Days and Nights

      «Где же это чертов камень?»       Ручное огниво — далеко не самый незаменимый предмет. Оно лишь ускоряет разжигание огня, просто приятный бонус для того, кто является его счастливым обладателем.       …или, все-таки, жизненная необходимость?       Джаггернаут обшаривает листву в безрезультатных поисках, под рукой рассыпана вывернутая из общих запасов мелочевка. Фляга, жгут, какие-то пряные палочки, воняющие чем-то непередаваемым — все не то, все не то!       Тихий голос Даззла за спиной заставляет нервничать по-настоящему.       «Тише ты, тише, твою могилу еще не вырыли, сейчас все будет» — Мягкое мурлыканье шамана прерывается хриплым кашлем, слышно, как он сплевывает в траву. А беспомощный воин снова чувствует себя мальчишкой, обруганным и пристыженным, так, как будто плюнули именно в него.       В руках жреца мелко дергается Тресдин. Пробитая на ее боку броня быстро чернеет от крови. Времени мало.       «Я потерял его, помоги» — Юрнеро, скрипя зубами, все же сдается.       «Я не умею» — Честно признается спутник. И в самом деле, почему это любого мага считают мастером на все руки?       Пока воин в панике ищет выход, шаман кажется совершенно расслабленным. Им двоим уже некуда спешить, а женщина, помеченная крестом Ноттл и так, и так будет мучаться до последней капли. Запакованное в кирасу тело не так-то легко достать, Даззл протиснул руку к ее шее, к тому самому месту, где можно нащупать пульс. Тоже раненый, истощенный вражеской магией до полусмерти, он не способен помочь ни себе, ни ей.       Окружающий мир сужается до этой самой ладони и чужого сердца, пульсирующего в такт. Главное — ритмично сжимать кулак.       Раз-два, раз-два.       Все болит так, что хочется реветь во все горло и только необходимость дышать за двоих чудесным образом не позволяет забыться. Первый раз, что ли?       «Ты скоро там? Она умирает».       Наконец появляется искра — ее оказалось достаточно сложно высечь из точильного камня Тресдин, но он справился. Воин раздувает пламя на пучке сухой листвы и сует его в маленький походной тотем. Едкий дымок медленно тянется ввысь, а ощущение его знакомого аромата остро щекочет ноздри, вселяя в Юрнеро некое подобие покоя. Все-таки в прошлые разы это помогало.       А если бы кто-то спросил его, как это работает — он бы понятия не имел, что ответить.       «Хорошая вещь…поднеси ближе».       Нет предела шаманской выдержке. То ли его и правда не впечатлило сражение, то ли все страхи из него давно выкурила инициация в мире Ноттл, но Даззл выглядел умиротворенным и это обнадеживало даже сильнее, чем проверенный временем фамильный артефакт.       «Задушишь меня…сейчас» — Голос коммандера глухо рвется, но товарищи облегченно вздыхают.       Долгие часы струится дымка из целительного тотема. Внутренние повреждения и внешние раны затягиваются, частично из-за этой благостной ауры, но также и благодаря магии Жреца Теней. Отдых сказывается на существах из плоти и крови более, чем отлично, и неровный розовый свет медленно окутывает прижавшихся друг к другу союзников. Тролль, кажется, уснул, а воительница уперлась еще мутным взглядом в силуэт джаггернаута у реки.       Конечно, у каждого есть вещи, в которых неприятно признаваться даже самому себе. А признаться в том, что всученный родителями тотем иногда оказывается куда полезнее, чем связка трофейных клинков за спиной, — ой как непросто. Что магия сильнее меча. А значит, вот такой вот щуплый шаман, который даже проклясть-то толком не может, бывает куда сильнее натренированного с детства воина, вышедшего победителем из сотни схваток.       Юрнеро не раз видел, какой унылый вид имеют попытки Даззла поколотить кого-то своим посохом. Сейчас же, грязный и опустошенный, он уже не казался ему таким жалким. Воин наклонился к воде.       Отражение резной маски на поверхности неумолимо рябило.