Исполняющая обязанности

Говорят, у людей существует потребность видеть в жизни хотя бы что-то абсолютно незыблемое и постоянное. Если так, то Стражницам в этом плане повезло немного больше, чем всем остальным: шли годы, менялась их жизнь, чередовались самые невероятные события – а Кондракар оставался все тем же. Что значат какие-то восемь лет там, где нет времени? Сама жизнь с высоты Кондракара представала в совершенно другом свете. - Это что, шутка? – холодно осведомилась Корнелия. Стражницы привычно стояли в центре огромного зала по колено в розоватых облаках – прямо напротив Оракула. Разве что вместо похожего на Санту Тибора за спиной Мудрейшего стояли двое: суровый воитель Эндарно, хмурое лицо которого пересекали три параллельных шрама, и миниатюрная, похожая на засушенный цветок, пожилая китаянка. Не иначе, у Меридианских правительниц позаимствовали идею «воина справа, мудреца слева, мага в центре» – с поправкой на здешнюю специфику, конечно. Странновато считать Ян Лин советницей – при том, что самого Оракула принято называть «мудрейшим»… или было бы странновато, знай Стражницы здешних обитателей чуть хуже! Как-то Ирма, в очередной раз критикуя Мартина, заявила, что чем человек умнее, тем он бестолковее, вот и Оракул, достигнув вершин мудрости, похоже, обнаружил на этих высотах залежи редчайшей бестолковости! Иначе не стал бы сейчас больше раздражать и без того находящуюся сильно не в духе Корнелию…        – Скорее стечение обстоятельств. Порой это и называют – Судьба. – Оракул привычно до боли покачал головой – Стражницам он в такие моменты напоминал китайского болванчика. – Лилиан, как оказалось, владеет изначальной магией настроения. Как бы объяснить… есть магия Света и магия Тьмы, магия четырех Стихий и магия универсальной энергии – связующего звена. У всего этого есть свой образ, свой вкус и цвет, можно даже сказать. Характер. А магия настроения сама по себе – никакая. У нее нет собственных характеристик, оттого практически невозможно распознать человека, в котором она может совершенно неожиданно пробудиться.        В некоторой степени зачатками этой магии обладают почти все дети. Дети, пока еще не сформировавшие собственного «образа, вкуса и цвета»… Неспроста именно Лилиан так заинтересовала куклу, о которой вы сейчас рассказали. Куклы – не живые существа, но ребенок может поверить в их жизнь, и тем самым подарить кукле видимость жизни: Лили поверила, что кукла наблюдает за ней – и та получила способность двигаться, а вслед за верой, что игрушка «ожила», стала похожа на настоящего ребенка. Так же происходило с куклами исчезнувших детей... Нет! К сожалению, я не могу сейчас сказать вам, куда и почему они исчезали. Но только Лилиан на Земле обладает достаточной силой для того, чтобы вдохнуть своей верой настоящую, истинную жизнь в неживое. Однако эта магия при таком же сильном желании того, кто ею, сам того не подозревая, владеет, может превратиться в любую другую. Лилиан очень хотела стать похожей на тебя, оттого ее магия настроения вылилась в форму волшебства сферы Земли.        – Постойте-постойте! – Лилиан, перестав потрясенно изучать зал, истинные размеры которого терялись в пространстве, а пол заволакивала дымка бело-розовых облаков, подпрыгнула на месте. – Э-э, мистер Оракул… мне-е-е, это у Вас имя или должность?        – Должность, со временем ставшая именем. Чего ты хотела узнать, дитя?        – То есть, я могу все? Стоит только по-настоящему чего-то захотеть и ВУАЛЯ! Так и будет?        – Отчасти так, если твои желания искренни. Только учти, если ты пойдешь на поводу у эгоизма и будешь рассматривать магию настроения как средство получения жизненных удовольствий, она превратиться в темное колдовство. Если ты зайдешь слишком далеко, то необратимо превратиться.        – Можно подумать, колдуны Тьмы так уж неравнодушны к каким-то там удовольствиям, – фыркнула Ирма. – взять вот Фобоса, ему же НИ-ЧЕ-ГО вообще не надо. То есть… с одной стороны – присвоит все, что подворачивается, с другой – не хуже без всего этого обойдется.        – Это крайний случай. Когда сердце человека остывает настолько, что уже не способно испытывать радость и человек начинает относиться ко всему с презрением. Как в анекдоте про фальшивые елочные игрушки, которые совсем как настоящие, а радости от них – никакой. Путь Тьмы неизбежно ведет к этому, но…        – Хватит уводить разговор! – решительно шагнув к Оракулу, Корнелия сгребла его за воротник широкой хламиды и притянула к своему лицу. Глаза у нее посветлели, как льдинки – явный признак с трудом сдерживаемого гнева. Как-то особенно бросилось в глаза, что глава Кондракара ниже молодой женщины более чем на голову. Ему оставалось только беспомощно крякнуть от неожиданности.        – Запомните раз и навсегда, сэр, – процедила Корнелия сквозь зубы. – мы тут занимаемся чертовски важными для Вселенной делами и все такое. Кто-то, безусловно, должен… хоть мы и не выбирали этой миссии. Но втягивать в это моих близких ВЫ НЕ БУДЕТЕ.        Не выдержав ее взгляда, Оракул с вечным своим выражением глубокомысленной печали всезнания опустил было глаза, намереваясь изречь что-нибудь фаталистическое, но тут же сбился с мысли, как-то не очень характерно для себя густо заливаясь краской. Корнелия продолжала цепко держать Мудрейшего за ворот, из-за разницы в росте его глаза оказались как раз на уровне слегка располневшего бюста. Ирма бы наверняка предположила, что в данный момент на его лысине блины можно было печь, если бы не растеряла дар речи от этого зрелища. Эндарно честно попытался придти Оракулу на помощь и даже заставил себя опасливо коснуться плеча блондинки с таким видом, словно Корнелия была бесценной фарфоровой вазой – и тут же отдернул руку, тоже старательно краснея.        – Ну-ну, дорогая, не нужно воспринимать все так резко, – проявила Судьба милосердие к этим двоим в лице хрупкой старушки. Ян Лин мягко погладила Корнелию по свободной ладони. – не от Оракула это зависит. Сердце Кондракара признало Лилиан, кроме того, не забывай о ее желании.        – Она же понятия не имела, о чем на самом деле просит!        – Сейчас имею, – напомнила обсуждаемая Лилиан, заставив сестру отпустить несчастного Оракула, и, резко развернувшись, направить в свою сторону указательный палец.        – Помолчи, Лили. С тобой я еще дома поговорю!        – Это зависит не от Оракула, – беспечно напомнила девочка. – но и не от тебя тоже. Эта кукла… или стоящий за ней кукловод – так или иначе, теперь целенаправленно будет искать именно меня, так не разумнее ли будет хотя бы ввести меня в курс дела? Только я сама могу что-то решить. Жалуешься на то, что Питер укутал тебя своей чрезмерной заботой, как хрустальный бокал в вату, что от этого можно задохнуться, а сама – что?! Я тоже не хрустальная, не разобьюсь!        – Я, в отличие от тебя, взрослый человек!        – И, в конце концов, мне сейчас именно столько лет, сколько было тебе, когда ты стала Стражницей! Почему у меня не должно получиться что-то, что получается у тебя.        – То же самое, – напомнила Корнелия. – ты говорила и о фигурном катании, которое для тебя закончилось серьезным переломом!        – У тебя есть идеи получше?