Days and Nights

      «Там нужны такие, как ты» — говорили они.       «На Битве Древних не хватает людей, магов и женщин».       Вот ведь беда: Рилай была и человеком, и магом, и женщиной в одном лице. Именно поэтому однажды она получила письмо с предложением, от которого не смогла отказаться. Будь проклят тот день, когда она взяла в руки это приглашение. И еще тот, когда согласилась.       Рилай судорожно сжимает посох обеими руками. Где и в чем еще она может найти опору?       «Ты не одна, кристальная дева» — среди союзников возникает до боли знакомый силуэт. Неужели это он? Ее старый наставник вновь предстает перед ней, словно они простились только вчера. Шерсть Туска стала на оттенок светлее, бивни чуть длиннее — вот и все, что изменилось в нем.       «Все не так уж плохо» — думается ей в этот момент.       А потом Битва начинается.       «Не бойся смерти, здесь ее нет» — Туск хрипло смеется, привалившись к дереву. Остальные союзники пали, они же двое остались относительно целы: ему чудом повезло, а она была под его защитой. «Есть время передохнуть. Ты не ранена?» — Рилай лишь отрицательно мотает головой. То, что она видела сегодня, никак не укладывается в понимании и выдавить из себя хотя бы слово — задача не из легких.       Имир все понимает и не особо настаивает.       …«Что ты стоишь, морозь его!»…       Вместо утешения или еще каких-то словесных глупостей он сгребает девушку в охапку и валит на себя. Совсем как раньше, когда она была еще тощей девочкой, от которой замерзала речка, а он знатным забиякой на краю той земли, до которой внешним нет никакого дела. Есть вещи, которым не суждено меняться — Рилай виснет у него на шее, забираясь на колени. Совсем как тогда.       Тонкие руки лезут за шиворот. Мех на шее самый податливый, пальцы пропускают эту мягкость через себя да там и остаются. Туск почти мурлычет, как довольный кот, без всякой задней мысли обнимая бывшую ученицу своими лапищами, словно в попытке согреть. Так, будто она способна испытывать холод.       Девчонка стала чуть крупнее, а изгибы тела изменились настолько, что попадаются на каждом шагу, округлые, резкие. Человек бы точно заметил. Но для такого, как он, Рилай останется Рилай, даже если ей пришлось бы набрать лишний десяток килограмм.       Он не заметил, когда ему захотелось снять перчатки. Ее одеяния никогда не были слишком плотными — в том нет никакой нужды. Бархатные ладони прилегают к человечьей коже практически напрямую. Раньше такое тоже случалось.       Но не так.       В какой-то момент все это заходит слишком далеко. Он начинает сознательно ограничивать движения дабы избежать неловкости: слишком уж близко они двое находились.       А ее ноги между сапогами и коротким подолом совсем голые. Их хочется потрогать больше всего.       Мимолетное касание к пояснице заставляет несильно, но резко дернуться. Она прижимается всем телом и тихо сопит, утопая в надежности этих объятий. То, что происходит, ускользает от нее, то что происходит с ней внутри — тоже.       Может быть, это битва совсем выбила ее из колеи. Но ведь Лина уже бывала здесь и как-то справлялась. Она ведь не может оказаться хуже? «Будешь помогать» — говорили они. На деле, все оказалось совершенно по-другому.       Единственная отрада — здесь и сейчас тихо и безопасно, этот момент нельзя разрушать, выпуская из рук. Что-то начинает ныть совсем уж неловко и Рилай ерзает, неосознанно злясь на что-то неопределенное, а скорее всего на то, что некоторые вещи не происходят сами по себе. Она находит мужскую ладонь и легонько сжимает своей. Сердце пропускает удар — боится, что этот жест слишком резкий или неприемлемый, или…или.       Подушечки его пальцев — самая шелковистая вещь во всей вселенной. А еще они очень чуткие, терпеливые и аккуратные. И касаются именно там, где ей так этого хотелось.       Закрыв глаза, Рилай почти что кричит.       «Девочка моя».       Все еще цепляясь за белоснежный мех, ей неизвестно, как вести себя дальше. То, что она испытывает, больше всего напоминает облегчение и благодарность. Неимоверная сладость, неизвестная ранее, ровно растекается по телу, вытесняя всякие мысли. Учитель успокаивающе гладит ее по спине и все мешается так неожиданно…       Она не думала, что все будет так. И что это произойдет здесь. И с ним.       Размеренная жизнь разлетелась ледяными осколками от неожиданного поворота. И это приключение, и эта внезапная близость растаскивают прежнюю Рилай на маленькие кусочки, не оставляя за собой ничего прежнего. Зеркало ее мира разбито, а за ним оказывается нечто совершенно иное, как будто раньше она и не жила вовсе.       Наверное, иногда стоит брать происходящее в свои руки.       «Иди сюда» — Рилай предпринимает неловкие попытки развязать ремень, но руки дрожат и ничего не получается. Туск останавливает их и отстраняет, но не слишком настойчиво. «Не нужно» — перечит он, больше всего желая, чтоб сидящая на нем девушка поступала по-своему.       Все-таки упорства ей не занимать.       Помогая расстегивать свою одежду, Имир чувствует не только нарастающий жар, но и уколы совести. Почти ребенок до сих пор стоит перед его внутренним взором и понимание безнаказанности за происходящее наступает медленно.       Быть готовым к тому, что она опустится на него всем своим естеством, все равно не выходит. Пусть ее волосы и блестят от налипшего на локоны инея, Рилай внутри такая же горячая, как и обычная земная женщина.       Лишь с трудом нанизавшись на чужое тело, она наконец-то поднимает взгляд. Красный румянец заливает лицо, а льдисто-голубые глаза встречаются точно с такими же глазами наставника. Такого близкого, подарившего ей годы заботы и все доступное ему мастерство. Она легко поддается на всякое его движение и вторит каждому толчку внутри себя. Имир перестает сдерживаться и сила, с которой он тянет хрупкую фигурку на себя, оказывается по-настоящему серьезной.       Конечно, это еще потревожит ее, но позже.       Биться стало и легче, и сложней одновременно — меньше посторонних мыслей, но одна из них постоянно крутится в голове, перетягивая на себя все внимание. Мелькающая фигура Имира только сильнее сбивает с толку, заставляя снова и снова задавать один и тот же вопрос.       «А как быть дальше?»       К счастью, есть вещи, делающие подобные размышления менее насущными. Например, смерть. Мало кто умудряется пережить Битву ни разу не пав. Впервые убитая и впервые возрожденная, Рилай познала агонию и обновление, недоступное простым смертным. Это чувство, умиротворенное и буйное одновременно, пьянило ее, ощущение безнаказанности и праздности пересекалось с пустотой и болью, что невозможно забыть.       Волшебница едва сдерживает слезы, глядя в прозрачные воды фонтана, близ которого очнулась. Бесконечная тьма, а затем свет — все, что было замечено за гранью, размыто, все это казалось каруселью или каким-то головокружительным вихрем. Она словила себя на мысли, что страшно боится этого. А еще — что не против повторить это снова.       Вот почему они не виделись так давно. Но теперь времени, чтобы объясниться, будет предостаточно.       «Ты можешь отказаться в любой момент» — говорили они.