***
— Ты не рассказываЛ ничего про брата, кстати, — где-то до обеда, разбираясь с бумагами в конференц-зале отеля, вспомнила Мичиру, пока «староста» пошла обсудить кое-какие вопросы с милой метрдотелем. — Ну, мы не слишком ладим, сейчас, поэтому просто не пришлось к слову, а потом и не сразу сложила все кусочки паззла вместе… — Странно… — только и проговорила Кайо, посмотрев на подругу. — Нет, поцапаться-то мы всегда мастера, коса на камень регулярно находит, но уже много лет мы почти не общаемся. Как видишь, были очень разные интересы. Хотя раньше, в детстве, — Тено слегка мечтательно улыбнулась, уносясь взглядом в прошлое, — практически из-за него я и привыкла вести себя как парень (ну если отбросить черты характера, конечно): мы были совершенно неразлучны, во всех приключениях и шалостях поддерживали друг друга, будоража округу, сходясь или сражаясь с другими местными мальчишками, вместе с замиранием сердца выслушивали бабулины и дедулины рассказы про волшебство… — внезапно она погрустнела и снова уткнулась в бумаги. —, но потом что-то оборвалось… и стало совершенно нормально быть как можно дальше друг от друга. Харука замолчала, а Мичи не посчитала хорошей идеей лезть ей сейчас в душу, тревожа то, что итак явно доставляет, то ли просто неприятные ощущения, то ли боль. Хотя все же терзал вопрос, как же они умудряются не видеть друг друга, если получается, оба живут в одном доме с дедушкой и бабушкой. Словно прочитав мысли подруги, Тено сама заметила: — И как нельзя удачно, он всегда в разъездах по рабочей необходимости, так что даже мой переезд к бабуле с дедулей ничего не изменил. Могу поспорить, что теперь, если ему надо где-то стационарно пожить в перерывах между гастролями, он обосновался у родителей. — Ну-у, теперь все может измениться, — чуть коснулась ее ладони Мичиру, но на душе от этого поддерживающего жеста сразу стало тепло и легко. Хару широко улыбнулась и ласково пожала руку подруги. — Теперь итак уже все меняется. Они обе вернулись к подсчетам, проверкам, составлениям списков и графиков, сверяя число и «качество» ожидаемых студентов и количество предполагаемых к освобождению к их приезду номеров — девочки с девочками, мальчики с мальчиками, семейные, хотелось бы, отдельно; любители тусовок подальше от тихонь; представители одной специальности по разным этажам, дабы собираясь на практику не толкались все разом в одном коридоре и очереди к лифту и т.д. А еще соотнося расписание приемов пищи с расписанием практикантов и разбираясь с кучей прочих мелких проблем, регулярно возвращаясь к увесистой папке с заданиями, рекомендациями и инструкциями. На предприятия, где у студентов должна была состояться практика, они наведались еще вчера, разведав нужную им информацию, а Мина помогла изучить выданные администрацией института бумаги, в которых и правда лихо разбиралась. И почему деканат перебросил это на них? Могли же сами, сделали бы все проще, и студенты были бы потом недовольны наверняка, но будто девушки сейчас смогут всех осчастливить. Повод для недовольства всегда найдется, попробуй распределить такую ораву, да еще не на отдых, а с условием трудиться…***
— Ты довольно спокойно принял это известие… Они шли по коридору в столовую, после того, как Хару проверила, не вернулся ли брат к обеду и не хочет ли поесть с ними тремя. С момента его приезда они еще ни разу не поговорили с ним наедине. За исключением промелькнувшего вчера неверия и указание на несправедливость того, что Стражем оказался не он, больше он никак не показал своих чувств. — Да уж как же… — Ну, для тебя, спокойно. Думаю, только я поняла, насколько это было важно для тебя, да и то просто потому, что знаю нашу жизнь. — Это действительно важно для меня, поэтому главное — это дело, а не мои амбиции… — пафосно-спокойно начал Ятен, но почти сразу сник прямо на глазах, — да и потом, я все-таки всегда знал на уровне подсознания, что именно так и произойдет. Избранной у нас всегда была ты… Харука даже остановилась, изумленно посмотрев на спутника. Тот невесело хмыкнул. — Да-да, это знали все. Кроме тебя. И моего эго. Точнее оно-то знало, но отрицало. И чем сильнее здравый смысл об этом твердил, тем усерднее я пытался доказать… всем, но самому себе в первую очередь, что это неправда, я достоин, я… не хуже. — на всякий случай он жестом попросил себя не прерывать, все-таки такие откровения ему итак тяжело даются, но сестра была слишком ошарашена, чтобы что-то сказать. — Я пытался, а ты без всякого желания, оказывалась более достойной. Да-да, не спорь, все так и есть. Ты сама этого никогда не понимала, и потому не смогла бы понять меня, почему я раз за разом отдалялся, не желая терпеть сравнение, которое сам же постоянно непроизвольно проводил. Потому что злился на себя за это, но не мог из себя вытравить. А на расстоянии, не зная о тебе, я мог просто не думать, забывать это, отдаваясь делу, которое меня увлекает… Харука, наконец, опомнилась. — Слушай, да что за ерунду-то ты несешь? Что вообще значит более достойный? Это ж как… боле свежий или более честный! Это либо есть, либо этого нет, оттенки тут бессмысленны. Но если на то пошло, кто уж может быть более достойным, чем человек ответственно и с любовью подходящий к делу? Не важно, что кому даровано свыше (хотя к этому мы еще вернемся), важно — как мы этим распоряжаемся! Мы, сами, осознанно. Да меня и можно-то было в такой опасной ситуации только в стража записать, потому что у него просыпается сила обороняться и невесть откуда берутся хоть какие-то знания, а то ведь я бестолочь бестолочью, и толка от меня было бы даже не ноль, а минус! А ты не ждал никаких подачек, ты развивался сам, целеустремленно, не это ли достойно уважения и потому достойно в целом?! И потом… не смотри на меня такими глазами, я потом буду все отрицать… так вот: о каких там способностях, достоинствах и избранностях идет речь? Чего у тебя было меньше, чем у меня? Лени? Ятен смотрел на нее во все глаза, не веря во все услышанное и то, насколько логично и правильно это звучало. Его сестра может сказать ему такие слова? На последних он не сдержался от смешка, который она и хотела вызвать своими завышенными интонациями, и благодаря этому смог скрыть чуть не навернувшиеся на глаза слезы. Как-то вдруг стало необъяснимо… легко! Словно тяжкий груз с души сняли. Она даже почти не злится за то, что он идиот, лишь проясняет для него эту истину и… подбадривает! — Вспомни, в определенный момент наши детские забавы переросли в подобие учебы, и тогда впервые именно у тебя проявилась способность, и именно тебе легче поддавались рецепты зелий, запоминались факты из книг… — Да что ты! Вот не помню, потому что я ЧТО с этим сделаЛ? — даже с братом она придерживалась привычки. — Благополучно забыл все также легко, как сначала запомнил. Легкое приобретение всегда сулит легкую растрату и не сказывается на качестве использования. Легче… я вот не помню, чтобы мне было легче. Я был меньше и от меня меньшего хотели. Не трудно легче усваивать информацию, когда ее объем незначительнее. А вот продолжать ее усваивать, насколько бы больше ее не становилось — вот это талант. А заглатывал у нас энциклопедии никак не я, а ты, как я помню… — А твое фирменное предчувствие? — Ну только оно и есть, только я им пользоваться не умею, просто позволяю ему себя вести — всю жизнь плыву по течению. Какой тут талант?! — Способность… — Ну проснулась один раз, больше-то не было, вот только сейчас жизнь спасла… И кстати, ты-то как о ней узнал? — Я о ней услышал, когда они думали, что переговариваются наедине, — многозначительно пояснил брат. — Ах вот оно что, — девушка попритихла. Она прекрасно представляла, в каких красках их легко воодушевимые старики могли расписывать происшедшее и свои на то планы. И вряд ли они упомянули что-то вроде: «А представляешь, что тогда должно быть у Ятена, какими ОНИ будут сильными«… Они, конечно, продолжили уделять ему внимание, но наверняка он мог по полной ощутить, насколько их мысли заняты сейчас не им. Такие уж они у них впечатлительно-увлекающиеся натуры, стоит чему-то взбрести в голову, не обращающие внимания ни на что вокруг, в т.ч. как их поведение воспринимается окружающими. А ведь ему это правда было не просто очень интересно, но и важно, он чувствовал, что это ЕГО дело. — Ну ты же знаешь, какие они у нас впечатлительные. И потом, про себя-то ты не подслушивал, а они ведь до сих пор тобой чрезвычайно гордятся. Что я им привозила кроме известий со спортивных соревнований? А про тебя они всегда с умилением отмечали, как легко тебе дается любая учеба, как хорошо работает твой мозг… Просто ты слишком вредный и твое эго старались лишний раз не подпитывать. — неожиданно добавила она трезвой нотки в сладкую пилюлю. Парень опешил энный раз за день и усмехнулся, мол, развесил уши, ловит дождь из сладостной лапши, надо и меру знать… — Так что завязывай страдать ерундой, гений! Никто кроме тебя не считал тебя недостойным чего-то там, а сравнивать людей вообще глупо, мы все разные, совершенно. И обязательно в чем-то кто-то лучше, главное найти себя. Вот ты нашел, ты стремился к самосовершенствованию (и заметь, НЕ чтобы обогнать меня, поскольку я к этой сфере с раннего детства никакого отношения и не имею), и делаешь свое дело не из-за какого-то статуса или награды, а потому, что не можешь иначе, тебя тянет его делать. Без этого ты не ты. В своей родной среде ты делаешь мир лучше. Вот и делай. А из всей этой истории про способности еще не известно, что выйдет… Дурень. — Харука довольно улыбнулась, чуть качнув головой. Одно слово. Да еще по сути — ругательство. А сказано так, словно всю любовь и доброту в этом мире в себя вместило. Глаза и нос снова защипало. Как же она хорошо его же и расписала. Развеяла все страхи, все сомнения и терзания. Подарила поддержку! — Я тоже потом буду это отрицать, — и Коу совершенно неожиданно (уж для нее-то точно, она аж одеревенела) утянул сестру в крепкое объятие, —, но я очень скучал по тебе. — тихонечко выдохнул ей в плечо, но чтобы она обязательно услышала. — И я, — вмиг расслабилась та и обвила его спину руками, положив подбородок ему на плечо (все-таки она была выше!) и закрыв глаза, — я тоже буду это отрицать! Оба прыснули со смеху, но еще немного постояли, не шевелясь, не разрывая то чудесным образом вернувшееся чувство единения с самым родным и близким человеком на планете, незаметно примостившееся в их сердце, отказавшись его покидать из-за неозвученной размолвки…***
— А ты как, кстати? Приступы не возобновляются? Вроде бы ты бодрее, чем последнее время, и со стеночкой при мне пока не обнималась… Время близилось к ужину. Харука вышла позвонить в деканат, а Мичи с Миной продолжали свою бумажную работу на прежнем месте. И начинало казаться, что они почти все сделали. Уже завтра можно было бы приступить к оформлению заселения, но девушки рассудили, что в любой момент все может измениться, и тогда понадобится все, ну или частично, переделывать. Официальное оформление лучше все же, как они втроем решили, оставить на субботу перед воскресным заездом, а цифровые черновики, они начали забивать уже сегодня. Поэтому вполне могли завтра (то есть на четверг и пятницу) смотаться к Тено-страшим. Хорошо все-таки, что Хару с Кайо под предлогом все равно сданных зачетов поехали сюда сразу в понедельник вечером, договорившись с гостиницей через секретаря декана, а не в среду, как планировалось, а Айно нагрянула до обеда во вторник (даже не заботясь о таких глупостях как заблаговременное бронирование места в отеле). Ятен тоже успел за эти два дня почти уладить все вопросы по выступлениям группы, начинающимся в это воскресенье (он бы и не занимался этим вовсе, если бы Изумруд* — в отрочестве популярный шоумен, а теперь менеджер их группы, оставивший яркий псевдоним — не умудрился серьезно заболеть после их очередного спора с Сейей, так что последние моменты уж урегулирует сам). — Вроде бы да, ты сама все отметила, — улыбнулась Мичиру, — если я не умудрилась вдруг привыкнуть к этим кошмарам и потому их не заметить, то вроде бы и сны только хорошие. — от воспоминания девушка непроизвольно потянулась. — По крайней мере меня ты во сне не пинала, — засмеялась Минако, вспомнив, почему у них, прямо как в детстве, кровать общая. — Это мы просто очень устали вчера, погоди еще, сегодня успеем потолкаться, — так же отреагировала и подруга. — Ну у них действительно очень узкие кровати. Раздвинем — только и буду думать, как не упасть с нее, оставим как есть — побьем друг друга! — возмутилась вторая, всплеснув руками. — Кто это придумал?! — Думаю, это стандарт, — вздохнула появившаяся Хару, потирая конечности, не раз за ночь поздоровавшиеся с тумбочкой, что она поняла поутру после долгих раздумий…***
Поздний ужин прошел в умиротворенном состоянии. Все четверо окончательно договорились завтра же ехать, пока у каждого выдалось время (совмести потом практику с концертами и репетициями), а дела смотрелись вполне законченными на этот период, а значит, и совесть — чистой. — Ну что, на вечернюю прогулку? А то про побережье, приехав к морю, и не вспомнили ни разу, — предложила Хару. — А и правда! Замечательная идея! — мягко, но радостно отреагировала Мичи, но, вспомнив про один предмет, погрустнела. — Интересно, и что, сразу брать ЕЕ с собой? — Надо будет, сама прилетит, — отмахнулась Минако и с огнем в глазах продолжила, — сейчас же все спокойно? Тогда давайте быстренько доедаем, действительно погуляем, а вечером отправимся на фестиваль? Хоровая реакция со стоном не заставила себя ждать. — Мина, опять?! — Ну не могут же они каждый день появляться?! Ну в самом-то деле…