Пока ты не закончился

Несколько дней затишья становились пыткой с каждой минутой. Джинни мерила шагами комнату, ту, где когда-то была пристегнута наручниками. Теперь она свободно перемещалась по городу, у нее был доступ к Интернету и телефону, но ни звонка, ни письма она делать не стала. Родители переживали, но лучше им пока оставаться в святом неведении. А друзей она потеряла. Лишь раз Джинни выбралась из крепости, посмотреть, чем сейчас дышит полицейский участок. Её коллеги все также ели пончики и пили кофе, разговаривали по рации и траур, что завис над зданием, витал в воздухе вместе с сигаретным дымом и легким запахом перегара. Она не видела Гордона за эти тридцать украденных минут, но видела Барнса, нервно общающегося с Рене Монтойя. Она также видела себя в списке розыскиваемых. Не мирных, нет, особо опасных преступников, и журналисты с наслаждением обсасывали эту новость, заточили ее до безумных теорий заговора всех полицейских. Вернувшись домой, Джинни никого не обнаружила. Тишина стояла все также, только слышно было, как часы отстукивают секунды, да как по-соседству играет детвора. Блейк села в кресло, глядя пустым взглядом в окно. Время уже перевалило за три дня, когда рев двигателя стих у подъездной дорожки, и чьи-то тяжелые шаги не стали слабым напоминанием о том, что мир продолжает существовать. В дверь постучали дважды, и Блейк напряглась. Паранойя развилась у нее слишком быстро, девушка это знала, потому припрятала за пазухой небольшой кухонный нож. На пороге стоял Джек, темный капюшон толстовки скрывал почти все лицо. Парень быстро протиснулся в дверь, выдохнув. Он не брился пару дней, и, видимо, не спал. Джинни предложила кофе, но получила быстрый отказ, и они оба проследовали в гостиную. Джинни не любила, когда кто-то так тихо стоял у нее за спиной, наблюдал за ее действиями. Джек огляделся, и только потом вытащил небольшую, сложенную вдвое бумажку. — От босса, — только и бросил парнишка, пряча руки глубоко в толстовке. Джинни жадно схватила записку и принялась разбирать довольно корявый почерк Валески. Что-то о предательстве, о том, что их план провалился, но как хорошо, когда всегда есть запасной. Также Джером приказывал явиться в какой-то странный клуб в чем-нибудь покороче. Я буду ждать. Джинни нахмурилась, снова перечитывая письмо и совсем забывая о Джеке. Парень невольно огляделся еще раз, шмыгул носом и только затем начал тихо говорить: — Сильвер спас Гордон. Нашел укрытие. Умный пес, да? Джинни проигнорировала его. Корявые буквы волновали гораздо больше. — Вот только, босс никак не может понять, кто крыса. Не может же быть, что Гордон такая хорошая ищейка? — Джеймс Гордон — лучший детектив, которого я знала, только он мог распознать место. Блейк повернулась спиной к парню, медленно обходя комнату. Что-то нашептывало ей обернуться, не стоять спиной к врагу. Но Джек был не врагом, а услужливым сумасшедшим, которого приютил Джером. — И я тут подумал, Джинни. Что, если наши люди не такие преданные, как мы с тобой? Вот тебя что держит возле Джерома, а? — Тебе не понять, — Блейк замерла, краем уха слыша скрежет. Ни с чем не сравнимый. Когда долго находишься в тишине, начинаешь чувствовать все острее. И слух у Блейк стал отменным. Девушка замерла, слушая, как Джек спрашивает о Валеске, о ее преданности, о предателях. О полицейских и о том, могла ли она предать его. Далее слушать и бездействовать было опасно. Джинни одним движением взяла вазу с завядшими давно цветами, что ютилась на стеклянном столе, и бросила в Джека. От неожиданности парень отпрянул, теряя былую хватку, и тут же почувствовал, как в него врезается тело. Из обоих вышибло дух, пистолет Джек уронил, пытаясь сообразить, что происходит. Блейк вытащила нож, перекатываясь на бок, но парень быстро заметил это и, схватив девушку за кисть, выкрутил ее. Боль прошибла быстро, искрами, Джинни ударила его коленом в живот, умудряясь вывернуться и поползти в сторону откинутого ствола. Джек схватил ее за ногу, тормозя, ругаясь, стараясь остановить, но получил стопой в нос и боль заиграла алым, нос неприятно хрустнул и боль ослепила его, вынуждая отступить. Джинни схватила пушку и в секунду оказалась напротив Джека, державшегося за сломанный нос. Кровь капала на бежевый ковер, а сам он выглядел донельзя злым и напуганным. — Я не предавала его, — тихо прошипела Блейк, направляя ствол на парня. Джек кивнул, поднимая руки верх, сдаваясь. Страха в его глазах не было, но он знал, что нельзя расслабляться. Нельзя показывать сладкий страх, ведь такие, как Джером и Джинни чуяли его за версту и пользовались, плавно обрубая любые другие, светлые и хрупкие чувства. — И думаю, тебе известно, почему, — закончила Блейк, но пистолет так и не опустила. — Знаю. Еще знаю, что ты коп, и засадишь его в клетку, как только ваша маленькая игра прекратится. А он нам нужен. Мне, поняла, нужен. Потому что кроме него у нас нет нихрена, а он уйдет, я знаю это, чувствую, поняла? Джинни молчала, обдумывая услышанное. Ей бы застрелить парня, нажать на курок и забыть о его существование, как и о существовании Валески. Легкий путь. Но легкие пути не по ней. — Я понимаю, — Блейк опустила пистолет, как-то расслабляясь. — Он не простит тебе, если ты меня убьешь. — Знаю, — выдохнул Джек. — Он убьет меня. Пусть. Зато другим он поможет. — Сомневаюсь, — Джинни протянула ствол хозяину, и тот опасливо его принял. Пару секунд Джек смотрел на него, а потом снова спрятал в кармане джинс, накинул капюшон и направился к двери. У входа он замер, ежась то ли от холода, то ли от боли. — Не опаздывай, — парень повернулся и улыбнулся окровавленной улыбкой. — И хороший удар, кстати. Дверь захлопнулась. Блейк пару минут просто стояла и смотрела на несколько капель крови, мечтая снова пойти в первый класс. Увы.

***

Джинни понятия не имела, что это за место и как туда попасть. Она сделала вывод, что это какой-то клуб, раз платье должно быть покороче. Джером ведь не устроился ди-джеем? В гардеробе предыдущих хозяев были строгие вещи, однотонные и слишком скучные. Пару секунд девушка спрашивала себя, убил ли Джером хозяев или те просто свалили под страхом смерти? Может, присоединились. Ей удачно на глаза попалась коробка, спрятанная в самом дальнем углу с обувью. Там девушка нашла разные маски, плетки, секс-игрушки, ошейники и мини-платье, кожаное и неприлично облегающее. Улыбка скользнула по губам змейкой, Джинни откинула все лишнее, включая огромный фаллоимитатор, которым явно пользовались. Да, у каждого есть свои маленькие грязные секретики. Ровно в десять девушка приехала по адресу, благо, таксист ее не узнал. Уставший от жизни, он курил в такси, а от него несло мочой и перегаром, но ехал мужик плавно, умеренно быстро, чем удивил бывшего полицейского. Черное пальто скрывало короткое платье, длинные сапоги на шпильке придавали уверенности, как и алая помада и яркий макияж. Блейк была уверена, что перестаралась с образом роковой и опасной, и стала выглядеть как какая-то потаскушка-подросток, но в любом случае, назад дороги не было. Водитель высадил ее у старых домов, окинув печальным пустым взглядом. — Я бы не совался туда в таком виде, — предупредил на прощание таксист и дал по газам. Джинни и сама бы сюда никогда не приехала, если бы не Джером. Она надеялась, что это не очередная глупая шутка. Слух уловил странный шум, и девушка пошла к нему, в надежде, что не набредет на стайку бомжей. Драться в таком наряде будет крайне неудобно. Но, вопреки ожиданиям, девушка вышла на парковку, маленькую и набитую до отказа. Где-то в ее недрах светилась неоном вывеска, на которой горели только две буквы: Д и Г. Джинни, проклиная Валеску, засеменила туда, ловя на себе взгляды высоких байкеров, панков, тусивших у входа и готов, куривших косячки. У этого места даже была охрана. Высокий чернокожий мужчина со странным, будто неправильно сшитым лицом. Он окинул ее взглядом, приподняв верхнюю губу, и, недолго думая, открыл перед ней дверь. Легче чем казалось. Первое, что пришло на ум Джинни, это притон. Дым стоял высоко, вытяжки не справлялись с ароматом косячков, сигарет и пиццы, потому это все зависло между желанием вызвать полицию и блевануть. Блейк замерла еще и от густых басов, что оглушили ее в самом начале. Чувствительные уши готовы были скрутиться в трубочку, ей Богу, Джинни ненавидела Валеску всеми фибрами души. Но она прошла дальше, и чувство, будто она оказалась в каком-то фрик-клубе только усиливалось. Тут были разные люди, разных национальностей и стилей. Она видела высокого крепкого мужчину, ведущего на поводке мальчишку лет семнадцати, следом была женщина-панк, ее проколотые соски выпирали из-под влажной белой футболки. Она улыбнулась Джинни, показывая двойной язык. Длинный узкий коридор вывел ее на двухъярусную площадку. Посередине была сцена, настоящая, огромная сцена с ди-джеем, который, слава всем Святым, не был Валеской, а полностью татуированным парнем с длинными волосами, включающим электронную музыку. Колонки разламывались от басов. По левую сторону было скопление людей, и девушка сделала вывод, что там бар. Второй этаж был недоступен для просмотра, да и на входе стояла охрана. Джинни двинулась сквозь дрыгающуюся под музыку толпу. Потные люди прижимались друг к другу, кто-то по углам занимался грязными делишками, кто-то прямо посреди зала закидывался колесами, многие со стаканами в руке раскачивались и прыгали около сцены и бара. Жара стояла, словно в аду, и Джинни скинула пальто, ища глазами рыжую макушку. Но в разношерстной толпе было невозможно разглядеть лица, один из организаторов включил ультрафиолет, и ди-джей поставил более медленную композицию, что-то из модных рэперов. Блейк обреченно вздохнула. Ей не удастся его найти, оставалось только смириться и пойти к бару, в ожидании, что Джером сам ее отыщет. Джинни почувствовала это даже раньше, чем чужие руки коснулись ее талии. Она не успела повернуться, как уже была прижата к телу, а тихий шепот коснулся уха. — Ты опоздала. — Я пришла вовремя, — фыркнула девушка, чувствуя, как руки Валески замерли на талии. — Я не просил одеваться, как шлюшка. — Ты просил короче. Я решила, куда короче. Джером усмехнулся, наблюдая за толпой. Их качала эта музыка. — Почему тут? — Джинни невольно поежилась, когда композиция сменилась, снова басы задолбили прямо по желудку и легким. — У нас ведь не было первого свидания, — со смешинкой проговорил Джером, доверчиво кладя голову на плечо девушке. Даже на каблуках она была чуть ниже, что тешило самолюбие Валески. — Что-то мне подсказывает, что придется кого-то убить, — в отличие от Джерома, голос Джинни был полон холода и презрения. — Не сегодня, я надеюсь. Они пошли сквозь толпу, прямо к бару. Джером, во всем черном, не сливался с толпой в простой водолазке и джинсах. Его рыжие растрепанные волосы выделяли его среди других фриков, привлекая внимание обычностью и особенностью. Он заказал что-то у бармена, Джинни благополучно прослушала, все еще вглядываясь в толпу и ища предполагаемую цель. Никого и все одновременно. — Держи, — Валеска протянул рокс*, открывая себе бутылку воды. — Что там? Клоун изогнул бровь, предлагая попробовать. Его вниманием полностью овладела толпа, он даже пару раз качнул головой то ли под бит, то ли своим мыслям. Вкус алкоголя разлился по языку, и Блейк невольно вздрогнула. Ей не хотелось пить, но, кажется, расслабиться сейчас было важнее. Стакан ушел почти сразу, и приятная легкость накрыла тонкой вуалью, обдавая холодком. Музыка стала куда привлекательнее, переливчато-танцевальной. Девушка даже пару раз двинула бедрами, слишком трэк казался знакомым и динамичным. — Потанцуй, если хочешь, — разрешил ей босс, но Джинни отрицательно качнула головой и вернулась на бар, заказывая себе добавку. После третьего бокала, быстро опрокинутого в себя, Джинни почувствовала облегчение. Она давно не пила, не танцевала и вообще, не веселилась. Ей нужна была разрядка. Нужен был хороший вечер, который подарит силы. Она знала, что Валеска наблюдает. Он не выпускал ее из-под контроля, даже когда Блейк устремилась в беснующуюся толпу, крутиться и отдыхать. Может, сегодня она была лишь для отвода глаз и не придется бежать и скрываться? Джинни впервые танцевала расковано, зазывающие движения быстро переросли в просто спокойные, расслабленные и попадающие в такт. Блейк прикрыла глаза, наслаждаясь этими действиями, людьми рядом, взглядом, что холодным сверлом точил ее. Ей было все равно. Пока музыка не закончится, она будет танцевать, а он смотреть. Когда мелодия переключилась на известный всем трэк, девушка открыла глаза, замечая, что Джерома нет на месте. Она продолжала покачиваться из стороны в сторону, гадая, куда мог пропасть клоун. Хотелось бы надеяться, что в туалет или вроде того, а не то, что он сейчас забивает какого-то бедного паренька на входе. Что-то кольнуло ее сердце, и Джинни, вздыхая и предчувствуя долгие поиски, повернулась в сторону выхода. — Куда? — Джером стоял за спиной, не двигаясь. Вспышки света чудно ложились на его лицо, создавая какую-то устрашающую ауру вокруг него. Джером улыбался, как истинный маньяк, и блики, тени и люди будто расходились рядом с ним, оставляя его в темноте. Лишь иногда свет вырывал, очерчивал его лицо, делая его будто с другого мира. — Я думала, ты ушел, — вырвалось у Джинни. Она удивилась, что Джером расслышал ее. Может, прочитал по губам? Но он усмехнулся и качнул головой, беря ее за руку и аккуратно начиная двигаться в такт. Он снова развернул ее к себе спиной, так меньше чувствовался запах алкоголя. Блейк это понимала. Его руки довольно свободно передвигались по ее телу, иногда задевая то, за что благовоспитанные леди никогда бы не позволили. Джинни в какой-то момент прижалась слишком близко, чувствуя, что это игра нравится не только ей. Она улыбнулась, когда ощутила, как Джером аккуратно перебирает ее волосы, а затем поворачивает к себе. На секунду Блейк подумала, что Валеска поцелует ее, и она, как глупая девчонка, позволит себя взять в грязной кабинке туалета или на парковке. Его губы были всего в паре сантиметрах, когда Джером выдохнул: — Красный кабриолет, второй ряд, четвертый слева. Ключи обожгли ее руку холодком, и вот Джинни уже стояла одна посреди раскачивающейся толпы. Девушка посмотрела на ключи в руке, тяжело сглатывая вязкую слюну. Боже, это надо было так… Музыка резко прервалась. Ди-джей с грохотом слетел со сцены, а вместо него уже стоял Валеска, противно покручивая пластинки, тем самым привлекая внимание. Джинни, как и остальные, удивилась. Джером театрально поклонился, взял микрофон, проверяя его. — Здра-а-сьте, — протянул Валеска и улыбнулся. Свет все еще мигал, но теперь, в тишине, это было устрашающе. Люди стали переглядываться, кто-то его явно узнал, крича о том, что это тот-самый-псих. Джинни продвинулась ближе к сцене, накидывая пальто. — Да-да, это я, — Джером слеповато вгляделся вдаль, указывая на кого-то, — а это мои помощники. По периметру распределились около полсотни человек. Они все сверкали пушками, улыбаясь. Джинни сразу и не поняла, что все они были возле нее: вон девушка с раздвоенным языком, и тот бармен, что наливал ей виски, и даже охранник со второго этажа. — Не будем о грустном, верно? Лично я всегда не против повеселиться. Так вот, друзья, как насчет вечеринки? Не этой, нет, тут попахивает… Джером театрально закрыл нос двумя пальцами и прошелся по сцене, ища поддержку, но зал его боялся. — Вы не устали от однообразия? Не устали от того, что нормальные люди не дают вам свободы? Какая разница, во что ты одеваешься или что куришь? Но нет, им есть разница. Они хотят править нами. А мы просто хотим свободы. — Свободно убивать? — донеслось откуда-то сбоку, и Джинни невольно вздрогнула. — Может быть. Представьте, как девушка отбивается от насильника и случайно убивает его. А ее за это сажают на 3 года. Представьте, что это с вами, а? Не очень. Джинни припомнила резонансное дело годичной давности. Да, такое было, пресса тогда взбесилась не по-детски. Кажется, тогда еще не было доброго детектива Гордона. — Но никакой грусти. Я предлагаю вам то, что вы хотите, что вас тут держит, — театральная пауза выдерживается идеально. — Свобода и понимание. И полная анархия. Народ молчал. Но кто-то, неожиданно для всех, провозгласил «да», и это звучало словно выстрел. Больше половины зала аплодировала, другая старательно молчала. — Но я вижу многим нравится подчиняться. Почему бы не подчиниться тому, кто укажет вам на свет? — Ты не проповедник, — выкрикнул парень слева от Джинни. — Ты — маньяк. Высокий и коренастый, в честном бою он бы в два счета вырубил Джерома. — Я не веду вас к Господу, — захихикал Валеска. — Только к господству. Выстрел был резким, вязким. Джинни повезло, кровь на нее не попала. А в следующую секунду вдруг включилась вентиляция и людей начал окутывать сиреневый дымок. Он пах сиренью и химикатами, но Джинни успела закрыть нос рукавом и побежать к выходу, как и сотня других людей. Давка была ужасной, люди толкались и кричали, те, кто упал, больше не вставал, а дым все больше окутывал их. — Не сюда, — рука Джерома схватила Джинни выше локтя. Удивительно, но он был в противогазе, как и его приспешники, расчищающие дорогу своему Господу. Сквозь толпу, крики и кровь, выстрелы и ужас, они пробрались на второй этаж, и Валеска открыл запасной выход. Джинни чувствовала, как земля уходит из-под ног, а голова ужасно кружилась, будто на карусели. Если бы не рука Валески, она давно бы упала и ее бы затоптали. Но он вел ее по коридорам уверено, выводя прямо на парковку. Свежий воздух был подобен боли. Блейк упала на колени и закашляла, чувствуя слезы. Ее трясло, сознание странно реагировало на газ, и девушка только и хотела, что лежать. — Встань и иди в машину. Заведи ее и пригоняй к главному выходу, — послышались указания. Блейк едва ли услышала их. Джером и все вокруг плыло и таяло. Она встала, его голос отбивал набатом в ушах, и пошла к кабриолету. Завела его и вывернула к выходу, паркуясь недалеко. Удивительно, как мир вдруг резко обрел цвет после порции боли. Пропали лишний шум и крики. Она видела людей, бежавших и смеющихся, они размахивали ломом и другими палками. Джинни понимала их волну. Они хотели мира и анархии. Хотели быть свободными. И слышали у себя в голове голос Джерома. Сам Валеска прыгнул в машину спустя две минуты и задорно прокомандовал «Заводи!». Джинни выжала педаль газа, несясь по ночному Готэму. Никогда лучше она еще себя не чувствовала. Ветер бил по ушам, путался в волосах и ласкал лицо. Ее захватила какая-то эйфория, и воздух казался слаще. Все ее чувства, эмоции усилились в несколько раз. Она слышала рядом с собой смех Джерома и впервые так легко подхватила его. Ей было смешно вместе с ним, они смеялись над одним, они были одним целым. Она чувствовала его как никогда в жизни, и его безумие было словно легкий ток, словно ее собственный барьер рухнул, плотину прорвало и вот все тайные страхи и переживания унесло, осталось лишь эйфория. Джинни рассказывала о детстве, о чувствах, о том, что она жалеет, что весь Готэм не может сейчас разделить с ней это чувство. — Разделит, — тихо пообещал Джером, откидываясь на сидение удобнее. Он улыбался, слушая Блейк, ее смех, ее голос. Джинни водила куда лучше него, выжимая запредельную скорость. Через двадцать минут они уже въезжали в знакомый район, а смех так и не угасал. Ночной Готэм пропитался эйфорией и затих. Джинни нажала на тормоз впервые с выезда из того места, что под конец вспыхнуло алым. Они все еще разговаривали о чем-то странном, и сейчас она чувствовала себя Алисой рядом с безумным Шляпником. Хотя нет, она чувствовала себя Мартовским зайцем, его соратником, союзником, опорой. — Что это за газ? — смеясь, выдавила Блейк. — Специальный рецепт, — Джером чуть наклонился вперед, обдавая ее своим ароматом безумия и карамели. — Старый знакомый подсобил. Он любит эксперименты. Блейк не удержалась. Она первая впилась в него, кусая и целуя губы одновременно. Джером быстро подхватил игру, запуская руку в волосы Джинни и больно оттягивая вниз. Он целовал больно, буквально убирая из себя всю нежность, полностью властвуя, не оставляя выбора. Их обоих устраивал этот расклад. Джинни пересела к нему на колени, задирая платье до неприличия. Она знала, что Джером также хочет ее, как и она его. Это было решено, давно, очень давно. Они ввалились в дом, едва успевая закрыть дверь, пальто и водолазка полетели на пол, по пути потерялись ремень и платье. Штаны были стянуты у входа в спальню, как и бюстгальтер. Они свалились на кровать, утопая в мягкости матраса. Джинни чувствовала требовательные губы у себя на шее, на ключицах, они кусали, оставляя следы. Когда было особенно больно, Блейк тянула за рыжие волосы, удивительно мягкие. В какой-то момент поцелуй замедлился, руки Джерома, в отличие от его губ, были куда как бережнее, и с опаской тронули резинку трусиков. Затем его пальцы снова поднялись выше, очерчивая фигуру, аккуратно, словно боясь, что Блейк будет больно. Спустя почти вечность, ее трусики оказались вне зоны досягаемости, а движение рук стало еще нежнее, неторопливее, идя вразрез с движением губ и языка. Когда терпеть было уже больно, Джинни коснулась резинки трусов Валески, но тут же получила по рукам, скорее, дразняще, чем причиняя ущерб. Джером все еще наслаждался ее теплом, ее бархатной кожей, но кусал и требовательно целовал губы, абсолютно парализуя, заставляя стонать и просить о большем. Впервые Джинни почувствовала, что что-то не так, когда они, оставшись абсолютно голыми, не приступили к процессу сразу. Джером все еще дразнился, обращаясь с ее телом, как с самым драгоценным даром, и жестко целуя рот. Ей это нравилось, но она видела, что он хочет, также сильно, также быстро. А потом Валеска резко отступил, садясь на кровать. Он глубоко дышал, стараясь выровнять дыхание. Вдох-выдох, Джинни открыла глаза и сфокусировала внимание на нем. В темноте его силуэт выглядел одиноким. А потом осознание, будто вязкая тина, поглотила Блейк, и девушка вздрогнула, сама того не желая. Не то, чтобы ей было интересно, были ли у Джерома женщины до нее, но они и вправду никогда не говорили об этом. Да и его мать занималась сексом при ребенке, что травмировало и так больную психику. Вот почему он нежен с телом. Боится причинить боль. Джинни села рядом, вглядываясь в окно. Там, за ним, была луна и тихая ночь. Ночные насекомые трещали свою песнь, за ними охотились ночные птицы, а на тех, в свою очередь, животные. За окном был свежий воздух и Готэм, утопающий в тени. — Я понимаю, — Джинни говорила тихо, боясь дотрагиваться до клоуна. Спустя долгую минуту она заметила усмешку у него на лице. — Сомневаюсь, — голос Джерома был хриплым, каким-то неправильно севшим. Джинни коснулась его спины, проводя пальцами вдоль позвоночника. Скорее на ощупь, она почувствовала несколько шрамов. На одном пальцы замерли, очерчивая контуры аккуратно, нежно. Девушка прислонилась лбом к плечу Валески, ожидая, когда он заговорит. — Я не смогу это сделать. Не смогу сделать то, что делали они с ней. Без имен. Со злостью и презрением. Со смирением. — У тебя не было девушек? — Как-то раз я снял шлюху в Атланте. Мне было шестнадцать, кажется, но удовольствия было мало. Скорее, было противно. Джером поморщился от воспоминаний. Он чувствовал, как Джинни неожиданно оказалась позади, разминая плечи плавными движениями, снимая усталость и отвлекая. — Я больше получал удовольствие от убийства котят, — выплюнул Валеска, почувствовав, как пальцы чуть замирают на круглом шраме. Первый потушенный об него бычок. Гордость коллекции. — Ты не убивал котят, Джером, — тихо выдохнула Блейк, и Валеска почувствовал, как его впервые обняли со спины. — Ты любишь приносить страдание разумным существам, но что-то мне подсказывает, что животных ты не трогаешь. — В нашем мире мало разумных существ. Джинни усмехнулась. Она едва заметно начала целовать правое плечо Валески, переходя на шею и лицо. — Со мной не надо быть маньяком, не надо быть в образе. Я кормила тебя с ложечки, — усмехнулась девушка, укладывая Джерома на подушки. — Позволь хоть раз покомандовать тобой. Позволь научить тебя чему-то. Джинни опустилась ниже, целуя Джерома в губы, затем в шею, спускаясь все ниже и ниже. Она услышала, как он выпустил воздух сквозь сжатые зубы, когда Блейк добралась до главного. Джинни не доминировала, скорее показывала, учила и наслаждалась, как быстро Валеска умеет учиться, как медленно его пальцы ползут вдоль ее позвоночника и как он смотрит на нее сейчас, оказавшись снизу. Это пьянило больше, чем любой алкоголь и газ в этом мире.