Известняковый карьер, Северная Англия Поздний вечер 18 декабря 2000
Гарри было паршиво. Кроме физического дискомфорта — сказывались дни в тёмной, сырой, холодной пещере без еды — он обнаружил в себе чувства, которыми нельзя было гордиться. И с каждой секундой становилось всё хуже. Сколько он продержится, если даже Риддл сломался? Гарри тоже хотел разрыдаться, сорваться на крик — дать чувствам волю... Но один взгляд на Волдеморта, и Гарри тут же брал себя в руки: не при нём. С другой стороны, Тёмный Лорд первым дал слабину, значит, сам Гарри пока ещё не совсем чокнулся. Как иначе объяснить, что он сидит бок о бок с убийцей родителей, с тем, на чьих руках кровь невинных людей, с тем, кому было предсказано убить его или наоборот, и — ничего? Они должны сойтись в поединке, а не делить почти единодушную тишину. Гарри ждал первых слов Тёмного Лорда и уже начал думать, что сойти с ума — не так уж плохо, по крайней мере, полегчает. Да и возможностей станет больше: не придётся притворяться, что его ненависть к этому человеку и его последователям сильнее желания выжить. Гарри привык делить мир на чёрное и белое — никаких серых пятен. Волдеморт заслуживал смерти, и он старался воздать ему по заслугам. Но сейчас всё изменилось. Тёмный Лорд нужен ему живым, и рано или поздно Гарри попросит о помощи. Всё-таки жизнь — непредсказуемая штука. — Ну? — подначил он Волдеморта. Мысли путались, и Гарри хотел отвлечься. Риддл поморщился, молча сдирая обломанные ногти. И Гарри решился спросить. — Ты сказал, я мог бросить тебя и уйти. Как? Волдеморт раздражённо вздохнул и холодно ответил: — Просто, Поттер. Ты же маг. Или ты не умеешь колдовать? Гарри фыркнул и поскрёб щетину. — Ага, без палочки? — Типичный вопрос, — проворчал Риддл и, к недовольству Гарри, снова замолчал. Прошла, наверное, минута, прежде чем Тёмный Лорд продолжил: — Скажи, Поттер, тебя делает волшебником палочка? — Конечно, нет! — зло огрызнулся Гарри. — Но без неё я не могу колдовать! — Неужели? Гарри горько рассмеялся. — Ты думаешь, что могу! Интересная мысль, Том, но тогда объясни, зачем нам палочки, если — по твоим словам — они не нужны? Волдеморт вдруг поднялся и издевательски усмехнулся с высоты своего приличного роста. — Заносчивый щенок. Палочки делают нас сильнее. Всякий волшебник и одарённое магией существо хочет получить её. Ты хоть слышал об этом, мальчик? — прежде чем Гарри успел открыть рот, Тёмный Лорд продолжил: — Какое разочарование. После того, что ты показал в Хогвартсе, я ожидал большего. — Во-первых, я не мальчик! Во-вторых, я слышал об этом. И в-третьих, ты так и не сказал, как отсюда мог выбраться я, если даже ты не сумел, — резко вставил Гарри. Волдеморт прищурил глаза. Гарри не видел этого, но заметил, как вспыхнула в них ярость. Ушей коснулось шипение. — Несносный щенок! Теперь понятно, почему Снейп ненавидел тебя учить. Гарри захотелось по-ребячески показать язык. — Ты слушаешь, но не слышишь, Поттер, — жёстко произнёс Тёмный Лорд после недолгого молчания. — Со временем маг и палочка становятся единым целым. Такой волшебник сильнее тех, у кого палочки нет. В мире сотни тысяч магов, но палочки есть лишь у тысячи. И бОльшая их часть живёт в Европе. До Гарри вдруг дошло. — Вот почему ты начал захватывать мир именно с Европы! Здесь тебя ждали сильнейшие противники! Тёмный Лорд будто не слышал его. — Но мы расплачиваемся за это единение, — холодно прошептал он. — Чем дольше колдуешь палочкой, тем больше зависишь от неё. Со временем у мага не получается высвобождать магию никак иначе. Ребёнку хватит пары часов, чтобы найти новый канал. Для меня это вопрос дней... и это оказалось слишком долго... Гарри медленно осмысливал услышанное. — Значит... — просипел он, но закашлялся, причащая горло, — значит, я мог аппарировать через… пару часов? На бледных губах появилась акулья улыбка. — Именно. Если ты достаточно силён. Впрочем, если оценивать твои способности — очень сомневаюсь. Гарри медленно поднялся и скрипнул зубами. — Первый раз я аппарировал в восемь лет! — усмешка Волдеморта испарилась. — Я убегал от шайки Дадли, как вдруг оказался на крыше школьной столовой, — Гарри с удовольствием посмотрел на онемевшего Волдеморта и насмешливо спросил: — А ты умел аппарировать в детстве? — Разумеется, — отбил Тёмный Лорд с прежним хладнокровием. — Так я досаждал приютским детям: прятал их вещи туда, откуда их нельзя было достать. Тогда это было забавно. Но я впервые вижу того, кто мог делать то же самое. Гарри покачал головой. — Вряд ли. Ты управлял своей магией, а я — нет. Ладно, давай решим, как аппарировать отсюда... Волдеморт ожесточённо ухмыльнулся. — Давай. Аппарируй. С удовольствием посмотрю, как тебя расщепит. Гарри моргнул и спросил: — Что не так? — он не ждал ответа, но — к удивлению — получил. — Что не так, мальчик? — с горькой издёвкой переспросил Тёмный Лорд, с трудом усаживаясь на валун. — Нас нашли, судили и приговорили к смерти: если это вписывается в твоё «не так», то — всё не так. Гарри округлил глаза. — Удивлён? Ты же знал, что за мной следят авроры. Рано или поздно, но они должны были нас найти. А теперь ответь, Поттер, каково это — знать, что не нашлось смельчаков, готовых спуститься и вытащить тебя? — Ты... ты лжёшь... — глухо произнёс Гарри. — Если не веришь — аппарируй. Пробейся сквозь щит. — ТЫ ЛЖЁШЬ! — неверяще закричал Гарри. Волдеморт безжалостно рассмеялся. — Наивное дитя! А что же твои распрекрасные друзья? Они оставили тебя умирать. Какая забота! Скажи, щенок, это больно: когда тебя предают? — Нет! — задохнулся Гарри и, сжав кулаки, изо всех сил сосредоточился на аппарации. Получилось: тело будто начали пропихивать в узкий шланг. Вот только его конец оказался закупорен — Гарри ударился о заслон с такой силой, что затрещали кости, а потом его, задыхающегося, вышвырнуло обратно. — С возвращением, — насмешливо протянул холодный голос над головой. — Как ощущения? Гарри распахнул глаза, чувствуя, как мёрзнет ослабшее тело. Он лежал на земле, а довольный Волдеморт нависал сверху. — Какая жалость, ни кусочка не потерял, — разочарованно добавил тот. Гарри было что ответить, но зачем развлекать Тёмного Лорда? Так что он промолчал, хотя зелёные глаза оказались куда красноречивее. Он не признает правоту Риддла. Есть другое объяснение, но сейчас оставались лишь факты. — Ладно, — прорычал Гарри и наконец сел. — Не вышло. Каков план «Б»? Веселье с Волдеморта как ветром сдуло. — Плана «Б» нет, мальчик, — глухо ответил он. Гарри поднял голову, пытаясь рассмотреть его лицо, и Тёмный Лорд неожиданно облегчил задачу, рухнув на колени. — Мы бессильны. Гарри услышал и кожей почувствовал его страх. Это было неправильно. Волдеморту не пристало испытывать это жалкое чувство. Оно доказывало, что он вовсе не чудовище, которым хочет казаться. А Гарри никогда не сможет убить того, кому присущи самые обычные человеческие чувства. Он не должен был этого видеть. К счастью, Волдеморт тут же отвернулся. Гарри шумно выдохнул через нос и спросил: — Так ты не знаешь, что делать? — их взгляды встретились, и он понял, почему отчаялся Риддл. Он просто потерял надежду. Но Гарри продолжал смотреть прямо в кроваво-красные глаза; у него было преимущество — Волдеморт стоял на коленях, и именно в такой позе так жаждал увидеть его Поттер. Губы дрогнули и сложились в маленькую улыбку. — Тогда поступим по-моему.Лондон, Министерство Магии 19 декабря 2000, немного за полночь
Свечи. Шёлковые простыни. Мебель под золото. Мягкий треск в камине. Удивлённый Рон. Он впервые видел такую красоту. — Ну же, Рон! У нас нет времени. Он моргнул и тряхнул головой, когда Гермиона дёрнула его за руку. — Ты только посмотри! Просто фантастика, — выдохнул Рон, благоговейно шагая за ней. — С ума сойти. Держу пари, даже у Амбридж апартаменты скромнее. Подумать только, такие тайны в Отделе Магического Правоприменения! Я-то думал, что знаю всё. — Не удивляйся так, — Гермиона быстро подошла к столу из красного дерева и зашуршала стопками писем. — Раньше этой комнаты здесь не было. Новый жилец въехал всего неделю назад. Она внимательно просмотрела сразу несколько пергаментов. — Интересно, — прошептала Гермиона себе под нос, изучая очередное письмо. — Всё на французском, нет... нет... на румынском. Осматривающийся тем временем Рон остановился у роскошной кровати с пурпурным покрывалом и, не удержавшись, упал на шёлковые простыни. — Думаешь, всё это принадлежит тому странному типу, Лидеру? — пробормотал он, потирая ткань между пальцами. Гермиона оторвалась от строк и нахмурилась. — Лучше постой у дверей. Не хочу, чтобы нас поймали. Рон ухмыльнулся. — Не переживай. Джордж и Перси отвлекут охрану. Она вздохнула. — Не сомневаюсь, но... мне здесь неспокойно. Дурное предчувствие. — Это ты хотела попасть сюда, — насмешливо напомнил Рон. — Ты была уверена, что именно здесь кроется разгадка к спасению Гарри. Гермиона что-то неразборчиво пробурчала и вскрыла следующий конверт. — Бог мой… Рон вскочил и подошёл к ней. — Что-то нашла? — горячо спросил он. — Не знаю... может быть. Взгляни. Это на румынском, но здесь написано имя Гарри, а тут, посмотри — Д. Малфой. Драко Малфой. Кажется... кажется, писали кровью... — Гм, к Амбридж вернулись старые привычки, — пробормотал Рон и потянул её к кровати, на которую они сели и начали листать страницы. — Что там? — вдруг спросила Гермиона, и он, проследив за взглядом, понял, что она смотрит не на убористый почерк, а на большую пурпурную подушку, почти укрытую покрывалом. Гермиона подалась вперёд и зажгла кончик палочки. Теперь Рон понял, что её насторожило. На шёлке виднелось большое чёрное пятно, а на простыне блестели какие-то капли. — Чернила? — уточнил он, но Гермиона покачала головой и резко побледнела. — Нет, не думаю. Я... пора уходить. Но любопытный Рон не мог оставить всё как есть. Он подался вперёд и схватил подушку. Влажная. Рон чертыхнулся и обтёр ладони о брюки. На ткани остались длинные кроваво-красные разводы. — Твою мать... — выдавил он. — Он... он что, больной? — Смотри, — прошептала Гермиона и ткнула туда, где лежала подушка. Подойти ближе она не осмелилась. Рон замялся, но потом мужественно наклонился. Между складок шёлкового одеяла аккуратно лежал длинный, белый и продолговатый предмет. Рон осторожно вытащил его и открыл крышку. — Там что-то есть, — прошептал он. — Рон... — Всё нормально. Похоже на пергамент… Нет, погоди, это какая-то ткань. Он достал её, не слушая предостережений, аккуратно развернул и чуть не расхохотался, когда понял, что к чему. — Всего лишь картина, Гермиона, — рассмеялся он, глядя на её ошеломлённое, побелевшее лицо. — Портрет? Давай посмотрим. Дрожащая рука Гермионы со светящейся палочкой осветила холст, и Рон, рассмотрев картину, с изумлённым криком отскочил от кровати. Гермиона вовремя зажала ладонью рот и не издала ни звука. — Твою мать... твою мать, — повторял Рон, не веря глазам. Мужское лицо, оттенённое чёрными волосами и тёмным фоном, казалось невероятно бледным. Без сомнения красивые черты гневно кривились, а белок глаза налился кровью, придавая лицу злобное выражение. В личности этого человека сомневаться не приходилось. Рон задушенно булькнул, тараща глаза. — Какой больной на всю голову извращенец спит на окровавленной подушке с портретом… Сама-Знаешь-Кого под головой? Волдеморт на картине раздражённо ухмыльнулся. И Гермиона едва не лишилась чувств; колени подогнулись под тяжестью тела. — Давай уйдём, Рон. Прошу, пошли. Согласна, это была очень плохая идея. Я со всем согласна. Пожалуйста, пошли! Она схватила его за руку, а его хватило лишь на тихое: — Да, — Рон схватил картину, свернул — не обращая внимания на хмурого Тёмного Лорда — и сунув в тубу, накрыл подушкой. А потом они выбежали за дверь, словно сам дьявол наступал им на пятки.