Исполняющая обязанности

Легко могло случиться так, что Корнелия ничего и не узнала бы. Во всяком случае, именно на это Питер, по всей видимости, и рассчитывал, однако его вечная несобранность просто не могла не внести изъян в эти расчеты. Или могла? Как правило, у его супруги не было привычки исследовать все ящики и шкатулки в доме, несмотря на любовь к порядку, наведение этого порядка Корнелия в подавляющем большинстве случаев предпочитала перепоручить кому-то другому. Да и времени никогда не было уделять такое уж пристальное внимание всему, что где-то дома. Но обстоятельства изменились, заняться как-то вдруг оказалось почти нечем (Кадма не иначе, как из чистой вредности строго запретила сотрудникам общаться со своей юной заместительницей на рабочие темы, «чтобы не волновать»), только в попытке хоть отчасти совладать со скукой белокурой Стражнице могло придти в голову перебрать разный хлам вроде как для рассортировки, что можно будет взять с собой при переезде, что припрятать до лучших времен, а что и просто выкинуть. И только благодаря этому не слишком увлекательному занятию небрежно вскрытый конверт попал в ее руки.        Склонностью совать нос в чужую корреспонденцию Корнелия никогда не отличалась, а в том, что письмо принадлежит Питеру, сомнений даже не возникало – сама она никогда бы не стала ни так разрывать конверт и еще более неаккуратно запихивать смявшееся содержимое обратно – поэтому сначала оно просто заняло место в стопке вещей, хозяйственную полезность которых еще только предстояло выяснить. Но сортировка всякого хлама оказалась делом до невозможности нудным, оттого внимание белокурой Стражницы снова и снова возвращалось к таинственному письму.        Что-нибудь особенно важное или секретное Питер ведь просто так не швырнул бы в ящик тумбочки, благополучно об этом забыв, верно? Правда, внутренний голос с ехидным смешком подсказал, что с ее мужа как раз таки вполне сталось бы, но всерьез воспринимать это было трудно. Значит, следовало убедиться в этом и потом спокойно отправить конверт в мусор! Можно сказать, из чистой перестраховки заглянуть сперва в письмо.        Исключительно из нелюбви к торопливости и поспешным поступкам «заглянуть» у Корнелии на практике вышло как «аккуратно вынуть лист из конверта и, расправив смявшуюся бумагу, внимательно вчитаться». Потом, недовольно дернув головой, перечитать еще раз.        Через какое-то время блондинка убрала письмо обратно в конверт, гораздо аккуратнее, чем это делал муж, положила на поверхность журнального столика и, забыв на время про разворошенные ящики и коробки, в глубокой задумчивости устроилась на диване. Преждевременно позволять себе обиду не хотелось, вполне еще возможно, что и причин-то для этого никаких не было, а последнее время Корнелия владела своими чувствами все хуже и срывалась все чаще – гораздо, гораздо чаще, чем Питер того заслуживал – поощрять в себе и дальше эту отвратительную истеричность она крайне не хотела. Они просто могут обсудить все вечером, за ужином. С какой стати вообще было думать, будто супруг что-то скрывает, а не просто по обычному своему разгильдяйству просто забыл о письме, торопливо распечатав его и бросив к другим бумагам? Скорее всего, так и было!        Позволив своему раздражению проявиться только в этом, Корнелия одним махом сгребла и отправила в мешок для мусора весь найденный хлам, включая уже «отобранный», хотя обычно с разнообразными мелочами расставалась без особой охоты, пока существовал хоть небольшой шанс, что вещь еще может пригодиться. Уже через несколько минут этот поступок стал казаться нелепым, но обратно их вытаскивать Корнелия, конечно же, не стала. До свадьбы Ирмы оставался всего день, а желание идти на праздник, и с самого начала-то не особенно сильное, со временем только продолжало истончаться. В конце-то концов, ну, пропустит Корнелия одну из этих свадеб, и что с того? Если Ирма намерена продолжать в том же темпе, их еще много будет в ее жизни! За подобные мысли становилось стыдно, но, как и во многом другом, теперь здравое понимание своей неправоты помогало слабо. В конце-то концов, ее лишили возможности заниматься хоть чем-то действительно важным, неужели подруге будет нанесена такая уж чудовищная обида, если Корнелия не приедет, сославшись на плохое самочувствие? Что не такая уж и неправда.        Еще как будет! Сама же Стражница Земли на самом деле считала подобное поведение совершенно не дружеским. Пусть Ирма и в лучшие-то времена ее несколько раздражала, демонстрировать это так вот, да еще оправдываясь… сложившимися обстоятельствами – было бы просто подло.        А ведь почти десять лет прошло с тех пор, как Корнелия навсегда для себя решила, что отныне ее чувства будут принадлежать ей, а не она сама – принадлежать чувствам! И после этого позволить портить себе жизнь даже не им, а банальным эмоциям? Нет уж, с ней это не пройдет! И уж тем более не должны как-то страдать от нелепых перепадов настроения другие люди.        Только вот Питеру явно не повезло – как самый близкий ей человек, он чаще других оказывался чересчур близко к «очагу возгорания». Когда дело касалось его, воплощать в жизнь подобные решения становилось несколько сложнее, вся налагаемая репутацией сдержанности и даже черствости самодисциплина не всегда помогала.        Заставив себя глубоко вздохнуть, Корнелия снова покосилась на белеющий со стола конверт. Питер, конечно, и не обязан был с ней советоваться. И отчитываться. Это она уже поступила не вполне правильно, прочитав чужое письмо, но… но…        Разговор в любом случае обещал быть не самым приятным.        – Ничего не хочешь мне объяснить? – оригинально «поприветствовала» мужа буквально на пороге Корнелия тем же вечером. Питер растерянно замер, судя по выражению на смуглом лице, торопливо проматывая в мыслях перечень всех своих вероятных и невероятных прегрешений. После чего в притворном испуге помотал головой. Блондинка слегка нахмурилась, но на молодого мужчину, все детство которого прошло под гораздо более суровыми взглядами авторитарной матушки, подобные меры действовали даже не в полсилы, а так, в четвертинку, так что должного эффекта угрожающее поблескивание глазами не возымело.        – Можно хоть наводящую подсказку, о чем вообще речь? Как бы не признаться в чем-нибудь, еще не всплывшем…        Не ответить на обезоруживающую улыбку стоило определенных усилий, чтобы скрыть свое колебание, Корнелия сдвинула брови еще сильнее и, не говоря больше ни слова, помахала перед носом мужа вскрытым конвертом. Улыбка Питера завяла.        – Совсем вылетело из головы, – пробормотал молодой человек.        – Именно так я и подумала. Ты ведь еще не отвечал на письмо. Судя по дате, осталось не так уж много времени.        – Теперь это не имеет значения.        – Но…        – Я же сказал, что вообще не собираюсь дальше играть в команде. Насчет постоянной работы тренером пока что точно узнать не удалось, но так – все равно больше стабильности, чем мотаться по всей Америке, а то и куда-то…        – В Австралию. Питер, ну что ты несешь? Я всегда думала, тебе нравится путешествовать и ездить на все эти чемпионаты, – по правде говоря, настолько нравилось, что иногда Корнелия бывала этим не слишком довольна, но прямо это Питеру понять не давала.        – Мы так и будем стоять в коридо?... – встретившись с женой взглядом он умолк на полуслове и, после короткой паузы, сказал несколько другое. – Ладно, если это не столь очевидно, как мне казалось – то в данный момент мне гораздо больше нравится проводить больше времени с тобой. Тем более, после переезда в особняк – я что же, могу тебя бросить там одну почти до рождества? Да и за ремонтными работами в квартире надо будет приглядывать.        – Вот, значит, как? – бросив письмо на узкий ящик для обуви, Корнелия резко развернулась и вышла из прихожей, быстрым шагом миновав гостиную и яростно хлопнув за собой дверью спальни. Питер, вынужденный переодеваться из уличной одежды, немного замешкался прежде, чем последовать за ней.        Белокурая Стражница растянулась на кровати, отвернувшись к стене, и даже не пошевелилась, когда захлопнутая створка двери снова скрипнула. В принципе, если бы она действительно не хотела, чтобы муж беспокоил ее сейчас, ему и вовсе не удалось войти – злоупотреблять своей волшебной силой в быту Корнелия не любила, но по случаям, когда считала это оправданным, без колебаний ее использовала. Но сейчас ее бегство вовсе не было продиктовано нежеланием продолжать разговор, даже наоборот.        - Я взрослый и вполне здоровый человек, мне не нужны няньки и постоянный присмотр! – глухо сообщила Корнелия, какое-то время послушав вопросительное молчание в комнате. – Неужели ты всерьез думаешь, что мне приятно смотреть на то, как и твоя нормальная жизнь пострадает просто за компанию?        – Значит, это нужно только мне самому, – обогнув кровать, Питер присел на самый краешек и положил ладонь на светлые волосы жены. Корнелия закрыла глаза – было бы очень стыдно без всяких уважительных причин удариться в слезы, а уверенности в том, что получится их удержать, не было.        Слишком многого привычного и – как казалось – неотъемлемого совершенно внезапно лишилась она сама. Словно кто-то нажал «паузу», просто единым махом выбросив из течения всей ее жизни, лишив возможности эту жизнь контролировать. Цеплять за собой еще и близких людей, как костяшки домино, было бы и вовсе невыносимым. И уж здесь-то у нее, по крайней мере, был выбор!        – Пожалуйста, не заставляй меня чувствовать себя виноватой…        – Ты сама постоянно заставляешь – меня – чувствовать себя виноватым! – несколько резче обычного своего тона возразил Питер. Светловолосая волшебница все же распахнула глаза, непонимающе на него уставившись. – Только за то, что я чувствую себя счастливым, когда ты, кажется, просто мучаешься.        – Мучаюсь? Я? Да с чего ты вообще…        Право же, этому человеку было больше дела до ее чувств, чем самой Корнелии! Как-то и не предположить заранее, что подобного может оказаться чересчур. Вместо ответа теплые кончики пальцев скользнули по ее лицу, снимая с ресниц все-таки предательски повисшие на них слезинки. Может оказаться чересчур, когда чувства-то эти не вполне естественного происхождения – когда сама понимаешь, что не стоят они подобного внимания, но невозможно объяснить это ему!        – Питер, со мной все в полном порядке. Честно. Я очень ценю твою заботу, но сейчас ты все только усугубляешь. Нет ни малейшей нужды в том, чтобы ты отказывался от этой поездки. Я от тебя никуда не денусь и… в общем, а подобное предложение может быть первым и последним в жизни. Тем более, если ты всерьез намереваешься уходить из профессионального спорта – второго такого шанса точно не выпадет! И я же знаю, на самом деле это важно для тебя…        – Давай все-таки предположим, что сам я знаю лучше, что для меня важно… и что важнее всего.        Поймав руку, все еще бережно касавшуюся ее лица, за самые кончики горячих пальцев, Корнелия медленно, слегка заторможено покачала головой.        – Не надо… я не собираюсь становиться смыслом чьей-то жизни. Один раз я уже пыталась совершить подобную глупость – и больше никогда в жизни не взвалю на себя больше, чем сама способна выдержать! Не обижайся… я действительно очень благодарна за твою заботу и прекрасно понимаю, что ты хочешь как лучше. Но в жизни каждого человека все равно на первом месте должна оставаться… сама жизнь и должна. Нельзя жить жизнью другого, иначе то, что должно быть счастьем, превращается в цепи… И всегда есть вещи более важные.        – Для меня – нет! А если бы и были, то это точно был бы не какой-то дурацкий чемпионат в какой-то Австралии. Корнелия…        – М-м?        Мягко повернув ее голову за подбородок, Питер терпеливо дождался, пока супруга соизволит посмотреть ему прямо в глаза, прежде чем продолжил:        – Дело в этом, да? Ты… не в восторге от перспективы заводить детей, потому что считаешь, что это взаимно связывает слишком сильно. Так сильно, что страдает вся эта «частная жизнь» и отношения превращаются из радости в обязанность. Иногда мне кажется, что ты не доверяешь мне, как будто… не впускаешь дальше определенного уровня.        – Перестань нести ахинею! – строго потребовала Корнелия. – Если бы я хоть на долю процента сомневалась в тебе… Да всей этой ситуации не возникло бы по определению! Пф! Ну вот, теперь и не знаю даже, радовать это должно или огорчать…        На сей раз Питер не захотел ответить на ее улыбку. Впрочем, так искренне и вместе с тем располагающе улыбаться, как это делал муж, блондинка никогда и не умела. Привстав на кровати, Корнелия поцеловала его в уголок губ.        – Не обижайся. Раз ты так хорошо знаешь мои чувства, то ты понимаешь, как это важно. И… никакие дети меня не привязали бы к человеку, оставаться с которым я сама не хотела бы. До тех пор, пока мы вообще вместе, можешь ни на секунду не сомневаться в этом: я счастлива, что ты в моей жизни. Веришь?        – Но ты все равно хочешь, чтобы я уехал? Да еще… теперь.        Ничуть она этого не хотела бы, конечно, но…        – Я все равно считаю, что неразумно с твоей стороны отказываться от поездки! – переформулировав вопрос так, чтобы ответить и правильно, и честно, с расстановкой произнесла Корнелия. – Особенно – сейчас. Слушай… ну что тебе мешает серьезно все обдумать? По-настоящему, а не как это у тебя обычно. Хотя времени почти и не осталось, все равно впереди выходные… после праздника у Ирмы все и обсудим, согласен.        – Обсудить, – с нажимом уточнил Питер, явно подчеркивая, что оставаться в любом случае намерен при своем мнении. Продолжать спор сейчас в любом случае не имело смысла, а потом… что же, в крайнем случае Корнелия всегда может с ним поссориться вплоть до переезда к родителям – как раз этак до рождества. Идея встречать которое в пригородной зоне, кстати, ей с самого начала ни капельки не нравилась. Хотя с ее характером магии логичнее бы было лучше себя чувствовать поближе к живой природе, Стражница оказалась явным исключением и просто не представляла себе жизни где-то за городской чертой. Что там вообще можно делать, особенно в холодное время года, даже в голову не приходило! Тогда у Питера просто не останется поводов отказываться от поездки, а необоснованным упрямством он никогда не отличался…        «В отличие от меня самой!» – кисло подумала Корнелия. За подобные мысли уже было стыдно, оставалось только надеяться, что до необходимости подобных мер вообще не дойдет.        – Пойдем ужинать? – так и не дождавшись какого-то продолжения темы, с несколько преувеличенной бодростью спросил Питер. Есть вообще-то не слишком-то хотелось, но начинать теперь пререкания еще и по этому поводу не хотелось еще сильнее. Мужу вмятешилось в голову, будто она «безобразно мало ест» – хотя у самой Корнелии впечатления были прямо противоположные, предпосылкой им послужило одно и то же. Собственный организм, кажется, вздумал издеваться над ней всеми возможными способами, то едва ли не скручивая желудок узлом от резко нахлынувшего чувства голода в самые неподходящие моменты, например, посреди ночи, то, когда как раз предполагалось садиться за стол, на любую еду даже смотреть без дурноты не получалось.        – Угу… – рассеянно откликнулась она, не спеша, впрочем, вставать и продолжая удерживать руку Питера возле своего лица, уткнувшись щекой ему в ладонь. Да, она совершенно не хотела, чтобы муж сейчас уезжал куда-то на такое долгое время. Несмотря на яростные и вполне справедливые заверения в том, что никакая опека ей не нужна, Корнелия во многом чувствовала себя гораздо лучше даже просто оттого, что Питер был рядом. Но следовало же отдавать себе отчет, это нежелание проистекало из чистой воды капризов, которым только начни потакать – потом из этого болота вообще не вынырнешь! – Чуть-чуть попозже, хорошо?        А ведь он-то, в отличие от самой, весь день был на работе, а не достигал духовного единства с любимым диваном. Нельзя же так…        Очнувшись от незаметно подкравшегося сна, Корнелия какое-то время непонимающе таращилась в темноту. Угу, «чуть-чуть попозже»! Интересно, сколько времени Питеру пришлось сидеть, склонившись, на краю кровати, чтобы не отбирать у нее столь нагло использованную вместо подушки руку, прежде чем он убедился, что супруга ухитрилась заснуть на полуслове вполне основательно?        «Нельзя так!» – мысленно повторила Корнелия, переворачиваясь на другой бок и пристраивая голову уже на плече Питера.        Имея дело с человеком, готовым с радостью потакать любым твоим капризам, не стать капризной свыше допустимого, пожалуй, сложновато… К Лэрам решено было отправиться с самого утра, девичник-то Корнелия благополучно пропустила (по крайней мере, тут удалось представить уважительные причины и не вызвать у Ирмы обиженного бухтения), но оказать посильную помощь в последних предпраздничных подготовках планировала вместе с остальными подружками. Лилиан, присутствие которой, в общем-то, обязательным не было, тем не менее тоже захотела к ним присоединиться. После той непонятной историей с колдовской куклой и внезапно обнаруженными магическими способностями сестренка настаивала на своем праве постоянно вертеться в компании Стражниц, не желая слушать никаких возражений. Неужели Корнелия так уж многого хотела от жизни? Всего лишь, чтобы все эти волшебные дела не касались ее близких людей! И вот теперь – пожалуйста! Как будто и без беспокойства за сестру сейчас недостаточно проблем.        Не иначе, как опасаясь, что ее все-таки не дождутся, Лили примчалась к Корнелии и Питеру ранним субботним утром, еще до завтрака, невольно подстегнув настроение сестры к окончательному скисанию – узнаваемый трезвон в дверь, естественно, начался в наименее всего подходящий момент. Несмотря на свое вынужденное безделье, вставала белокурая Стражница по привычке рано. На тот момент она решила еще раз примерить подаренное Хай Линдон к предстоящему торжеству платье – с довольно-таки двойственными мотивами. После того, как пару дней назад не пожелала застегнуться одна из юбок, Корнелию стало преследовать навязчивое опасение, что еще какая-нибудь одежда окажется «наблюдательнее» зеркал, так что лишний раз проверить, как сидит наряд, совсем не мешало. С другой стороны, если платье все-таки подтвердило бы опасения и сидело чересчур плотно, его ведь можно было бы не надевать, не боясь обидеть этим Хай Линдон. Что-то в последнее время чрезмерное стремление друзей и близких как-то ее развлечь или порадовать превратило все взаимоотношения в какую-то ходьбу по минному полю, с вечным опасением выставить себя неблагодарной свиньей! Но платье, в отличие от офисных костюмов, не было четко приталенным, так что по-прежнему мягко обрисовывало изменившиеся очертания фигуры. Вполне даже вероятно, что особые изменения – со времени предыдущей примерки, во всяком случае, Корнелия сама же и вообразила… Или все-таки нет. Питеру понравилось, как она выглядит. То есть, ему-то, не особенно внимательному к тонкостям моды и стиля, нравилось, как супруга выглядит абсолютно во всем, именно поэтому его точку зрения, безусловно, лестную, все же приходилось воспринимать с изрядной долей скептицизма. Но почему-то кольнуло подозрение, что сейчас она ему даже больше нравится, чем раньше, всколыхнув в памяти неприятный разговор на этот счет с Ирмой. Прямо Питер о таком не говорил, справедливо опасаясь подобным комплиментом только расстроить, но, кто бы там что ни думал, Корнелия тоже отличалась определенной чуткостью, хоть и – чаще всего – только в том, что касалось ее самой. А по живому лицу ее мужа очень многое легко было прочитывать. И то ли сам ее внешний вид, то ли непонятно откуда вдруг взявшаяся привычка смущаться, чувствуя на себе чей то взгляд, чего за привыкшей к всеобщему вниманию с детства красавицей отродясь не водилось, то ли оба изменения разом Питер определенно находил в ней весьма приятными. А чуть позже подтвердил это подозрение еще и тем, что, когда супруга, навертевшись перед зеркалом и придирчиво оглядев себя со всех сторон, с каких получилось, все же не нашла повода поискать другой наряд и накинула на плечи палантин, которым Хай великодушно дополнила это платье, мужчина даже осмелился высказать мнение, что без «этой занавески» вполне можно было бы и обойтись. Как уже упоминалось, на вкусы супруга в вопросах одежды Корнелия не полагалась, однако тут его аргументация сама по себе стоила внимания – собственно, как раз насладиться уверениями в том, какая она восхитительная и как неосмотрительно из-за излишней скромности норовит спрятать свою красоту от мира, молодая женщина и планировала (и не исключено, что слова свои муж мог бы и подтвердить определенного рода действиями), когда в прихожей разразился оглушительный трезвон, взрывающий ленивое очарование субботнего утра. Никто, кроме Лилиан, такого шума поднять просто не мог бы!        – Я не опоздала? – простодушно поинтересовалась сестричка, как только дверь распахнулась.        – Да нет, что ты! – постаравшись улыбнуться не менее приветливо, покачала головой старшая, только отвернувшись от Лили и возвращаясь в гостиную, чтобы не перегораживать проход, слегка закатила глаза и негромко добавила. – Как раз… вовремя. Тебя дома покормили? Мы завтракать собирались.        – Зачем? Мы же в гости на праздник едем! – скинув ветровку (не оборачиваясь, Корнелия поспорила бы на что угодно, что осенняя курточка отправилась не на вешалку, а, в лучшем случае – комком на обувной ящик), девочка тоже прошмыгнула в комнату. – Все равно угощать будут.        – Ты в гости с целью угоститься за чужой счет ходишь?        – Не то, чтобы с целью, но все равно же – будут. Тем более у Ирмы! К тому же у вас тут я тоже в гостях, а их праздничное угощение как-то внушает мне больше оптимизма, чем твоя полезная для здоровья хм… стряпня.        Старшая сестра со вздохом помотала головой, но спорить не стала – ее кулинарные таланты вполне заслуживали приставки «хм», а без лекции о правильном питании Лили вполне обойдется. Правда, сегодня как раз готовить завтрак вызвался Питер, чьи успехи можно было бы считать куда более стоящими, не оставляй он при этом на кухне такой жуткий свинарник и не пропускай мимо ушей замечания жены о том, что некоторые продукты полезнее было бы из меню исключить. А еще профессиональный спортсмен!        – Я подожду. Взять какие-нибудь сумки? – продолжала тем временем щебетать сестренка. – Еще я хотела спросить, мы не можем заехать за одной моей подружкой, будет по дороге, да и к Лэрам она тоже идет, заодно и…        – Подружке?        Почему-то девочка так и не завела себе подруг среди сверстниц, единственным ее собственным товарищем был Кристофер, в отношениях с которым последнее время возникла напряженная неопределенность, а поэтому Лили все настойчивее пыталась войти в компанию подруг сестры. Что уж интересного она находила в обществе практически взрослых теток, перемывающих косточки мужьям, а теперь еще – с ее, Корнелии, невольной подачи – принявшихся воодушевленно обсуждать перспективы продолжения рода человеческого – так и оставалось для всех загадкой, но Лили упорно липла к ним, словно медом ей намазано! На самом деле Корнелия, конечно, вовсе не злилась на сестру за неуклюжие попытки фанатского подражания, ей это даже льстило бы. Но в интересах самой Лилиан было начинать жить своей жизнью и Корнелия – быть может, и излишне резко – тщетно пыталась девочку к этому подтолкнуть. Что же, хоть какие-то неплохие новости.        – Доброе утро, малышка? – с запозданием выглянувший на голоса Питер с улыбкой махнул Лилиан рукой. – Разумеется, мы еще хоть полгорода объехать успеваем! Позавтракаешь с нами?        – Спасибо, я не планировала, – начала было снова девочка. Мулат с отчасти наигранным сокрушением взмахнул руками.        – Это у вас что – семейная традиция объявлять мне то и дело голодовки?        – Ну… – улыбка мелкой озарилась каким-то странным ехидством. – Если сегодня ты готовишь, я, пожалуй, передумаю! Будь у меня муж, умеющий так печь оладушки, я бы точно капризничать не стала. Да и само по себе зрелище красивого мужчины у плиты… Ох! А что?        «Ох!» – было уже потому, что Корнелия, полушутливо нахмурившись, душевно шлепнула сестренку чуть ниже спины. В ответ на недоуменные взгляды молодая женщина улыбнулась и пояснила:        – Обычно речи в подобном тоне у нее заканчиваются просьбами «дать потом поносить это платье» или «подарить этот блеск» – перспектива включать мужа в эту тенденцию мне что-то не нравится.        Лилиан с оскорбленном пыхтением надулась, а Питер расхохотался, одновременно обняв обеих за плечи и подтолкнув в сторону прилегавшей к кухне столовой, из которой все же не в полной мере обозревались страшные последствия его кулинарного энтузиазма. Впрочем, тут Корнелия мысленно согласилась с сестрой – у плиты супруг выглядел достаточно очаровательно, чтобы ради этого терпеть в последствиях генеральную уборку, при всей собственной нелюбви к домашнему хозяйству.        Наверное, ее попытки шутить все же выходили чересчур резкими, потому что Лилиан явно намеревалась обидеться всерьез, и даже все обаяние Питера не сразу сумело разрядить за столом обстановку. Да и после этого друг к другу сестры какое-то время не обращались, полностью предоставив ему определять направление беседы. Несмотря на это, разговоры оставались во вполне мирном русле, хотя и без особенного смыслового содержания, только уже закончив и завтрак и все сборы, Корнелия сама неосторожным замечанием всколыхнула неприятную тему.        - Я же сказал, что никуда ехать не собираюсь! – тут же нахмурившись, напомнил Питер.        – А я сказала, что не собираешься, так соберешься! – настойчиво продолжала пилить чересчур заботливого супруга Корнелия уже в машине, по пути на свадьбу. Лилиан, присутствие которой порядком усиливало желание старшей сестры прикусить себе язык за подобные ляпусы, тактично помалкивала на заднем сиденье, только ушки моментально порозовели и чуть ли не зашевелились от любопытства и напряжения, что было заметно даже сквозь копну белокурых волос.        Как-то неловко было объяснять сестренке, что Питер сразу решил отказаться от такой возможности, чтобы не бросать Корнелию одну почти до Рождества. И что в результате в молодой семье прогремел еще один тонизирующий скандальчик, так и не получивший пока логического завершения, ибо каждый упорно стоял на своем мнении.        - А что, если ты опять начнешь терять сознание?        – Это давно прошло, – почувствовав, что теперь уже сама заливается краской, возразила Стражница Земли. – Питер, я же тебе объясняла, я не слишком хорошо высыпалась этим летом, и потом… ну я отчего-то даже не предполагала… допустим, я и сглупила, конечно. И ужесточила диету, когда заметила, что начала набирать вес, тоже сдуру. Теперь-то все уже в порядке!        – Мы не знаем, какие могли быть последствия, – повторил Питер. – не спорь.        – А ты мне не указывай!        – По какому вопросу опять дискуссия, если не секрет? – наконец не выдержала Лилька.        – За последний месяц мы скандалим гораздо больше, чем за всю предшествующую семейную жизнь, – фыркнула Корнелия. – наверное, я становлюсь капризной и психованной, как все будущие мамаши, а кое-кто, хоть и выражал недавно желание, потакать моим капризам, при малейшем разногласии упирается, как баран!        – Просто за последнее время мы проводим вместе гораздо больше времени, а раньше даже не успевали придти к каким-то разногласиям! Именно поэтому я хотел бы воспользоваться моментом, пока тебя вообще реально застать дома…        – Чтобы ссориться? – с ангельской медоточивостью уточнила Корнелия.        – Чтобы побыть с тобой рядом.        – А в чем проблема-то? – осведомилась Лилиан.        – Питера пригласили на чемпионат в Австралию.        – Вау! – белокурая мартышка воодушевленно подскочила на сиденье. – Круто!        – А он ехать не хочет, – обсуждать внутрисемейные проблемы, да еще с Лилькой, не слишком-то хотелось, но лучше объяснить ситуацию самой прежде, чем Питер нажалуется, что его пытаются выставить из дома. – Раньше ты не отказывался из-за меня от выгодных поездок, которых, кстати, может больше и не выпасть. Если ты считаешь, что мне станет легче от того, что еще и твои спортивные и карьерные перспективы полетят коту под хвост, то зря! Питер! Я не меньше тебя рада, что мы стали больше времени проводить вместе. Но жизнь продолжается, как видишь, порой важные для нас события не ждут времени, когда к ним будут наиболее всего готовы… Понимаю, что вела себя последнее время не самым разумным образом, но это не значит, что ты не можешь мне доверить какое-то время позаботиться и о самой себе, и о… ну… вот, – почувствовав, что лицо снова начинает гореть, Корнелия замялась. – веришь?        – Нелька, ну почему ты не хочешь понять, а? – Питер досадливо стукнул по рулю ладонью. – За женщинами ухаживают не потому, что они слабые и беспомощные. Носят на руках не потому, что те не умеют самостоятельно ходить, и в рестораны приглашают не потому, что иначе умрут с голода. Неужели так оскорбительно выглядят попытки хоть как-нибудь продемонстрировать… да просто что я тебя люблю?        Машина остановилась, но все с немного растерянным видом остались сидеть на своих местах.        – Я это и так знаю. Без доказательств и демонстрации. Если хочешь сделать мне приятно, – потянувшись вперед, блондинка потерлась носом о шею мужа чуть ниже уха. – можешь продемонстрировать еще и свое доверие и уважение.        – Бросив тебя одну, да?        Круг замкнулся и разговор приготовился к новому обороту в замкнутом пространстве, в пределах которого не наблюдалось никакого логического завершения. Корнелия даже подумывала, а не поссориться ли с Питером всерьез, отправив его пожить в их городскую квартиру – так или иначе отдельно от нее, но трезво оценивала его упрямство – даже при достаточно мягком характере – и понимала, что в ультимативном порядке поехать на чемпионат все равно не заставить. Однако совсем уж неожиданно голос подала Лилиан.        – Если хотите, я могу пожить у вас, пока Питер не вернется. Я-то уж точно не буду создавать впечатление няньки, но Неля будет не одна и всем получится спокойнее!        Это действительно тут же послужило шагом к примирению: ни Корнелию, ни Питера идея одинаково в восторг не привела!        – Еще чего не хватало!        – У тебя вообще-то еще школа.        – Почему все вообще так уверены, что меня нельзя оставить одну?        – Совсем не хотелось бы навешивать на детей свои трудности.        – Я тебе сотый раз повторяю, Лилька, живи, наконец, своей жизнью!        Лилиан под двойным словесным обстрелом слегка щурилась, напоминая в этот момент кошку Жозефину, когда ту отчитывали за сброшенные с полок и подоконников книги и горшки с цветами – только прижатых остроконечных ушек не хватало до совсем уж полного сходства. Правда, в хитрющих голубых глазах ни у одной, ни у другой раскаяния не было ни на грамм.        – У кого-нибудь есть предложения лучше?        Что-то в последнее время эта фраза у мартышки стала просто невероятно популярной!        Решив больше ни с кем не пререкаться, Корнелия замолчала и в задумчивости уставилась на дорогу за окнами машины. А ведь, наверное, принять вариант, предложенный Лили, действительно будет самым затратным для нервов способом все-таки убедить Питера согласиться на поездку. Если повезет, уже потом вполне можно и сестренку убедить, что в переезде нет никакой необходимости – но это уже из разряда «было бы просто чудесно». А к чудесам и магия не всегда располагает.        – Вот тот дом! – подпрыгнув на сиденье, прервала размышления Лилиан. – Канареечно-желтый с розовым, видите?        Трудно было бы что-то ПОДОБНОЕ и не заметить.        – Я послала эсемеску, Марла уже должна быть готова, выпустите меня на секундочку, она сказала…        Едва дождавшись, пока Питер худо-бедно припаркует машину возле узенькой полосы тротуара, девочка буквально вывалилась наружу.        – Минутки три подождите!        Мулат побарабанил пальцами по рулю. Как он уже признавался жене, в растяжимости таких понятий, как «секундочка» и «пара минут», особенно произносимых в женских устах, ему неоднократно приходилось убеждаться. Непонятно, с чего он вообще об этом говорил, учитывая, что Корнелия уж точно была пунктуальнее самого Питера, однако с уверенностью сказать того же о своей сестренке не могла. Однако невысказанные общие опасения не подтвердились – Лили действительно почти сразу вернулась в сопровождении другой девочки, кажется, чуть постарше: круглолицей, с тоненькими гладкими косичками и в тяжелых старомодных очках. Корнелию «подружка» сестры несколько разочаровала, но, конечно же, молодая женщина постаралась выглядеть максимально приветливой, когда Лилиан объявила, что девочку зовут Марла и она – одноклассница Кристофера.        При попытке сесть в машину Марла сначала с полминуты дергала никогда раньше не заедавшую ручку, а потом, когда Питер, желая помочь, нажал рычаг изнутри авто, едва удержалась на ногах, судорожно вцепившись в «неожиданно» распахнувшуюся дверь, и сбивчиво извинилась.        – Ирма пригласила Тишу, когда они с Крисом вместе готовили доклад. А когда случайно выяснилось, что мы тоже туда идем, решили, так сказать, объединиться! – преувеличенно бодрым тоном, словно желая пресечь на корню какие-то обсуждения, подхватила Лилиан. – Мы с Марлой заходили к Хай Линдон, она сказала, что сшить уже, конечно, ничего не успеет, но подберет какие-нибудь наряды из готовых.        – Сомневаюсь, что из этого что-то получится, – меланхолично вставила Марла. – с новой одеждой у меня постоянно проблемы.        – Ты просто не знаешь нашу Хай Линдон! – улыбнувшись уже куда более искренне, возразила Корнелия. – Она уже сейчас могла бы возглавлять дом моды с мировым именем, не окажись столь непоследовательна в своих хобби и профессиях. Можешь не сомневаться, если кто-то и способен создать или подобрать идеальное платье для кого угодно и к любому случаю.        – А в вопросе моды и стиля экспертной оценке моей сестрички можно стопроцентно доверять! – с еще большей восторженностью, как у бродячего коммивояжера, продолжала Лилиан. Не то, чтобы внезапный комплимент не соответствовал реальности, но именно в этот момент у Корнелии пробудились какие-то смутные подозрения.        – Не знаю, имеет ли это вообще смысл, – снова попыталась возражать девочка в очках. Лили решительно рубанула ладонью.        – Эй, тебя ведь впервые пригласили куда-то, верно?        Достаточно было беглого взгляда на Марлу, чтобы считать этот вопрос риторическим.        – Так что я просто хочу тебе помочь! Чтобы все прошло отлично. Как лучший друг Кристофера, я просто не могу оставаться в стороне, да и в команде все должны друг друга поддерживать. Марла – менеджер нашей хоккейной команды, знаете? – улыбаясь тем солнечней, чем с большей подозрительностью старшая сестра сверлила ее взглядом, прощебетала Лилиан. Несмотря на тон болтовни, что-то в выражении «лучший друг» прозвучало со стуком судейского молотка о трибуну, вынося окончательный приговор. Кажется, ситуация начинала проясняться…        Хотя, право же, Лили явно ждет от талантов Стражниц чересчур многого. Как, наверное, по неопытности ждет от магии настоящих чудес!        – Мы все были бы рады помочь, – тем не менее, поддержала Корнелия. – тем более, друзей Лилиан и Криса.        Ответная улыбка Марлы была чуточку затравленной, с тенью паники человека, подхваченного не желающим ничего слушать потоком обстоятельств.