Оставшееся от реализации

На ЭХО Ниша не отвечает. Стоило ей получить новую версию, со встроенным видеофоном и опознавателем сигнала, как она завела дурную привычку отключать звук почти всегда, если это не Красавчик Джек. Когда эти двое устраивают секс по ЭХО-устройству, задорно передавая его в «эфир» или даже транслируя по громкоговорителям Линчвуда, звук отключает уже сам Вильгельм. Новые стальные ноги пока слушаются не лучшим образом – усиленная амортизация даёт сбой, и они ощутимо пружинят даже при обычной неспешной ходьбе. С другой стороны, даже в Гиперионе не догадались встроить двигатели в стопы и усилить прыгучесть. В лучшем случае Вильгельм может подпрыгнуть на добрых четыре метра, затем подняться на ещё парочку с помощью инерционных двигателей и мягко спланировать на землю. Причина, по которой и эти протезы не были изначально изготовлены в Гиперионе, простая: Вильгельму именно требовался далевский сплав никеля. Ни один протез Гипериона не устойчив к коррозии. Да, он лёгок в использовании и использует максимально тонкую механику, способен воссоздать движения человеческих пальцев до каждого нюанса, но в бою разлетится на куски при первой же возможности. Вильгельму это не годится. Но протезов ног нужных пропорций – с его недюжинным ростом, нужной устойчивости и выносливости, да ещё и с ассортиментом функций, найти не удалось. И в этот раз инженерам для работы был просто выдан стальной каркас и исписанные Вильгельмом блокнотные листы. Инженером он никогда не был, а вот дополнять что-то, смешивать имеющееся в гибриды, усиливать – сколько угодно. Неподалёку срабатывает телепортация, и рядом появляется Красавчик Джек. Шумно втягивает носом воздух, чуть ёжится и расслабленной походкой направляется к Вильгельму. – Ка-ак дела, машина-убийца? Готов кромсать бедных жителей Новой Гавани? Вильгельм пару секунд смотрит на него, затем отвешивает легкий подзатыльник. – Облажался. Но сначала я даже поверил. «Джек» вздрагивает. – Почему ты так звучишь? Вильгельм раздражённо закатывает глаза и нашаривает пальцем переключатель на шее. – Так лучше? – говорит он уже своим обычным, но чуть более хриплым, чем обычно, голосом. – Я и так-то не всегда разбираю, что ты говоришь… – бормочет «Джек» едва слышно, но дальше не распространяется. Себе дороже, видимо. Вновь срабатывает телепортация, и перед ними появляется чуть запыхавшаяся Ниша. – Опоздала. Ну что, мальчики, готовы штурмовать Новую Гавань? Вильгельм поднимает указательный палец вверх. – О! Штурмовать! Слово всё на языке вертелось. – По мне, так «убивать тысячами беззащитных мирных жителей» подходит больше, – недовольно подмечает Тимоти. Ниша легонько щиплет его за щёку. – Так ты, принцесса, с нами не идёшь? – Я сейчас отбуду на собрание вместо Джека. И даже так я бы не согласился. А вот Джек обещал прибыть, как он сказал, в разгар события. – В разгар события там уже будут Роланд, Лилит и их приятели. И парочка отрядов Алого Копья. Или как они там сейчас зовутся?.. Неважно, один хер – бандиты, – Ниша усмехается. – Надо бы ему намекнуть, что это не лучшая идея. – Скорее всего, они уже там. А мирных жителей давно нет, и это в лучшем случае, – невозмутимо говорит Вильгельм, доставая из кармана устройство для дигитализации дронов. – Это ещё почему? – Они были оповещены о нашем приходе. – Что?! – Ниша дёрнула его за рукав – дотянуться выше ей не удалось. – Это ещё что значит?! – Блейк послал им сообщение о том, что мы прибудем. Поверили они или нет, эвакуировались ли – не знаю, да и мне как-то пофиг. Джек приказал сжечь город дотла и убить любого, кого я встречу на своём пути. – В план Джека входил блицкриг, – мрачно говорит Ниша и хмурит брови, – ему это не понравится. – Не входил. Суть миссии – нагнать на них страху. Если мы положим не мирных жителей, а тренированных бойцов, они обделаются сильнее. А для меня единственная разница в том, что гражданских убивать скучно, – отвечает Вильгельм. «Джек» морщится. – Пиздец, – едва слышно шепчет он, качает головой, салютует им и направляется к телепорту. Тихое потрескивание разрядов тока заглушает звук дигитализации дронов и их шуршащие двигатели. Волк и Святоша делают в воздухе мёртвую петлю и синхронно зависают в воздухе над его головой. – Все системы в норме, Альфа! – бодро рапортуют они в два механических голоса. – Готовы убивать! Вильгельм щёлкает Волка по корпусу, улыбается и широкими шагами направляется к основным воротам Новой Гавани. Ниша бежит за ним, но даже поравнявшись, не сбавляет темп – иначе начнёт отставать. – Ну и ноги ты себе отрастил. Куда мне за тобой угнаться? – ворчит она. Вильгельм смеряет её с ног до головы оценивающим взглядом, затем приседает, обхватывает её бёдра одной рукой, поднимает на плечо и молча шагает дальше. Ниша худая и разве что не воздушная, её тяжесть почти неощутима, даже когда она дрыгает ногами и бьёт кулаками по его кисти. И только когда в его висок упирается холодное дуло пистолета, до Вильгельма запоздало доходит. – На счёт «раз» не поставишь, где взял – пожалеешь, – шипит Ниша. – Джеку не понравится, если ты меня убьёшь, – усмехается в ответ Вильгельм, но всё же плавно ставит её обратно. – Пожурит, максимум. Отшлёпает, может быть. А вот то, что ты меня лапаешь, ему вряд ли понравится. – Нажалуешься Джеку, что я тебя лапаю? – в другой ситуации Вильгельм бы не поддерживал бессмысленный спор, но сейчас не удерживается: его слишком веселит, что Ниша – беспощадная садистка Ниша, уже несколько месяцев как шериф Линчвуда – способна на что-то подобное. Ниша вообще имеет довольно ограниченное чувство личного пространства. С первых же минут знакомства она уже фамильярно хватает Афину за плечи и хлопает Вильгельма по плечу. Уже чуть позже она перестаёт касаться Аурелии – ледяная корочка на пальцах и угрозы, что в следующий раз это будет полноценная льдина, делают своё дело. После – и Афины, у которой и так не самое дружелюбное выражение лица, а при прикосновениях и вовсе возникает чувство, что внутри неё не ровен час что-то взорвётся. К «Джеку» она начинает льнуть уже позже – после того, как начинает немного жалеть, что отшила «оригинал» при первой встрече. Он постоянно тушуется, хихикает, а претензии выставить ему явно страшно. Зато с этого здорово бесится настоящий Красавчик Джек. Вильгельм же на прикосновения попросту не реагирует, поэтому Ниша иной раз не стесняется на него облокотиться, уснуть у него на плече в тех редких скавовских каморках, где приходилось иной раз ночевать, положить ноги ему на колени и будто невзначай потереться задницей… И будь он проклят, если всё это она делает не назло. На вопрос Ниша не отвечает, лишь мрачно смотрит из-под широкополой шляпы, ненадолго ухмыляясь. Вильгельм перехватывает дробовик поудобнее. – Не отставай. Я отшлёпаю больнее, – бурчит он и слышит из-за спины одновременно одобрительное и издевательское присвистывание. Хотя… Почему он? Будь проклята она. *** Гражданские не ретировались – видимо, посчитали предупреждение Блейка шуткой или подумали, что легко переживут нашествие одного наёмника. До города-свалки вообще не очень быстро доходит, что пришло по их душу. Пять выстрелов из огненного дробовика производства Маливана – и кто-то начинает смотреть в грязные, мутные окна, поросшие по краям мхом. Ещё десять, прицельно по домам – и люди начинают выходить из домов и осознавать. Тогда Вильгельм начинает пальбу по вышедшим на улицу людям – и вот тогда и начинается настоящая паника. В городе есть небольшой гарнизон Алого Копья, но они никак не ожидают красного уровня тревоги, и в лучшем случае перед смертью сделают пару выстрелов. Щит как раз начинает искрить: в спину прилетает пара пуль. Вильгельм даже не оборачивается, и не зря: откуда-то сверху слышен негромкий щелчок, а из-за спины – звук падения очередного трупа. Ниша, взобравшаяся на самое высокое здание в городе – Вильгельм предлагал посидеть на куче мусора, так как выше все равно ничего нет – приподнимает полы шляпы чуть выше в знак приветствия. Вильгельм одобрительно кивает и продолжает продвигаться вглубь города. Громкоговорители разносят по улицам протяжный вой сирены, не заглушающий испуганные крики. Он сливается с указаниями жителям города, как им следует себя повести – сдохнуть помучительнее всем без исключения, как ещё следует себя повести? – сливается с громкими рыданиями и потрескиванием загоревшейся неподалёку свалки. Где-то среди этого можно услышать снующих вокруг Волка со Святошей, летящие во все стороны кислотные заряды, крики прибывающего по одному гарнизона и смех Ниши, устраивающейся поудобнее. Вильгельм улыбается во все свои дохрена, когда различает команду о срочном оповещении Роланда. Глаз-имплантат улавливает тепловое излучение за стеной дома – ещё пока что целого дома – а руки сжимают дробовик покрепче. За спиной ещё несколько человек, но Вильгельм знает: Нише достаточно одного выстрела. Кто-нибудь может сказать, что для полной картины не хватает только пафосного, алого заката и длинных чёрных теней, в которые должен уходить город. Символично – уйти с солнцем, потонуть в красном море крови и последних его агонических лучах… Но Вильгельму плевать на пафос и символизм. И природе тоже, потому начавшая умирать Новая Гавань и стоит в лёгком тумане, а небо сплошняком затянуто серыми тучами. Не видно даже отдельных облаков – словно небо и должно быть таким бесцветным. А потом и вовсе начинает накрапывать дождь, словно пытаясь потушить разгорающийся в городе пожар. *** Воздух одновременно невыносимо, непривычно свежий, и при этом тяжёлый, влажный. То тёплый, нагретый огромным пожаром, то холодный, пробирающий насквозь. Делаешь вдох полной грудью и всё равно чувствуешь, что кислорода в лёгкие поступило мало. Вильгельм бы и так это почувствовал. В его груди теперь крепкая, стальная железка, торчащая с двух сторон. С одной – искусственно сращённая с мышцами и кожей груди, а внутри чуть потеснившая лёгкие и крепко сцепившаяся с позвоночником, со стороны же спины – крепкая пластина, к которой прикреплена огромная лазерная пушка, выглядывающая из-за плеча. Пушка дигитализируется, стоит её активировать, и Вильгельму каждый раз не хочется её выключать. Если бы не нужные для перезарядки масса времени и энергии, он бы и не выключал. К сожалению, и позвоночник, даже искусственный, не может позволить себе такую нагрузку, и остаётся довольствоваться временной заменой. И сейчас пушка задорно палит во все, что движущееся, что попадается на глаза. Пробирает электрическим зарядом, выжигает плоть, а иной раз и взрывает толпу людей. Бедняги мечутся по городу, пытаются взобраться на завалы мусора и сбежать, но и там их настигают пули Вильгельма. Чаще всего люди безмолвно падают и сбивают остальных, словно кегли в боулинге. Пытающиеся сбежать по земле усилием воли выдирают ноги из размокшей грязи, но лишь пополняют собой горы обезображенных трупов, уже не отличимые от свалочной гнили, за которой столько времени скрывалась Новая Гавань. Сами себя загнали в медленно нагревающийся котлован. Сейчас это Новая Гавань, а скоро будет и вся Пандора. Вильгельм прогулочным шагом продвигается по улицам и обнаруживает внезапно, что сделал круг по городу. Обнаруживает, видя спрыгивающую с верхотуры Нишу. У той соскальзывает с опоры рука; Ниша едва не падает, но всё-таки умудряется осторожно спланировать с трехметровой высоты. Не страшно. Гравитация на Пандоре низкая. – Херня, гравитация низкая, – бормочет она, поправляя съехавшую шляпу. Надо же, как мысли читает. Только сейчас Вильгельм замечает, что Ниша мелко дрожит и обхватывает себя руками. – Патруль кончился, мне скучно и холодно. Где, блин, Роланд и Лилит? – раздражённо спрашивает она приглушённым голосом и громко шмыгает носом. – Должны прибыть с минуты на минуту. Вильгельм сканирует окружение робо-глазом. Одно он заметил, когда впервые встретил Лилит на Элписе: излучение у сирены куда более сильное, чем у человека, и даже в довольно размытых пятнах явнее всего выделяются татуировки. А Лилит во всех смыслах слова горячая штучка. Такую трудно не заметить и без робо-глаза. Есть что-то забавное в том, что её пялит Роланд, думает Вильгельм, но думает не больше пары секунд. А Ниша тем временем, открыв рот, пялится на неугомонную пушку, торчащую из плеча Вильгельма. Пялится со смесью удивления и… Зависти. Вильгельм уверен, что зависти. – Слушай, а обогреватель ты в себя не встроил случаем? – говорит она, улыбаясь, и снова шмыгает носом. – Зачем? Я и так тёплый. Ниша прижимается к его правой руке, замирает на несколько секунд, ощупывает сверху донизу… – Нихуя ты не тёплый. Холодный, как айсберг в океане. – И как ты на Элписе не мёрзла с голыми руками и животом? – Там атмосферы кот насрал! А тут и дождь, и ветер, и… Ниша тянется к дулу пушки, которое теперь на две головы выше неё, и разочарованно отдёргивает руку. – Господи, даже пушка холодная! Как ты сам ещё не задубел? – Задубел, – честно признается Вильгельм и оттягивает прилипшую к телу намокшую одежду, – но пока я убиваю, мне не холодно. А ты на своей крыше прохлаждаешься. – Я не стреляю в невооружённых людей. Это только ты у нас такая бездумная машина смерти, работающая в режиме геноцида. Вильгельм довольно усмехается и тычет пальцем в дом неподалёку. – Тут вроде печка есть. Даже дым вон валит. Ниша нервно смеётся. – И что я скажу? «Мы тут немножко сжигаем ваш город и его жителей, но так замерзли в процессе, не могли бы вы нас впустить?» – Можно и это, – Вильгельм пожимает плечами и ногой стучит в дверь. – Хочешь, сразу снесу? – Чон-нада?! – раздаётся с другой стороны. Ниша, на глаза веселея, прислоняется спиной к стенке дома, подмигивает и шепчет: – Ну, можно же и культурнее. Затем повышает голос: – Здравствуйте! Не хотите ли поговорить с нами о Господе нашем, Красавчике Джеке? – Нахуй пшли! – За дверью слышны возня, грохот и неясный шорох. – Чего ж так? – деланно огорчается Ниша и разводит руками. – Ладно, будем по-плохому. Святой отец, действуйте. Вильгельм хохочет и замахивается уже, чтобы вынести дверь, однако та распахивается сама, а на пороге оказывается немытый старик в лоскутах вместо одежды и с ружьем в руках. Вильгельм, недолго думая, перехватывает ствол и направляет его вверх. Оттуда незамедлительно вылетает пара пуль, старик начинает верещать. Ниша же внезапно чихает и зябко передёргивает плечами. – Говоришь, безоружных не убиваешь? – перекрикивая ор, спрашивает Вильгельм. – Я тебе индульгенцию нашёл. Отошли его грешную душу куда надобно. Ниша снова чихает вместо выстрела. Вильгельм же пинком отталкивает старика и, не отпуская ружьё, выхватывает у Ниши пистолет и стреляет. Крик прерывается, труп повисает на руках Вильгельма, даже после смерти не отпуская ружьё. Впрочем, тот быстро сбрасывает его на землю, отпихивает в сторону и приоткрывает дверь. – И что, муки совести не гложут? – буднично интересуется Ниша, шмыгая носом. – Я делаю это по приказу Джека. Все вопросы к нему. А ещё он не сказал тебе «будь здорова». Вильгельм поддевает носком тело старика, под которым растекается пятно. – Кстати, будь здорова. Ниша пожимает плечами и вытирает со щеки кровавую кляксу. – Аминь, что ли? Вильгельм указывает на дверь. – После вас, сестра. *** – О, тут пиво есть не открытое. Будешь? Ниша плюхается на потрёпанный диван и складывает ноги по-турецки. С джинсов незамедлительно капает выжатая этим движением вода. А Вильгельм, с бороды которого льётся не меньше, подкидывает сырое полено в топку и вздыхает: огонь в печке и не думает гореть. Дым из трубы, очевидно, шёл от едва тлеющих в печи угольков, а дом успел чуть подостыть. – Буду. Поддев крышки бутылок дулом пистолета, Ниша быстро их откупоривает и протягивает одну Вильгельму. Тот садится рядом и они мирно чокаются. В печке весело потрескивает медленно разгорающееся пламя. Более мощное охватило половину города чуть севернее от их дома. – Веселее! Мы короли этих земель! – Ниша делает первый глоток и тут же морщится. Морщится, но не выплёвывает. Видимо, всё не так плохо, но не выше среднего. Вильгельм делает глоток вслед за ней. Обычное пиво. Было бы неплохим, не будь прокисшим. – Король – Джек. Ты королева, а я… как там это слово? Не знаю, паж? Нет, не то. Ниша откидывается к спинке дивана. – Ты святобатя. А точнее, апостол. Роботизированный апостол геноцида имени Джека. Вильгельм довольно улыбается. – Мне нравится. – Насколько сильно отстаём от графика? – деловито интересуется Ниша, оборачивается и смотрит в окно, мимо которого как раз пролетает Волк. Вильгельм меланхолично пожимает плечами. – По графику надо было устрашить всех местных жителей и сжечь всё вокруг к ебене матери. Ниша лишь хмыкает. – А от реализации, как всегда, осталась одна ебёна матерь? – Почему же? Я прикрутил к Волку огнемёт, пока что не отстаём, – отвечает Вильгельм и замирает на несколько секунд, вглядываясь куда-то в стену. Сквозь неё. Глаз замечает знакомое излучение. Губы растягиваются в улыбке. – Пойдём. Пиво всё равно паршивое, а нас уже заждались. *** Джек вваливается в свой офис с таким счастливым лицом, какого у него давно никто не видел. Ещё какое-то время сдавленно устало хохочет – уже не одну и даже не две минуты так веселится – и плюхается в своё любимое кресло. Вильгельм входит следом, чуть пригибаясь у входа – двери для него становятся слишком низкие. Пушка на спине дигитализируется обратно, как и Волк со Святошей скрывающиеся в свои небольшие шарики. Джек порой шутит, что для него отстроит отдельное крыло на Гелиосе, с огромными дверями под стать. Джек вообще часто шутит, вот и сейчас сгибается пополам от одному ему понятной хохмы. – Блядская ложка… нет, нет, всё, не могу больше, живот болит! Ниша, сидящая на столе, положив ногу на ногу, чмокает его в нос, размазывает пальцем каплю крови на щеке в жирную полосу, напоминающую боевой раскрас индейцев, затем недоброжелательно щурится в сторону Вильгельма. – А с тобой я больше не дружу. – Чего так, родная? Что он натворил? Джек смотрит насмешливо, словно говорит «Ну, чего ты у детей игрушки отнимаешь? Нехорошо». – Его дроны… – Ниша кидает быстрый взгляд куда-то за его спину, но уже не обнаруживает цели, – Вильгельм! Это был долбаный поединок снайперов! Я выследила его местонахождение, он моё, это была битва меткости, рассчитанная на выжидание считанных миллисекунд!.. Один из твоих летучих дебилов начал сновать перед моим прицелом, а второй и вовсе его согнал с точки! – И неплохо так поджарил, – хмыкает в ответ Вильгельм и запоздало вспоминает – в самом деле, после уничтожения турели Волк ринулся куда-то за гору горящей свалки. – Он уже был смуглый, если ты об этом. – Ви-ильгельм, какой ты проблематичный… – издевательски тянет Джек, после чего складывает руки рупором и осуждающе улюлюкает. Ниша же так и стоит со скрещенными на груди руками и гневным взглядом. Само собой, после неудачной дуэли не ушла и довольно быстро переключилась на снайперов Алого Копья. Но это явно было совсем не то – их слышал даже Вильгельм, который без труда мог бы увернуться от их выстрелов. Будь, конечно, на то нужда – их Ниша перестреляла быстро, после чего начала сотнями выпускать патроны в Лилит, но та оперативно перемещалась с места на место, пропуская их сквозь себя. Роланда Вильгельм вырубил быстро – тому стоило лишь ненадолго выйти из-за щита своей турели. Этого хватило, чтобы лишить бдительности Лилит, а далее последовала пара выстрелов из дробовика – и она уже лежала, откинутая в сторону резким ударом пуль. Кажется, тогда-то Ниша и ушла прочь вдоль заваленной трупами улицы, освещённой загорающимися один за другим домами, которые не способен был потушить даже дождь. Волк, отвлекшись от издевательства над снайпером – Мордекаем, кажется? – вновь принялся за первоначальную задачу. Разбивал окна, влетал в дома и поджигал комнаты изнутри, порой вместе с жителями. Святоша же своими зарядами разряжал щиты всем нападающим, но больше озабоченно наматывал круги вокруг самого Вильгельма, на которого как раз побежал разъяренный громила с кастетом наперевес – очередной из компашки предателей Джека. О нём Вильгельм помнил смутно, что имени у него и вовсе нет. Имени не было, зато ярости и безрассудства – спасибо, что не валили через уши. Вильгельм лишь молча разворачивается и шагает к двери под аккомпанемент недовольных и не слишком цензурных восклицаний Ниши. Находит у входа бездыханного громилу, приподнимает его за шиворот, тащит волоком к столу Джека, который недовольно смотрит на грязные следы, и шумно сваливает на пол перед Нишей лицом вниз. Прям как букет на свидании, только вместо цветов – здоровенный бугай в отключке. – Дарю. Мучай. Ниша ошарашенно смотрит на тело, затем склоняется над ним, переворачивает на спину. Один застарелый, почти заживший синяк под глазом и чётко виднеющееся красное пятно на лбу, но ни одного сильного ранения. – Я его только вырубил. Остальное на тебе. Ниша довольно усмехается. – Годится. Ты прощён. После пытается приподнять на себе, но быстро понимает, что затея не из самых удачных. Вильгельм качает головой, взваливает его к себе на плечо. Тоже, впрочем, с некоторым усилием. – Доставь в Линчвуд и швырни там в камеру покрепче. Я скоро прибуду, – воодушевлённо кричит вслед Ниша. – Понял. Вильгельм и сам не замечает, как случайно задевает переключатель голоса.