Цирк Финсбери, Лондон 23 декабря 2000, 10:40
Как же тоскливо день за днём просыпаться в одной и той же кровати, готовить на завтрак всё тот же чёрный чай и садиться с Ежедневным Пророком в одно и то же кресло! Алекто Кэрроу подавила зевок, неторопливо проглядывая лежащую на коленях газету. Новости были откровенно дурацкими — страницы словно издевались: Тёмный Лорд и Гарри Поттер пропали, в Министерстве переворот, в Азкабане убили половину узников, а Рита Скитер разглагольствует о необъяснимой миграции волшебников из страны. Если честно, Алекто плевать хотела и на положение в стране, и на чужие проблемы, и на страшную судьбу заключённых в Азкабане. Плевать на Эйвери, Трэверса и остальных Пожирателей, которые ринулись мстить за павших товарищей. Но она переживала за брата, который ушёл вместе с ними. А ведь Тёмный Лорд приказал оставаться на месте. И так вышло, что только она и Селвин не ослушались Хозяина и не вышли за порог новой штаб-квартиры. За всю свою жизнь Алекто ни разу не пошла против приказов Тёмного Лорда. Ей нравилось служить столь сильному магу, и она старалась изо всех сил. Кэрроу повторяла про себя эти слова и спокойно перелистывала страницы. Если бы только безделье не было таким скучным! Как здорово было бы выйти отсюда и развлечься, пытая магглов или убивая магглорождённых… Алекто закрыла глаза и прислушалась к суматохе города — его шум проникал даже сквозь толстые стены. Одна лишь мысль о магглах, грязных тварях, которые жили так близко от Тёмного Лорда, сводила её с ума. Как же она ненавидела их: презренных самоуверенных червей, слепо верящих в глупые иллюзии о настоящей силе и власти и не осознающих собственной ничтожности. Почему Тёмный Лорд выбрал своей резиденцией такое место? Алекто понимала желание Хозяина покинуть Малфой-мэнор, гнездо предательства (и похоже, Драко недалеко ушёл от родителей, иначе как объяснить, что он постоянно крутится у Амбридж — Кэрроу презирала то, как просто Малфой отвернулся от Тёмного Лорда и склонился перед Лидером), но почему он выбрал именно это место? Бесспорно, оно хорошо расположено — совсем рядом с Министерством. Но Пожиратели всё равно не ожидали, что Тёмный Лорд создаст здесь штаб-квартиру. Как прикажете жить рядом с магглами, если одно их существование сводит с ума? Право, нелепо. Но кто она такая, чтобы не одобрять решения Милорда? — Доброе утро, Алекто. Кэрроу подняла взгляд и увидела Селвина. Тот стоял, прислонившись к косяку двери, и потягивал кофе. И то, что он пил этот плебейский маггловский напиток, окончательно вывело её из себя. — Селвин, — она холодно поздоровалась, свернула газету и отложила её. — Ты остался, удивительно. Мне казалось, ты тоже хотел войти в ряды «мстителей». Или решил, что подчиниться приказу Тёмного Лорда разумнее? — Тц. Какое тебе дело до моих решений, Алекто? Но я, так и быть, утолю твоё любопытство: мне не за кого мстить. Когда мне понадобилась помощь, всем было плевать. Он сделал ещё глоток и ухмыльнулся. — Кроме того, мне не приходится волноваться за судьбу тех, кто ослушался приказа нашего Лорда. Щёки Алекто вспыхнули гневным румянцем. — Я предупреждала Амикуса, что он может не вернуться, если уйдёт. Он меня не послушал, и теперь, что бы там ни случилось с ним, это его проблема, не моя, — она медленно поднималась, пока говорила. — Да, я переживаю за него, но, если ты не заметил, мы с ним разные. Я всегда стремилась к большему. Но как я заслужу доверие Тёмного Лорда, если не смогу исполнить простой приказ? Или ты думаешь, что я, как и Малфои, предам Хозяина во имя семьи? — процедила она сквозь стиснутые зубы. Селвин презрительно фыркнул, а потом тихо и отрывисто заговорил. — Ты говоришь как Беллатрикс, Алекто. Прекрати. Тебе не к лицу. И не думай, что я не знаю, чего ты добиваешься. Малфои и Лестрейнджи потеряли своё положение, и тебе хочется на их место. Сперва всё осложняла Беллатрикс, но после её смерти ты всё больше походишь на неё, надеясь, что Тёмный Лорд обратит на тебя внимание. Среди Пожирателей Смерти ты — единственная женщина. Хочешь этим воспользоваться? Алекто зло поджала губы. — Может, и хочу. Завидуешь? — Вот ещё, — фыркнул Селвин и снова отпил обжигающе-горячий кофе. — Позволь напомнить: Беллатрикс не получила то, чего хотела. С чего взяла, что получишь ты? — Я не хочу того, чего хотела Белла. Мне хватит милости Хозяина. Он долго не доверял нам и не ценил. Это нужно изменить! — Изменить, сидя здесь и не пытаясь его найти? — насмешливо уточнил он. Алекто нахмурилась. — Ты что-то тоже его не ищешь! И наша Метка черна, как прежде. Уверена, Хозяин скоро вернётся и принесёт голову Поттера. На этот раз Селвин промолчал. Он посмотрел в грязное от копоти окно и только открыл рот, как вдруг снаружи раздался шум. БУМ! БУМ! БУМ! Они растерянно переглянулись. БУМ! БУМ! БУМ! — Кто-то стучит в дверь? — без особой радости спросила Алекто. — Похоже, — насмешливо ответил Селвин. — Но… но это невозможно! — пробормотала она. Пожиратели Смерти входили с помощью палочек, а магглы не видели двери из-за чар, которые она лично накладывала по приказу Лорда. БУМ! БУМ! БУМ! Селвин рассмеялся. — Тебе придётся выйти и спросить, чего хочет этот бедняжка-маггл. Алекто взбесилась не на шутку. Он открыто осмеял её способность применять примитивные чары! Она поджала губы и вскинула палочку, целясь прямо в его грудь. БУМ! БУМ! БУМ! В её глазах вспыхнула жажда убийства — гость за дверью явно не собирался уходить. — Лучше не трогай маггла, если, конечно, не хочешь, чтобы авроры расследовали убийство прямо под дверью резиденции Тёмного Лорда, — продолжал спокойно ёрничать Селвин. Алекто не могла больше терпеть его издевательского тона. БАМ! БАМ! БАМ! Взбешённой фурией она пронеслась по коридору и за несколько секунд оказалась у двери, не потрудившись даже посмотреть в глазок. Повинуясь взмаху палочки, тяжёлая дубовая дверь распахнулась, и Кэрроу с криком бросилась на стоящего за ней человека. — УБИРАЙСЯ ОТСЮДА, НИЧТОЖНЫЙ МАГГЛ, ИЛИ Я!.. Она подавилась следующим словом, и сердце заледенело в груди. Все органы чувств, кроме зрения, будто отключились. Высокий, истощённый, одетый во всё чёрное человек прожигал её взглядом с высоты своего роста. Его бесстрастное лицо было белее снега, а чёрные зрачки алых глаз напоминали щели. — Ничтожный… маггл? — холодно и мрачно прошипел он. У Алекто подогнулись колени, и она рухнула на пол, низко склонив голову. Она только что оскорбила Хозяина. Он убьёт её. — М… М… Мой… Лорд… — только и смогла выдавить Кэрроу сквозь вставший поперёк горла ком. — Вот как ты приветствуешь меня, Алекто? — его голос, если такое вообще возможно, стал ещё холоднее. — М… М… Мой Лорд… Я… Я не… знала… Почему она ещё жива? Ему ведь ничего не стоит произнести пару слов, чтобы покончить с ней. Если только сначала он не хочет её пытать. — Дай свою палочку, — спокойно приказал Волдеморт. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Отдать палочку? Он хочет убить Алекто её же палочкой? Кэрроу звучно сглотнула и трясущейся рукой без возражений протянула палочку. — Пожалуйста… прошу вас… Милорд… умоляю… Тёмный Лорд принял её молча и швырнул Кэрроу к стене невербальным заклинанием. С тихим щелчком притворилась дверь, когда он вошёл и приблизился к съёжившейся на полу женщине. — Хорошо, — прошептал Волдеморт. — Crucio!* * *
Он так замёрз, а он ненавидел холод. Идти в резиденцию пришлось пешком, и эта прогулка не добавила жизнелюбия: на него отовсюду пялились любопытные магглы. Волдеморт был чертовски зол, когда добрался до цирка Финсбери... где ему плюнули оскорблением прямо в лицо. Волдеморт держал пыточное долго: корчащаяся на полу Кэрроу изворачивалась так, что трещали кости, а он всё ждал, когда придёт удовольствие, но чувствовал лишь отголосок раздражения. От её визга звенело в ушах и раскалывалась голова. Чужая палочка плохо слушалась, и Тёмный Лорд прикладывал усилия, чтобы сработаться с ней, а не наслаждался текущей по жилам магией. Он снял проклятие и посмотрел на дрожащую всхлипывающую Кэрроу. Потом подошёл ближе, зная, что в каждом её вдохе сквозил ужас. Огромные глаза остекленели от страха, и выглядела она донельзя беспомощной. Волдеморту всегда нравилось видеть своих жертв такими. Но сейчас ему было совсем не весело. Казалось, кто-то украл предназначенное ему удовольствие. Едва не зашипев от досады, Тёмный Лорд склонился над Алекто. — Заберёшь палочку, когда наберёшься смелости. Его шёпот казался мягким, хотя внутри всё клокотало от ярости. Сейчас поднять ему настроение могло только одно. И эта вещица лежала в его покоях в маленькой коробочке из чёрного дерева. Ему нужно лишь подняться и наконец-то коснуться её. Волдеморт отошёл от сжавшейся на полу ведьмы и поспешил наверх — один его шаг стоил трёх. — С дороги, Селвин. — Конечно, мой Лорд, — слуга отступил и посмотрел на Тёмного Лорда с надеждой. — Мой Лорд, — начал Селвин, идя следом. — Я понимаю, это наглость с моей стороны, но… но… Поттер наконец?.. Волдеморт запнулся и остановился. Сердце пропустило удар. Перед глазами как наяву встали чёрные непослушные волосы, огромные глаза и горячая, тронутая загаром кожа. — Поттер, — выдохнул он. По спине пробежала внезапная дрожь, и чтобы сдержать её, Волдеморт вцепился здоровыми пальцами в мантию. Он же был опустошён всего минуту назад, так почему сейчас… сейчас!.. — Милорд? — покорно и встревоженно окликнул Селвин. — Позже, — отрезал Тёмный Лорд, поборов, наконец, странное наваждение и устремился дальше. Его покои были точь-в-точь такими, какими он их оставил. Всё стояло на местах, даже огарки свеч — он не тушил их, когда уходил, ведь был уверен, что скоро вернётся. Тогда Волдеморт не сомневался в победе, но он — как часто бывало с Мальчиком-Который-Выжил — ошибся… Тихо выругавшись, Волдеморт открыл тайник в столе и отбросил палочку Алекто, которая со стуком прокатилась по полу. Он нетерпеливо достал маленькую чёрную коробочку и прошипел: — Откройся. Коробочка открылась с тихим щелчком, являя самое ценное его сокровище — на чёрном атласе лежала совершенно безобидная и невинная на вид тисовая палочка. Тёмный Лорд вцепился в неё, чувствуя, как по ладони, руке, а затем и по телу разливается сила. Палочка задрожала, тоже радуясь их единению. — Наконец-то, — выдохнул он и сильнее сжал пальцы на гладком дереве. Он споро избавился от мерзкого гипса и срастил раздробленные кости на левой руке. Легко. Просто. Но вот залечить душевные потрясения было куда сложнее. — Вот теперь можешь приходить, Негура, — прошипел Волдеморт, поглаживая палочку. — Я с радостью покажу, на что потратил сорок лет жизни! Длинные пальцы нежно прошлись по потеплевшему дереву. — Мне не нужна удача Поттера, чтобы разобраться с предателем. Лорду Волдеморту, величайшему волшебнику, не нужна помощь какого-то сопляка! Он всё равно… отказался… от моего предложения. Тёмный Лорд тяжело опустился в широкое кресло. Он старался не думать об их последнем с мальчишкой разговоре. Нужно сосредоточиться на чём-то привычном, нормальном, на последователях, например. Если он удостоверится в их верности, то непременно поверит, что ничего не изменилось. И, может, даже убедит себя, что Поттер его не спасал. Тёмный Лорд думал об этом уже много раз, но удивление и неверие никуда не делись. Сможет ли он ненавидеть Поттера так, как раньше? Впрочем, он забудет об этом тотчас же, если очень постарается. Но захочет ли? Ему никогда не нужна была помощь; он сторонился её как самой смерти. Так было всегда, но рядом с Поттером его принципы потерпели полный крах. Будь это кто угодно — не этот щенок — он бы… он бы… Почему Поттер несколько миль тащил его на себе, хотя сам был на грани смерти? Это бессмысленно. Мальчишка лепетал что-то о долге жизни, о том, что обязан ему. Полная чушь! Он ведь объяснил, что спас Поттера ради себя. При чём здесь чувство долга? Салазара ради, они враги! Поттер — ребёнок из пророчества, которому предначертано победить Тёмного Лорда! Он мог просто оставить его умирать самой унизительной из всех возможных смертей, так нет же, этот идиот спас Лорда Волдеморта! Но… Поттеру плевать на пророчество. Он сам так сказал. Мальчишка предпочёл инстинкты разуму, хотя знал, что совершает ошибку. Главное, что это не претило его сердцу и желаниям. Сколько раз он высмеивал слабость щенка? Сколько раз глумился над его безмозглыми поступками? Все эти чувства делали мальчишку предсказуемым глупцом! Но если бы не они, он бы сейчас не сидел здесь… Он, величайший маг, поддался бы самому большому своему страху — смерти. Тёмный Лорд зло рыкнул и сильнее вжался в спинку кресла, впиваясь коротко остриженными ногтями в подлокотники. Как теперь быть? Как искать ответы и строить планы, когда в нём бушуют чувства? Как справиться с нежеланной, связывающей по рукам и ногам благодарностью, кислотой сжигающей изнутри? Но хуже было другое — рядом с Поттером всё вдруг ощущалось иначе, ненависть и решимость убить этого недоумка просто растворялись. В такие минуты он вёл себя не так, как обычно, и сам не понимал почему. В конце концов, Волдеморт решил использовать старый мыслеслив и с помощью воспоминаний понять, что и когда изменилось. Он пользовался им редко — боялся, что кто-нибудь увидит то, что им не предназначено. Но другого выхода Тёмный Лорд сейчас просто не видел. И только он хотел встать, как вдруг что-то острое распороло кожу на правом бедре. Риддл зашипел от боли и засучил мантию, осторожно прощупывая карман брюк. С зарождающимся пониманием он достал… разбитые очки. Из тонкой железки торчал побуревший от свежей крови осколок. Волдеморт недоверчиво положил «победоносный трофей» — как он тогда назвал его — перед собой на стол. Странно, он редко забывал об украденных безделушках, особенно если учесть, чьи это были очки. Тёмный Лорд легонько коснулся оправы и тут же отдёрнул пальцы, как наяву услышав хруст стекла. Тогда он и придумать не мог лучшей расплаты: покалечить мальчишку, но сейчас Волдеморт чувствовал лишь притуплённый пустой испуг. Пока Риддл невидяще смотрел на то, что осталось от очков, из-за тяжёлых туч выступило солнце и пробилось в комнату сквозь тёмно-зелёные шторы на узком окне. Осколок преломил попавший на него свет и засверкал. Тёмный Лорд с минуту просто рассматривал его, а потом прошептал: — Эти очки прямо как ты, Поттер. Они сияют, как бы ни пытался я их сломать. Словно услышав его, осколок засверкал ярче. — Так глупо было пытаться уничтожить их. Они — часть тебя, как шрам, которым я отметил тебя… Я не учёл… — стоило подумать о дерзком мальчишке, как в груди разлилось тепло, и он резко замолчал, не облекая чувства в слова. Волдеморт не должен был этого чувствовать. Это непристойно, недостойно и опасно. Как такое вообще произошло? Ведь он давным-давно уничтожил свою человечность! Может, он повредился рассудком и теперь по-другому смотрит на мир? Ведь несколько дней назад он был на грани смерти… Может, дело в том, что вместе с Негурой вернулись и давно забытые воспоминания о самой большой его слабости? Может, он слишком долго потакал потребностям своего тела? Ведь с тех пор как погиб его последний хоркрукс, Нагини, Тёмный Лорд ел, пил и спал, как обычный человек. Это вполне могло пробудить в нём давно утраченную человечность… А может, дерзость, смелость, упорство и нерушимая наивность Поттера повлияли на него больше, чем он думал… Перед глазами вновь встало лицо щенка, и он ощутил… Скрежет ногтей о полированную поверхность стола немного отвлёк. И Риддл снова и снова царапал дерево, только чтобы прекратить этот отвратительный поток мыслей и чувств. Он не должен зацикливаться на этих вероломных чувствах. Его вообще не должны волновать никакие чувства! — Поттер, — зло прошипел Волдеморт. — Что, во имя Салазара, ты со мной сделал?Станция Кинг Кросс, Лондон 23 декабря 2000, 10:20
— Приехали. Когда машина остановилась, Дэниел обернулся и внимательно посмотрел на Гарри. Между бровей его залегла беспокойная складка; он наверняка всё это время думал о странных словах Волдеморта. И не будь Гарри обязан мистеру Роджерсу, он предпочёл бы вообще не поднимать эту тему. Он и так всю дорогу до вокзала думал о загадочном поведении Риддла, и плоды этих размышлений озвучивать не хотелось. — Дэниел, — нерешительно начал он, — знаете… насчёт Риддла… кхм!.. То есть мистера Мура… я хочу сказать… — Гарри. Он поднял взгляд и встретился с карими глазами. — Мне кажется, будет лучше, если вы не станете ничего объяснять. Гарри медленно выдохнул. Временами Дэниел бывал до невозможности наивным, а иногда пугающе проницательным. — Спасибо. — Но я хочу вам кое-что сказать, — добавил мистер Роджерс, и Гарри тотчас приготовился к родительским наставлениям. — Я понял, почему вы сказали, что Уолтер вам не друг. Я даже понял, почему его испугалась моя дочь. Если честно, я и сам испугался… немного. Я, конечно, говорил, что привык к разным людям — и это действительно так — но это не значит, что я считаю мистера Мура нормальным. И я не о внешности. Рядом с ним тяжело оставаться непредвзятым, хотя я старался. Поэтому, Гарри, если вы встретитесь с ним вновь… пожалуйста… будьте осторожны. Что ж, предостережение Дэниела на самом деле звучало как отцовское наставление, но Гарри кивнул, принимая его. И хотя касаться этой темы не хотелось, он всё же ответил. — Я буду осторожен, не волнуйтесь. И… неважно, что вы о нас думаете, но знайте — я не позволю ему навредить ни вам, ни вашей семье. Никогда. Дэниел рассмеялся и покачал головой. — Не преувеличивайте, ничего страшного не случилось. Я думаю, вы очень хороший человек, и мне жаль расставаться с вами. Если волей случая вас когда-нибудь занесёт в Кроуборо, заезжайте к нам, хорошо? Похоже, все опасения оказались напрасны — Дэниел думал о нём только хорошее. Гарри не уставал поражаться доброте этого человека. — Конечно, — прошептал он и, протянув доктору руку, сжал его ладонь. — Спасибо вам за всё. — До свидания Гарри. Счастливого Рождества. — Счастливого Рождества, Дэниел, — Гарри в последний раз улыбнулся, вышел из машины и помахал рукой, пока белый седан перестраивался в нужный ряд. А потом мистер Роджерс уехал, и Гарри внезапно почувствовал себя таким одиноким среди потока пролетающих мимо машин и пассажиров с тяжёлыми чемоданами. Ему хотелось вернуться в школьные годы, сесть на Хогвартс Экспресс и ощутить тот восторг, когда он впервые увидел алый исходящий паром поезд. Гарри не против был даже вернуться в тот миг, когда он возвращался из школы и отыскивал на парковочной стоянке Дурслей. Потому что даже тогда в глубине души понимал, что через два месяца снова окажется на поезде и помчится навстречу новым приключениям. Но прошлое не вернуть, а впереди ждут совсем другие приключения. Гарри тихо вздохнул и приготовился вернуться на Гриммуалд Плейс. Ему двадцать, и он жив, что для большинства магов и ведьм настоящее чудо. И он в очередной раз пережил встречу с Тёмным Лордом, правда, Гарри не особо этому рад. Наоборот, ему кажется, что сегодня он потерял нечто ценное, но назвать это ценное своим именем он не пытается даже про себя.Гриммуалд Плейс 12, Лондон 23 декабря 2000, 10:35
— Это плохая идея, — пробормотал Рон, разглядывая голубую вазочку так, словно та нанесла ему личное оскорбление. Гермиона, которая сидела по другую сторону стола, на секунду подняла взгляд и снова уткнулась в Историю Магических Искусств Восточной Европы. — Вместо него должен был пойти я. А девушка всё читала чёртову историю магического мира Румынии. Она внимательно вчитывалась в каждую строчку и едва заметно хмурилась. — Это очень плохая идея, — опять проворчал Рон. Она вздохнула и заставила себя не отводить взгляда от страниц. — Очень, очень плохая. Её терпение лопнуло. Гермиона громко захлопнула книгу и вскинула голову. — Успокойся, Рон. Всё будет хорошо. Перси лучше всех справляется с заданиями. А сейчас уймись и помолчи немного, ладно? — Это же не твой брат, Гермиона! — огрызнулся Рон и взвинченно растёр ладони. — А что, если с ним что-нибудь случится? Никогда себе этого не прощу… Она отложила книгу на стол и посмотрела на него с раздражением и одновременно сочувствием. — Ничего не случится, вот увидишь. Понимаю, ты переживаешь, но давай смотреть на вещи здраво. Вампиры действуют по ночам, а Перси не глуп, чтобы сидеть там допоздна. И нет ничего подозрительного в том, что он решил наняться в Министерство. Амбридж доверяет ему: они ведь уже работали друг с другом. Если его примут, мы будем узнавать новости прямо из кабинета Министра. Я уверена, твой брат осознаёт риск. Рон покачал головой и подошёл к узкому окну. — Я знаю, знаю… Но мне от этого не легче. Стоит только вспомнить о… Фреде… и Гарри… и я… Он прижал кулак к губам, сдерживая отчаянный крик. Гермиона встала, обошла стол и обняла его. Они постояли так, и она сказала: — Мы ещё не потеряли Гарри. Мы не знаем, что с ним и где он, но мы не должны терять надежду. Рон кивнул и запустил пальцы в её волосы. — Ты права... Что ты там всё читаешь? — сменил он тему. — А, — Гермиона высвободилась из объятий. — Я взяла эту книгу из библиотеки Хогвартса. Надеялась с её помощью найти связь между автором того письма и Волдемортом. Я прочла про всех сильных магов Румынии двадцатых годов — всех, кто мог пересечься с Волдемортом - но ничего не нашла. Сам Волдеморт никогда не бывал в Румынии, и в книге ничего не говорится о румынских магах, которые связывались с Тёмным Лордом. Я так надеялась на подсказку, но ничего не нашла… Гермиона очень не любила собственные неудачи. Но у неё была одна теория, правда, без доказательств. Так вот, она считала Лидера румынским магом, который очень давно враждует с Тёмным Лордом и даже пытался убить его, уничтожив хоркрукс. Опять же, доказательств у неё не было. Но в одном Гермиона была уверена: советник Амбридж не нравился ей ни как друг Волдеморта, ни как враг. Именно поэтому Перси должен был разузнать о нём побольше. — Значит — глухо? — разочарованно спросил Рон, отрывая Гермиону от размышлений. — Нет, кое-что я нашла, — вяло возразила она. — Только это не сильно поможет, — она достала из выдвижного ящика стола маленькую записную книжку и быстро её пролистала. — Я искала человека с инициалами ДЛН и нашла двадцать одну запись. Проблема в том, что многие из них уже мертвы. Самый молодой: Десебэл Л. Никулеск умер в 1910 году — он был известным магглорождённым летописцем. Это точно не наш случай, и умер он за шестнадцать лет до рождения Волдеморта. Гермиона тяжело опустилась на стул, бегло просматривая записи. — Выходило, что этот кто-то намного старше Волдеморта… — Не произноси его имени, — простонал Рон, но она продолжила, будто и не услышала его. — …или не известен, и его не упоминали в книгах. Но мне не верилось, что маг, который сделал с Сам-Знаешь-Кем такое, ничем не отметился. И я внимательно просмотрела всех с такими инициалами, которые были старше него. Некоторые из них могут быть ещё живы. Она достала маленькую жёлтую карточку и зачитала: — Их всего семеро: два историка, один писатель, один композитор, и ещё трое входили в могущественные враждующие организации, их разборки чуть не вылились в гражданскую войну. Я могу ошибаться, но мне кажется, ни один из них нам не подходит. Рон сел за стол и опустил подбородок на сложенные руки. — А если ДЛН — не инициалы, а что-то другое? Гермиона прекратила листать блокнот и с любопытством посмотрела на него. — Что, например? — Не знаю… — пожал плечами он. — Рон, — начала она, — этот человек писал так, чтобы Волдеморт всё понял. Автор явно хотел, чтобы его узнали. — Не называй… — Я уверена, инициалы настоящие. Просто не знаю, чьи они… пока что. Гермиона снова открыла объёмистую книгу и начала неторопливо просматривать события шестнадцатого и семнадцатого веков. — Что ж, здесь тоже есть яркие личности. Дорин Нистор — потомок знатного рода. Он использовал своё положение, чтобы притеснять магглорождённых, и его подозревали в злоупотреблении Тёмными Искусствами. Если этот Дорин жил всего несколько веков назад, то вполне мог пересечься с Волдемортом. О, и здесь, смотри! — она провела пальцем по имени на следующей странице. — Драгомир Негура. Родился триста семьдесят лет назад и был известным аврором Румынии того времени. В дуэли сразил Алкандра Жестокого, самого могущественного тёмного мага семнадцатого века. А ведь тогда ему было всего двадцать. Видишь… Гарри не единственный в своём роде. Рон навострил уши. — Правда? И как он это сделал? — Тут не написано. Но он погиб через несколько месяцев, сразу после того, как последователи Алкандра вырезали всю его семью. И неизвестно, было это самоубийство или убийство. Рон побледнел, и на лицо его легла мрачная тень. — Это… просто ужасно. — Согласна. Страшно читать и знать, что он такой не один. В прошлом многие повторили его жуткую судьбу. Но хуже всего то, что мы не учимся на их ошибках. — Просто ужасно… Рон хотел что-то добавить, но тут раздался громкий голос миссис Уизли. — Рон, Гермиона! Не могли бы вы спуститься? Они удивлённо переглянулись. В чём дело? Для обеда ещё рано, Кингсли и Невилл всеми силами стараются набрать в Орден новых членов, да и дом почти пуст. — Идём, мам! — крикнул в ответ Рон и помог Гермионе подняться. — Змея, — тут же заподозрила новую фобию Молли Гермиона, и Рон твёрдой походкой пошёл вниз, чтобы скорее развеять страх матери. По пути он без конца разглагольствовал, как вдруг его прервал другой, громкий, весёлый и совершенно неожиданный голос. — Привет, ребята!Гриммуалд Плэйс 12, Лондон 23 декабря 2000, 10:55
«Я на месте», — Гарри остановился перед обшарпанной дверью, которую, как он думал, больше никогда не увидит. Теперь от встречи с друзьями его отделял лишь стук по этой самой двери. Он с таким нетерпением ждал этой секунды, что не мог отказать себе в удовольствии растянуть её. После мимолётной неуверенности Гарри, наконец, схватился за серебряное кольцо. ТУК. ТУК. ТУК. Стук эхом пронёсся от входной двери. Гарри терпеливо подождал, прислушиваясь к звукам дома. И только он поднял руку, чтобы постучаться ещё раз, как раздались приглушённые шаркающие шаги. Несколько раз щёлкнул замок, и дверь медленно открылась. — Ты уже вернулся, Перси? Что-то пошло не так?.. В проёме появилось доброе, округлое лицо Молли Уизли, и Гарри едва сдержался, чтобы не сдавить её в объятиях. Забавно было наблюдать, как сменялись эмоции на её лице, когда она узнала его. В любом другом случае Гарри бы рассмеялся, но сейчас его смех был бы очень некстати. — Миссис Уизли, — тихо произнёс он и приподнял уголки губ. Она беззвучно открывала и закрывала рот, совсем как рыба. — Молли, дорогая, всё хорошо? — раздался за дверью глубокий голос Артура, а потом он появился сам и замер, также недоверчиво рассматривая гостя. — Мистер Уизли, и вас я тоже очень рад видеть, — прошептал Гарри, чувствуя себя немного глупо под пристальными, напряжёнными взглядами. Но нацеленная прямо в лоб палочка остудила его восторжённую радость. — Кто ты? — холодно спросил Артур. — Гарри Поттер? — попытался Гарри; уверенность крошилась и осыпалась к ногам. — Дай нам палочку, дорогой, — нерешительно попросила Молли, хотя её тон был куда приятнее голоса подозрительно щурящегося мистера Уизли. И Гарри прекрасно их понимал. — Чёрт, извините — не могу. Этот сукин сын, Волдеморт, меня обезоружил. Но я не Пожиратель Смерти. Разве бы его верная шавка прибежала к вам вот так, — он махнул на гипс, — и без палочки? Артур и Молли смотрели по-прежнему недоверчиво. — Если вы мне не верите, то спросите о чём-нибудь, — настойчиво попросил Гарри, заметив их сомнения. — Хорошо… эээ… Что ты подарил Рону на прошлое Рождество? — шёпотом спросил Артур, и Гарри не сдержал смешка. — Нимбус-2005, только прошу вас, не рассказывайте ему. Я рад, что он так и не понял, чей это подарок. Забавно смотреть, как он пытается выследить отправ… Секунда, и он оказался в крепких объятиях Молли. Она рыдала от счастья и распекала его как маленькое, непослушное дитя. А Артур тем временем впихнул их в дом, и после долгих объятий и причитаний миссис Уизли Гарри, наконец, спросил: — А где Рон и Гермиона? — Наверху, — ответил Артур. Сейчас он улыбался так же широко, как и его жена. — Пойду, скажу им, что ты здесь. — Нет-нет, я сама, — скороговоркой выпалила Молли и бросилась наверх по ступенькам. — Рон, Гермиона! Не могли бы вы спуститься? — закричала она. Тут же проснулась мать Сириуса и разразилась диким криком, вот только она не знала, что её никто не слышит. Джордж сумел накрыть холст звуконепроницаемыми чарами. Поэтому Гарри без труда услышал глубокий баритон Рона. — Идём, мам. Сердце подскочило в груди. Он слышал, как друзья спускаются вниз. Скрип старых ступенек сливался с их звонкими голосами: похоже, они вновь начали один из бесконечных споров. Гарри улыбнулся… И увидел их. В пещере именно воспоминания об их сияющих улыбках сохранили ему здравый рассудок. Их Гарри видел, стоило закрыть глаза, о них думал в последние минуты жизни… точнее, они стали бы последними, если бы не Волдеморт… Гарри быстро выкинул из головы лишние мысли и облёк свою радость в слова. — Привет, ребята! Их реакция оказалась даже выразительнее, чем у Молли: они оцепенело рассматривали его, разинув рты, словно не могли понять, кто перед ними. Гермиона пришла в себя первой. Она выкрикнула нечто отдалённо похожее на его имя, и прежде чем Гарри успел ответить, его лицо накрыли пушистые каштановые волосы. Она обнимала и цеплялась за него сильнее, чем миссис Уизли. Сжимала так, что Гарри с трудом дышал. Гермиона чуть отстранилась, заглянула в лицо, пробормотала что-то неразборчиво и вновь сжала его в удушающих объятиях. — Гермиона, Мерлина ради, дай ему вдохнуть! Он такой тощий, что ты ему сейчас все кости переломаешь! Возмущённый голос Рона подействовал, и она послушно ослабила хватку. — ГАРРИ ПОТТЕР! ГДЕ ТЫ БЫЛ! — это были её первые внятные слова. Она раскраснелась, а её щёки намокли от текущих слёз. А Гарри не знал, как начать, что сказать. — Мы переживали, дружище, — глухо пробормотал оглушённый счастьем Рон. — Нет, Рон, мы не переживали. Мы БОЯЛИСЬ за твой… порывистый, неосторожный ИДИОТИЗМ! Гарри растерянно закусил губу. Вот значит, как себя чувствуешь, когда Гермиона по-настоящему на тебя зла. — ТЫ ОСТАВИЛ НАМ ДУРАЦКОЕ ПИСЬМО, БУДТО НАМ НУЖНА БЫЛА ИДИОТСКАЯ ПРОЩАЛЬНАЯ ЗАПИСКА! О ЧЁМ ТЫ ДУМАЛ, КОГДА ПИСАЛ ЭТУ… ЧУШЬ!.. КАК ТЫ МОГ!.. У Гермионы постоянно сбивалось дыхание. — Всё обошлось, Гермиона, давай… — Рон попытался остудить её гнев. — НЕТ! ДАВАЙ БЕЗ «ДАВАЙ»! МЫ ПЕРЕЖИЛИ ЭТОТ КОШМАР ВМЕСТЕ, КАК ОН МОГ ТАК С НАМИ ПОСТУПИТЬ?! ОН НЕ ПОНИМАЛ, ЧТО МЫ ПОЧУВСТВУЕМ, КОГДА ПРОЧТЁМ ЭТО?! — яростно кричала она опешившему Рону и, прежде чем он успел возразить, вновь обернулась к Гарри. — И ТЫ… ТЫ… я подумала — действительно подумала, что ты сдался! Я почти поверила, что ты УМЕР! Гермиона ударила его кулаком по груди, и Гарри не сдержал болезненный стон. — Оу! Прости! Прости! Прости меня, Гермиона. Я был пьян, когда её писал. Она хлюпнула носом и пробормотала что-то очень похожее на «идиот». И, несмотря на её злость, Гарри знал: в глубине души она рада, что он жив. — Клянусь, я никогда больше не сделаю такой глупости, хорошо? — он попытался утешить её. — Тебе же будет лучше… — глухо ответила она, прижавшись лбом к его плечу, и вновь обняла, а потом отступила, и Рон тоже поприветствовал его — улыбнулся и хлопнул по плечу. Гермиона успокоилась, и Гарри, наконец, почувствовал себя совершенно счастливым. Ему вдруг показалось, что теперь всё будет хорошо. Да даже если не хорошо, то хотя бы правильно. Напряжение отпустило, и не распирай изнутри радость, он закрыл бы глаза и провалился в сон прямо на месте. Последние дни измотали его, а сейчас все тревоги остались за несколько миль отсюда. — Идём, Гарри, — Молли взяла его за руку и повела на кухню. — Потом нам всё расскажешь, а сейчас тебе нужно поесть. Рон прав — ты тощий как никогда, но ничего, уж я-то верну тебя в форму! Гарри был так голоден, что и не подумал возражать.Лондон, Министерство Магии 23 декабря 2000, 11:55
Перси и не думал, что получит работу в Министерстве так легко. Ведь он слишком хорошо помнил, как непросто это далось в первый раз: он работал в два раза старательнее остальных, но Фадж нанял его лишь затем, чтобы подобраться к Дамблдору. А когда Перси не смог ему ничего рассказать просто потому, что ничего не знал, Фадж в нём разочаровался. А вот Амбридж выглядела совсем не разочарованной, напротив, ей льстило, что он просил должность под её началом. И если сперва Перси удивился, то теперь, кажется, понял: ряды Министерства заметно поредели, а те немногие, кто остались, были напуганы. Амбридж не хватало людей во всех отделах, а они всё увольнялись. Оскорблённая до глубины души Министр пыталась остановить их любой ценой, даже силой. Поэтому Перси в считанные секунды стал главой Эмиграционной Комиссии, которая проверяла достоверность причин для эмиграции. Амбридж ясно дала понять, что попытки выбраться из страны без подписанного им разрешения будут караться трёхдневным заключением в Азкабане. А если учесть, что тюрьму населяли одни лишь вампиры, наказание приравнивалось к смертной казни. Но хуже всего было другое — Перси не мог ничего подписывать без её разрешения, а значит, никому не мог помочь. Вывод прост: его работа бессмысленна, он станет тем, кого возненавидят и проклянут. Перси ещё и не начал, а ему уже было дурно. Если бы не задание, он бы просто сбежал отсюда. Но он предан Ордену и во чтобы то ни стало подберётся к Амбридж. И Перси, скрепя сердце, остался. Но кое-что примиряло его с новым положением — он сражался со своими врагами. Ещё со времени битвы за Хогвартс Перси больше всего на свете хотел отомстить за брата, и вот он — шанс. Плевать, что думает Гермиона, Перси верил, что Амбридж всего лишь марионетка, а Лидер — вовсе не враг Тому-Кого-Нельзя-Называть. Этот беспредел едва ли обошёлся без его участия. И даже если Перси не прав, он непременно докопается до правды. Он обязательно поймёт, что здесь творится. Перси неторопливо подошёл к кабинету Лидера и застыл. Его всего заколотило, словно от дурного предчувствия. Лишь через несколько секунд он справился с собой: его не должна пугать встреча с Лидером, это — часть его работы. Амбридж велела обсуждать все дела Эмиграционной Комиссии с её приближённым советником. Пора брать себя в руки, иначе он сойдёт за труса. Перси решительно сжал пальцы и громко постучал в дверь. — Войдите, — раздался приятный голос с лёгким акцентом. Перси глубоко вдохнул и вошёл. У Лидера оказался нетипично большой и затемнённый кабинет. В воздухе витал необычный аромат — не неприятный, нет, просто на вкус Перси чересчур пряный и сладкий. Но куда сильнее его удивило другое: на диване у камина спала бледная женщина. По крайней мере, теперь стали понятны занавешенные в разгар дня окна. Ещё он не мог понять, зачем Лидер даже сейчас — в кабинете — носит тяжёлую мантию с широким капюшоном. В этом было что-то странное и неправильное. — Необязательно стоять у двери. Вам ведь разрешили войти, — тем же приятным тоном заметил Лидер и приподнял уголки губ в намёке на улыбку. Перси только сейчас заметил, что истуканом замер на пороге. Прочистив горло, он закрыл за собой дверь и подошёл к столу. Лидер внимательно разглядывал его, словно оценивал, и почему-то от этого взгляда резко пересохло во рту. Перси всё это не нравилось. — Кажется, мы прежде не встречались. Чем обязан? — голос Лидера стал ещё мягче, а Перси — ещё неуютнее. Он отвёл взгляд и теперь смотрел прямо на спящую темноволосую женщину. — Моя помощница. Она всю ночь работала и решила передохнуть. Надеюсь, вы понимаете, — почти извиняясь, произнёс Лидер. — Могу я узнать ваше имя? — Уизли. Перси Уизли, — он, наконец, взял себя в руки. — Я — новый глава Эмиграционной Комиссии. — Ах, да, — ровно ответил Лидер, его дружелюбие как ветром сдуло, а Перси не мог понять, что сказал не так. — Припоминаю, Долорес предупреждала, что вы зайдёте. Перси застыл, ожидания указаний. Но к его удивлению, Лидер не сказал ни слова и нетерпеливо на него уставился. — И? — наконец спросил тот, окончательно выбивая почву из-под ног. — Министр сказала, что вы подробнее расскажете о моих обязанностях, — он постарался ответить сдержанно и спокойно. Красивой формы губы — только они были видны из-под капюшона — поджались. — Вот как, — прошептал Лидер и добавил громче: — Леонтина! Просыпайся! У тебя появилась работа! Женщина тут же проснулась, села и тихо зашипела. Заметив незнакомца, она сощурила тёмные глаза, и от её пристального взгляда вернулись неприятные ледяные мурашки. — Это новый глава Эмиграционной Комиссии. Принеси бумаги, — объяснил Лидер. Леонтина встала и вышла за дверь без единого слова. Перси буквально чувствовал её раздражение. — Присядьте, мистер Уизли; она скоро вернётся. Перси опустился в предложенное кресло, старательно делая вид, что этот человек совсем его не напрягает: было за его дружелюбием что-то зловещее. — Итак, мистер Уизли. Почему вы выбрали эту должность в наше неспокойное время? — ворвался в ход его мыслей каверзный вопрос. Но Перси был к этому готов. — За всё время меня ни разу не повысили, и я решил воспользоваться этой возможностью, — ответил он с горящими глазами. Взгляд скользнул по столу Лидера и зацепился за папку под его рукой. Надпись гласила: «Гарри Поттер». Лидер даже не пытался спрятать её, напротив — открыл и погрузился в чтение. Делал он это нарочно или нет, Перси не знал. — Хмм, любопытно, — тихо заметил Негура. — Значит, вы друг Гарри Поттера? Отвечать на этот вопрос Перси решил осторожнее. — Не уверен, что нас можно назвать друзьями. Но мы знакомы. И я надеюсь, что его спасут из плена Сами-Знаете-Кого. Лидер захлопнул папку и рассмеялся. Перси растерянно замер — ничего смешного он не сказал. Но прежде чем он успел спросить, в чём дело, Негура успокоился. Он подался вперёд, растёр подбородок и заговорил: — А если я скажу, что Гарри Поттер скоро вернётся без чьей-либо помощи и станет врагом Министерства? Что вы будете делать? Вы будете защищать его, даже если он предал всё, во что вы верили? Скажите, мистер Уизли, на чьей вы стороне? И если сначала Перси пытался отвечать взвешенно, то теперь растерялся окончательно. — Я не понимаю, — наконец, сказал он. Негура покачал головой и довольно усмехнулся. — Неважно. Забудьте о моём вопросе, Перси Уизли. Рано или поздно мы узнаем ответ. Всему своё время, верно? — Но… Дверь кабинета открылась, и в комнату с кипой пергаментов вернулась Леонтина. Лидер спокойно принял их и снова посмотрел на разнервничавшегося Перси. — Я сказал — забудьте. А сейчас обсудим ваши обязанности. Из-под капюшона блеснули глубокие синие глаза, и Перси не осмелился спорить.