе... А потом всё вдруг резко обернулось сценой у дверей директорского кабинета. И снова воспоминания о бледном измученном лице Снейпа заполнили его мысли.***
Он жалел, что замок до сих пор пуст. Что в нём нет никого, кто бы мог отвлечь на себя Поттера. Да даже если бы и был такой человек, разве он смог бы остановить его? Разве можно остановить лавину или тайфун? Разве есть люди, способные бороться или хотя бы противостоять необузданным стихиям? Нет, определённо, нет таких людей. И то, что произошло, является тому доказательством. Северус хотел бы забыть всё это, хотел бы выкинуть из головы, как всякие глупости. Но нельзя так просто от всего этого избавиться. Нельзя простить себя за слабость и малодушие, оправдать себя за бездействие. Нельзя принять свою уязвимость перед Поттером. Это было так унизительно – осознавать свою неспособность противостоять своим мечтам и желаниям, ожидать чего-то большего, чем имеешь. Но Поттер, как всегда, всё растоптал, разодрал в клочья, как обезумевшее животное. Больше не было той спасительной гавани, где Северус мог лелеять собственное неразделённое чувство. Поттер, как штормовое море, выбросил его хилое тельце надежд на острые камни безумия. Или, как он это называл – одержимости. Да, это определённо была одержимость. Она плескалась в его отчаянных зелёных глазах. Северус сам видел её и если бы не она, то подумал бы, что Поттер издевается над ним, специально изводит ради каких-то своих странных целей. Сумасшедший Поттер - это было чересчур даже для него. Это сейчас, спустя пару часов, Северус мог думать обо всём этом. А тогда, у дверей собственного кабинета, он не мог даже пошевелить пальцем, чтобы что-то предпринять, чтобы начать вновь двигаться, продолжить существовать. Поттер размазал его своей бешеной энергией, разбил остатки его гордости, втоптал присутствие духа в пыль под ногами. Сотворил всё это и ушёл. Северус, уже стоя посреди собственного кабинета и не осознавая, как он там очутился, вновь и вновь пропускал через себя сказанные Поттером слова. Они, казалось, были вырваны из контекста, обрывками воспалённого сознания, бессвязным бредом. Или же воплем отчаянья. Поттер будто просил помощи у него, ждал спасения. И это нельзя было игнорировать. Северус был подавлен и сметён и не знал, что делать дальше. Он боялся представить себе завтрашний день, боялся вновь увидеть безумие в глазах Поттера. Неожиданно он понял, что это и было началом его конца, которого он так боялся. Осознание этого факта выбило почву из-под его ног. Он уже видел, что падает в бездонную пропасть и нет никакого спасения. И даже Пэйн не сможет помочь. Мысль о Пэйне больно задела его. Северус не понимал, что теперь ему делать, надеялся, что есть ещё малюсенький шанс, что всё обойдётся. Что стоит Дизмалу переступить порог школы, как наваждение рассеется, и Поттер вновь превратится во что-то недосягаемое, а значит, невозможное. Он, как никогда раньше, неистово возжелал его возвращения. Но планам не суждено было сбыться. Утро следующего дня стало крахом его надежд, жизни, души. Если и была в нём хоть капля совести, то она тут же испарилась под жгучим взглядом зелёных глаз. Собственная честь стала для него неподъемным ярмом, и он с небывалой лёгкостью отказался от неё. Он расстался со своими обещаниями и забыл про Пэйна. Северус долго не решался выйти к завтраку, опасаясь встретится с Поттером, но всё же, разозлившись на себя, сделал это. И он не ошибся в своих предположениях. Поттер ждал его.