ИНКУБЯТНЯ

Маленькое войско понуро брело по пыльной дороге. Настроение главнокомандующего отражалось на его армии: демоны были подавлены и грустны. Сам же свет несущий впал в какое-то странное – для него – состояние апатии. Ему даже думать ни о чем не хотелось, не то что делать что-нибудь. Инкубам было непривычно видеть своего энергичного командира таким потухшим – в прямом смысле слова: сиять перестал, крылья опустились, перья потускнели и начали выпадать. Миленочек заботливо эти перья подбирал и складывал в небольшой мешочек. «Подушку себе сделаю из ангельских перьев, - пояснил он, - чтобы можно было дома вспоминать о наших приключениях». Если бы это помогло, Любвиманииль был готов полностью ощипать свои крылья, лишь бы приблизить этот счастливый момент, когда Миленочек мог бы предаться воспоминаниям. Депрессия была настолько сильна, что свет несущий даже с нечистью не боролся, хотя по пути попадалась всякая мелкая гадость типа шатающихся призраков. Уже привыкшие находиться под неусыпным надзором всевидящего командирского ока, под непробиваемой ангельской защитой, демоны растерялись, испугались и не знали, что теперь делать. И даже ругаться друг с другом перестали, хотя поначалу Распрекрас с Миленочком думали забыть свои старые разногласия, объединиться и начать дружить против сиротинушки. Но план провалился: во-первых, в такой подавленной обстановке у всех демонов напрочь пропал аппетит, так что мерзкий каннибал не делал никаких поползновений в сторону своих собратьев, ну или же он просто внял угрозе свет несущего. А во-вторых, Мачомэн, ввиду временной небоеспособности командира, взял на себя обязанности по защите не только маленького войска, но и самого главнокомандующего. Ну и как против такого дружить, когда о тебе так заботятся? Сознание же свет несущего словно погрузилось в какой-то вязкий плотный туман, сквозь который периодически, как крик заблудившегося ежика, пробивалась одна единственная мысль: какого же… непотребного слова юный Любвиманииль спал на занятиях по скучной, как тогда казалось, демонологии, вместо того чтобы растопырить уши и внимательно слушать учителя Разумиила? От всего произошедшего и от общего стресса ангелу нестерпимо хотелось заползти в какую-нибудь нору и залечь в спячку, желательно вечную, чтобы никоим образом, даже случайно, не столкнуться с очередным инкубом и нечаянно его от чего-то не спасти. С какой великой тоской теперь вспоминал свет несущий те счастливые пять дней, проведенные в медвежьей берлоге. Ну и пусть с ним был демон, но зато один. То время казалось оплотом тишины и спокойствия, несмотря на рыщущих по лесу с целью возмездия крестьян. Где-то Любвиманииль слышал, что с проблемой нужно переспать, и тогда каким-то образом – вероятно, мистическим – она разрешится сама собой. Вообще, ангел во сне не нуждался, и раньше как-то не приходилось практиковать подобный метод решения проблем, но сейчас ничего другого придумать не получалось. И потому, набредя на очередную деревню, свет несущий без раздумий свернул к дому местного старосты, чтобы привести в исполнение свою задумку. Староста, ошалев от наплыва столь высоких и многочисленных гостей, быстро вытурил сыновей спать на сеновал, дочь – под бок жене, а сам спрятался на печи, освободив таким образом две комнаты в своем доме. Ангел устроился в одной, демоны – в другой, хорошенько перед этим покутив со старостой и его сыновьями. Стараясь не обращать внимания на творившуюся за стенкой пьянку, Любвиманииль угнездился на кровати и закрыл глаза. Он понятия не имел, как надо засыпать, но, по слухам, требовалось расслабиться и подумать о чем-то приятном, что свет несущий и попытался проделать. Перед глазами замелькали картинки недавних подвигов, и свет несущий сам не заметил, как провалился в глубокий сон. Хаотичное мелькание картинок прекратилось, и перед внутренним взором застыла одна из них, недавняя: городской рынок, где ангел так удачно вразумил торговцев и освободил невольников. Только сейчас на помосте, вместо рядком стоящих рабов, танцевали непотребный танец три закутанные в органзу фигуры. Они звенели браслетами и монистами, бесстыдно извивались, призывно изгибались и скидывали с себя один слой ткани за другим. Сброшенные тряпки тут же подхватывались ликующей толпой, что подзадоривала танцоров свистом и одобрительными выкриками. Когда на пляшущих бесстыдниках остались лишь кожаные штаны и лапти, Любвиманииль разглядел длинные хвосты и рожки, что украшали танцоров. - Ах вы соромники! – возопил свет несущий, взмыл в воздух и рванул к помосту. Армия, заметив командира, бросилась наутек, точнее предприняла стратегическое отступление. Любвиманииль не отставал, а за ним неслась ревущая возбужденная толпа людей, размахивающих разноцветными тряпками. Свет несущий, услышав летящие вслед проклятия, припустил еще быстрее. «В атаку!» - внезапно раздалось громогласное, и, оглянувшись, ангел увидел, что возбужденная толпа превратилась в рассерженную ораву селян, вооруженную палками, вилами и прочим сельхозинвентарем, а возглавляли ее вампир и голый некромант. Толпа с воплями неслась за Любвиманиилем, который теперь скакал верхом на волкодлаке, а рядом, словно три всадника Апокалипсиса, неслись инкубы, оседлавшие розовых пони. «Непорядок, - мелькнула в голове свет несущего мысль, - должно быть четыре. Где четвертый?!» - возмутился он и полыхнул гневом. После яркой вспышки света картинка кардинально поменялась: маленький розовый поросеночек, встав на задние ножки, беспечно танцевал на зеленой травке, крутя крепким задком с задорно скрученным спиралью хвостиком. Яркое солнышко ласково оглаживало румяную шкурку, светило в рыльце, заставляя свиненка жмуриться и морщить гладкий пятачок. Поросеночек плясал и весело распевал: - Я домик из травы, Построю на лугу, И без хлопот, и без забот Весь день плясать могу… - Смотри-ка, какая жирная свинина! – раздался рядом с поросеночком глумливый взрыкивающий голос. - Да, знатная тушенка, - вторил ему другой такой же. Поросеночек испуганно распахнул маленькие глазки, оглянулся по сторонам и увидел трех огромных волков, которые незаметно окружили его. Все они были черные, только у одного шерсть имела синий отлив, у другого – фиолетовый, а третий был чисто черным, как непроглядная лесная ночь. - Кто вы и что вам нужно от меня? – испуганно взвизгнул поросеночек, поджав дрожащий хвостик. - Я вот очень бекон люблю, - ухмыльнулся иссиня-черный, самый большой волчище. - А мне больше окорок нравится, - оскалился чисто черный. - А я холодец уважаю, - облизнулся третий, с фиолетовым отливом, самый маленький из них. - Не ешьте меня, - прохрюкал поросеночек, - я вам песенку спою. - Ну давай, спой, - разрешил черный. - И спляши еще, - добавил фиолетовый. - Сами напросились, - неожиданно грозно хрюкнул поросеночек. Внезапно в чистом небе грянул гром, сверкнула молния и ударила прямо в маленького поросеночка, который вдруг начал резко расти и буквально через минуту превратился в огромного розового хряка, горой нависшего над тройкой ошеломленных волков. - Благословлю! – громогласно хрюкнул кабанище и топнул копытищем, от чего земля заходила ходуном и местами даже треснула. - Не надо! – завопили испуганные волки. – Мы тебе песенку споем! - Ну давайте, - милостиво кивнул хряк, - и спляшите еще. Волки хаотично запрыгали по траве, словно обезумевшие блохи, и вразнобой завыли что-то тоскливое и невразумительное. - Неправильно поете! – рассердился хряк и вновь топнул копытом. – Всему учить вас надо, бездари! Кабан дрыгнул ножищами, топнул копытами и неожиданно тоненьким голоском захрюкал: - Я хрю-хрюшка, я хрю-хрюшка, Я купаю в луже брюшко. Было розовым оно, было розовым оно, А теперь черным-черно. Тут же под ногами хряка разверзлась огромная зловонная лужа, полная жидкой грязи, и хряк с заметным наслаждением и радостным визгом плюхнулся в нее, подняв тучу брызг. Капли жидкой грязи долетели до волков и осели на их изумленных и встревоженных мордах. - Вставай, командир, - неуверенно протянул чисто черный волчара, разглядывая купающегося в луже кабана. - Да, вставай, - жалобно всхлипнул фиолетовый. - Просыпайся, командир! – рявкнул иссиня-черный. Любвиманииль открыл глаза и увидел склонившихся над ним инкубов. Демоны тормошили его, беспокойно заглядывая в лицо. - Это чего это, а? – хлопнул глазами свет несущий. – А волки где? - Какие волки, командир? Ты заснул и проспал три дня! – страдальчески сморщился Миленочек. - А что это за запах? Мерзость какая! У вас тут кто-то издох и даже протухнуть успел? – сморщился ангел. – Что вы опять учудили без меня, шалопаи? - Так это не мы, командир, - потупился Распрекрас, - это ты. - Я? – Любвиманииль приподнялся и осмотрел свое одеяние, мало ли отчего такая вонь? - Ты призыв во сне прочел, - пискнул Миленочек. - А? – хлопнул глазами свет несущий. - Ага, - кивнул Мачомэн. – Сначала кричал, требовал какого-то четвертого, затем забормотал напевно так, а потом как рявкнул. - И что? – испугался Любвиманииль. - Ангельский призыв ни один демон не может проигнорировать, - вздохнул Распрекрас, - вот и… Инкубы дружно отодвинулись, открывая свет несущему обзор, и глазам ангела предстал невысокий стройный демоненок, чуть выше Миленочка, с короткими темно-бордовыми волосами, сквозь растрепанные пряди которых проглядывали удлиненные остроконечные уши. Из-под длинной рваной челки проказливо блестели вишневые глаза, кончик аккуратного носа был задорно приподнят, а пухлые губы раздвинуты в обаятельной улыбке. На голове демона красовались маленькие прямые рожки, а сзади извивался длинный гибкий хвост с пушистой кисточкой. Весь вид демоненка выдавал нетерпение, он словно ждал даже самого неприметного знака от ангела, чтобы броситься к нему и начать вилять хвостом, как соскучившийся по хозяину щенок. - Это что за… ондатра ушастая? – пораженно выдохнул свет несущий. - Называй меня Аняняшка, хозяин, - звонким голосом ответил инкубеныш. - Какой еще хозяин! – рявкнул ангел и полыхнул гневом. Миленочек, счастливый от того, что командир пришел в себя, радостно зачесался. – Хватит! Никаких больше хозяев! Изыди! - Но… как же… - губы инкубеныша задрожали, он весь как-то потух сразу, и даже Миленочек всхлипнул от жалости и в знак солидарности. – Я же никогда еще в верхний мир не выбирался, - залопотал Аняняшка, - меня отец не отпускал – дюже строгий, а тут ангельский призыв… Пожалуйста, хозяин, не прогоняя-я-яй, - заплакал он. Любвиманииль откинулся на подушку и обреченно закрыл глаза. - Как думаешь, стоит сказать командиру, что он не простого демона вызвал, а высшего? – тихонько шепнул Распрекрас Мачомэну. - Не, пока лучше молчать, - скептически оглядев невменяемого ангела, ответил тот. А Любвиманииль лежал и вспоминал, где тут ближайшая церковь находится. Надо бы сходить: исповедаться, покаяться. Пусть батюшка грехи отпустит, потому что, похоже, где-то ангел очень серьезно накосячил в своей жизни.