Исцеляя твою душу

Чертов Поттер, эта зеленоокая и шрамоносная светлость с Орденом Мерлина во всю совесть, не пожелал уделить мне внимания, вот ведь нахал! Уизли-младший, то есть Рон, был более любезен и гордо заявил, что «мы решаем вопрос твоей безопасности». Со времен Хогвартса его словарный запас и самомнение изрядно выросли. Да и тот глупый случай с амортенцией он даже, кажется, забыл, за что я ему очень признательна. Но слушать меня о возможном яде в уменьшающем мешке на шее Чери не стали ни один, ни второй, и лишь МакГонагалл пообещала принять меры и согласилась с тем, что кухню давно пора запереть. Глядя в спокойные глаза директрисы, я тоже чуть-чуть, но становилась увереннее в завтрашнем дне, а когда в одном из портретов появился старый доктор Амроцельсус, живущий в Больничном крыле, и сообщил, что мадам Помфри, похоже, придумала способ, как спасти Тома, то счастью моему не было предела. *** Извинившись перед МакГонагалл за прерванный разговор и пообещав вскоре вернуться, я помогла Тому дойти до Больничного крыла. Мадам Помфри ждала нас у входа. Похоже, она все еще не могла решить, чем является оживление части души Вольдеморта: чудом или проклятьем. Всегда многословная, сейчас колдомедик была сама не своя. Она, склонив голову, смотрела на то, как мы идем по коридору, как тихо переговариваемся, смеемся. Когда мы подошли ближе и, поприветствовав ее, стали задавать вопросы, то она сухо сказала лишь: «У хоркрукса есть шанс на жизнь». Ее руки были засунуты в карманы, словно она не хотела, чтобы мы видели дрожь ее пальцев. А, держу пари, дрожь была. Пальцы были сжаты в кулаки, и я понимала, каких трудов стоило мадам Помфри держаться, зная, что она может своей помощью дать жизнь новому великому злу, если что-то пойдет не так. Мадам Помфри закрыла за нами дверь и, заставив нас использовать на себе дезинфицирующее заклятье, выдала нам обоим по белому халату, затем прошла в дальнюю комнату, кивком головы велев следовать за собой. Вот она, комната, где я еще не была: та самая мифическая операционная, где оказывались самые сложные пациенты. Все стены, пол и потолок были белоснежными. Свет проходил, казалось, отовсюду. Не было ни окон, ни вентиляционных отверстий, но в комнате было прохладно и светло, как может, наверное, быть внутри льдины. По периметру стояли шкафы с зельями на открытых полках, а в центре располагалась кушетка. Операционная напомнила мне палату в Мунго, где я очнулась после Битвы. Белый цвет, бесконечный белый цвет, в котором можно потеряться, как в лабиринте. Я помню, как медсестры, одетые в белые халаты и белые шапочки, закрепленные на убранных в пучки волосах, подходили к дверям и исчезали в коридоре, словно их никогда и не было. Яркий свет — вспышка от открытой двери — и снова пустота. Поневоле я вновь почувствовала страх. Засосало под ложечкой, и в животе появилась неприятная тянущая тяжесть. Я покрепче ухватилась за руку Тома. Мадам Помфри тем временем впервые на моей памяти использовала беспалочковую магию: легкий жест руки заставил простынь саму аккуратно застелить кушетку, а столик с медикаментами подъехать ближе. — Мистер Небел, прошу вас снять с себя мантию и рубашку и лечь на живот. Том повиновался. Под высоким воротником была тонкая повязка, испачканная в темной крови. Я приложила ладонь ко рту и отвернулась, боясь увидеть, что тело теряет свой человеческий облик. Богатая фантазия сразу подсказала синюшную кожу и выступившие лиловые вены. Переступив через панику, я вновь посмотрела на Тома. Он уже лег на кушетку. На спинке стула рядом висела мантия, а на сиденье лежала аккуратно сложенная белоснежная рубашка. Том все еще выглядел как живой человек, пусть и мертвенно-бледный, и лишь повязка на шее намекала на то, что все далеко не в порядке. Не думала я, что рана продолжает кровоточить, учитывая, что колдомедик ее плотно зашивала. Впрочем, что я знаю о хоркруксах или лечебной магии? Ровным счетом лишь то, что пишут в книгах. То есть в данном случае — ничего. — Вот так, хорошо. — Мадам Помфри посмотрела на меня и, будто извиняясь, тихо произнесла. — Здесь заканчивается подвластная мне область знаний. Я должна оставить вас одних для совершения обряда. Пергамент лежит на столе, и, Ромильда, я надеюсь, что у тебя получится. — А если не получится, то из комнаты мне уже не выйти, — саркастично отозвался Том, успокаивая колдомедика. — Мы договорились, что в противном случае Ромильда меня убьет. Никто же не хочет, чтобы по Хогвартсу разгуливал очередной Темный Лорд. Я попыталась что-то сказать, но из приходивших в голову реплик были только оскорбления на французском, которые я мысленно вываливала на голову Тома. Он. Посмел. Думать. Что. Я. Не. Справлюсь?! — Но, мадам Помфри, что мне надо делать? — Там все написано. Я хотела бы помочь, но, если пергамент читает тот, кто не проводит обряд, то все буквы перепутываются, и текст меняется. Он всякий раз разный. Мадам Помфри заботливо взглянула на меня, сочувствуя и разделяя мою тревогу. На долю секунды мне захотелось броситься ей на шею и плакать, освобождаясь от накопившейся боли. Я сдержалась. Колдомедик попрощалась с нами и вышла, закрыв двери. Мы с Томом остались наедине в этой бесконечно белой операционной. Я села на стул и взяла в руки пергамент. На первый взгляд он был совершенно нормальный, разве что малость потрепанный и грязно-желтый. Текст не занимал и трети: «Тот, кто жив, вольет в себя смерть. Тот, кто мертв, поглотит жизнь. Бескрылый дракон воспарит, извергнув пламя. Да будут они разделены и едины во веки веков». Бред какой-то. Отлично, я не могу быть даже уверена, что тут написано именно то, что должно быть. Я протянула пергамент Тому, молча ожидавшему своей очереди. Он быстро пробежал строки глазами и недоуменно посмотрел на меня: — «Тот, кто жив, вольет в себя смерть»? — Похоже, речь о каком-то зелье, — согласилась я, понимая, что пергамент нашел своих адресатов. — Судя по тому, что нет никаких более подробных указаний и метафор, кроме дракона, все очень просто. — Мне приходят в голову только мрачные сюжеты. Ромильда, я настаиваю, чтобы ты ни в коем случае не причиняла себе вред. Оставь все как есть, не надо экспериментов. — У нас есть шанс спасти тебя! — У нас есть нехилый такой шанс угробить нас обоих. Ты можешь быть уверена, что мадам Помфри не работает на того, кто притворяется Вольдемортом? У нее же есть прекрасная возможность сейчас нас с тобой тут убить на благо всей магической Британии. — Мой милый, нам придется ей поверить, потому что иного пути нет. — У нас еще есть пара дней на жизнь, и этого будет достаточно. Не отнимай их у меня. — Том опустил голову на руки. — Это была плохая идея с самого начала. Сходи лучше к мадам Помфри и попроси ее поменять мне повязку. — Позволь мне помочь. — Эти слова вырвались непроизвольно, но, прислушавшись к себе, я поняла, что не боюсь. — Я сама поменяю тебе повязку. Я обработала рану на его шее зельем, стоявшим на полке. Холодная склянка в пальцах вызывала позабытое чувство комфорта и довольства. Мадам Помфри зашила порез, стянув его как можно туже, и теперь на синюшно-бледной коже чернела лишь точка размером с половину галлеона. С одной стороны, мне было страшно касаться тела, из которого уходила жизнь, но, с другой стороны, я понимала, что не могу иначе. Из пореза покатилась маленькая темная капля крови. Повинуясь инстинкту, я слизнула каплю с кожи. Она была холодна и солоновата. — Ромильда, что ты делаешь? — пробормотал Том. — Это странное ощущение. — Я читала когда-то, что у многих древних народов во время бракосочетания жених и невеста обмениваются кровью. Режут пальцы и смешивают кровь в специальной чаше, из которой потом оба пьют. Считается, что этот обряд соединяет их души. Вдруг меня осенила гениальная по своей простоте мысль. Кровь! Бескрылый дракон в алхимии синонимичен крови, а пламя — это огонь, это причинение боли, а в нашем случае — надрез. Нужно смешать кровь: живую и мертвую, вот и все. Я вскочила на ноги и стала искать скальпель, открывая один шкаф за другим. Мадам Помфри хранила в операционной с десяток успокаивающих зелий, бинты, мази, костерост и еще сотни скляночек разного цвета и размера, но скальпеля нигде не было видно, хотя как раз он тут был бы очень к месту. — Ромильда, я не вампир, я не буду пить твою кровь! — возмутился Том, переворачиваясь на бок. Судя по всему, он догадался, что я собираюсь сделать. — Будешь, милый, еще как будешь, — угрожающе произнесла я, не отвлекаясь от поисков. — Если это может дать тебе жизнь, то я волью ее в тебя насильно. Я не нашла скальпель, но в столе оказалась прекрасная чашка с изображенными на ней танцующими слонятами. Конечно, она не так эффектна, как кубок, украшенный рунами или другими знаками, зато довольно функциональна. С утра из нее пьют чай, днем — кровь, вечером — молоко. А если очень плохо, то огневиски. — Знаешь, в чем ирония судьбы? Я никогда не думала, что у меня такая ценная кровь. Конечно, я гордилась тем, что она у меня чистая, без маггловских примесей, но не настолько, чтоб делать из этого культ. — Ромильда, положи волшебную палочку. Не порть себе руки. Я не буду пить твою кровь. – Том, опираясь о стену, встал и подошел ко мне, едва заметно покачиваясь. — Единственная ценность этой крови в том, что она может помочь тебе, — прошептала я, глядя Тому прямо в глаза. — Считай, что сейчас мы играем традиционную свадьбу. Я мысленно произнесла заклинание и полоснула волшебной палочкой над левой ладонью. Порез окрасился красным, и через секунду потекла кровь. Я наклонила ладонь, чуть сжимая, и уперла ее в край кружки, чтобы ни одна капля не пропала. Несколько лет назад я резала ладони, чтобы насытить своей кровью голодающий Хогвартс. Теперь в ней нуждался Том. Он обнял меня, поддерживая и шепча что-то на ухо. Я прикоснулась к его ране на шее. Она снова кровоточила, и на пальцах осталось несколько темных капель. Болезненно улыбаясь, я коснулась своей раны, позволяя нескольким ярко-красным каплям упасть рядом с темными. Затем я протянула ладонь между нами. — Я люблю тебя, Том. — Я люблю тебя, Ромильда. Мы выпили капли из обеих ран по очереди, связывая друг друга старинным обрядом. — Мертвая и живая вода, — пошутила я, вспомнив сказки, которые в детстве читала мне мама. — Чтобы исцелить раны мертвых души и тела и вернуть их к жизни, — добавил Том. Он был еще бледнее, чем час назад, и едва держался на ногах, всем весом опираясь на меня. — Ну что ж, проверим, как это работает. — Еще миллиграмм живой воды мертвому телу. — Я протянула Тому чашку со слонятами, и затем обработала рану на ладони зельем. Она стягивалась за считанные секунды. Когда Том поставил чашку на стол, вместо раны уже белела тонкая царапина. — Ромильда, это странно, но мне вдруг захотелось спать. — Том прикоснулся ладонью ко лбу. — Голова кружится. Я уже успел отвыкнуть… Останься со мной, пожалуйста. Пока я не усну. С тобой я не боюсь смерти. Я кивнула. Том заклинанием отодвинул кушетку ближе к стене и чуть расширил ее. Я в это время заперла комнату, чтобы мадам Помфри не вошла, пока Том будет впервые за долгое время спать, наконец, человеческим сном. Мало ли, — вдруг все же она испугается, что хоркрукс ожил? Том, зевнув и удивившись самому себе, лег на бок на кушетку, освободив мне место. Трансфигурировав из его мантии одеяло и сняв платье, я юркнула к нему. — Приятных снов, моя любимая, — пробормотал Том, засыпая. Я прижалась к нему, позволяя себя обнять, и легко коснулась его губ поцелуем. Зелье подействовало быстро, и через минуту Том уже спал. Было что-то совершенно безумное в том, что я лежала в одной кровати с холодным телом, в котором не билось сердце, а легким не требовался кислород. Но какая, к соплохвостам, разница?! Я люблю его, а он любит меня. А к холоду я давно привыкла. *** Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Тук-тук, тук-тук, тук-тук… Под моей ладонью стучало что-то живое и теплое. Я открыла глаза. Том дышал, и его сердце билось. В операционной пахло медикаментами, и все походило на пугающую галлюцинацию. Я ущипнула себя за нос, ойкнула, но от странного сна не очнулась. — Сбылась мечта Пиноккио, — резюмировал знакомый писклявый голос. Я резко повернулась. Над столом парил полтергейст Пивз. Впервые вижу его с самого возвращения в Хогвартс. Первым желанием было запустить в него подушку, вторым — оглушить заклинанием, но я не сделала ни то, ни другое, зато поспешно натянула на себя платье. Не хватало еще от полтергейста слушать комментарии о моей внешности, которые наверняка этот комок сарказма не упустит сделать. — Проваливай, Пивз, и без шуточек. — Я погрозила ему волшебной палочкой, но он только неприятно рассмеялся. Звук был похож на скрежет, и хотелось заткнуть уши. — Повежливее, пожалуйста! — манерно воскликнул он и стал кружиться на одном месте, ускоряясь с каждой секундой. Вскоре Пивз превратился в темный движущийся клубок. Он вращался и рос, изменял свою форму. Я чувствовала, как по моей спине бежали мурашки, но не могла даже пошевелиться. Крик замер в горле. На месте Пивза теперь парил силуэт в темной мантии с поднятым капюшоном. — Мой Лорд? — прошептала я, хватаясь за горло. Колени подкосились, но мысленно я дала себе слово не пресмыкаться больше перед Десятым. В ответ раздался хриплый смех, совсем не похожий на мерзкое хихиканье Пивза. — Почти угадала. Но он лишь хотел походить на меня, Духа Хогвартса. Он хотел быть мной. — Мерлин великий… — Я поднялась с кровати и, сдерживая волнение, подошла к силуэту. Бьюсь об заклад, немногие знают, что Дух вообще существует, а я могу его даже потрогать. Я протянула было руку, но тут же отдернула ее, натолкнувшись на обжигающую преграду. Дух рассмеялся. — Тебе выпала великая честь видеть меня, — гордо заявил он, отбрасывая капюшон назад. Пустыми глазницами на меня смотрел череп. Он улыбался беззубой улыбкой и, похоже, наслаждался производимым эффектом. Я сглотнула и на всякий случай выхватила волшебную палочку, готовая атаковать, если потребуется. — Что ты сделал с Пивзом? Ты поглотил его? — Пивз — это часть меня. Я — это энергия, наполняющая Хогвартс. Я принимаю любую форму, существую в каждом камне, каждой щепотке песка. Я все, и я везде, — самодовольно прогрохотал Дух. — Но почему я? Почему ты появился здесь и сейчас, позволил тебя увидеть? Дух улыбнулся еще шире, и меня передернуло. Улыбка черепа напоминала звериный оскал. — Он, — Дух указал на Тома, — мой эксперимент. Он хранит в себе величайшую силу, и я хочу посмотреть, куда это заведет. Каждые десять лет я выбираю кого-то одного и играю с ним. Сейчас он — мой выбор. Ты мне не нужна. Ты навязана глупым ритуалом и магией крови. Но он — он другое дело! Уникальный эксперимент над жизнью и смертью. Я позволил бы тебе умереть еще пять лет назад, когда подвернулась возможность, но — вот незадача! — две мои игрушки оказались связаны, и я решил рискнуть. — Ни я, ни Том — мы не игрушки! — выпалила я и направила волшебную палочку на скалящийся череп. От мантии полетели искры. Дух вновь захохотал. — Поосторожнее, девчонка. Я позволил тебе выжить, и в моей силе сейчас же растоптать тебя, как надоедливое насекомое. Сломанные игрушки выбрасывают, имей в виду. Признаться, с нашей первой встречи ты выросла в моих глазах. Сначала мне было скучно с тобой играть. Ни скрытой агрессии, ни коварства, ни гениальности, ни экстраординарных возможностей. Когда Слагхорн связал мою силу с тобой, ты была заурядной пятикурсницей с куриными мозгами, пустышкой. Мне было жаль расходовать энергию на девчоночьи прихоти, но со временем я передумал. Мне нравятся те, кто идут против системы. — Спасибо, — пробормотала я, опуская волшебную палочку. Я была в должниках у Духа, и не стоило ему перечить. – То, что ты здесь, означает конец игры? — Да, Ромильда, наша игра подходит к концу. Осталась последняя сцена, и я уже подготовил декорации. Мне даже жаль расставаться с тобой, привык. До этого все время одни парни с войнушками на уме, а тут романтика, чувства… Если б мог, обнял тебя на прощанье. — Дух задумался, и череп расплылся, превратившись через секунду в лицо Снейпа. Я охнула, приложив руки к лицу. — До меня ты играл со Снейпом? — Слова давались с трудом и застревали в горле. После того, как Дух превратился в него, все встало на свои места. — Не задавай вопросы, на которые знаешь ответ. — Дух тяжело посмотрел на меня глазами Снейпа. — Мне нужно было выбирать, и я выбрал. Твоей вины нет, знай это, Ромильда. Ты отлично справилась. По моей щеке покатилась слеза. Я стерла ее тыльной стороной ладони. Не задавай лишних вопросов, не проявляй слабость, не верь без причины. Это то, чем всегда руководствовался Снейп, чему он пытался научить меня. — Какой конец будет у этой игры? — Я оглянулась на спящего Тома. Его лицо было спокойно, он дышал, и я чувствовала, что ритуал прошел успешно. В нем теперь текла моя живая кровь. Я создала оболочку, но сделала ее независимой. Со скучной третьесортной игрушкой настала пора расстаться. Дух вновь задумался и явил новое лицо. Это был Ричи. Он виновато улыбался, словно стеснялся того, что так легко тогда попался Беллатрикс. Я уже не пыталась сдерживать слезы, и одна за другой они текли по щекам. Я протянула руку, но Ричи покачал головой. — Роми, не надо. У этого типа мантия волшебная. Лишь коснешься — останешься без пальцев. Для меня все закончено, но ты не должна сдаваться. Роми, будущее нельзя предсказать. Мы все делаем так, как считаем нужным. Не обвиняй себя в моей смерти. Мне нужно было выбирать, и я выбрал. Третьим появился Блейз. Я не могла заставить себя посмотреть на него, поэтому села на пол, спрятав лицо в ладонях. Он долго молчал, будто подбирая нужные слова. — Сестренка, я сделал свой выбор, когда вернулся в Хогвартс. Ты не должна себя винить. К тому же, кажется, я неплохо сохранился, — он рассмеялся. — Попроще ты найти никого не сумела, но твой выбор меня устраивает. А теперь сделай одолжение — прекрати плакать и посмотри на меня. Я так давно тебя не видел, сестренка. В его взгляде не было ни обиды, ни боли, ни злости на то, что я убила его, повинуясь голосу в голове. Блейз смотрел на меня и улыбался, как улыбался когда-то давным-давно. В моем сердце разливалось тепло, как от огромного костра, в животе порхали бабочки. Спустя мгновение Дух вернул себе истинный образ: — Игра еще не закончена, но остался последний эпизод. Я с любопытством жду его, Ромильда. Вне зависимости от результата, хоркрукс будет жить, я обещаю. — Снейп велел не верить в твое благородство. — Благородства здесь нет. Хоркрукс интересен мне как уникальное явление. Если ты проиграешь, он станет моей единственной игрушкой. Если ты выиграешь, выведешь из игры вас обоих. Я не заберу энергию, которой наделил вас в безрассудном порыве, но и помощи не окажу. А сейчас, Ромильда, иди к ним. Дух махнул рукой, и в стене появилась деревянная дверь. Она открылась, и я увидела МакГонагалл, спорящую о чем-то с Гарри. Мне нужно отдать Гарри Уменьшающий мешок с шеи Чери на экспертизу. Может, авроры смогут определить, что там было спрятано. Даже если это были конфеты, и я поднимаю тревогу из-за чепухи, я хочу быть уверена, что это чепуха. Я вновь оглянулась на Тома. Он крепко спал и ничего не слышал. Наверное, это к лучшему. Когда я сделала шаг к двери, я неожиданно поняла, что одета иначе. На мне было темно-зеленое платье с красным поясом, украшенное роскошной вышивкой. Я удивленно посмотрела на Духа, но он лишь безразлично пожал плечами, все также безумно улыбаясь: — Люблю красивую игру.