Слепая любовь

Иньяцио очень торопился скорее приехать, но все как будто было против этого. Пробки на этом шоссе были редкостью, и по воле обстоятельств именно сейчас кому-то приспичило нарушить правила. Иньяцио разглядел впереди черный седан, столкнувшийся с микроавтобусом. Благо, пострадавших не было, но требовалось время до приезда полицейских и составления протокола. — Дать Вам телефон? — Водитель такси заметил его невроз, да и трудно было не заметить — они почти не двигались с места уже минуты две и все это время Иньяцио бесполезно вертел в руке разрядившийся телефон. — Пожалуй, я бы не отказался, — он благодарно посмотрел на водителя, когда тот протянул ему свой аппарат. Номер Пьеро с некоторых пор он помнил наизусть, и тут же набрал заветные цифры. Пьеро откровенно беспокоился. Зазвонил телефон, и мобильник тут же озвучил ему незнакомый номер. Его бросило в дрожь —, а что если это с Иньяцио что-то случилось? Пытаясь отогнать от себя подобные мысли, он нажал принять вызов. — Алло. — Пьеро, послушай, я в пробку попал. Надеюсь, что скоро приеду. Как ты там? От сердца отлегло — с ним все в порядке. Но горечь от обмана все еще ощущалась. — Хорошо. Откуда ты звонишь? — С телефона таксиста. Мой разрядился. — Где ты был? — Я же говорил тебе, у Джана, мы… Пьеро стало противно, и он с трудом подавил в себе желание бросить трубку. Даже сейчас Иньяцио его обманывал. — Я звонил Джанлуке, — не выдержал он. — Он сказал, что тебя у него не было и вообще, у него на сегодня совсем иные планы. Ты соврал мне. И продолжаешь это делать. — выдохнул Пьеро в трубку. — Давай об этом дома поговорим, — с тревогой сказал Иньяцио. Он просто не хотел зря беспокоить и ссориться с Пьеро. Хотел как лучше. — Ладно, увидимся. Говорить по чужому телефону долго было просто неприлично, и Иньяцио отсоединился, вернув телефон владельцу. — Девушка сердится? — спросил водитель, забирая свой мобильный. — Почти угадали, — хмыкнул Иньяцио, с грустью думая о том, какой разговор ему теперь предстоит. Пробка, наконец, закончилась, и вскоре Иньяцио уже стоял у знакомой двери и нажимал на звонок. — Явился, наконец, — пробормотал Пьеро себе под нос, и направился открывать дверь. Иньяцио вошел, и тут же попытался заключить его в объятья, однако Пьеро оказался проворнее, и увернулся от сильных рук. — Рассказывай, где тебя носило. На этот раз правду, Иньяцио. — Дай хотя бы куртку снять, — Иньяцио повесил ее на крючок и стащил с себя обувь. — Вот теперь пойдем, расскажу. Они сели в гостиной, Пьеро внимательно смотрел на Иньяцио, и, кажется, видел его насквозь. Он потянул носом, чувствовался незнакомых запах — сигарет и чего-то еще. Кажется, духов. И явно женских.  — Ты снова начал курить? Когда-то Иньяцио действительно покуривал, скорее, баловался. Позже он отказался от этой привычки — она могла повлиять на голос. — Нет. — Интересно. Пьеро молчал, чувствуя, как в нем нарастает непонимание и злость. А Иньяцио начал свой рассказ. На этот раз, правдивый. Рассказал, как есть. Про бывшую девушку, ее ситуацию, про то, как в ее квартире несет сигаретами и как сильно она душится. — Почему ты сразу этого не рассказал? Тебе есть что скрывать? Может, решил возобновить свой с Лиз роман? А что, это было бы неплохой идеей. Это было бы правильно. — Ты знаешь, что это не так. Иначе я бы не приехал сейчас к тебе. — А что же у Лиз не остался? Она наверняка поняла, какого красивого парня потеряла. Иньяцио, да с тобой добрая половина девушек Италии с радостью завела бы отношения! — Какая мне разница? — Вероятно, разница есть. Раз уж ты врешь мне и сбегаешь к своей бывшей. — Я уже говорил, она и ее брат Лоренцо… — Попали в беду. Я это уже слышал, — он скрестил руки на груди. — Бедняга Лоренцо попал в долговую яму. Сочувствую. Ты правда думаешь, что я с легкостью поверю в эту легенду? — Но это правда! Ты мог бы сам позвонить Лиз и спросить у нее! — Только этого мне не хватало! Звонить твоей бывшей! Конечно, она поддержит твою замечательную легенду, — с горечью выдохнул Пьеро. — Неужели я зря доверился тебе? Зачем ты мне лжешь? Ненавижу ложь! — Я говорю правду. Иньяцио и сам уже закипал. Его бесило поведение Пьеро, гнев нарастал в нем все сильнее, это упорное неверие… — Ты должен мне поверить! — Никому я ничего не должен, катись туда, откуда пришел! Иньяцио сжал кулаки, Пьеро продолжал нести какую-то чушь, как заевшая пластинка тараторил про ложь, обман, крушение надежд, но Иньяцио уже пропускал его слова мимо ушей. Он смотрел на его губы. Пухлые, прекрасные губы. С которых в данный момент срывалось обилие никому ненужных слов. — Заткнись. — Что, прости? Как ты смеешь затыкать мне рот? Иньяцио, да пошел ты на… В следующую секунду их губы соединились. Иньяцио целовал жадно и даже грубо, кусая Пьеро за нижнюю губу, и вкладывая в поцелуй всю злость, все сожаление о своем поступке и всю свою страсть. — Я сказал, заткнись… — жарко выдохнул он в любимые губы. Пьеро так быстро сдаваться не собирался и изо всех пытался вырваться. — Ненавижу тебя. Мерзкий врун! Отпусти меня, немедленно! — Никуда я тебе не отпущу, не надейся даже. Пьеро вертел головой, пытаясь уклониться от поцелуев, но губы Иньяцио все равно попадали куда придется, и эти участки кожи буквально горели от этих прикосновений. — Прекрати! Иньяцио, мать твою, я не хочу! — Не хочешь? Правда? — Иньяцио хмыкнул, и спустился губами к шее, коснулся ее языком, лаская и слегка прикусил, чем вызвал у Пьеро тихий всхлип. — Я думаю, ты несколько ошибаешься. — Немедленно. Меня. Отпусти, — Пьеро уже противоречил сам себе, его щеки все покраснели, а глаза подозрительно блестели, дыхание сбилось, он выглядел так соблазнительно. И ему явно нравилось. — Ты потрясающий. А уж когда злишься… — Иньяцио лукаво улыбнулся, и коснулся ладонями пылающих щек Пьеро, а потом вновь поцеловал, не оставляя Пьеро ни единого шанса. — Я сдаюсь, — выдохнул Пьеро, подставляя жадным губам шею, позволяя себя целовать, и наконец-то отвечая. Зарываясь пальцами в густые, пахнущие шампунем волосы, и нетерпеливо постанывая. — Не могу больше… — Мой мальчик… Слов больше не осталось, они упали на кровать, продолжая целоваться, и беспорядочно друг друга ласкать. Футболка Иньяцио оказалась на полу. Пьеро с наслаждением провел руками по обнаженной сильной спине, и едва ли не застонал, от этого потрясающего ощущения бархатистой кожи под своими пальцами. Он весь вспыхнул, когда Иньяцио раздел его до пояса и принялся ласкать губами его грудь, живот, все это было слишком, слишком хорошо… Пьеро почувствовал, как накатывает внизу живота тягучее чувство возбуждения. Иньяцио потерся щекой о его щеку и снова поцеловал, а затем решительно потянул за молнию его домашних штанов, стаскивая их. Пьеро уже не возражал и не сопротивлялся, только часто-часто дышал и не сдержал очередного стона, когда рука Иньяцио нашла то, что искала, самую горячую часть его тела и принялась ласкать. — Боже… Иньяцио… — он коснулся губами его уха, покусывая и постанывая буквально в него, чем заводил Иньяцио еще сильнее. Он уже чувствовал, как что-то твердое настойчиво упирается в его бедро и опустил руку вниз, нащупывая ремень. — Сними это… — с трудом, дрожащими руками, он избавился от ремня и сунул руку в джинсы, нащупывая твердую, пульсирующую плоть. Иньяцио застонал, довольно тихо, но достаточно, чтобы Пьеро понял, что делает все более чем правильно. Они ласкали друг друга почти в едином ритме, все быстрее и быстрее… Иньяцио коснулся губами пульсирующей жилки на шее Пьеро — это стало последней каплей для обоих. — Пьеро… — Иньяцио прошептал его имя, и Пьеро почувствовал, как горячее и липкое желание их обоих вырвалось наружу. — Мы совсем с ума сошли, — тихо сказал Пьеро, когда они вдвоем, уже успокоившись, лежали под пледом. Его голова покоилась у Иньяцио на плече, а тот перебирал его волосы. — Я не знал, как еще заставить тебя замолчать. Но не думаю, что ты жалеешь, — Иньяцио прикрыл глаза, вспоминая, как хорошо им было пару минут назад. — Не жалею, — Пьеро покраснел и чуть улыбнулся. — Совсем не жалею. Ему было немного стыдно, но еще и очень, очень хорошо. Разве можно жалеть о моментах, когда ты чувствовал себя настолько хорошо? Пьеро казалось, что между ними есть недосказанность. До сих пор никто из них не озвучил вслух тех самых главных слов. Но пока Пьеро не заговаривал об этом, не торопил события, стеснялся, сомневался, боялся. К ним на кровать залезла Сказка, держа в зубах поводок и тыкая им Иньяцио в лицо. — Малышка принесла поводок и, кажется, требует прогулку, — он ласково потрепал щенка за ушко. — Пойдем, прогуляемся? Пьеро согласно кивнул.