Исцеляя твою душу

Овсянка была с мерзким прогорклым привкусом. К свежим тостам с золотистой корочкой, политым черничным джемом, я даже не притронулась. Сгорбившись, я пыталась подцепить ложкой хотя бы что-то, но один лишь взгляд на еду рождал мучительные воспоминания о безжизненном теле Скримджера на полу его собственного дома. К горлу подкатывала тошнота. Сделать это утро приятнее было не под силу даже хваленой стряпне хогвартских домовиков. В Большом зале был всего один стол: учительский, за которым я сейчас сидела. Ни шороха, ни стука. Каждый стул придвинут к столу на одинаковое расстояние, ни в коем случае не нарушая невидимые параллели. Я уронила на пол чайную ложку, и та, звякнув, тут же исчезла. Заботливые домовики незамедлительно принесли новую и положили ее на прежнее место. Проворные маленькие создания, с первых дней своей жизни приученные служить и быть призрачными никем. Саднило плечо, но боль, что я ощущала, была иного рода. Все мысли и чувства были продиктованы только беспомощностью, от которой не убежать и не скрыться. Я ничем не могла помочь Тому и, закрывая за собой дверь в Больничное крыло, готова была разрыдаться на пороге от бессилия. Раздался тихий хлопок аппарации, и знакомый голос заботливо поинтересовался, удался ли завтрак. – Спасибо, Кики, все было очень вкусно, – не поворачивая головы, ответила я, продолжая ковырять ложкой остывшую овсянку. Осознание пришло спустя долю секунды, и, развернувшись, я вперилась в домовуху, теребящую край полосатого платья. – Кики, что ты здесь делаешь? – Профессор МакГонагалл велела мне и Муши позаботиться о мистере и миссис Небел, – с готовностью откликнулась повариха, будто ждала вопрос. – Как давно она это велела? – По спине пополз ледяной страх. – В прошлом году. Рефлекторно я достала из крепления волшебную палочку. Вернувшись в Хогвартс, мы попали в ловушку. МакГонагалл давно догадалась, что Том и я – не те, за кого себя выдаем. Она ждала, собирала информацию, следила и незримо всегда была рядом. Кики поклонилась и исчезла, забирая с собой тарелку с недоеденной овсянкой. За год работы в доме она отлично изучила и мои вкусы, и привычки. Если о них знает и МакГонагалл, то я практически безоружна. Надо покончить с этим сейчас. Я приговорена, и другого выхода просто нет. *** МакГонагалл была в кабинете директора, ныне целиком и полностью принадлежавшим ей. За ночь пароль не сменился, и я беспрепятственно поднялась по лестнице. Не знаю, что в этот момент было во мне наиболее сильным: страх, злость, ярость или безысходность. Без стука войдя в кабинет, я направила волшебную палочку прямо на свою бывшую преподавательницу: – Вы меня обманули! Мой голос срывался, и рука с палочкой дрожала. МакГонагалл же была совершенно невозмутима: – Рассказать не все – не означает «обмануть». Признание Кики – это моя воля, я захотела, чтобы вы все узнали, Ромильда. Присаживайтесь, пожалуйста, нам предстоит долгий разговор. Поколебавшись, я все же села в кресло напротив МакГонагалл, но волшебную палочку не убрала. – Полагаю, вам будет тяжело мне поверить, но не торопитесь с выводами, Ромильда. Секрет вашего происхождения мне открыл Хогвартс, и я, в свою очередь, буду его хранить, пока вы сами не решите обо всем рассказать Гарри или кому бы то ни было еще. – После смерти Скримджера только слепой и глухой не знает, что Изабеллы Небел не существует, – недовольно отмечаю я. МакГонагалл доброжелательно улыбается. – Я имею в виду не ваше второе «я», а то, что произошло во время Битвы за Хогвартс пять лет назад. То, о чем вчера спрашивал Гарри. Портреты на стенах затихли, внимательно прислушиваясь к нашему разговору. – Ромильда, вы ведь понимаете, что я имею в виду, не так ли? – Принимая во внимание ваш утренний комментарий относительно моего мужа, боюсь, что понимаю. – Я нахмурилась. – Как к этому причастен Хогвартс? – Пойдемте, я покажу. МакГонагалл поднялась с кресла и протянула мне руку. Переборов сомнения, я убрала волшебную палочку обратно в крепление на запястье и коснулась предложенной ладони. В тот же миг в глазах потемнело, и мы аппарировали. Старушка Мак-Ги, как называл МакГонагалл Ричи, припрятала где-то портключ. Запасливейшая женщина. *** Мы оказались в темном узком коридоре, освященном факелами. Сначала я подумала, что это дорога к тюрьме, где во время правления Лорда содержалась «Армия Дамблдора», но через пару секунд, взяв в руки факел и внимательно осмотревшись, я поняла, что коридор совершенно иной. МакГонагалл освещала дорогу Люмусом и спокойно шла вперед. По пути она объясняла, где мы оказались, так дежурно, будто читала лекцию по трансфигурации. – Этот коридор покойный профессор Дамблдор называл «Дорогой Истории». Попасть сюда может лишь директор Хогвартса и тот, кого замок захочет сюда пустить. Впервые я оказалась здесь спустя несколько месяцев после Битвы, когда с Хогвартса стали исчезать защитные чары. Я шла в библиотеку, когда внезапно все потемнело, и вместо одной из стен появился коридор. С тех пор я смогла бывать здесь регулярно. – А я? Замок захотел пустить сюда меня? – Ромильда, полагаю, у вас с Хогвартсом слишком тесная связь, чтобы он мог упустить такую возможность, – сухо констатировала МакГонагалл. – Этот коридор – часть магии нашей школы. На его стенах запечатлены все самые важные события, что происходили здесь, начиная с первого кирпича. Так каждый новый директор, правитель Хогвартса, мог узнать, что было до него, и учиться у прошлого. Благодаря этому коридору я поняла, как можно восстановить магию замка и где нужно искать манускрипты о первом строительстве. Хогвартс несет в себе знания самых сильных волшебников, что когда-либо жили, и он может думать, даже если вам трудно в это поверить. – Почему же, я охотно верю, что он способен испытывать голод, – пробормотала я. – Вполне жизненно. – Мистер Поттер был очень несдержан, когда во всеуслышание объявил, что вы получили магию Проводящего, но после этого все стало на свои места. Хогвартс разрушался, потому что большая часть его энергии перетекла во время Битвы в вас. – Не замечаю, что стала сильнее. – Я пожала плечами, и пламя факела колыхнулось. – Мне тоже было трудно в это поверить, но день, когда вы якобы сгорели в Азкабане, вся магическая Англия, понимавшая, что значит быть Проводящим, праздновала веселее, чем Рождество. – МакГонагалл фыркнула. – Полагаю, это был государственный праздник? – Не надейтесь. Вы слишком хорошо думаете об уровне знаний сограждан. Что-то поняли Невыразимцы, бывшие в суде во время речи мистера Поттера, что-то для себя решили старейшины Визенгамота. Меня же к тому времени Хогвартс пустил в этот коридор, и здесь я осознала, что на самом деле вся энергия перетекла не в вас, а в того, кто к ней стремился. Я недоверчиво поежилась. – Вы хотите сказать, что вся энергия Хогвартса поместилась в одном человеке? – А вы хотите сказать, что тот, кого вы называете Ричардом, человек? – в тон ответила МакГонагалл. – Я говорила с мадам Помфри, Ромильда. Она не стала скрывать, что подобных пациентов у нее еще не было. И не забывайте, я лично знала Тома Реддла, пока он еще не стал Вольдемортом. Ваш муж похож на него, пусть не точь-в-точь, но общее, определенно, есть. – И когда мы вернулись в Англию, вы были к этому готовы? – Да, я никогда не верила, что тот пожар был настоящий. Во-первых, маг, впитавший в себя вековую энергию, силен настолько, что одной Алохоморой может разрушить весь Азкабан, не говоря уже о двери в камеру. А, во-вторых, Хогвартс все еще стремился обрести утерянную мощь, о чем свидетельствовала эта «Дорога Истории». Кстати, мы почти пришли. МакГонагалл укрепила факел на стене, и я последовала ее примеру. Теперь справа и слева от нас коридор был темнее ночи, а прямо напротив светилась тонкая паутина из золотых и бронзовых нитей. МакГонагалл беззвучно произнесла заклинание, и нити ожили, расползаясь по освещенному участку стены. – Хогвартс показывает не всю историю, но только ту, что нужно узнать именно сейчас. Не знаю, что он захочет показать в этот раз, но последние несколько месяцев я здесь видела только Битву. – А как было в первый раз? Когда вы не знали заклинания? – Оно само появилось здесь, на стене. Мне оставалось просто повторить. Наверное, это было последнее колдовство прежнего Хогвартса. Вот, смотрите, снова Битва. Золотые и бронзовые нити сплелись, и на стене появился четкий рисунок. Фигурка, напоминавшая меня, лежала на полу, придавленная люстрой. Невдалеке стоял, опустив волшебную палочку, Лорд. Между ним и мной протянулась золотая нить – заклинание, которое позволило Тому вобрать в себя энергию Десятого. Рисунок пришел в движение: появился еще один силуэт, движущийся в мою сторону. Еще одна золотая нить, и некто упал. Должно быть, это Блейз. От меня к нему потянулась нить, та же, что соединяла с Десятым. Так Том переселялся из моей головы в новую оболочку. Все это я либо знала, либо предполагала. Но рисунок продолжал двигаться: появился еще один человек, и он выстрелил в меня, оглушенную люстрой, заклинанием. Едва оно достигло цели, как от моего тела отделились несколько золотых нитей, смешавшихся с теми, что тянулись к телу Блейза. Человек упал, линии, перепутавшись, на секунду безжизненно повисли, а затем, как змеи, расползлись, произвольно разделившись между мной и Томом. Картинка поблекла. – Что это значит? – спросила я, едва стена потускнела. – То, что Хогвартс хочет, чтобы вы знали, – ответила МакГонагалл. – Вы остались живы, благодаря энергии, которой он с вами поделился. Проводящий черпает свои силы из здания, с которым связан. Хогвартс мог бы сохранить магию для себя, но ваша жизнь показалась ему важнее. В голосе МакГонагалл я уловила скепсис. – Вы не согласны с выбором Хогвартса, профессор? – Ромильда, мое мнение ничего не значит. Я просто временно исполняю обязанности директора. Если Хогвартс решил, что вы должны жить, то я вынуждена подчиниться его воле. Он готовил меня к тому, что вы придете, и он знает, что вы можете сейчас что-то сделать с новым Вольдемортом. Поэтому я прошу вас довериться мне. – Вы специально приказали Кики и Муши устроиться к нам в дом? – Да, но они не шпионили за вами, Ромильда. Кики и Муши должны были тотчас сообщить мне о любой опасности, которая может вам грозить. Магия домовиков чрезвычайно сильна, вы ведь знаете об этом. Я глубоко вздохнула. В словах МакГонагалл был смысл, и топать сейчас ногами и обвинять ее в тайном шпионаже казалось большой глупостью. – Профессор, есть ли что-то еще, что вы забыли мне сказать? – Полагаю, что нет. Вы вернулись, потому что так было предрешено судьбой. – Мне казалось, вы не верите в судьбу. – Хогвартс заставляет верить. *** Ариадна и Виктор ждали меня в библиотеке, копаясь в табелях об успеваемости. Я попросила их выписать данные за последние десять лет обо всех учениках, отличившихся в зельеварении и ЗОТС. Особенно меня интересовали слизеринцы. Вряд ли новым Темным Лордом объявил себя кто-то из первых Пожирателей, помнящих еще Вольдеморта. Многие из них мертвы, а те, кто жив и не заперт в Азкабане, вряд ли пожертвуют своей жизнью и положением в обществе. Тем более, я и так знаю их всех по именам, благодаря Тому. – Что у нас есть? – Я села на стул напротив Ариадны, тщательно выписывающей чью-то заковыристую фамилию. – Два пергамента. И, Изабелла, по-моему, мы за неделю не уложимся. Изабелла. Значит, Виктор ничего не знает, и мы будем продолжать притворяться. Наверное, это правильно: он все-таки слизеринец, тем более брат Рут. Она ведь могла и наболтать обо мне всякой чуши, разгребать которую в настоящий момент нет никакого желания. – А где табели за последние семь лет? Я их сама разберу. Чери бродил по библиотеке и всячески нам мешал, пытаясь забраться к кому-нибудь на колени. Я перебирала личные дела, с тоской и нежностью глядя на колдографии тех, кого больше нет. Алан, Ричи, Питер, Джастин, Дафна, Блейз… Во время правления Десятого успеваемость не учитывалась, но сохранились данные за предыдущие года и оценки, проставленные при Снейпе. Сосредоточившись только на зельеварении, я управилась довольно быстро, а затем, стараясь не давать воли чувствам, методично вычеркивала фамилии тех, кто пал в Битве или до нее. Через несколько часов, когда настало время обеда, и домовики принесли нам маленькие горшочки с бульоном, в моем списке было только три имени: Ромильда Вейн, Майкл Корнер, Джинни Уизли. Оценка Джинни по зельеварению была целиком и полностью моей заслугой, но, чтобы не вызывать подозрений у наблюдательного Виктора, я выписала фамилию гриффиндорки. А вот Майкл меня заинтересовал. – У вас зельеварение ведь профессор Корнер ведет? Майкл Корнер? – Да, именно он, – удивленно ответил Виктор. – Вы думаете, он причастен к убийству министра? – Это я про Скримджера рассказала, – вставила Ариадна, не поднимая головы от бумаг. – Чтобы не подозревать профессора Корнера, я бы с удовольствием осмотрела его кабинет. Сможешь показать, где он? – Конечно. – Виктор откликнулся с готовностью. – Подождите, пожалуйста, пока я возьму у мистера Филча ключи от кабинета профессора. Я мигом. Он аккуратно положил перо на пергамент и быстро вышел из библиотеки. Дождавшись, пока за ним захлопнется дверь, а шаги затихнут вдали, Ариадна тихо пояснила: – Я не сказала ему о том, кто ты. Если он вдруг сам узнает, то сделаю вид, будто и для меня это новость. – Не очень правдоподобно. – Вик – парень доверчивый, – Ариадна улыбнулась. – Его даже первокурсник с Хаффлпаффа развести сможет. – У тебя в списке есть какая-нибудь знакомая фамилия? – Перси Уизли. Ну тот тип из Министерства, который вечно на всех заседаниях маячит. – Зельеварение? – Теория по ЗОТС. Признан лучшим учеником параллели. Перед моим мысленным взором мигом появился Перси Уизли, зануда и бубнятина Перси Уизли, который на моем первом курсе посмел оштрафовать Гриффиндор на 50 баллов за то, что "дети не должны краситься", и отобрал у меня первую настоящую помаду для девочек! Хорошо, что на следующий год он уже выпустился. Но все же в памяти этот Уизли остался совсем неприятным типом, который, тем не менее, вряд ли способен нарушить закон даже во сне. До сих пор сомневаюсь, родные ли ему Джордж с Фредом: такая разница в поведении наводит на откровение, что миссис Уизли в молодости не была восторженной хранительницей очага. Я постаралась избавиться от этой нелепой и несуразной мысли как можно скорее. Не мое это дело - истлевшие скелеты в чужих шкафах. Своих девать некуда. – Нет, Перси Уизли не подойдет. Должен быть кто-то, кто прекрасно знает зельеварение, был либо слизеринцем, либо имел отношение к Гарри или самой Рут, и, скорее всего, это Пожиратель. – Ты не думаешь, что мы ищем одного мага, когда на самом деле их двое или трое? – Он называет себя новым Вольдемортом. Вряд ли они носят маску по очереди. – Возможно, кто-то один руководит, а остальные, кто знает зельеварение или ЗОТС, просто выполняют его приказы, – предположила Ариадна, и я не могла не согласиться с ее логикой. – Тогда наш поиск не имеет смысла. – Мы можем найти тех, на кого новый Вольдеморт полагается. Они же должны быть лучшими в своей сфере, верно? И, Ариадна, я думаю, что тот, кого мы ищем, лично знаком со мной или вхож в наш дом. Он хорошо меня знает. Ариадна кивнула. Мне показалось, она хотела что-то добавить, но в коридоре раздались шаги, и наш разговор оказался прерван. Виктор выпросил у Филча ключи от кабинета Майкла.