Исцеляя твою душу

Фестралы-вегетарианцы, бескорыстные Малфои и не ревнующий Том – это призраки утопии, прилизанной воском к существующим фактам. Реальность же иная, и мне стоило об этом подумать прежде, чем, потакая правилам этикета и своей собственной влюбленности, предлагать Джорджу остаться на ужин. В точности как в анекдотах и бульварных романах за тридцать сиклей, обманутый муж вернулся не вовремя. Том, едва появившись на пороге гостиной, призвал бутылку красного вина со стола и с плохо скрываемой ревностью предложил свои услуги в качестве официанта. – Милый… – произнесла я, комкая в руках молочно-белую полотняную салфетку и стараясь не смотреть Тому в глаза. Он же, наоборот, чувствовал себя совершенно естественно, наливая в бокалы вино и скалясь, как гиена. – Ричард, ты не так… – начал было Джордж, вставая с кресла и протягивая хозяину дома ладонь для приветственного рукопожатия, но Том, все так же опасно улыбаясь, его перебил: – Я все понял правильно. Ты и моя жена – просто друзья. Ты пришел на ужин, потому что в твоей холостяцкой берлоге из еды – только парочка просроченных Блевательных Батончиков да теплая бутылка сливочного пива, забытая под кроватью. Моя добрая и жалостливая женушка просто не могла выставить тебя за порог, не накормив досыта. Последние слова он произнес с отвращением и, как мне показалось, вторым смыслом. Судя по красным пятнам, тут же покрывшим щеки Джорджа, Том как всегда бил точно в цель. Я мысленно выругалась. Подобные конфликты происходили с того самого первого дня, как Джордж и Фред зашли в наш с Томом магазин «Луна» познакомиться с конкурентами. Если бы я тогда не пустила в ход парочку зелий, а Фред, утащив брата на улицу, – здравомыслие, дело дошло бы до дуэли. «Мистер Уизли, смею вам напомнить, что вы пришли ознакомиться с выпускаемой продукцией, а не с моей женой!» «До встречи с вами, мистер Небел, я был уверен, что французы – исключительно приятные в общении люди. На вас же статистика отдохнула» Это было некрасиво, неэтично и совершенно бестактно. Как и сейчас, впрочем. Я витиевато прокляла Вольдеморта, вложившего, по моему мнению, в Третий хоркрукс не только любовь, но и совершенно безумную ревность и чувство собственника, а затем напомнила мужчинам, что в гостиной они не одни. - Ричард, дорогой, если ты позволишь вставить Джорджу хотя бы слово в твой монолог, то узнаешь, что Министерство поручило нам и «Умникам Уизли» разработку секретного заказа по улучшению жизни и пробуждению мотивации у сотрудников среднего звена. – Тронув Тома за рукав, я потянула мужа к себе, заставив сделать шаг назад, и обняв его, проворковала основной аргумент. – Успешно выполненный министерский заказ станет бонусом для взлета твоей карьеры, дорогой. Слова «твоя карьера», «взлет», «министерский заказ» и «успешный» в одном предложении заставили Тома мгновенно успокоиться и уже более-менее миролюбиво предложить Джорджу выпить за встречу и сделку. Каждый из нас пил дорогое вино так, будто в бокале плавала горсть мышьяка. Джордж ушел сразу после основного блюда – великолепной лазаньи с морепродуктами. Извинившись, он сослался на неотложные дела и попросил порох для каминной сети. Едва гость растворился в языках зеленого пламени, как Том отложил вилку и повернулся ко мне: – Я не позволю морочить себе голову, Ромильда. Джордж ведь примчался не для того, чтобы осчастливить нас контрактом. – Том смотрел прямо мне в глаза, и я чувствовала, что он использует легилименцию, но не могла поставить даже простой щит. Голова кружилась, перед внутренним взором вставали картины прошедших дней. Внутри, в сердце, клокотала обида: мы вместе уже пять лет, но Том до сих пор не научился мне доверять. – Убедился? Убедился, что ничего не было?! – Я замахнулась, чтобы ударить его по щеке, но затем опустила руку и заплакала. Свинцовая усталость сковала тело, и, как вчера, по венам холодной змейкой пополз страх. Том, не проронив ни звука, смотрел на меня, и я, шмыгнув носом, утерла слезы. – Может, хотя бы извинишься за подозрения? Вместо ответа Том поднял меня на руки и отнес на ковер перед камином. Следом за нами полетел десерт – поднос с мелко нарезанными фруктами и две стеклянные вазочки со сливочным мороженым, которое начало таять, едва оказавшись вблизи открытого огня. Тепло пламени успокаивало и создавало то чувство защищенности, которое я отчаянно искала последние дни. Я растворялась в объятиях Тома: не могла сопротивляться, не могла больше обвинять, не могла даже опасаться. От него пахло летучим порохом, красным вином и дорогим парфюмом, и вместе с тем чем-то родным, до боли знакомым. Как две крохи на лугу, нежащиеся в лучах солнца, мы с Томом валялись на красном пушистом ковре, кормя друг друга с рук дольками персика и груши, измазанными в сливочной жиже. Дорожный плащ, который мой муж, войдя в дом, в порыве ревности не успел снять, кляксой темнел в стороне, рядом с галстуком и наскоро снятыми ботинками с завязанными шнурками. *** Обняв меня за плечи и подложив свою правую руку под мою голову, Том лежал на боку, закрыв глаза. Его дыхание было ровным, и, если бы не дрожащие черные ресницы, можно было подумать, что он спит. Повернувшись, я изучала его спокойное умиротворенное лицо. В отличие от меня, прибегающей для превращения в Изабеллу Небел к подручным средствам, Том менялся сам, с каждым новым найденным хоркруксом становясь все больше похожим на тот образ, каким когда-то был. Уже давно он не походил на мою первую любовь – Блейза Забини, невольно ставшего оболочкой, телом для Тома. Побелела кожа, заострились скулы, исчезли ямочки на щеках, нос стал тоньше, а губы – изящней… Том неуловимо, как речная вода, менялся и становился тем, кого я никогда не знала. – У тебя молочный ус. Сейчас уберу, – почувствовав мой взгляд, шепнул он, открыв глаза, и, нависнув надо мной, стал целовать щеки, нос, лоб, скулы, виски, губы… Каждый его поцелуй был наполнен и нежностью, и страстью, и силой и будто ставил клеймо «моя». Я таяла под его прикосновениями и целовала столь же жадно, зарываясь одной рукой в его волосы, а другой – гладя сильную спину, царапая ногтями холодный шелк рубашки. – Безумие обреченных, – выдохнул Том мне в ухо. – Перед смертью насладиться простыми животными радостями. Я вздрогнула и отпихнула мужа в сторону. – Если животные радости, как ты их именуешь, ассоциируются у тебя только со смертью, то наслаждайся ими где-нибудь в другом доме и не со мной! Я только начала жить. Пусть чужой, пусть искусственной жизнью, но она мне дорога. Поправив сползшее с плеч платье, я поднялась на ноги и подошла к окну. За стеклами была непроглядная ночь, и казалось, будто мы на островке пергамента, упавшего в чернильницу. В небе сияли звезды. Пышный куст ночной магнолии «Фантазия Мерлина» протыкал темноту длинными ветвями, на каждой из которых факелом горели розово-белые цветы. – Великий темный маг Англии мыслями недалеко ушел от опустившегося нищеброда, – пробормотала я так, чтобы Том услышал. Он фыркнул и подошел ближе, обняв меня за плечи и притянув к своей груди. – Мне нужна только ты. И когда я вижу, как ты любезничаешь с этим Уизли, то едва сдерживаюсь, чтобы не выжечь его душу вместе со всеми похотливыми мыслями. Ты легилименцией когда последний раз пользовалась? – Ты знаешь, что после Битвы я разучилась. – Качаю головой, и словно чувствую вновь, как по лицу и затылку текут теплые струйки крови. – Слишком большое напряжение. Но, Том, ты слишком суров с Джорджем. Он пришел, чтобы защитить меня, по просьбе Джинни. Ты ведь знаешь о пожаре? – Знаю. Поэтому я при первой возможности бросил все дела на Эда, моего помощника, и аппарировал к тебе. Утром мне надо будет вернуться, чтобы присутствовать на одной важной встрече, но после нее я больше не оставлю тебя. Я горько усмехнулась: – Выбирая между мной и работой, ты выберешь ее, не так ли? – Надеюсь, мне никогда не придется делать этот выбор, любимая. – Том потерся носом о мой висок. – Оставь красивые слова горничным и официанткам. Я-то прекрасно знаю, что тобой движет не любовь, а боязнь смерти. Я создала для тебя оболочку, и ты жив, пока жива я. Как только ты найдешь другую, более подходящую, оболочку, то сможешь переместиться в нее, и тогда не будешь больше ничем со мной связан. – Ромильда, я не заслужил твоего недоверия. Пять лет назад я просто хотел спасти нас обоих, и признай, это у меня получилось! – Ты манипулировал мной, заставил убить Блейза, единственного, кому я была дорога. Ты решил за меня, на чьей стороне мне быть, и всегда – всегда! – ты считаешь себя самым правым, самым достойным! Ты не хочешь, чтобы в этот дом заходили мои друзья, сторонишься вечеринок и проводишь сутки в Министерстве, копая под Скримджера! Порой я думаю, что о нем ты знаешь больше, чем обо мне. – Милая, я жил в твоей голове. Я знаю все твои мысли, причины твоих действий, страхи и радости. Ты заставила Джорджа Уизли забыть о его влечении к тебе, но сама до сих пор помнишь все в деталях. Для меня это веский довод, чтобы мешать вашим встречам. – Том сжал мои плечи, и я вскрикнула от боли. Чуть ослабив захват, он продолжил. – Я верю тебе, но не ему. – Ревностью ты превращаешь меня в личную собственность, вещь. Скажи, а могу я тебе доверять? Может, ты не в Германии был все это время, а в каком-нибудь элитном борделе, а потом, напившись, решил поджечь психушку, где Рут лечилась? Так сказать, уничтожить последние мосты? Том резко разжал руки, и я вывернулась из его объятий. Теперь мы стояли на расстоянии в несколько метров друг от друга, и ночь больше не казалась тихой и спокойной. – Парами каких зелий ты надышалась?! – Судя по выражению лица, Том явно был ошарашен моим предположением. – Для меня этот пожар такой же неприятный сюрприз, как и для тебя! Шумиха вокруг Пожирателей накануне выборов мне нужна также, как седло – гриффону! Том стал мерить комнату широкими шагами, а я прислонилась к стене, следя глазами за его перемещениями и держа на всякий случай в рукаве волшебную палочку. – Но кто тогда? – Ты имеешь в виду, что во всей Англии только твой муж подходит на роль спятившего убийцы? – саркастично осведомился Том, останавливаясь напротив меня на другой стороне гостиной. – Насколько я помню, у Рут Бун врагов было больше, чем чешуек у Нагини. – Там была Метка, а значит, поджег кто-то из Пожирателей. – Можно подумать, на свободе их мало! – Том удрученно покачал головой. – Да Метку даже талантливый первокурсник сможет запустить, постаравшись. – Том, но авроры считают, что убийца – это сильный Пожиратель. Огонь явно был темномагический, да и памяти охранника лишили профессионально. Это кто-то из Пожирателей, Том, кто-то из них. – Нет, Ромильда, это просто подражание. Никто не хочет ворошить прошлое. Те Пожиратели, кто, как Малфои, не попали в Азкабан, побоятся терять нажитые сотни галлеонов, а те, кто недавно вышел, вряд ли захотят обратно, к дементорам и вечному холоду. Это подражание, кто-то просто хочет напугать или остаться вне подозрений. Рут могла что-то узнать в самой клинике. – Что-то о Пожирателях? – Возможно. А, возможно, и нет. Позволь аврорам самим разобраться с этим делом. – Том, я чувствую, что что-то здесь не так. Рут, Метка, пожар… Я уверена, что это то же заклинание, что использовали и мы с тобой. – Его легко найти в «Непростительные заклятия: расширенный список» 1876 года издания. – Том безразлично пожал плечами. – Достаточно покопаться в Запретной секции Хогвартской библиотеки. Именно там я обнаружил его в свое время, и с тех пор, полагаю, этот исключительно полезный справочник стоит на прежнем месте под слоем пыли. Любой мог прочесть и выучить. – Нет, Том, я уверена, что не любой. И ты сам не уверен. Если все было бы так просто, как ты говоришь, стоял бы ты сейчас здесь, в этой комнате? Нет, ты бы готовился к завтрашней важной встрече. – Я аппарировал ради тебя. Подумал о том, что без меня рядом ты натворишь какую-нибудь глупость. Согласись, я был прав. – Не преувеличивай. Глупости я могу творить и под твоим чутким руководством. Завтра, например, я хочу встретиться с Гарри, узнать новости. – Меня всегда восхищало твое безрассудство. – Том улыбнулся. – Смотри только, не прояви чудеса осведомленности в делах Пожирателей. Нам с тобой еще страной править. *** Гарри, которого я «случайно» встретила в Косом переулке, спешил и на вопросы отвечал почти односложно. Наверное, стоило бы и Рона поспрашивать, но мне было достаточно и того, что я уже разузнала. Рабочая версия следствия – это месть. Кто-то из Пожирателей, недавно вышедших из Азкабана, решил свести счеты с Рут, оставшейся на свободе благодаря сливу информации. Никто не жалел мерзавку. Пожалуй, мне стоило, как и советовал Том, забыть о пожаре и позволить аврорам самим разбираться с загадочным делом, но что-то в глубине души нестерпимо жгло, и я не могла отступить, не убедившись, что ко мне убийство Рут не имеет никакого отношения. Слишком мало Пожирателей на свободе, и слишком мало тех, кто был бы готов рискнуть всем, чтобы разобраться с предательницей. Пусть авроры носятся с мыслью о безликой мести, а я пока поищу того, кто мог отомстить за меня. Много совпадений: почти годовщина пожара в Азкабане, то же редкое и опасное заклятье… Это не инсценировка, как считает Том, это Пожиратель. Кто-то из нас, отмеченных Меткой, посчитал себя выше других. Только Малфои знают, кто такие Изабелла и Ричард Небел. Люциус взял на себя заботу о наших счетах, а Драко был тем, кто познакомил Тома с нужными людьми. Аристократы не забывают отплатить добром на добро. Пять лет назад мы с Блейзом создали для Драко алиби и тем самым помогли избежать наказания. Разумеется, никто из них не стал бы рисковать своим положением в обществе и поджигать клинику, но, возможно, они знают, кто мог бы попытаться. Кивнув своим мыслям, я поспешила отправить Драко сову.