Южная Англия, где-то в известняковом карьере. 20 декабря 2000, пять утра
— Волдеморт! Горло неприятно саднило от крика. Прошло всего несколько минут, а Гарри казалось, будто он вечность сидит на мокром ледяном камне. Он стучал зубами и даже не пытался унять дрожь. Долго ему не продержаться, конечности скоро онемеют и совсем потеряют чувствительность. Сердце беспорядочно колотилось, пытаясь разогнать холодную кровь. — Чёрт возьми! Да ответь же! Ты ведь не утонул, сукин ты сын? Но Тёмный Лорд не отзывался, и Гарри вдруг ощутил, как внутри пробуждается нечто давно забытое, оно ворочалось и рвалось наружу. Что за маленький монстр, которого он считал погибшим, сдавил грудь? Гарри был уверен, что это чувство умерло вместе с его душераздирающим криком, когда он увидел, как Джинни поразило убивающее проклятие. Потом в душе поселился лишь гнев. Но почему сейчас он боится смерти убийцы родителей? Почему из всех людей — именно он?! Как бы Гарри хотел разорвать себе грудь и придушить эту маленькую сволочь голыми руками! Гарри закашлялся, давя всхлипы. Возмутительно. Почему он чувствует себя слабаком из-за Тёмного Лорда? Какого чёрта этот ублюдок вернулся за ним? Бессмысленно. Но Гарри должен узнать ответ: только так можно приглушить теперешнее унижение и отвращение. Гарри вздохнул и подтянул колени к груди, пытаясь сохранить тепло. — Поттер. Плечо вдруг сжала костлявая ладонь. Гарри удивлённо вскрикнул, когда совсем рядом безжизненный голос выдохнул его имя. Резко развернувшись, он уставился в такую же, как и спереди непроглядную тьму. — Риддл? — пробормотал Гарри и протянул руку, но так и не дотянулся до Тёмного Лорда. — Не называй… меня… так, щенок! Если Тёмный Лорд хотел его напугать — зря старался. Прямо сейчас Гарри совсем не боялся. Его занимали проблемы куда более насущные: во-первых, его монстр замурлыкал от голоса живого Волдеморта; во-вторых, похоже, Тёмный Лорд сильно ослаб, раз до сих пор не появился свет; и напоследок — язык жёг вопрос, но Гарри не знал, как спросить. Собравшись с духом, он произнёс: — Мы смогли. Мы выбрались благодаря т… Он не успел ни закончить, ни поблагодарить: на плечи вдруг рухнуло костлявое тело, заставив вскрикнуть от боли. — Эй! Ай! Больно! Смотри куда идёшь! — пробубнил Гарри в насквозь мокрую холодную мантию. — Заткнись и обними меня, — холодно прошипели над ухом. — Что?!.. — вскинулся Гарри, чувствуя, как ледяная рука забирается между грудью и коленями, где ещё сохранилось чуть-чуть тепла. — Я сказал: ОБНИМИ МЕНЯ! Длинные ногти царапнули грудь. — Ты ударился головой?! Мы же враги! И если я… — Поттер! — отчаянно перебил Волдеморт, на корню пресекая возражения. Гарри разрывался пополам: помогать Тёмному Лорду совсем не хотелось, но Долг Жизни не позволял отказать. Он вздохнул, признавая поражение. — Хорошо, иди сюда. Я знаю, что ты замёрз. Волдеморт не колебался ни секунды. Быстро решив, как сесть (сошлись на том, что Волдеморт обнимет Гарри), и несколько раз безуспешно попытавшись высушить одежду (в конце концов, Гарри потребовал вернуть пуловер, но Риддл наотрез отказался, хотя тот и промок до нитки), они устроились и замолчали. Гарри практически ощущал, как в тишине сгущается замешательство. Через полчаса он был так смущён, что порозовели даже его ледяные щёки, тонко намекая на стыдливый румянец. Поттер не вытерпел и заговорил. — Можно спросить? — вежливо начал Гарри, насколько вообще можно было быть вежливым, разговаривая с Волдемортом. Риддл чуть повернул голову на правом плече Гарри, показывая, что слушает. Он не произнёс ни слова то ли нарочно, то ли просто не зная, что сказать. — Почему… — начал Гарри, но замолк, прочищая горло нервным кашлем. «Я спрошу. Спрошу», — внушал он себе. — Давай уже, Поттер, — поощрил холодный голос. — Почему ты вернулся за мной? — скороговоркой выпалил Гарри, не давая себе передумать. Волдеморт замялся на мгновение, а потом тихо вздохнул — вот и весь ответ, побудивший расспрашивать дальше. — Ты мог дать мне умереть. Я… не понимаю. Ты ведь больше всего на свете хочешь моей смерти! Тишина начинала действовать на нервы, и Гарри хотел хоть как-то разговорить Тёмного Лорда. К счастью, прежде чем он придумал что-нибудь радикальное, холодный голос прошептал ответ. — Есть кое-что, чего я хочу больше, чем убить тебя. У Гарри в буквальном смысле отвисла челюсть. Он всё верно расслышал? Ему и в голову не могло прийти, что Волдеморт жаждет чего-то больше его смерти и, Мерлин великий, так открыто в этом сознаётся! — Эм… хм… это что-то новенькое… Ну и… чего же ты хочешь? «Это, правда, мой голос?» — изумился Гарри, поняв, что практически проскрежетал вопрос. Он не ждал ответа, поэтому здорово удивился, получив его. — Не строй в своём скудном умишке странных гипотез, щенок! Я ненавижу тебя и желаю твоей смерти! Я спас тебя, потому что сам хотел выжить! Всё просто, болван! Почему я должен объяснять очевидные вещи? — Эй! — возмутился моментально обидевшийся Гарри. — Это вообще-то ничего не объясняет! — Идиот! — не унимался Волдеморт, похоже, он рад был излить напряжение в очередной спор с наглым сопляком. — Шевели мозгами, Поттер! Думаешь, я бы выжил, если бы ты не согрел меня? Нет! Позволь я тебе утонуть — сам бы замёрз до смерти! У меня был выбор, и я решил, что минутная победа того не стоит! Стал ли мой выбор удачным — пока не знаю. Гарри минуту приходил в себя. Волдеморт, похоже, тронулся, раз говорит о таком вслух. Или он пытается сказать о чём-то между строк. О чём-то, что не хотел говорить напрямую, но, когда понял, что до Поттера не доходит, добавил: — Я спасал не тебя, Гарри, а себя. Смешно сказать, но ты умеешь помогать мне выживать, и без разницы, в роли чего — хоркрукса или грелки. Спустив насмешку, Гарри кивнул. Он годами учился понимать этого человека, и сейчас настало время использовать эти знания. — Ты был уверен, что я соглашусь помочь, раз спас меня. — Наконец дошло, — зло прошептал Волдеморт. — И ты не ошибся, — прошептал Гарри, получая в ответ кивок. — Но мне плевать. — Что?! — прошипел Тёмный Лорд, его ногти глубже впились в разорванную, грязную рубашку. — Плевать, почему ты меня спас. Главное — спас, — ответил Гарри, и монстр в груди радостно заворочался. Ещё лучше ему стало, когда Волдеморт недоверчиво зашипел. — Если ты пытаешься свести меня с ума, Поттер — ты на верном пути. Удивительно, но Гарри только покачал головой. — Я пытаюсь тебя поблагодарить. Горящие недоверием алые глаза буравили висок, словно Тёмный Лорд ждал, когда он рассмеётся и выкрикнет: «Купился!» Но когда ничего не произошло, Волдеморт, с отвращением признавая поражение, рявкнул: — Поттер… мне на самом деле стоило давно тебя прикончить!Лондон, Министерство Магии 20 декабря 2000, шесть утра
Тук. Тук. Тук. Долорес Амбридж поёрзала в розовом кресле и неодобрительно посмотрела на дверь. Кто посмел ослушаться приказа? Она же велела не беспокоить её до обеда. Толстые пальцы решительно погладили отполированное древко в ладони. — Войдите, — рявкнула Долорес, осторожно пряча Старшую Палочку в складках мантии. Она пыталась колдовать новой игрушкой с тех пор, как вернулась с карьера, где оставила Поттера и Того-Кого-Нельзя-Называть гнить заживо. Дверь тихо скрипнула, когда в кабинет изящно ступил высокий человек, закутанный в мантию. — Вы, — беззвучно выдохнула Амбридж, её губы нервно дрогнули, прежде чем сложились в сладкую улыбку. — Доброе утро, Лидер. Тот молча кивнул. — Чаю? — предложила она чашечку с золотого подноса. Не скрытая капюшоном часть его лица — губы и подбородок — на миг скривились. — Нет, благодарю вас, — вежливо ответил он. Долорес усмехнулась и глотнула тёплого несладкого чаю, прежде чем слащаво, насквозь фальшиво спросила: — Чем могу быть полезна, дружок? Вы всегда работаете в такую рань? — Есть срочное дело, которое нужно разрешить прямо сейчас, — без обиняков ответил Лидер, подходя ближе и опираясь на её стол. Долорес поджала губы. Было в её советнике что-то пугающее, вот только она никак не могла понять — что. От него прямо веяло холодом, от которого у Министра мурашки шли по коже. А Амбридж очень не нравилось, когда над ней имели такую власть. — Присядьте, — прощебетала она, даря очередную приторно-сладкую улыбку. Пришёл его черёд скривить губы в лёгкой усмешке и изящно опуститься в удобное — но тоже тошнотворно-розовое — кресло. Амбридж молчала, ожидая, когда Лидер посвятит её в суть дела. Она казалась спокойной, вот только плотно поджатые губы говорили об обратном. — Мне не хочется тратить ваше бесценное время, Министр, — вежливо начал он, складывая руки на груди. — Надеюсь, мы разберёмся быстро. — Я тоже на это надеюсь. Что случилось? Лидер разгладил складки на мантии, прежде чем доверительно произнёс: — Мне раньше и в голову не приходило, что в ваших владениях работают воры, Долорес. Теперь Амбридж слушала его внимательно. — Воры? — с сомнением переспросила она. Обвинение было серьёзное. В личные покои могли входить лишь авроры, значит, он намекал, что его обокрал один из её подчинённых. — Да, из моих комнат украли важный документ. Не могу передать, как я оскорблён. Но уверен, мои люди со всем разберутся. Я просто пришёл сообщить вам о столь вопиющем нарушении. Мои подчинённые желают, чтобы вы предупредили авроров о допросе. Долорес перекосило от злости. Он решил всё сам, не спросив её, а теперь отдавал приказ и не сомневался, что она его выполнит. — Уверяю, Лидер, я разберусь сама. Ваши люди не нужны, — отрезала она. Тщательно выстроенный слащавый фасад осыпался. — Они нужны, ведь дело касается меня, — возразил он, не обращая внимания на её раздражение. Амбридж почувствовала, как переполнилась чаша терпения. Она уже готова была подняться с кресла и объяснить, что не намерена такое терпеть, когда дверь снова открылась. В кабинет — без стука и даже не представившись! — вошёл ещё один незваный гость. Долорес, готовая сорваться на крик, обессиленно выдохнула и побледнела. Не проронив ни слова, к столу подошёл бледный молодой человек в чёрной мантии. Он остановился рядом со внезапно посмурневшим Лидером. Амбридж не видела его лица, но почувствовала, как изменилась атмосфера. Впрочем, сейчас Министр смотрела вовсе не на советника, а на обрамлённое светлыми волосами мертвенно-бледное заострённое лицо. Лицо Драко Малфоя. Пожирателя Смерти. Который уверенно и совершенно спокойно — даже, скорее, буднично — стоял в её кабинете. Возможно, Лидер прав: охрана никуда не годится. Амбридж застыла от изумления и только благодаря этому услышала их разговор. — Я принёс послание. От вашей Леди, сэр. У Лидера дрогнула рука. — Леонтина, — прорычал он тихо после долгого молчания. — Это она тебя прислала? Какая мелочная месть. Драко рассеянно переступил с ноги на ногу, когда опомнившаяся Амбридж направила на него палочку. — Это что такое?! Что происходит?! Почему здесь Пожиратель Смерти?! Где авроры?! Он — ваш человек, Лидер?! Малфой даже не взглянул на неё, продолжая разговор. — Ваша Леди сказала, что вычислила вора. Но Лидер не слышал ни его, ни — что было куда сложнее — визга Долорес. Он как зачарованный смотрел на руку министра. Заметив это, Амбридж резко замолчала, прожигая его взглядом. Когда в комнате повисла напряжённая тишина, Лидер медленно поднялся. — Воришки подождут, Драко. Сейчас я должен разобраться кое с чем крайне… важным. Ступай. Ах да, передай Леонтине, что она ответит за свою наглость. Малфою не нравилась роль мальчика на побегушках, но он был рад покинуть Лидера. А их с Министром дела Драко не касались. Развернувшись на каблуках, он, не оглядываясь, вышел. Палочка Амбридж тем временем уже указывала на высокого, закутанного в мантию Лидера, который не казался испуганным, напротив, он с весельем наблюдал, как то сильнее, то слабее сжимаются на отполированном дереве толстые пальцы. — Чудесная палочка, — насмешливо протянул он. Долорес ощутила, как на коже выступила холодная испарина. От злобы в его взгляде подгибались колени. Она уже всерьёз готова была вызвать охрану, пусть и никуда не годную. — Скажите, Лидер, и часто вы общаетесь с Пожирателями Смерти? — спросила она так ровно и приторно-сладко, как только смогла, но попытка сменить тему с треском провалилась. Взгляд Лидера оставался таким же свирепым, и ей очень захотелось спрятать палочку так, чтобы он никогда больше её не увидел, но тогда она останется беззащитной, а это недопустимо. — Я знаю этот шедевр, — внезапно заговорил Лидер, не сводя глаз с древка в её ладони. — Я колдовал ею однажды… давным-давно. Но я узнаю эту палочку и с завязанными глазами. Старшая Палочка, так же известная как Палочка Судьбы, — его ледяной голос оставался всё таким же вкрадчивым. — Насколько я помню, ныне её хозяин — Гарри Поттер. Но владеет ею… никто иной как Лорд Волдеморт. — Вы… вы назвали его! — взревела Амбридж от отвращения и удивления, мигом забыв о страхе. Лидер расправил плечи и посмотрел на неё сверху вниз. Его аура наполнялась холодной яростью. — Скажите, Долорес, — опасно и мягко начал он, — вы ничего не хотите мне рассказать? Например, о том, как это сокровище оказалось в ваших руках? Возможно, вы частенько устраиваете натуральный обмен с Тёмным Лордом. Позвольте угадаю — быть может, ваша палочка понравилась ему больше этой, — его голос сочился издёвкой напополам с неприкрытой угрозой. Багровое отёкшее лицо Министра пошло белыми пятнами, а глаза, казалось, вот-вот вылезут из орбит. Лидера её реакция совсем не волновала. — Но я понимаю, — ровно продолжил он. — Временами и Волдеморту не чужды торги. Вы можете устроить нам встречу? Его Пожиратели порядком мне надоели. — К… Да как вы СМЕЕТЕ?! — завизжала Амбридж, вскочила с кресла и топнула ногой, впрочем, это не возымело особого эффекта. — Я вызову авроров и велю запереть вас до конца ВАШЕЙ ЖАЛКОЙ ЖИЗНИ! Лидер остался невозмутим. — Долорес, признайтесь, вы ничего обо мне не знаете, — мягко произнёс он, но воздух в комнате потяжелел от холода. — Вы забыли, кто освободил вас? Я заставил половину Визенгамота следовать моей воле, вам это ни о чём не говорит? Вы ведь не хотите стать моим врагом? Иначе вдруг обнаружите себя в Азкабане. До конца вашей жалкой жизни. Амбридж ни за что не призналась бы, но она испугалась как никогда в жизни. — Где Лорд Волдеморт? — от его тона ладонь, сжимающая Старшую Палочку, задрожала. — Мёртв! — прошипела Долорес, с трудом проталкивая в лёгкие кислород. — Я уверена, он мёртв! — Где он? И хотя голос был спокоен, она уловила, как в глубине взбешённо блестящих из-под капюшона синих глаз поднимается странное внутреннее свечение. — Я не скажу вам! — задушенно прохрипела Амбридж. Ладонь, сжимавшая Старшую Палочку, взмокла, а локоть заходил ходуном. Когда Лидер усмехнулся и внезапно приблизился, она запаниковала и швырнула первое пришедшее на ум заклинание. Луч света прожёг его одежду и кожу, вынуждая остановиться. На губах Амбридж расцвела злая улыбка, знаменующая победу, правда, недолгую. Ведь Лидер не метался по полу в агонии и даже не закричал от боли. Он пару мгновений заинтересованно изучал рассечённую кожу, прежде чем перевёл взгляд на удивлённого Министра. — А вот этого делать не стоило, Долорес. Это очень грубо, — он поднял палочку, внезапно оказавшуюся в руке, и Амбридж вжалась в стену, непонимающе смотря на него снизу вверх. Рана затягивалась прямо на глазах, не проронив и капли крови. — Что вы такое? — испуганно прохрипела она. Её голос растерял всю сладость и фальшь. Лидер ухмыльнулся шире, когда Амбридж прижалась спиной к своей любимой картине с котятами. — Какой внезапно важный вопрос, да, Долорес? Вот только вопросы сейчас задаю я. Но перед ответами давайте вы кое-что забудете, иначе трудно будет поддерживать наши дружеские отношения. Амбридж беззвучно шлёпала губами, не в силах поверить в происходящее. Когда он поднял палочку, её парализовал страх. Последнее, о чём она подумала перед забвением: как же она просчиталась, доверившись этому подонку. — Obliviate.Известняковый карьер, Южная Англия 20 декабря 2000, шесть утра
— Интересно, где мы, — вдруг произнёс Гарри. Он до сих пор немного нервничал, в полной тишине прижимаясь к Тёмному Лорду. Волдеморт не посчитал нужным отвечать. — Должно быть, это другая пещера, — продолжал Гарри. — Только здесь куда холоднее. Зато воздух свежее, значит, мы недалеко от поверхности! Невольный сосед снова промолчал, но Гарри и не ждал ответа, пока чувствовал чужое дыхание. По крайней мере, надеялся, что чувствует: Тёмный Лорд дышал так медленно, что вздумай сам Гарри придерживаться его ритма — тут же задохнулся бы. — Том? Поговори со мной, — попросил он. — Попытайся сопротивляться… Ты же ещё здесь, да? — Оставь сантименты для кого-нибудь другого, Поттер. Я не умру. Уж точно не раньше тебя. — Хорошо. Тогда расскажи мне о чём-нибудь. О чём хочешь. Мне просто нужно отвлечься. Холодная кожа заскользила по его собственной. — Наша поза уже не отвлекает тебя, щенок? Не промёрзни Гарри до самых костей, он бы точно ощутил приливший к щекам жар. — Зря напомнил. Теперь я даже не знаю, от чего умру: от холода или от смущения — оба способа адски мучительны. Волдеморт тихо фыркнул от отвращения. — Я многих посылал на смерть, но ни один из них не был и вполовину такой рохлей. Похоже, ты смел лишь тогда, когда тебе есть за кого умирать. Гарри оскорблённо зарычал. — Заткнись! Как будто кто-нибудь в здравом уме осмелился бы тебе пожаловаться. И кстати, если ты хотел меня утешить — попытка дерьмовая! — Я не пытался утешать тебя, Гарри. — Мерлин, и как я забыл? Ты же такой засранец! Зачем я вообще с тобой заговорил?! Ты всё тот же несносный сукин сын! — Прямо сейчас я с превеликим удовольствием оторвал бы тебе язык. — Ублюдок, — прошипел Гарри, и Волдеморт чуть не усмехнулся в ответ. — О, да. Всегда помни, мальчик, что я упиваюсь жестокостью. Знаешь, наверное, я всё же могу кое-что тебе рассказать, — произнёс он и задумался на мгновение. — Ты ведь до сих пор хочешь всё обо мне знать? Готов поделиться одной историей; всё равно ты уже никому не расскажешь. Ведь наши шансы выбраться отсюда ничтожно малы. Слушай внимательно. Гарри чуть повернул голову, теперь его ухо оказалось прямо у рта Волдеморта. Так он лучше слышал тихий голос. — Это произошло зимой 1940 года. Я хотел провести Рождество в Хогвартсе, но моим планам не суждено было сбыться. За день до каникул школу временно закрыли из-за бомбёжки. Целью воздушных сил нацистов был, конечно, не Хогвартс, а Министерство в Лондоне. Все его отделы нужно было срочно спустить под землю, и Министерство запросило помощи преподавателей Хогвартса. Они согласились, а мне пришлось паковать вещи и возвращаться в поганый лондонский приют. Ты не представляешь, Поттер, как влияют на магический мир магглы и их убогие стычки. — Убогие? — тихо хмыкнул Гарри. — Не перебивай, щенок. — Да, и-извини. — Любой разумный человек пытался убраться из Лондона, меня же возвращали. И, запертый в маленькой клетке, я прислушивался к вою сирен, вестнику очередной бомбёжки. Мне оставалось лишь ждать и голодать. Старая карга Коул всегда «забывала» обо мне и не отводила в бомбоубежище. Волдеморт замолчал на мгновение, словно воскрешая в памяти картины прошлого. — Я помню, как лежал под железной кроватью, вцепившись в палочку, и думал лишь о том, успею ли защититься, если вдруг на приют рухнет бомба. Я знал, что идиоты из Министерства отчислят меня из Хогвартса, если я испугаюсь и использую заклинание раньше времени. Мысль, что я никогда больше не вернусь домой, была… неприятной. Гарри почти одеревенел от изумления, но всё-таки сумел кивнуть, когда Тёмный Лорд снова замолчал. Он прекрасно знал, что Риддл признавал своим домом только Хогвартс. Как же тяжело, должно быть, ему тогда пришлось. — Я ненавидел приют, — продолжил Волдеморт, — унылое место, где обитали жалкие, никчёмные дети. Они презирали меня, а я ненавидел их. Я был другим, но они не признавали моего величия. Гарри старался не произнести ни звука, удивлённый чувствами, которые сейчас будил в нём Волдеморт. И ведь это была не только ненависть. — Мне всегда не хватало еды. Они воровали мои пайки, а я в отместку — их вещи. Каждую ночь я выбирался из приюта и грабил продуктовые лавки. Каждое утро меня ловили и наказывали, а я не мог защититься, иначе они сломали бы мою палочку и запретили бы возвращаться в Хогвартс. Гарри стало почти совестно. Он-то думал, что не бывает Рождества хуже, чем в компании с Петуньей, Верноном, Дадли и Мардж, когда он сидел с ними за одним столом и терпел оскорбления. Он ошибался. По крайней мере, тогда Гарри мог поесть. Временами. У Волдеморта не было и этого. Удивительно. Похоже, Риддл почти всё детство боялся за свою жизнь. Увлечённый, Гарри ловил каждое слово, воскрешающее события тех лет. — Именно тогда я решил убить отца. Гарри подавился очередным вдохом: так обыденно и спокойно произнёс это Тёмный Лорд. Словно говорил о погоде. — Эта мысль берегла моё здравомыслие. Я представлял, как мои одноклассники проводят каникулы в кругу семьи, а потом представлял отца, счастливого и не подозревающего о моём существовании. Я строил планы о его убийстве, и они помогали мне выживать. Делали меня сильнее. Гарри задрожал. — Но?.. — Не перебивай, Поттер! — Х-хорошо. — Я вернулся в Хогвартс и занялся исследованием. Я прочёл каждую бумажку о своей знаменитой семье. Два года ушло на поиски Гонтов, проживающих в Литтл Ганглетоне. Я надеялся узнать от них о Риддлах, а потом отомстить за мать и, если повезёт, вернуться в лоно своей родовитой семьи. Я пришёл к ним по окончанию учебного года и, к удивлению, нашёл там только дядю… Наша встреча неприятно меня удивила. Скажем так, он не оправдал моих ожиданий, — судя по голосу, Волдеморт был более чем разочарован. — Он тоже тебе не обрадовался, — пробормотал Гарри. — Неужели? Тёмный Лорд повернул к нему лицо, и Поттер занервничал, хотя ничего не видел. — И откуда ты об этом знаешь, щенок? — Эм… Только не психуй, ладно? Дамблдор достал воспоминания Морфина о вашей встрече до того, как тот умер в Азкабане за преступление, которого не совершал. Директор показал мне их. Волдеморт нахмурился. — Старый дурак и его маленький Золотой Мальчик. Я всё ждал, когда ты о нём заговоришь, и вот пожалуйста. — Но ты не сердишься, да? — с надеждой спросил Гарри. — Не примёрзни мои руки к твоей спине — я бы тебя задушил. — Это шутка? — Я никогда не шучу, Поттер. — О. Хм… неважно. Извини, я тебя перебил. Гарри ощутил прожигающий взгляд и впервые обрадовался кромешной тьме. — Хорошо. Раз так, опустим сцену с Морфином и перейдём к встрече Тома Риддла с предками. В голосе Волдеморта было столько ненависти, что Гарри чуть не спросил: «А что в ней необычного? Ты убил их так же, как и многих других», но внезапно кое о чём вспомнил. Тогда случилось первое убийство будущего Тёмного Лорда. Тройное убийство. И Поттер промолчал, готовый узнать больше. Но Волдеморт тоже молчал, собираясь с мыслями. А когда заговорил, Гарри удивлённо застыл. — Удивительное дело, я долго планировал их убийство, но мысль о кровопролитии меня не радовала. — Ты… не хотел их убивать? — выдохнул Гарри. — Не хотел. Я помню, как шагал по пустому коридору их имения к гостиной, из которой слышались голоса, и заранее придумывал отговорки. Не окажись там Тома Риддла, думаю, я бы просто ушёл. Пожелал бы ему мучительной смерти, но не вернулся бы в их дом. Я бы пощадил его, застань за сном, чтением или ещё чем-нибудь столь же обыденным. Наслал бы на него пыточное, а потом повернулся бы и ушёл. Возможно. Но я вошёл в гостиную, и всё изменилось. Напряжённый Гарри не произнёс ни слова. — Они втроём ужинали и смеялись. В их семье намечалась свадьба. Мой отвратительный папаша прямо жаждал вступить в новый брак. Он говорил о какой-то маггловской дряни — будущей жене. Я стоял в дверях, смотрел, как они едят то, о чём я даже мечтать не смел, и слушал их радостный трёп. Всё вдруг стало очень просто. Гарри с удивлением понял, что крепко сжимает плечи Тёмного Лорда. Он с трудом представлял чувства человека после долгих лет одиночества, гнобления и напрасных надежд, представшего перед горькой правдой: семья не ждала его. С лёгкой руки записала в мертвецы. Они и так были счастливы. Без него. Гарри до боли прикусил губу. Да, Дурсли тоже его ненавидели и не принимали, кроме того краткого мига понимания, которое давным-давно как-то раз мелькнуло между ним и Дадли. Но Гарри с самого начала знал, что родители погибли, что они (он на это надеялся) любили его, а потом догадки подтвердились, и он узнал, что родители были прекрасными людьми. Он был готов завести новую семью и друзей. У Волдеморта такого шанса не было. Он не верил в любовь, потому что его никогда не любили. В детстве они оба мечтали об этом светлом чувстве, но родители Гарри любили его больше жизни. Волдеморта же презирал собственный отец, а мать даже не пыталась выжить, чтобы быть рядом. Что это могло оставить в душе подростка? — Первым меня заметил дед, — до жути буднично продолжил Тёмный Лорд. — Он кричал что-то о незваных гостях. Я не особо прислушивался. Гарри стиснул зубы и наклонился ниже, чтобы не пропустить ни слова. — Я вышел на свет, чтобы они разглядели меня. Их удивление невозможно было передать словами. Дед пришёл в себя первым и заорал. Он спрашивал, кто я, будто не видел очевидного, будто не знал обо мне. А раз я не существовал для него, то и он не существовал для меня, и я отнял его жизнь за секунду. Моя дорогая бабушка закатила истерику. Голос у неё был… мерзкий. Она клеймила меня теми же словами, что и дети в приюте. Ублюдком. Чудовищем. И я показал ей чудовище. Потом наступила блаженная тишина. Отец не произнёс ни слова. Он сидел неподвижно, с наколотым на вилку куском прожаренного ростбифа, и рассматривал меня как привидение. Будто ждал меня, но не так скоро. Я думал, что же ему сказать, но в голову ничего не приходило. Тогда я произнёс: «Ты потратил шестнадцать лет, но наконец-то сделал меня счастливым, Риддл». И убил его. Это было восхитительно. Я никогда не ощущал подобного. И я ни разу не пожалел, Поттер. Однажды ты просил меня раскаяться, но я никогда не жалею о своих поступках и решениях. Пускай ты считаешь меня злом, но я верю, что поступил правильно. Смерть моей подлой маггловской семейки избавила меня от последней слабости и сделала сильнее. Так я стал тем, кто я есть — Лордом Волдемортом! Гарри скрутило нервозностью и лёгким недоверием. Так вот как всё произошло. Нужно было что-то сказать, но он не мог вымолвить и слова, глупо вглядываясь в темноту. — Кстати, — добавил Волдеморт, словно вспомнил о чём-то очень важном, — их ужин был божественно вкусным. Я даже в Хогвартсе такого не пробовал. Это точно стоит упоминания. Гарри судорожно вздохнул. Всё обретало смысл. Теперь он понимал. Волдеморт невольно рассказал о своих потаённых человеческих желаниях и том, как их сменили жестокие мечты о безграничной силе и власти. Да, своим рассказом он хотел лишний раз доказать собственную бессердечность и готовность беспощадно убить любого. И что бы там между ними ни случилось — спасение Гарри, например — ничего не изменится. Вот только Тёмный Лорд не понял: он только что доказал обратное. Наследник Слизерина признал, что последняя слабость, которую он поборол — желание быть любимым. Гарри ощутил себя идиотом. Вот почему Волдеморт был не готов убить отца и дедушку с бабушкой, когда пришёл в их дом. Где-то в глубине души он надеялся, что семья признает его. Но Морфин брезгливо отмахнулся от юного Риддла, и ему ничего не оставалось, кроме как наведаться к отцу; к человеку, которого он ждал с детства. Что произошло бы, если бы Том Риддл-старший соизволил оторвать свою благородную задницу от кресла? Если бы подошёл к сыну, обнял его и сказал, что жалеет о том, что бросил своего ребёнка? Если бы пообещал загладить вину? Простил бы его Волдеморт? Попытался бы наследник Слизерина наладить понимание между факультетами? Разрешило бы это вражду между чистокровными и магглорождёнными? Жаль, но ответов на эти вопросы не было, ведь ничего такого не произошло. Отец Волдеморта молча сидел на месте: всё тот же сноб и трус, сбежавший от семьи. А Том Марволо Риддл не вынес бремени ненависти и жалости собственной семьи и убил их, притупляя боль, но лишь сильнее раня себя. Он смаковал их пищу, наслаждаясь местью, а его душа разрывалась на части. Гарри громко сглотнул, чувствуя, как жжёт в горле. Мерлин, как же он понимал! До того как Гарри узнал правду о себе, он тоже был одиноким, нелюбимым ребенком. У него не было друзей, с которыми можно было поговорить. Он вспомнил, что чувствовал тогда: словно летел в пропасть и ни за что не мог зацепиться. Что бы произошло, не явись на его одиннадцатилетие Хагрид, не поведай тот о другом мире, где он — маленький, ни на что не годный мальчишка — всеми любимый герой? Именно Хагрид первым протянул ему руку в той пропасти. А потом друзья остановили его падение и вытянули на свет, показали настоящую доброту и любовь. Гарри даже представить боялся, как бы он жил, если бы не встретил Рона и Гермиону. Быть может, он, как и Волдеморт, долетел бы до дна. Жжение становилось всё сильнее и поднималось всё выше, пока по щекам не покатились слёзы. Вдруг вспомнились слова Дамблдора о том, что Тёмный Лорд никогда не знал любви. Почему же Гарри просто принял это и ничего не спросил? Почему не спросил о причине? Почему даже не задумался? Захотелось горько рассмеяться. Ответ был прост. Он ненавидел Волдеморта всей душой и плевать хотел на его чувства. Так было с любым, кто обижал Гарри. Снейп — самый яркий тому пример. Северус Снейп — Пожиратель Смерти, приговоривший его родителей к смерти. А ещё — человек, который рисковал жизнью ради Гарри и спасал его чаще прочих. От него Гарри усвоил важный урок: часто всё не то, чем кажется. Снейп открыл ему глаза и помог понять, что Гарри не всегда судит о людях правильно. Снейп показал, какой сильной бывает любовь, которая сделала из Пожирателя Смерти верного союзника сына Лили. Теперь у Гарри новый спаситель. Последний человек на земле, который подходил на эту роль. И всё же: если бы не это истощённое создание в руках, Гарри бы погиб на дне пещеры. И наверняка походил бы на одного из этих жутких инфери, которые давным-давно взяли его в кольцо, когда он пытался уничтожить Тёмного Лорда — того самого, который его сегодня спас. Так какая, чёрт побери, разница между героем Снейпом и чудовищем Волдемортом?! Изумление от осознания было непередаваемым. И себялюбивые причины Риддла для спасения Гарри вдруг стали неважны. — Ты там умер, Поттер? — внезапно прервал его размышления холодный голос. Гарри был совсем не готов к вразумительному ответу. — Что? — выдавил он. Ощущение пристального взгляда вернулось. — Ты слишком тих и напряжён, — отстранённо объяснил Волдеморт. — Тебе не повезло, я пока живее всех живых, — парировал Гарри, уловив, наконец, нить беседы. — Сейчас твоя кончина меня не обрадует, — тут же прилетел ответ. — Эм… ну да… ясно… иначе ты бы меня не спасал. Но мне всё равно непривычно слышать такое от тебя, — смешался Гарри. — Это объяснимо. Но ты упустил один маленький нюанс — я сказал «сейчас», щенок. — О... — Да, Поттер. О. Гарри невольно улыбнулся и прошептал: — Сейчас твоя кончина не обрадует и меня, — монстр в его груди проснулся и довольно замурлыкал. Повисла короткая неловкая тишина, которую нарушил голос Волдеморта. — Я слышу привязанность в твоём голосе, Поттер? — Вот уж нет! — сам не понимая от чего, испуганно завопил Гарри. Но Тёмный Лорд, похоже, ответом был доволен. — Хорошо. Не думаю, что переживу её. Гарри улыбнулся шире. Дамблдор оказался прав: лучшее оружие против Волдеморта — это любовь. — Что смешного, щенок?! — прошипел Риддл холодным от злобы голосом. Улыбка тут же сползла. — О… откуда ты знаешь, что я улыбаюсь? — округлил глаза Гарри. — Разве ты что-нибудь видишь?.. Подожди… Он яростно заморгал и понял, что различает тени в темноте. Но тени появлялись только от света. — Это ты? — затаил дыхание Гарри. — Нет, Поттер, не я. — Тогда что это? В ухо невесело рассмеялись. — Рассвет? — Ерунда! Откуда бы в чёртовой пещере взялся рассвет?! — Подумай, идиот, — ещё тише произнёс Волдеморт. «Легче сказать, чем сделать, если голова уже совсем не варит», — подумал Гарри, внимательно рассматривая стены в надежде найти лазейку, ведущую к свободе. И снова увидеть солнце. Друзей. Купить дюжину биг-маков и съесть их в один присест. — Мерлин, — выдохнул он, наконец, — если это правда… Голос не справился с нахлынувшими чувствами. Гарри всё сильнее сжимал руки на чужой груди, пока Тёмный Лорд не рыкнул зло: — Не переусердствуй, Поттер! — он хотел что-то добавить, но слова утонули в оглушительном радостном вопле Гарри.