Судьба проказница

      После вечеринки я его не видел недели две. Он прислал СМС, что, когда вернется, нужно будет поговорить. Если честно, как на иглах сидел. Даже бегал до его квартиры, омега в течку и один? Да быть этого не может. Вот я и решил проверить. Однако в квартире его не было, Альфа семьи сказал, что того отправили к дедам в захолустье. Чтобы весь дом не охренел от такого аромата. Стены тонкие, многоэтажка новая. Никто не хотел групповушку, и сыночка сплавили в Тмутаракань.       «Разумное объяснение».        В универе как назло случилась авария, и пока отменили занятия. Какие-то долбоящеры устроили диверсию: на втором этаже покидали в каждый унитаз по мощной петарде. Лучший универ утонул в говне со второго этажа по подвал, досталось еще и третьему, но там трубы пострадали не так сильно. Водосток весь к хренам меняют, да и запашок, однако, впитался. Для молодых альф, омег и бет это серьезный удар по носу, в прямом смысле. Лет до 28 мы остро чувствуем запахи. Чтобы, якобы «найти идеальное существо, подходящие по всем параметрам». Это может быть альфа-бета, омега-альфа, реже бета-бета. Последние вообще большая редкость в нашем мире. Можно сказать, интеллектуальная элита, прекрасные ораторы и организаторы, способные годами работать и поддерживать статус предприятия. Альфы и Омеги в этом плане более восприимчивые к гормонам… Как говорит наш профессор философии: «Альфа есть Начало, Омега есть его завершение, а Бета правая рука». Но что-то я отвлекся. Эти две недели были достаточно насыщенны и без сортирного запаха универа.       Мне пришлось выйти в типографию, как свободные руки для отца. Начинал вливаться в семейный бизнес с самых низов, то есть мальчик на побегушках, по совместительству грузчик. Я думаю, надо мной просто глумились, ставя на самую тяжелую работу. Зато платили посуточно — вот тут не обделили. Были мыслишки на заработанное сорваться и поехать к Таю, но я сдержался. Честно. Вру, просто отец запахал до седьмого пота. Я даже оглянуться не успел, как пришло время выходить на учёбу.       «Джанго освободился!»       С такими мыслями я ринулся в универ, на периферии гуляли мысли о Тае, ведь, по идее, он уже должен вернуться, и я наконец-то увижу его.       В универе все оказалось хуже, чем я думал. Едкий запах говна, кажется, был повсюду. Уже минут через 10 я слабо ощущал не то что запахи окружающих, но и свой собственный. Даже Тай, подкравшийся сзади, был благополучно проворонен. Горячее тело, прижавшееся сзади, ласково прошептало: «Привет…»       Милый, нежный и ласковый, на себя не похожий, мы начали встречаться. Официально для всех. Пьянки пришлось забросить, я был поглощен Таем: с ним было весело, он ахуенен в постели. О да-а-а-а, я его распробовал по-настоящему, и ожидание того стоило.       «М-м-м-м…»       Иногда гуляли втроём, Шон травил байки и снимал нас на камеру. Он решил плюнуть на универ и сбежать в Токио, к знаменитому фотографу Екозаве Рену в подмастерья. Японец обладал резким нравом и паршивым характером, но он был лучшим, и Шон готов был рвать когти в неизвестную страну к неизвестному бете в ученики, лишь бы идти за мечтой. С одной стороны, я был рад за друга, а с другой мне было откровенно не до него, мы с Таем решили узаконить наши отношения, и все мои мысли были в организационных моментах.       Крови мне семейство попило знатно. То его Отцу, Омеге, не нравились подобранные официанты на торжество, то отвратительное меню, то ужасная расстановка, то «платье не идет моему мальчику…» Моего терпения хватило ненадолго. К 12 кругу изменений Тай был поставлен перед условием: либо угомонить своего буйного папашу Омегу, либо мой дорогой супруг будет сначала прилюдно оттрахан, как поступали в средневековье, украден из семьи и полностью отрезан от этих дебильных родственников. Густав (терпеть не могу имя его отца — буэ) угомонился, но с тех пор почему-то невзлюбил меня.       Торжество прошло как по нотам (еще бы, столько раз все менялось, я бы удивился, если этот педант допустил хоть одну помарку).       Особенно мне понравился тост Шона и его подарок, оказывается, этот жук перед отъездом сговорился с нашими родителями. Они скинулись и подарили нам квартиру, со словами: «Прежде чем семья откажется от меня, я выжму все соки из неё», — он вручил нам ключи и дарственную. Там был сделан авторский ремонт по задумке Шона и, в целом, все было как нельзя удобнее и лучше. Он знал нас и наши вкусы, удивительный Альфа, даже о детской подумал. Мы мало кому сообщили, что Тай на момент свадьбы уже был в интересном положении, но Шон был почти частью семьи и знал даже о таком. Я был счастлив. В тот момент мне казалось, что вот оно: в свои 20 лет я стал полноценным Альфой, у меня своя семья. Мне льстило, что от меня уже зависит беременный омега, что я в состоянии заработать для него и нашего ребенка деньги, даже больше, чем мои одногруппники. Специально ушел на заочную и стал продвигать типографию. Я думал, таким и состарюсь: мощным альфой с бизнесом, детьми, внуками, мужем-омегой…

***

      Мой мир рухнул 29 января в 19:37 с моментом рождения Коди, маленькой омежки, из-за которой моя жизнь полетела в котел ко всем чертям разом.       У Тая были тяжелые роды, его жизнь была на волоске. Он не приходил в себя, было множество операций, и спустя неделю сказали, что нечего мне ошиваться в больнице. Со словами: «Вашему ребенку ничего не угрожает», — и впихнули мне сверток, дали целый список рекомендаций, оставив меня один на один с миром, свалили по своим делам.       Скажу честно, я ошалел, а ребенок не плакал, только смотрел на меня своими темными глазками, изредка моргая. Я ожидал увидеть страшный, сморщенный, опухший мешочек с глазками, ну что я могу сделать, если фотографии новорождённых меня отпугивали и тянули на поблевать. Я искренне не понимал радости моего супруга от просмотра таких фотографий, успешно скрывая свою брезгливость.       Мы отправились домой. Первое время он молчал, теперь, как я понимаю — обживался, потому что потом он показал весь свой характер. О да, они с Таем были одной породы. Твою мать, за неделю я спал едва-едва часов 17! Этот террорист засыпал только у меня на руках. От младенца пахло молоком и он такой нежный и доверчивый, плюнув на всё, я притащил домой кресло-качалку. Оказывается, спать сидя очень удобно, даже с младенцем на руках. Оказывается, если разговаривать с младенцем, он будто прислушивается, засыпает. Так же я узнал дохрена важной информации про какашки, подгузники, болезни, пуки и колики. Я стал джедаем подгузников!       Месяц мне казалось, что отцы-одиночки гребанные герои, которых надо в жопу целовать за подвиги. Пока коновалы латали Тая, мы с Коди успешно перешли в стадию младенчества, он начал улыбаться. Ребенок вызывал во мне целую гамму чувств, но было то, что напрягало меня сильнее всего и то, о чем я не мог открыто говорить. Эмоции были какие угодно, только не родительские. Даже про себя я не мог назвать Коди сыном. Меня будто перемкнуло. Иногда я думал о нём как о братике, которого хотел бы. Свалил все на свою неопытность, да и ребенок первый, в общем, забил на это дело. Я люблю этого ребенка и все.       Когда вернулся Тай, обязанности по поводу ребёнка мы поделили пополам, но традиция по вечерам засыпать в кресле-качалке осталась. Все было прекрасно, ну, относительно прекрасно. Ссоры с мужем набирали обороты. Он мог психовать на пустом месте, записался в тренажерку и стал пропадать там. В типографии назревал кризис, и я пропадал там сутками, а Тай «поправлял фигуру». Отдалились мы друг от друга.       На шестой день рождения Коди мы устроили небольшой праздник, приехали родители, Шон, о котором долго не было вестей, наконец-то вернулся. Когда пришло время подарков, ребенок бегал от взрослого к взрослому, обнимая и благодаря, и я почувствовал… Слабый приятный запах, в тот момент я думал, что сложно будет отдавать такого сладкого Омегу замуж… И сам себя осек: я хотел оставить его себе. Ребенка себе. Это был шок. Ребенок, который потенциально идеальный для меня. Мой ребенок, моя плоть и кровь. Такого быть не может. Я конченный извращенец.