Судьба

      Харука уверенным шагом направилась в сторону слабого сияния, на удивление неслышно ступая по полу. Мичиру, менее уверенная и более осторожная, шла следом, изо всех сил обходя малейшие преграды, обещавшие шумно ответить при столкновении. В этой части коридора они еще не были и все больше удалялись от своего номера и лестницы, приведшей их на этаж при заселении. И чем дальше они от них отходили, тем запущеннее выглядело помещение. Даже там, где еще не приступили к сносу предыдущей отделки, не валялся строительный мусор, не ложилась россыпью поверх нелогично вскрытого то тут, то там паркета бетонная пыль, и не колыхались на сквозняке полиэтиленовые простыни, чувствовалась убогость и разрушение, ясно объясняющие, почему тут вообще затеяли такой капитальный ремонт.       Вокруг царила гнетущая тишина, нарушаемая лишь шуршанием пленки, которое еще больше нагнетало нервозную обстановку, заставляло вздрагивать и усиленно вглядываться в окружающее. Тем более, что в коридоре было еще темнее, чем ранее в комнате. И слабое свечение где-то впереди, которое почему-то никак не усиливалось с предполагаемым приближением к нему, и вовсе не влияло на освещенность коридора. Хотя это и хорошо, хотя бы не было никаких лишних теней, которые запутали бы окончательно. И все же не отпускало ощущение, что рядом что-то, а скорее кто-то, есть. И этот кто-то смотрит, мелькая со всех сторон, внимательно следит и примеривается, то резко приближаясь, то отскакивая… Или просто этих кого-то тут много? Бред! Что за глупости? Коридор пуст, не стены же с потолком их преследуют?!       Длинное помещение становилось все уже из-за временных строительных конструкций, и, видимо, именно поэтому перспектива восприятия искажалась, изображая проход бесконечным. Несмотря на это, скоро (наверное, времени прошло немного, сколько может занять путь во внутреннем отсеке отеля?) они осознали, что голубоватое свечение (которое, кстати, тут же померкло) шло из какой-то комнаты, куда их и вела пугающая галерея. Ее отсекала двустворчатая дверь, одна половинка которой была закрыта в отличие от радушной сестры. Вначале за ней мерещилась еще более кромешная темнота, чем та, что уже их окружала, но стоило подойти поближе, как внутри стали проясняться некие очертания. Притаившись за негостеприимной створкой, они обе заглянули внутрь.       Большой зал, похоже, в полтора-два этажа высотой. Две смежные стены были испещрены внушительными арочными окнами, наглухо занавешенными сейчас тяжелыми гардинами, которые тем не менее тоже поддались влиянию времени (и особенно, наверное, моли) и покрылись множеством дыр и дырочек разных размера и форм, пропускавших в комнату тусклые полоски ночного уличного света. Гроза давно закончилась так же неожиданно, как и налетела, фонарей в этой части поселения, похоже, отродясь не водилось, но кажется, на расчистившемся небе проступила серебряная луна, любопытно заглядывающая в любой проем. Отголоском умчавшейся прочь стихии были редкие порывы ветра, достаточно сильные, чтобы чуть отдернуть, вдунуть массивную штору внутрь помещения, ублажая интерес ночного светила. Занавес издавал недовольное пхеканье, шаркал по шершавому полу и упрямо возвращался на полюбившееся место, пока его или соседа снова не принуждали пошевелиться, неохотно, плавно, вальяжно… Что они пережили на своем веку? Что сейчас вспоминали в сонном забытьи? Пышные балы? Собственное блистание в окружающем великолепии? Или воображение чрезмерно разыгралось и все обстояло куда проще и обыденнее? Возможно. Но по крайней мере когда-то здесь правила жизнь, и эти шторы были целы, крепки и куда радостнее поддавались усилиям их распахнуть…       Очередная гардина метнулась краешком в сторону, и вспышка лунного света озарила большую часть зала. Весь периметр, не занятый окнами, был уставлен таким же строительными лесами, что и коридор, только более солидными, металлическими или деревянными, уставленными ящиками и ведрами, укутанными в полиэтиленовые тоги… Вся внутренняя часть помещения была пуста, и только в центре лежало что-то маленькое и прямоугольное. Деревянное, лакированное и, кажется, украшенное резьбой.       Мичи подавила рвущееся наружу изумление, потрепала Харуку за рукав, переводя ошарашенный взгляд с нее на шкатулку и обратно. Выражение лица той говорило, что она тоже признала предмет и удивилась не меньше. И пожалуй, больше тут удивляться было нечему и некому.       — Это же не может быть НАША шкатулка? — одними губами произнесла Кайо.       — Даже не знаю, что тебе на это ответить, — наконец, прошептала Тено, — давай проверим и заодно осмотримся. Вроде никого нет… Кстати, а откуда шел свет? Неужели это лунные отблески так сияли?       — Я уже ни в чем не уверена. Если никого нет тут, то куда делся то, кто шумел, все двери по пути были заперты…       Под этот шепот они все так же осторожно зашли внутрь, не переставая напряженно оглядываться и не замечая ничего подозрительного, и добрались до центра комнаты. Харука испытывала все большее беспокойство, причем тем сильнее, чем меньше могла его объяснить. А потому продолжала медленно обводить зал взглядом, напряженная, прямая, явно готовая к немедленным действиям, если б только знала, на что ей следует реагировать. Обычно изумрудные глаза сейчас под хмуро сведенными бровями потемнели. И даже махровый халат с теплой фланелевой пижамой были не в состоянии сделать ее образ мягче и уютнее.       Мичиру же, присев на корточки рядом, направила все свое внимание на неожиданную находку. Она, конечно, не успела сродниться с полученной посылкой, но все же потратила много времени на ее рассматривание и сейчас была уверена, что снова видит, если не тот же, то абсолютно такой же предмет. Вот только что (да и как?) он делает здесь? Девушка потянулась к сундучку, собираясь взять его в руки, пощупать и рассмотреть поближе у окна, и тут повторилось то же, что было и в их комнате, только на этот раз ею замеченное: на стыке крышки и основного «тела» пробежало голубоватое, наполненное серебряными искрами свечение. Такое же как-то, что и привело их в этот зал. А еще в такт ему послышалось нечто среднее между тихим хрупким звоном, как от соприкосновения с хрусталем, и одновременно отдаленным китовым зовом.       Мичи удивленно отпрянула и подняла взгляд на Хару, от которой произошедшее также не укрылось. Но поразмышлять на эту тему у них не выдалось ни шанса: поблизости снова раздалось подозрительное шелестение, и именно чутье, а не что-то рациональное и имеющее под собой хоть какие-то доказательства, заверещало, что в полиэтиленовых лесах кто-то бродит. Да что происходит?!       — Эй, кто здесь? Хватит шутить, предупреждаю по-хорошему! — да один только голос Тено уже обещал наглецам, что ничего хорошего ждать не стоит.       Тень. В строительных конструкциях мелькнула небольшая шустрая тень. Детишки что ли забавляются?! И куда смотрят их умственно отсталые родители? Еще тень, покрупнее. Другая в противоположном конце комнаты. И снова кто-то зашелестел сбоку. А напротив словно забурлила такая спокойная мгновение назад темная ткань гардин. Доля секунды, и все стихло. Снова наступила гнетущая тишина. И вдруг протяжно и противно скрипнул пол, когда одна их металлических конструкций сдвинулась буквально на пару сантиметров. Другая неподалеку выехала сильнее. И вот уже почти все в этой чертовой комнате пришло в попеременное движение, заканчивающееся также резко, как и начинающееся.       В душе все сильнее становилось нехорошее предчувствие, но спортсменка гнала его прочь от себя. Во-первых, такое она испытывала только в детстве, а в этом возрасте все себе выдумывают каких-то чудищ из темноты, которые чудесным образом пропадают с включением света. А с возрастом приходит понимание, что настоящие чудища всегда среди нас и никуда к сожалению не исчезают. Эти монстры похожи на нас, людей, как две капли воды, но именно их и стоит бояться, именно они из-за своей жестокости или глупости и несут для нас главную угрозу. И самое страшное — мы очень часто не можем их распознать, пока не станет поздно, порой слишком поздно. А иногда этими монстрами можем оказаться и мы сами… А во-вторых еще теплилась надежда, что все это лишь концерт, часть развлекательной программы для тех, кто приехал пощекотать себе нервы на фестивале ужасов. Блин, не могли остаться в своем крыле?! Ведь обещали им покой! Но все же это лучше, чем-то, что нашептывало ей шестое чувство.       — Слушайте. Нам с подругой обещали тишину и уединение в этом крыле, так что я не знаю, чьей гениальной идеей было устроить вашу вечеринку здесь, но если вы немедленно не уберетесь, я снимаю с себя всякую ответственность, — скорее, чтобы потешить себя надеждой и воодушевить и без того доведенную ночными кошмарами Мичиру, почти зарычала Тено, стараясь сохранять спокойствие.       Кайо смотрела на окружающее постепенно мутнеющим взглядом. Все в ее восприятии замедлялось и приобретало немного иные цвета. Наконец, в краткосрочном мелькании она смогла разглядеть движущегося. Движущихся. Нечеткие, расплывчатые силуэты действительно скакали из одного конца внушительного помещения в другой, именно тенью пролетая вдоль стен и в неестественных позах замирая то тут, то там, совершенно не обязательно касаясь телом какой-либо опоры. Белесые лица заинтересованно смотрели кромешно темными глазницами на своих гостей, но еще внимательнее на шкатулку. Хотя как она могла различить в этих безжизненных чертах какие-то чувства, ей и самой было бы не понятно, попытайся она об этом задуматься. Но она не думала. С каждым своим движением существа, приближались к ним все больше и смелее. А она все четче различала их и убеждалась в своих выводах.       — Это не костюмы, — голос Мичи, казалось, раздался издалека, а бирюзово-нефритовые глаза и сами посмотрели на подругу как-то неестественно, слепо, словно устремленные в иную реальность или глубоко в себя, будто видела она сейчас вовсе не ими. Все движения стали еще более плавными, чем обычно, а на лице не выражалось больше ни одной эмоции.       Это было последней каплей. Почему-то у Харуки не возникло ни единого сомнения насчет верности наблюдений подруги, и даже размышлениям насчет перемены в ней было сейчас, видимо, не место. Значит, беда и правда пришла. Ну что ж, она о себе давно предупреждала.       — Бежим, — Тено схватила Кайо за руку, уже собравшись убежать прочь, но теперь и она смогла явно разглядеть разноразмерную нечисть, в том числе заслонившую им путь к отступлению.       Причем стоило существам проявиться, как наваждение, захватившее Мичиру, тут же прошло, и она заозиралась по сторонам вполне осознанно и живо. Первым желанием у обеих было схватить какую-нибудь железную трубу или кусок деревяшки, но почти сразу стало понятно, что визуализированность тварей вряд ли поспособствовала их достаточной осязаемости, чтобы от них можно было отбиться так легко. А те в свою очередь продолжали медленно, но ощутимо сжимать вокруг девушек свое кольцо.       — Вот ведь… не так я планировала провести это время, — с тяжелой усмешкой качнула головой Харука, тихо ругнувшись, и вдруг резко присела на одно колено, направляя кулак в пол.       За мгновение до удара, она раскрыла его у самого паркета, и от прикоснувшейся к тому ладони, сверкая, вырвался и разросся до метров двух в радиусе золотистый полупрозрачный купол, накрывший обеих девушек. Метнувшиеся в ту же секунду в их сторону первые монстры, вспыхнули и рассыпались горящей пылью от соприкосновения с ним, вызвав короткое замешательство и злобный вскрик у их сотоварищей. И тогда уже все полчище, неведомо откуда пополнявшееся, бросилось следом, со всех сторон, ища слабые места в этом необычном укрытии. Теперь уже морды, искаженные злобой, ненавистью и безумием, лицами назвать было нельзя. Изо рта торчали клыки, на конечностях проявились загнутые когти, встали дыбом стальные иглы, из-под бесформенных ранее балахонов показались и крылья, и рога, и хвосты всех мастей, живо отсылая память к тем рельефам, что радушно встретили гостей на фасаде гостиницы. Следующие и следующие продолжали свое нападение, все плотнее и плотнее окружая девушек, от чего мерцающая граница начинала немного колебаться в своих очертаниях, а на лице Тено все заметнее отражались возрастающие усилия по ее удержанию. И не только на лице. По всей сутулящейся, словно ломающейся фигуре, дрожащим напряженным рукам, сильно сомкнутым глазам и сжатым губам, читалась непреодолимая давящая тяжесть…       Мышцы напрягались все сильнее, вены вздулись, проступила испарина, и из носа капнула первая капелька крови… Тогда произошло то, чего уже не ожидал никто из присутствовавших: Мичиру в последний раз содрогнулась от ужаса, наблюдая за мучениями подруги, и тут из всего ее существа вырвалась сферическая голубая волна, такая же мерцающая, но серебряными искрами, как и золотистый купол Харуки. По сравнению с последним волна разрослась медленнее, хотя для человеческого глаза это все-равно было быстро, но зато и не думала затухать. Она, как бушующий морской тайфун, стремительно обрушилась на нападавших тварей, снося и уничтожая все на своем пути. Она пронеслась по залу и скрылась за его стенами, судя по мерцанию еще долго не утихнув снаружи, не оставив ничего кроме серебристой дымки «пепла», витиеватыми фигурами замеревшего в воздухе на мгновение, и бесследно растаявшего уже в следующую секунду. Из нечисти в помещении не осталось никого.       А шкатулка, во время нападения снова засиявшая, но на этот раз всем своим существом, пропуская свет через резьбу корпуса и наполняя воздух рисунками, доподлинно эту резьбу повторяющими, тем более яркими, чем больше тварей приближалось, резко потухла.       Ошарашенные девушки посмотрели друг на друга. Полу коленопреклоненная Харука, упиравшаяся в пол одной ладонью, и прямая как струна ее же скрипки Мичиру. На первой, не известно когда появившись, был надет белый с вьющимся, как воздушный поток, золотым узором брючный костюм, подчеркивающий такую любимую ею мужественность, и такой же ослепительный плащ. На второй — небесное с лазурными переливами бархатное платье в пол, обнажавшее плечи, с пышными рукавами до локтя и мягко струящейся, расклешаясь книзу юбкой, украшенной серебряной волнистой вышивкой. Пока они в ступоре разглядывали себя и друг друга, костюмы вспыхнули снизу словно бенгальский огонь, и вспышка также стремительно как и в его случае пробежалась по всему образу. В следующую минуту Харука уже стола в длинном черном кожаном плаще с рукавами и высоким воротом, черных узковатых брюках и черной же рубашке, а Мичиру, также вся в черном, облачилась в брюки, длиннополый жакет с узкими рукавами в три четверти и глубоким капюшоном. Но вскоре пропали и они. Пижамы и халаты вернулись на свои места.       Мичиру уже хотела без сил рухнуть на пол, но ее опередила Харука, вызывая в памяти изможденный образ, и Кайо бросилась к ней.       — Все нормально, нормально, — усмехнулась блондинка, когда ее бережно обняли, заглядывая в глаза и вопрошая, чем помочь и что вообще делать. — Видишь, как странно получилось: при наших-то характерах вероятнее было ждать, что я буду нападать, а ты оборонять, а оно вон как вышло…       — Ну, мне-то было куда как легче, вряд ли я бы вынесла эту защитную нагрузку, так что моему рыцарю роль как раз подходит, — тепло улыбнулась ей в ответ синевласка.       Они еще не знали полной (да что уж там, ни крупицы) предыстории, но точно чувствовали, что так все и должно быть. И они должны быть вместе.