Исцеляя твою душу

Прошло три дня. Семьдесят два часа, наполненных безликими покупателями, лживыми улыбками, пустыми разговорами, ночами зелья сна без сновидений и страхом. Бессмысленным животным страхом. Я тряслась от каждого шороха: от звона монет, падающих в кассу; треньканья дверного колокольчика; шепота влюбленных, выбирающих зелья. Том бесстрастно наблюдал за моими мучениями, устав утешать и убеждать в тщетности тревог. Я не могла успокоиться: Драко не ответил на мое предложение встретиться. Это было так на него не похоже! Даже в дни цейтнота он находил секунду, чтобы послать с совой пару фраз или попросту заглянуть через каминную сеть. Вчера я виделась с Асторией, невестой Драко, и, избегая смотреть в глаза, так напоминавшие мне безжизненное лицо ее сестры Дафны, уверилась, что Драко в Лондоне. Он был здесь, в каких-то километрах, но даже не думал отвечать на письмо. Он игнорировал меня. Дважды я пыталась связаться с ним по каминной сети, и оба раза видела только роскошный портрет семьи Малфой, висевший на противоположной от камина стороне. Вышколенный старый домовик с поклоном сообщал, что хозяев дома нет, и что он сообщит им о моем визите. Я ненавидела его безучастный голос и учтиво-льстивое выражение лица. «Том, ведь убийцей не мог быть Драко, нет?» «Нет, милая, для Драко это было бы слишком» «Слишком рискованно?» «Нет. Просто “слишком”. За мешками с галлеонами прячется испуганный мальчик, только-только нашедший свое место в жизни» Я пыталась поверить и, уткнувшись лбом в плечо Тома, беззвучно плакала, повторяя «Он не хочет возвращения Пожирателей, он не захочет…». Оставалось только верить, потому что пока Драко не хотел совершенно иного – встречаться со мной. Я жила по накатанной: читала по утрам от корки до корки «Пророк», криво улыбалась гороскопам Лаванды на последней странице, всучивала покупателям пару лишних товаров днем, заполняла документы вечером, пыталась прорваться сквозь формулу «Зелья Воскрешения» ночью и спала пару часов перед рассветом, выпив предварительно полстакана зелья сна без сновидений. Я боялась, проснувшись утром, обнаружить у своего горла волшебную палочку аврора, и поэтому открывала глаза медленно-медленно, чтобы успеть атаковать первой при необходимости. Но все больше я задумывалась над тем, что не смогу никого убить, даже защищая свою жизнь. Пять лет назад я убивала из мести, страха, а затем, когда исчезло и то, и другое, – убивала по приказу Тома. Сейчас же я не хотела никому причинять боль. Это странное запоздалое раскаяние мешало даже испепелять пауков простейшим бытовым заклятием, и я полагалась на трудолюбие домовиков, содержавших дом в чистоте. *** Драко объявился на четвертый день. Я как раз запечатывала заклятиями седьмую бутылку «Вина влюбленных», когда в камине за моей спиной раздалось до боли знакомое самоуверенное «привет». Я резко обернулась, чуть не уронив фиолетовую бутыль. – Драко! Где ты был? Я послала тебе сову чертовых четыре дня назад! – Я был занят. – На лице Драко проступили мальчишеская обида и уязвленная гордость. – То, что твой муж – воскрешенный Вольдеморт, не означает, что я все брошу и явлюсь по первому приказу. С автократией покончено. – Прекрати, Драко. Я ценю все то, что ты и твой отец сделали для нас с Томом, и не стала бы беспокоить тебя из-за ерунды. – Я подошла ближе к камину и села на корточки, оказавшись лицом к лицу со своим собеседником. – Сейчас мне нужна информация. Драко вопросительно на меня посмотрел: – Я похож на колдорадио? Я проигнорировала его замечание и, понизив голос, спросила: – Что ты знаешь об убийстве Рут Бун? – Что треть магической Англии вздохнула с облегчением. Ромильда, я знаю только то, что пишут в газетах, на светские сплетни у меня нет времени. – Но ты ведь знаешь, что кто-то зажег Метку? – Это знание ничего не дает. Пожирателей больше, чем галлеонов у старины Скримджера. Большинство, как мы с тобой, предпочитает не высовываться, но не удивлюсь, если кто-то резвый перепил Огневиски и, схватив волшебную палочку, помчался вершить правосудие. – Драко пожал плечами. – Рут была последним, что напоминало о второй Войне. И, говоря начистоту, никто не заслуживал пожизненного в Азкабане больше, чем она. – И тебе не хотелось бы узнать, кто взял на себя смелость? – Ты хотела сказать, «кто в пьяном угаре решился на то, о чем другие только мечтали»? Нет, конечно. – Отрицательно покачав головой, Драко добавил. – Только подозрения навлеку на себя расспросами. Оставь поджог аврорам, им все равно заняться нечем. – Но, Драко, есть еще кое-что…. Я хотела сказать, что заклинание, благодаря которому мы с Томом, инсценировав пожар, сбежали из Азкабана, возможно, совпадает с тем, что было использовано в больнице, но в дверь постучали, а вслед за тем тонкий высокий голос моей ассистентки Лауры известил о том, что у прилавка меня дожидается посыльный. Попросив Драко подождать минутку, я спустилась на первый этаж. Посыльного не было ни у прилавка, ни где бы то ни было еще. За высокой покупательницей в фиолетовом платье закрылась дверь, трянкнул колокольчик. – Лаура, – позвала я ассистентку, прошедшую за мной, а теперь убиравшую в кассу сдачу, – ты уверена, что меня здесь кто-то ждал? – Да, – худенькая девушка нервно кивнула и расправила складки на белом фирменном передничке, – молодой человек в темно-коричневом плаще. Он сказал, что вы должны расписаться на бланке, вот я и пошла наверх… Лаура замялась, понимая, что сейчас я имею полное право отчитать ее и лишить недельного бонуса: девушка оставила кассу и все товары непонятно с кем, и наше счастье, если вся выручка цела. Я нахмурилась. – Он что-то приносил с собой? Что-то оставлял? Лаура с готовностью вытащила из-под прилавка небольшую коробочку, перевязанную красной лентой, и передала мне. С любопытством, открыто читавшемся в ее наивных голубых глазах, девушка внимательно следила за тем, как я проверяю загадочный подарок на темномагические заклятья. Не найдя никаких, я развязала ленту и открыла легкую коробочку. На ладонь мне выпала плоская брошь со львом, которую я когда-то носила в Хогвартсе, до того как стала Пожирательницей. Я не видела эту вещь больше пяти лет и думала, что потеряла где-то в слизеринских покоях, но, нет, кто-то прятал ее все это время. По спине потек липкий холод, и я почти чувствовала пульс, бьющийся где-то в висках. – Лаура, проверь кассу и все товары. Если что-то украдено, немедленно сообщи. – Мой голос дрожал, равно как и колени, но я старалась держаться перед подчиненной. – И не могла бы ты позже, закрыв магазин на обед, подняться ко мне наверх? Лаура послушно кивнула: – Да, конечно, Изабелла. Что-то не так? – Все в порядке, но не бросай больше кассу без присмотра. Поднявшись наверх, я одним движением оказалась у камина. Слава Мерлину, Драко все еще был в комнате: я видела, как он, склонившись над письменным столом, что-то пишет. – Драко! Драко! – Сидя перед камином, я дрожала от сильнейшего холода. Тряслись руки, ноги, сердце колотилось, готовое вырваться из грудной клетки. Мое дыхание сбивалось, и я почти кашляла словами. – Кто-то знает! Кто-то все знает! Сначала Драко не поверил мне, но увидев брошь, наконец, запаниковал. Меряя шагами мой кабинет над магазином, он не переставал ругаться, кляня того, кто решил вмешаться в наши жизни. Нетрудно было, опознав меня, найти и того, кто оказал финансовую поддержку Пожирательнице-беглянке. – У меня свадьба через месяц! Вчера только заключил контракт с австрийским заводом метел ЕF! Отец с матерью только отдыхать аппарировали… – Драко, пожалуйста, поговори с Лаурой, покопайся в ее памяти… – Я сидела в кресле и, сжимая в руках присланную коробочку с брошью, следила за нервничающим блондином. Его шаги были широки, а ладони то и дело касались прически, уже не походившей на ту, что утром сделал его французский парикмахер-домовик. Дорогой серый костюм сковывал движения, и вскоре Драко отбросил в сторону пиджак и развязал галстук. – Дай мне лучше какого-нибудь яда быстро самоубиться, не теряя лица и репутации. – Драко остановился передо мной, тяжело дыша. – Если посылку приносил тот, кто и поджог больницу, то он наверняка изменил и свою внешность, и воспоминания этой Лауры. А если это на самом деле был просто посыльный, то вполне возможно, что он был под Империо. Намного больше меня интересует, почему мы еще не горим. Я понюхала воздух. Копотью или тлением не пахло. – Кстати, возможно, что заклинание, которым подожгли больницу, – это то, благодаря которому мы с Томом сбежали из Азкабана, – я, наконец, озвучила свое предположение. – Описание совпадает, хотя авроры еще не до конца уверены. – Звучное «авроры» – это Поттер, что ли? – Драко прищурился. – Он никогда ни в чем не уверен, но делает вид, что знает все. Победителю Вольдеморта без этого никак. Я фыркнула. Если правда все же выльется наружу, как пунш из дырявого кубка, то Тому придется искать новое тело. Во-первых, Блейз был Пожирателем, а будущему Министру негоже сверкать Меткой на предплечье; а, во-вторых, когда дементор меня поцелует (а другого приговора я не жду), то тело Блейза станет тем, чем должно быть, – хладным трупом. Неожиданно я почувствовала острое желание вернуться домой. Как это называет Том, захотелось «простых животных радостей». Захотелось быть нужной. – Так ты не будешь говорить с Лаурой? Пара минут легилименции, не больше. – Не вижу в этом смысла, но предлагаю бартер. – Драко надел пиджак обратно и повязал галстук. – Легилименция взамен пары бутылок вашего «Вина влюбленных» и чего-нибудь на твой вкус. Астория дуется, что внимания ей мало уделяю. *** Как Драко и ожидал, легилименция не принесла никаких ощутимых результатов. Лаура помнила только, что коробочку принес мужчина в коричневом плаще, причем рост его колебался от ниже среднего до высокого – все воспоминания были подернуты пеленой, похожей, по описанию Драко, на яичный белок. Ужинали в тот день мы втроем: Том, Драко и я. Домовуха Кики расстаралась на славу, но яства не лезли в рот. До звезд мы пытались понять, кто мог быть загадочным Пожирателем, и почему он не хотел попросту меня убить? О нет, он хотел меня помучить, свести с ума от страха и уничтожить морально. Но за что он так ненавидит меня? А, может быть, это и не «он» вовсе, а «она»? Ведь если я потеряла брошь в слизеринской спальне девочек, то только девочка могла ее поднять. Вопросов было больше, чем ответов. От пережитого страха и стресса я уснула прямо за столом, положив подбородок на скрещенные руки, слушая размышления Тома. Утром я проснулась в ночной рубашке в своей постели. В доме никого, кроме меня и домовиков, уже не было. Ждать, пока Том вернется из Министерства, было выше моих сил, и я решила развлечься. Наскоро позавтракав, несмотря на уговоры Кики съесть побольше, я ярко накрасилась, постаравшись превратить свое лицо в маску всем довольной куклы, надела каблуки, лимонное платье и белые перчатки и, добавив пару аксессуаров, аппарировала в магазин близнецов. Рассудив, что по утрам клиентов мало, а мне необходим легкий, ни к чему не обязывающий флирт, я, поприветствовав обоих братьев и девчонку-ассистентку Верити, с порога предложила Джорджу пойти в ближайшее кафе перекусить и заодно обсудить наш проект. Сказать, что он обрадовался и засеменил следом, как собачонка, – это не сказать ничего. Джордж шутил, рассыпался в комплиментах и обещаниях все бросить и, похитив меня, аппарировать куда-нибудь, где ревнивый муж и не подумает искать. В Хогвартс, видимо. Там Том точно искать не решится, боясь быть узнанным кем-то из старых профессоров. В ресторанчике «У Бартоломью» было довольно уютно и тихо. Сам Бартоломью, грузный лысоватый сквиб, прекрасно готовил и был известен не только как ветеран второй Войны, спасший десять глупых пятикурсников-хаффлпаффцев, заблудившихся в муравьиных коридорах подвалов Хогвартса, но и как шеф-повар, три года подряд зарабатывавший для своего ресторана звезду Уизли, аналог маггловской звезды Мишлен, присуждаемой только первоклассным ресторанам. Если учесть, что миссис Уизли к любой чужой стряпне всегда относилась довольно скептически, три высших награды от нее, главной судьи конкурса, – это на самом деле знак качества. Хотя я, положа руку на сердце, блюдам самой миссис Уизли и ползвезды бы не поставила, но «великую женщину!», «мать семи героев!», «почти родственницу всесильного Гарри Поттера!» назначал в судьи вылезший из подполья «Орден Феникса», а с победителями, как известно, не спорят. – Считай этот обед извинением за прошлый, – начала я, когда мы сделали заказы, и стройная официантка-шатенка магическим пером записала их в серебристый блокнотик. – Ричард иногда ведет себя чересчур резко. – Прекрасно его понимаю. Стоит оставить красавицу-жену одну, как тут же в доме оказывается обаятельный и харизматичный холостяк спортивного телосложения, делающий через фразу неприличные намеки, – Джордж подмигнул, – как после этого держать себя в руках? – Удивительно, что среди всех этих прилагательных не фигурируют «красивый» и «талантливый». – О, Изабелла, я и не знал, что ты так высоко меня ценишь! – Жаль, Джордж, что прилагательное «скромный», которое я так долго учила, к тебе никак не употребишь. – Я притворно вздохнула. – Но, наверное, это к лучшему. Эгоцентричный скромник – чудо из музея и книжек Гилдероя Локхарта. – Ты знаешь этого напыщенного болтуна? – Джордж явно заинтересовался. – Мерлин, храни Францию! Я мысленно обругала себя за лишние ассоциации и спешно перевела разговор сначала на семью Джорджа, а затем – на Хогвартс и вторую Войну. Темы, в которых Изабелла Небел может только кивать и поддакивать. Тем временем нам принесли ланч, и я в очередной раз была вынуждена согласиться, что три звезды Бартоломью получил не просто так. Джордж с удовольствием рассказывал мне о своих и Фреда школьных проделках, как вдруг мою левую руку пронзила сильная давно забытая боль. Предплечье жгла Метка, просвечивая мертвенно-белым сквозь перчатку. Я быстро спрятала руку под стол, боясь, что Джордж увидит. Аппарировать по зову я не хотела. Это был общий сбор, и единственный, кто мог сейчас собирать Пожирателей, – тот самый поджигатель, посыльный, убийца. Я не хотела с ним знакомиться, не хотела возвращаться к прошлому. Да, я хотела знать, кто он, но не сейчас и не открывая свое лицо. – Изабелла, что случилось? – Джордж встревожился, глядя на то, как я прижимаю предплечье к животу светящейся частью вниз. – Все было очень вкусно, но, кажется, не все полезно, – пробормотала я, мечтая оказаться дома, рядом с Томом, в безопасности. – Не обращай внимания, продолжай. Ты как раз остановился на том увлекательном моменте, когда Гриффиндор выиграл у Слизерина, и Драко Малфой с горя сломал метлу. – Малфой, – с отвращением произнес Джордж. – Лживый Пожиратель, увел у нас с Фредом позавчера контракт. Не попал в Азкабан – сиди тихо и не высовывайся, так нет, он везде лезет. Все знают, что он Пожиратель, но пять лет назад Люциус Малфой, его папаша, заплатил кому-то огромную сумму, и от всей их семейки отстали. Как от Рут Бун, жертвы поджога, кстати. Вот если б Малфоя тоже кто-нибудь… В этот момент все запахи амортенции, которые прежде витали в воздухе, перестали меня волновать, и единственное, что я почувствовала, – это безграничную ярость, смешанную с презрением. Еле сдерживаясь и обвиняя в резкой смене настроения гудящую руку, я попросила Джорджа взять свои слова назад. – Никто и никогда не должен желать другому смерти. Тем более, если причина, по которой ты злишься, – это всего лишь твоя личная деловая неудача. Я работаю с Драко Малфоем все то время, что живу в Англии, и свои обязательства он всегда исполняет качественное и в срок. Если он получил контракт, то значит, был его достоин. Желать кому-то смерти только потому, что он в прошлом – Пожиратель, – это зло в высшей степени. Джордж нахмурился, а затем, накрыв мою правую ладонь своей, ответил привычное: – Изабелла, мой ангел, ты не была в Англии во время второй Войны, ты не можешь знать. Мне хотелось кричать о том, что я знаю больше, чем он может себе представить. Что я знаю, как голосят те, кого мучаешь, как мучаешь их только ради того, чтобы самому остаться в живых. Мне хотелось признаться в том, что, чувствуя сладость безграничной власти, теряешь самообладание, сходишь с ума от восторга и упиваешься ей, как молоком матери. Ощущая жжение в предплечье, я одновременно боролась с ненавистью, страхом и жаждой крови. И, главное, что я хотела бы рассказать ему, как сама выбрала свой путь. Я стала Пожирательницей не из-за страха или мести, а из-за убеждений. Но вместо долгих признаний я сказала другое: – Я знаю людей, Джордж, они склонны меняться. Ставить на кого-то штамп «Пожиратель» или, как вы говорите, «Фениксовец» – это глупо. Я не знаю наверняка, но верю, что кто-то из Пожирателей мог заняться, например, благотворительностью из личных убеждений, а Фениксовец, наоборот, стал злоупотреблять властью и, скажем, превратился в злого надменного бюрократа, забывшего о чужих правах и свободах. Не только Пожиратели – убийцы. – Нет, никто из «Ордена Феникса» и его сторонников не станет причинять кому-то вред, – твердо заявил Джордж, и я подумала о том, что знаю, откуда у Джинни убежденное черно-белое разделение мира. – У тебя никогда не было друзей-слизеринцев? – Нет, конечно! Слизеринцы – чванливые трусы, заботящиеся только о себе! Вот гриффиндорцы – это другое дело, мы всегда едины. – И среди гриффиндорцев не было ни одного предателя, ни одного чванливого труса? – Я прищурилась, ожидая ответ. Джордж смутился. – Были, конечно, но не так много, как среди слизеринцев. По правде говоря, я только двух могу вспомнить: Питера Петтигрю и Ромильду Вейн, о которой ты уже наслышана. Я был на суде, когда Ромильду приговорили к пожизненному в Азкабане. Мы все были. Никто не мог поверить, что гриффиндорка станет правой рукой Вольдеморта, предаст нас всех, – Джордж замялся, не зная, как передать свои чувства. – Мы пришли смотреть шоу: крокодильи слезы и неискренние оправдания; держали пари: признается ли она, что была под Империо или спишет все на страх. А она даже не пыталась ничего отрицать. Изабелла, ты только подумай: сам Гарри вызвался ее защищать, а она предпочла свободе Азкабан! – Тебе ее жаль? – я спросила с любопытством, но не надеясь на положительный ответ. – Нет, но я до сих пор не могу понять, почему гриффиндорка не отказалась от Вольдеморта, когда половина слизеринцев постаралась максимально себя обелить. – Джордж задумчиво пожал плечами. – Это была сенсация, но не та, что мы ждали. Довольно долго имя Ромильды не сходило с газетных страниц, а затем она и Блейз Забини, богатый несчастный Пожиратель, от которого отвернулась родная мать, сгорели в Азкабане. Впрочем, ты и так, наверное, знаешь историю: журналисты из кожи вон лезли, пытаясь доказать, что ты и Ромильда – сестры, разлученные в детстве. – Джордж улыбнулся и погладил мою щеку, я постаралась улыбнуться в ответ, хотя рука все еще ныла. – Но, Изабелла, вы похожи только внешне. Я никогда не встречал более доброго, более светлого человека, чем ты. Сейчас мне даже кажется, что от тебя исходит сияние, как от ночной феи. «Это Метка, Джордж. Твоя светлая и добрая Изабелла Небел уже десять минут как должна быть на общем собрании Пожирателей», – мысленно ответила я, вслух пробормотав только банальные слова благодарности пополам с жеманным отрицанием перечисленных достоинств. Джордж хочет любить прекрасное совершенство, а я настоящая в его понимании – воплощенное зло. У судьбы удивительное чувство юмора. *** Распрощавшись с Джорджем, аппарирую домой. Полуулыбка, которую я держала весь обед, сейчас будто наспех пришита к лицу, и скулы сводит, когда я киваю Муши, открывающему дверь и счищающему пыль с моих туфель. – Хозяин в дуэльной. – Домовик кланяется, и его парик сползает на нос. – Он желал видеть вас, леди Изабелла, сразу по возвращении. - Спасибо, Муши. - Смотрю на потолок и медленно считаю до десяти. Если Том дома, а не на работе, то, значит, он аппарировал по зову Метки, и то, что он увидел, ему не понравилось. В дуэльной, которую Том организовал в одном из залов на первом этаже, было душно, жарко и очень грязно: повсюду валялись сломанные, поверженные манекены, сквозь трещины в их резиновых телах на пол стекала темно-синяя густая жидкость, похожа на смесь чернил и крови. Том, в черных брюках и старомодной белой рубашке, с помощью беспалочковой магии крошил на кусочки уцелевшее вертикальное чучело. К Непростительным заклятьям по последней реформе по-прежнему относятся только Империо, Круцио и Авада Кедавра, но даже я знаю еще десяток способов лишить сильного мага жизни, что уж говорить про Тома и манекены. - В первый раз я рад, что ты была в компании Джорджа Уизли, а не где-либо еще, - не поворачиваясь, бросил Том, продолжая методично уничтожать чучело. - Не отрицай, я чувствую, что ты была с ним. - Но Том, мы просто обедали вместе. - Я попыталась вставить пару слов в свою защиту, но мы оба понимали, что это лишнее. - Ты аппарировал на зов Метки? - Да. - Одним заклинанием Том размозжил чучелу нелепую округлую голову и удовлетворенно повернулся ко мне, потирая уставшие ладони. - Тебе стоит это увидеть. - «Это»? - Да, «это». Оригинальное место сбора, которое выбрал твой поклонник. Я аппарировал не сразу, а сначала заскочил к Драко за плащом и маской. - Взглядом Том указал на атрибуты Пожирателя Смерти, висящие на крючке у двери. - Разумеется, наш славный Малфой побоялся сам аппарировать на зов, но плащ и маску сумел для меня найти. Том махнул рукой, и оба предмета одежды слетели с крюка и подлетели к нему. Одеваясь, он продолжил рассказ: - Никого не было. Ни Пожирателей, ни Звавшего. Но то, что было, ты должна увидеть. - Ты уверен? - Да, я уверен. Ты должна представлять, с кем имеешь дело. И прости, что я сразу не поверил тебе, когда ты впервые поделилась своими подозрениями. - Том нежно поцеловал меня и произнес Дезилюминационное заклинание. Я почувствовала, как по телу разливается прохлада. Спустя пару минут мы аппарировали из сада перед домом. *** Том перенес меня на кладбище. Светило солнце, играя бликами на памятниках и освещая чуть влажную коричнево-красную землю. Вокруг никого не было, и, судя по внешнему виду могил, вряд ли здесь кто-то бывал даже раз в год. Гниющие листья под ногами; высокая трава, порой не позволяющая прочесть и имя на памятнике. - Это кладбище арестантов, - шепотом пояснил Том, его голос едва был различим под маской. - Воры, мошенники, убийцы - все, кто попал в Азкабан или умер во время следствия, - все они здесь. Популярностью оно не пользуется, так что то, что ты сейчас увидишь, сделали не вандалы. Было тепло. В рощице рядом с кладбищем пели птицы, но их мелодичные трели не расслабляли, и я едва волокла ноги, держа Тома за руку. В горле был ком, а каждый вдох полз, будто из-под воды: не хватало воздуха, мышцы деревенели, тело наливалось свинцовой усталостью и холодной тупой болью в животе. Споткнувшись и прикусив губу, я почувствовала на языке соленый привкус крови. Мгновенно он перенес меня в день битвы за Хогвартс: в ушах эхом отдавались крики, и, казалось, вот-вот из-под земли покажется чья-то израненная рука, сжимающая волшебную палочку. Мы остановились, и Том нежно обнял меня за плечи. Перед нами открытым ртом разверзлась могила. Свежая земля вокруг свидетельствовала о том, что ее разрыли недавно. Деревянный гроб был пуст, а его крышка, опаленная заклинаниями, валялась неподалеку, сминая острую осоку. Я перевела взгляд выше, на памятник, и задрожала. На сером камне было высечено: «Покойся с миром! ПС Ромильда Вейн 1982-1998» Это была моя могила. Моя. Та, в которую домовики после пожара перенесли пустой гроб, получив свои десять сиклей. Та, в которой я никогда не должна была лежать. Кто-то узнал об этом. И не просто узнал, а поделился знанием со всеми Пожирателями Смерти, не побоявшимися аппарировать на зов Метки. Прижавшись к Тому, я закрыла глаза, и вновь почувствовала, что мы перемещаемся. - Теперь ты понимаешь, почему я хотел тебе это показать? - тихо произнес Том, сжимая в объятьях мое щуплое дрожащее тельце, похожее на гигантского флоббер-червя. Я открыла глаза. Мы снова стояли в саду перед нашим поместьем. Вокруг никого не было, и в доме, казалось, тоже никто не заметил нашего возвращения. - Ненавижу, ненавижу… - шептала я, а затем, вывернувшись, упала на колени. Меня стошнило в придорожные кусты трехзвездочным дорогущим бранчем. Никогда прежде Изабелла Небел не чувствовала себя более жалкой.