Слепая любовь

После Рождества у Иньяцио выдалось несколько выходных ленивых дней, и они с Пьеро с удовольствием проводили их вдвоем — готовили вместе, смотрели фильмы, играли на рояле, играли со щенком, выгуливали его, и даже слепили снеговика. Иньяцио уверял, что получился шедевр. В утро одного из таких дней они пили из больших кружек горячее какао с зефиром, Пьеро, прикрыв глаза, лежал у Иньяцио на коленях, Сказка лежала у него в ногах, и он чувствовал себя вполне счастливым. До определенного момента. В последнее время его все чаще начали посещать мысли о неправильности их с Иньяцио отношений, о реакции на это общества, в первую очередь их родных и близких, во вторую — поклонников и людей, с которыми работал Иньяцио. В конце концов, его мечтой было построить карьеру в мире музыки. Разумеется, определенных успехов он добился, но всегда хочется большего. Известность так быстро проходит… Дальше поцелуев они так и не заходили, и Пьеро сомневался, стоит ли? Ведь это может изменить всю их жизнь. — Ты чем-то обеспокоен? — Иньяцио чувствовал, что что-то не так. Он всегда ощущал перемены в настроении Пьеро — по его молчаливости или наоборот, стремлении говорить на отвлеченные темы, ограничившись ответом «Все в порядке». — Да. Скрывать не было никакого смысла. Пьеро отпустил руку Иньяцио, которую сжимал до этого, и поднялся с его колен, чтобы сесть, прислонившись к спинке мягкого дивана. Сказка тоже проснулась, недовольно чихнула и устроилась у Пьеро на коленях. — Что случилось? В голосе Иньяцио Пьеро уловил вполне себе страх. — Скажи, разве это правильно? То, что происходит между нами. Разве мы… геи? — Пьеро с трудом произнес это слово и замолчал, чувствуя, как от волнения бьется в груди его сердце. В первые секунды Иньяцио растерялся. Он действительно не задумывался ни о каких ярлыках. Гей ли он? Возможно. Но он также обращал внимания на красивых девушек на улицах. Вчера, например, одна прелестная брюнетка попросила его помочь ей заправить машину, всячески улыбалась и намекала на продолжение знакомства. Она была милой, и остро пахнущий духами листок из блокнота с ее номером телефона, лежал у Иньяцио в бумажнике. Однако, теперь он рассматривал девушек лишь с эстетической точки зрения, а номер взял только чтобы не обидеть женщину, намереваясь вскоре его выбросить. Ему было не до нее, и он даже не помнил ее имени. Потому что всегда спешил. Спешил к Пьеро. — Разве это имеет значение? Я не хочу заниматься навешиванием ярлыков и мыслить стереотипами. Ты мне нравишься, а твой пол… Я не заострял внимания на том, что ты мужчина. Мне просто хочется заботиться о тебе, целовать тебя. Разве это плохо? — просто ответил Иньяцио, скрестив руки на груди и внимательно глядя на Пьеро. — Почему я должен отказаться от тебя, только потому, что ты мужчина? Мне казалось, что у тебя тоже есть ко мне чувства. — Они есть. Но так быть не должно, Ини, как же ты не понимаешь? Ты должен найти себе девушку, которая будет красиво смотреться с тобой, вы станете идеальной парой, будете мелькать на обложках глянцевых журналов, тебе не придется отвечать на неудобные вопросы близких, у тебя не будет проблем. А со мной у тебя точно будет проблемы. Не говоря о том, что я инвалид и не смотря на то, что я всеми силами пытаюсь приспособиться к окружающей меня реальности, я всегда буду нуждаться в поддержке, защите, со мной всегда нужно будет возиться, всю жизнь. На днях мне позвонили из клиники, в которую я обратился, для того, чтобы вернуть себе зрение. И знаешь, что они мне сказали? Они сказали, что это невозможно. Я останусь таким. Навсегда. Даже самая лучшая клиника мира не может мне помочь, — Пьеро закрыл лицо руками и затих, руки тряслись, а сердце грозилось выскочить из груди. — Ты должен уйти. — Даже и не собираюсь. Иньяцио приподнялся, и обхватил Пьеро за плечи, сильнее прижимая к себе. — Я не буду бежать от проблем. Я не собираюсь устраивать свое счастье с нелюбимой девушкой, обзаводится семьей только потому, что так предписано нормами общества, только потому, что боюсь, что подумают друзья и родные. Я эгоист, который думает о себе, о своем счастье, я не буду счастлив ни с одной девушкой, как же ты этого не понимаешь? — Возможно, тебе так только кажется. Возможно, ты просто жалеешь меня. Тебе нужен полноценный человек, не такой, как я. Видишь, я даже сам себя принять не могу. Мне до сих пор не верится, что я должен проводить все свое время вне сцены, в основном — дома. Это такая пытка, Иньяцио. Со мной никогда не будет просто. Так зачем я тебе нужен, такой? Для чего? — Разве тебе плохо со мной? Разве ты не счастлив, Пьеро? Почему меня должен отталкивать тот факт, что ты не такой, как все? Прекрати говорить чушь, — Иньяцио поморщился, эти слова было больно слышать. Он всегда относился к Пьеро, как и ко всем людям, с той разницей, что испытывал к нему теплые чувства и понимал особенности его состояния. Но он никогда не жалел, никогда не сочувствовал. Он был с ним потому что хотел с ним быть, и никаких других причин не было. — И что ты собираешься сказать своим? Мама, я гей? Я буду жить с мужчиной? Мало того, что с мужчиной, так ведь еще и инвалидом. Они очень обрадуются, — язвительно проговорил Пьеро, закусив губу. — Мои родители хорошо знают тебя, мама беспокоилась о тебе. Конечно, они будут в некотором шоке, но я уже довольно взрослый и самостоятельный, чтобы отвечать за свои решения и быть уверенным в своих чувствах. — Я боюсь за тебя. Кто знает, к чему это приведет, — Пьеро вздохнул и встал с дивана, переложив со своих колен собаку. — Пойду на кухню, налью еще какао. Ты будешь? Иньяцио протянул ему свою кружку. Сказка спрыгнула с дивана и пока еще неуклюже побежала за Пьеро, в надежде, что он угостит ее чем-нибудь вкусным. Пока Пьеро возился на кухне, у Иньяцио завибрировал телефон, на дисплее высветилось «Лиз». — К чему бы это? — пробормотал он. Лиз была его бывшей девушкой. Расстались они около года назад, довольно тихо и мирно, периодически поздравляли друг друга с праздниками, но ничего более. Так что Иньяцио даже не представлял причину, по которой она звонит. — Алло. В трубке послышался шорох, а потом тихие, женские всхлипы. — Лиз? Что случилось? — Привет, извини, что я беспокою тебя, но мне больше просто не к кому обратиться, — тихо проговорила девушка, подавляя слезы. Слышно было, что она очень подавлена. — Так в чем проблема? Успокойся, я тебя внимательно слушаю, — Иньяцио занервничал — женские слезы его раздражали. — Мне очень неудобно, — сказала девушка, запинаясь. – Но, боже, я правда не знаю, что мне делать. — Лиз, пожалуйста. Сядь, успокойся и четко скажи — в чем дело? Девушка помолчала несколько секунд и вздохнула. — Мне нужны деньги. Иньяцио сдержал усмешку. Ну, конечно. Вот она — причина, по которой люди из прошлого могут напоминать о себе — им что-то нужно. И чаще всего именно деньги. — Сколько? И на что конкретно? Ты меня знаешь, если ты связалась с наркотиками или чем-то похуже — ни копейки не получишь. В прошлом Лиз действительно имела проблемы с наркотическими вещами, слава богу, достаточно легкими, и не успела навредить своему здоровью до критического состояния. — Нет, не в этом дело. Мой брат. Ты его знаешь, он теперь играет в казино. Он должен много денег, ему угрожают, деньги нужно отдать через неделю, а я никогда в жизни не заработаю такую сумму. Про Лоренцо и говорить нечего — он вообще не работает, не выходит на улицу, но я боюсь, они придут за ним, или же сделают что-нибудь со мной. Пожалуйста, Иньяцио… Иньяцио почувствовал, что голова идет кругом от всей этой информации. Почему он должен ей помогать? Своих проблем хватает. С другой стороны, они любили друг друга в прошлом, и да, Иньяцио прекрасно знал ее брата и то, на что он способен. — Ладно. Я приеду, поговорим. Сколько денег вам нужно? Лиз озвучила сумму и Иньяцио чуть не подавился. — Однако, твой Лоренцо заядлый игрок. Ладно, жди, — он нажал на отбой и задумался. Говорить Пьеро не хотелось — для чего волновать его? Ему казалось, что это только усугубит его и без того плохое сейчас настроение. Иньяцио было не по себе — он соврал Пьеро о том, куда он едет. Сказал, что едет к Джанлуке, а сам поехал к своей бывшей девушке, чтобы решить ее проблему. Не то чтобы это было секретом… Просто ему казалось, что так будет лучше, Пьеро бы снова взбеленился на тему неправильности всего того, что между ними происходит. Тем более что он, конечно, не испытывал к Лиз ровным счетом ничего. Просто не мог отказать в помощи. Тем более, что его дела шли в гору и эта сумма дыру в бюджете не пробьет. — Спасибо что приехал, — заплаканная девушка открыла ему дверь, и Иньяцио понял — Лиз его точно не обманывает. В квартире было чисто, но кое-где были ободраны обои, виднелись голые стены, вся мебель, по-видимому, была вынесена и продана, остался только один продавленный диван и серого цвета кресло. Когда-то оно было белоснежным. — А где твой брат? Лиз провела его в маленькую комнатку, где было чуть чище, но бедность так и кричала со всех углов. Под желтым одеялом лежал худой, если не сказать тощий, парень. — О господи, — только и мог сказать Иньяцио. — Накануне они его побили. Прости еще раз, что обратилась к тебе, но ситуация действительно ужасная… — девушка прикрыла глаза. — Хочется проснуться, чтобы этот кошмар исчез. После нашего с тобой расставания жизнь как будто пошла под откос. Иньяцио помнил, когда они были вместе, квартира Лиз не выглядела так — все в ее жизни складывалось более-менее удачно. Она работала в офисе одной крупной компании, не на руководящей должности, но все же получала достойную зарплату, Лоренцо занимался торговлей, и все было как у многих — более-менее хватало, средний класс. Теперь же все как будто рухнуло. — Я до сих пор работаю там же, — сказала девушка, словно читая мысли Иньяцио. — Но Лоренцо… Его долги все росли и росли, от того он продал практически все, что здесь было. Жалкое зрелище… — И что ты собираешься с этим делать? Допустим, я дам вам нужную сумму, но собирается ли он бросить? — Думаю, он прекрасно понял теперь, к чему это приводит. К тому же, я договорилась со всеми хозяевами местных казино — они его больше в свои заведения не пустят. Единственная проблема — долг. И он огромный… — Знаешь, я пойду с вами. Хочу знать точно, что деньги попали в те руки, твой брат ведь и на обман способен. Но это все, что я могу для вас сделать. Больше ни о чем не проси, — отрезал он. Иньяцио чувствовал себя отвратно. Он не понимал, почему позволил втянуть себя в это. Ему совсем не хотелось решать чужих проблем, но и жестоким человеком он не был, раз уж пообещал, теперь придется ее решить. А потом он надеялся забыть об этом, лучше всего в объятьях своего Пьеро.