Days and Nights

      Это все потому, что ее напарник выглядел хрупким. Высокая женщина, закованная в ослепительный доспех ни на миг не расставалась со своей алебардой и производила такое же детско-пафосное впечатление, как и замеченный несколько битв назад Громобой. С одним и тем же приторным выражением лица эти представители человечьего рода облачались в красное и норовили спасти всех и вся. Вполне понятно, почему мелкокостный уродец Атропос до сих пор не имел ни царапины: Тресдин кидалась своей грудью на любого, кто угрожал ее союзникам, а грудь у нее была ого-го. Ну и алебарда, конечно, тоже.       Будучи воплощенным в материи божеством, Бейн быстрее многих пронюхал об относительности местной смерти. Таких, как он, вообще трудно уничтожить, но в бесконечной битве эта способность даровалась даже низшим существам, таким, как люди или слизерины. То ли в этих недоразвитых тварях и правда что-то было, то ли их выступление чем-то забавляло Древних, но закон один для всех. Поначалу это обижало Бейна, как младшего бога, но позже открыло бесконечное поле для эксперимента. Было бы глупо скрывать истинные причины его столь длительного и частого пребывания здесь: он просто любил то, что делает. А что может быть слаще, чем кошмары лучших бойцов во вселенной?       «Я рядом» — смеется божок, беззвучно мельтеша неподалеку. Коммандер нервно отворачивается, костяшки пальцев на рукояти белеют. Ее обычные спутники были поприятней этого. Потенциальный подвох мерещился ей даже при свете дня, а хотелось бы хоть на минуту расслабиться. Просто потому, что люди нуждаются в таких вещах, как отдых или сон.       Со сном вот не задалось.       Бейн делился с ней пищей и заманивал врагов к ней в ловушку.       Он подсказывал, как устрашить противника и задоминировать еще перед боем.       Он превращал сильнейших из врагов в куски бесполезного мяса, лишая всякой возможности к сопротивлению.       И смеялся при этом, гадко так смеялся, что казалось, тягучая субстанция его чар проникала и в Тресдин тоже, незримо просачиваясь через кожу.       Проведя трое суток бок о бок с этим существом, она почти ненавидела его. Безоружный, в привычном смысле этого слова, голый и безобразный, он даже говорил без голоса, словно напрямую проникая в голову. Так, что даже в своей собственной голове перестало быть спокойно.       Но этот вид, с которым она по привычке оберегала его, был таким же возвышенно-героическим, что и всегда. Это забавляет, это вызывает интерес. Конечно, Бейн может ждать призыва в другую битву, уповая на случай, когда коммандер будет его врагом. Но к счастью, этот случай благоволит ему сегодня.       Двое бойцов из вражеского стана незаметно обходят заблудшую воительницу и в миг, когда она замечает засаду — уже слишком поздно.       «Бейн!» — крик коммандера дробью разносится по долине как боевой барабан. Он понял, он спешит со всех ног. Парящие над землей конечности хлестает высокая трава и кустарник. Впрочем, Атропос никогда не отличался скоростью.       Нападавшие слишком далеко, не дотянуться, не достать. Воин оглоди и красная ведьма вот-вот изрежут на кусочки и поджарят Тресдин, а он, получается, не у дел? Как бы не так! Четко выверенным движением, Атропос, бог истинных кошмаров, исторгает эфирный комок. Черная как смола, злая энергия мчится вперед, в считанные мгновения обретая собственную волю. Энергия эта врезается в первое попавшееся существо и ей все равно, кто подвергнется ее медленной казни: она готова перекинуться на всякого, кто привлечет внимание.       Бейн торжествует. Такое недоступно смертным волшебникам. Да и многим бессмертным тоже. Жалкие создания учатся плести заклятия, выполняющие какое-то действие и пропадающие навсегда. Это не уровень бога. Бог создает то, что живет собственной жизнью. Не заклинание — акт чистого творения.       Лина однажды уже видела это. Криком останавливает воина, не давая совершить роковую ошибку. Акс, уже давно готовый убивать, с досадой останавливается.       «Прикоснись к ней, и твой кошмар будет длиться вечно».       «Ты не можешь пытать союзника до смерти, ведь за ней — твоя очередь». — от напряжения у волшебницы вспыхивают волосы.       А Бейн заливается почти истерическим смехом, кончики его пальцев мелко дрожат, одновременно набирая новый заряд. Экая удача-то привалила!       «Во-первых, могу. А во-вторых, для таких как ты, у меня есть кое-что особенное!»       Чернота выходит прямо из земли. Поглощенная ужаснейшим среди своих страхов, чародейка не имеет ни единого шанса проснуться живой. Смертоносная, но слишком хрупкая, даже как для человека.       Акс бросился было наперерез, но забыл, что противников все-таки двое.       И этого вполне хватило.       «Тебе приснился плохой сон?» — Атропос участливо подкрадывается со спины, не решаясь коснуться кривой лапкой плеча Тресдин.       А вот она решается быстро и пощечина с разворота моментально отпечатывается на безглазой морде. Кольчужная перчатка в данном случае – то, что доктор прописал.       «Никогда. Не смей. Так. Делать.»       Повелитель темных грез до последней капли впитывает страхи Тресдин. Все, что ей снилось, то, как она реагировала, и даже то, что думает об этом сейчас. Очень вкусно, даа…и необычно.       В том кошмаре, окутавшем ее разум непроходимой пеленой, все было так прекрасно, настолько сладко, что Бейн сам решил поучаствовать в нем. Ему категорически не было сил терпеть, что бы не произнести последние слова лично. «Где же твой легион, коммандер?» Она была одной из тех, кто свой самый страшный кошмар пережил наяву.