Сто одиночек

Лучи утреннего солнца едва могли пробиться сквозь плотные чёрные портьеры, прохладный морозный воздух наполнял комнату свежестью зимней зари. Настенные светильники не были яркими, но своим бледным светом они прекрасно разгоняли тьму, не позволяя ей проникать близко к спящей, чтобы не тревожить её покой страхами и кошмарами. Чёрная королева — Хори Уме — спала в просторной комнате короля беспокойным сном, полным тревоги и страха. Сновидения не шли, не приносили воспоминания, за что девушка ещё будет благодарна после своего пробуждения. Король-демон — Оохаси Каташи — устало сидел у кровати на полу, прислонившись затылком к мягкому матрасу кровати. Правду от Хори не скрыть, каким бы сильным демоном ни был Оохаси, что-то вернёт её рассудок в прежнее состояние, будь то глупая песня Ёсикавы Юкико или вид капель крови. Каждый раз Уме вспоминает прошлое, каждый раз со слезами на глазах умоляет Каташи вычеркнуть эти эпизоды из её памяти, каждый раз она «случайно» инициируется, каждый раз Шонти «случайно» находят её. Он бы мог лишить эту девчонку сил, избавить её от страданий и зла, которое несёт в себе цвет их клана, но… кому она ещё может быть нужна? Кто о ней позаботится, если король перестанет наблюдать за ней? Уме тихая, пугливая и нерешительная, ей трудно попросить о помощи даже программу-консультанта, как может идти речь о самозащите? Король потёр затылок, закрыв глаза, зарывшись пальцами в чёрные, словно смоль, волосы. Чем больше он задавался этими вопросами, тем больше осознавал, что привязался к трусливой девчонке, точно… демон к невинной душе. Хори шевельнулась. От беспокойного сна и метания её короткие чёрные волосы растрепались по белой шёлковой подушке, бледные пальцы сжимали мягкое одеяло. — Я в резиденции? — зажмурившись, Уме приподнялась на кровати. Маленькая и хрупкая — как всегда, — сейчас казалась совсем крохой на огромной кровати с балдахином. Верхний этаж небоскрёба не просто большой, он большой до неприличия, поэтому Каташи позволил себе выделить пару комнат для близких ему людей. Хори всё ещё ему не доверяла, поэтому это место оставалось невостребованным, и, если бы не уборщица, недельная пыль так бы и покрывала серым инеем кровать, тумбочки, пустые полки и компьютерный стол. — Сколько времени? Оохаси перевёл на неё взгляд. В его рубашке, которая была королеве явно велика, она казалась совсем крохой. Удивление и страх на мгновение мелькнули у неё во взгляде, когда она встретилась с глазами короля. Алые, словно свежая кровь на снегу, бесчеловечные, глаза, которых нет ни у одного человека, но есть у монстра в человечьей шкуре. К таким глазам нельзя привыкнуть, страх сверхъестественного всё равно даст о себе знать, страх в людских лицах, который за все годы своей жизни он привык ненавидеть. Он и Яварака, с которым он в один день появился на свет из чрева матери. — Ты потеряла сознание, — спокойно начал Каташи, повернувшись лицом к девушке, сев на пол, убрав ноги под себя и прислонившись руками к кровати. — Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит? Он пытался понять по лицу реакцию Хори, но увидел лишь испуг и смятение. Наверное, она считала лидера Шонти полным идиотом, раз не понимала того, что все её эмоции у него на ладони. Она боится, потому что считает криминальный бизнес чем-то ужасным и страшным. Ну, вообще-то, так и есть, но если бы Каташи занимался чем-то серым и скучным, то слетел бы с катушек от скуки. — Всё хорошо, — буркнула Уме, ладонью коснувшись ушиба над левым ухом. — Спасибо. Не помнит. Хорошо. Значит, худший кошмар не увиделся с ней во сне. Лучше бы Хори вообще не вспоминать о нём, лучше бы ей впредь держаться подальше от красного клана. Худший кошмар обагрил не одну жизнь, а теперь прячется среди друзей. Такой же, как и чёрный король — монстр в людской коже. — Болит? — Оохаси перевёл взгляд на голову девушки. — Ты тяжело упала. Крови нет? Она пошарила пальцами в коротких угольно-чёрных волосах, перед тем как отрицательно покачать головой. — Эта одежда, — она оттянула широкую рубашку у себя на животе. — Токита настояла переодеть тебя, — он устало усмехнулся. — Думала, что ты могла потерять сознание от внутреннего кровотечения или другой тяжёлой травмы. Она тебя осматривала, ни я, ни Хагивара ничего не видели. Толика облегчения отразилась на лице девушки. Закрыв глаза, она сложила бледные тонкие руки на ногах. — Одноглазая не желает тебе зла. Если ты думаешь, что она ненавидит только тебя — не волнуйся, её ненависти хватает на каждого шонтийца. Ну, тебя она хотя бы не бьёт свёрнутой газетой в случае неудачи. Хори перевела вопрошающий взгляд на Оохаси. В её чёрных глазах король видел сомнение и недоверие, должно быть, она думала, что он шутит. Что ж, она вправе воспринимать сказанное со скептицизмом, ибо трудно на самом деле поверить, что короля, демона и влиятельного якудзу избивает одноглазая проститутка. — Я монстр, — парень опустил взгляд, на какое-то время почувствовав себя слабым, опустошённым. — Но не такой ужасный, как ты себе нафантазировала. — Я не… — Заткнись, — твёрдым тоном прервал Каташи возражения Уме. — Думаешь, я настолько плохо разбираюсь в людях, что не вижу твоей ненависти ко мне? Тебя трясёт от неприязни и паники, хотя я старался как можно лучше оградить тебя от всей той грязи, что окружает меня. Не только я пытаюсь смягчить для тебя правду — Шонти тоже. Ты видела их шумными и разрушительными, но не знаешь и сотой части того, на что способен каждый. Хори молчала, покорно выслушивая факты, не собираясь перечить королю. Сжав губы в линию, она сидела, крепко сжимая одеяло тонкими пальцами, явно ненавидя Оохаси за прямоту только больше. На его пути попадались разные девушки, но к каждой подход он мог найти лестными словами, наглостью или флиртом, в то время как Уме едва ли не заставляла его взвыть от досады. Ему нужно её доверие, его интересует её судьба и её состояние, она же, несмотря на все усилия, сторонится Шонти так же сильно, как фанатики избегают логики. — Я устал, — он закрыл глаза, сев на стул возле кровати и откинув голову на спинку, глядя в потолок. — Быть королём, скрывать правду, искать союзников. Я устал, Хори, слышишь меня? Мне нет двадцати пяти, а вокруг меня кружат стервятники и эта белая акула, которой лишь бы выгрызть кусок мяса у мальчишки-заложника. Кланы собираются в альянсы, красная скрепляет договоры подвигами, синие — честью, а у меня есть только давление и сила. И на кой чёрт они мне, если мой главный союзник уже ищет пути отступления, — правда, Хори? Уме закрыла глаза, к её бледному лицу от стыда за своё поведения прилила кровь. В своей ненависти к преступникам и их деяниям она забыла кое-что важное, кое-что, сулившее смерть и гибель. Ей некуда податься, если она лишится сил, не чем сражаться, если дело дойдёт до открытого противостояния. Красные уже разрушили Юму, которой управляла зелёная королева, что они сотворят с чёрной по прихоти их Юкико — сложно и страшно представить. — Я не стану тебя держать, — Каташи зарылся пальцами в волосы. — Надумала уходить — уходи, нечего топтаться на месте из страха перед Шонти. Мы тебя не тронем. Даю слово человека, которому ты вряд ли поверишь. Уме тяжело вздохнула, собирая в себе остатки отваги и мужества для ответа. Впервые она почувствовала к ненавистному ей человеку жалость и сострадание. Он одинок. Союз с белым кланом скреплён страхом, а люди, которым он доверяет — уголовники, как минимум с тремя судимостями. Насколько эти люди окажутся верными в бою против вражеского короля? Демон же всегда шёл впереди, оставляя сильнейших людей позади для охраны королевы, в то время как она тряслась от страха. — Шонти, — начала Уме, а после сглотнула, чувствуя, как от волнения у неё пересохло во рту. — Показали только сотою часть себя? — Да. — Тогда я хочу увидеть остальные девяносто девять, — голос Хори прозвучал более дерзко, чем ей хотелось бы, — со всей грязью и мерзостью. Я не ребёнок, смогу выдержать всё что угодно. Каташи смерил её долгим взглядом, Уме вновь виновато склонила голову. — Я же королева. Остальные не боятся ни людей короля, ни их самих. Мне Токита рассказывала о кланах, приводя их в пример. Чёрный король усмехнулся, слушая её. — Если не во все деяния Шонти, то хотя бы в часть, — девушка опустила плечи, сминая одеяло в руках. — Они такие грубые. Все. Со шрамами на лицах, с татуировками, с горами мышц. Мне не по себе от их любезности. Оохаси поднялся со стула, запустив руки в карманы серых джинсов. — Привычка, — король закурил, приставив огонёк зажигалки к кончику бумажного цилиндра. — Я их ничему не учил в плане общения. Они все вежливы настолько, что ты глазом не моргнёшь, как приобретёшь у них мешок веселья. Королева поняла намёк, но ещё понимала и то, что Каташи не спешит ей доверять в полной мере. Он говорит вскользь — это правильно, ибо Хори понимала, что, чем меньше она знает, тем меньше скажет на допросе. — Когда я ещё не был королём, но был достаточно влиятелен для моего тайного бизнеса, мне вставляли палки в колёса кучка дерьма, прозванная Хомрой. Робины Гуды, отнимавшие зелья у моих магов и забиравшие всю выручку с товара себе. Уме удивлённо смотрела на парня, поразившись сказанному. Старая обида на красный клан могла дать толчок для принятия решения утвердиться среди кланов, как сильнейший. Шонти были без способностей, но у них были деньги, некая популярность и влияние, в то время как Хомра пресекала их деятельность. Хори не знала, кто из них прав больше: её король, не сдавшийся после неравного боя, или поджигатели, искореняющие преступность. — Детоубийца казалась мне предательницей, восставшей против короля, но, чем больше я думаю о мотивах действий красной королевы, тем всё больше сомневаюсь, что мыслю в правильном направлении. Так ли сильно она стремится избежать правосудия? Плевать. Что бы она ни задумала, она всего лишь девчонка, и её альянсы я разрушу, как карточные домики. — Шесть мечей — очень опасно против четырёх. — Один из мечей зелёный, другой — бронзовый. До этого момента не было случаев активности пятого короля и новичка, Хомра и Каэн без господ не сближались с кем-то настолько сильно, чтобы заключать союз. Если два короля — одна из тайн Юмы, тогда всё даже проще, чем мне хотелось бы. — Но, их же теперь больше. А о личностях что-то известно? Оохаси достал из кармана джинсов телефон. В прозрачном пространстве над средством связи появилось окно браузера, с большой надписью «Jungle». — Сайт одного из них, набирающий популярность. Странная тактика, но за выполнение определённых заданий он даёт бонусы к способностям, получаемым от короля. — А может получится взломать его? — Мы пытались. Но разработчик взламывает нас в ответ и непрерывно шлёт оскорбительные сообщения. — Это король? — Скорее всего. Не знаю, какие из сведений на меня он добыл, но если не назначил награду за шпионаж этого здания — я буду разочарован. — Но ведь… в планах было стравить кланы. — Не волнуйся, я это сделаю. И старый-добрый третий король сыграет ключевую роль в моём плане. *** В одном из пустых офисов Скипетра 4 Кикути Нозоми застала Фушими Сарухико в крайне скверном расположении духа. Конечно, людям, мало знакомым с ним, могло показаться, что в таком состоянии он пребывает круглосуточно, но на самом деле он чуточку добрее, чем в этот раз. Чуточку — означает, что он оскорбляет кого-то прямо в лицо, а не злобно бубнит проклятия, глядя в монитор ноутбука. — Возникли трудности, Фушими? Официальный тон совершенно не нравился девушке, но, раз уж в клан решил прийти отец Сарухико, с которым у него довольно холодные отношения, пара решила временно поиграть незнакомцев. Сарухико не любит что-либо объяснять, но для Нозоми было не трудно догадаться, что Ники — его отец — тот человек, чьё внимание привлекать не нужно. Он какой-то… соблазнительный, одновременно притягивает и отталкивает из-за противоречивых ощущений, вызванных своей персоной. Подойдя к полке с документами, девушка пробежалась пальцами по корешкам папок, в поисках нужной. Кикути выронила нужные ей бумаги, вздрогнув, почувствовав тёплые руки на своей талии, несильным, но твёрдым движением парень прижал её к себе, заключая в объятия, опустив голову на её плечо. — Фушими… — Сарухико, — поправил он, закрыв глаза, тяжело выдохнув. — Отец под надзором Авашимы. Раскритиковал её десерт. Нозоми судорожно вздохнула, ощутив, как пальцами парень расстегнул одну из пуговиц плаща, туго давившему на грудь. Тёплые губы коснулись кожи под ухом, заставив девушку зажмуриться из-за охватившего её смущения. — Не думаю, что в ближайшее время он нам помешает, — прошептал Фушими, ловко расстёгивая вторую пуговицу. — Я соскучился, Нозоми. — Прекрати, — выдохнув, глухо прошептала девушка, ощущая пробежавшие по телу мурашки от руки Фушими, медленно спускающейся от талии по бедру к низу юбки. — Это уже слишком. — Заткнись. Ему слова были не нужны, они только мешали и отвлекали его от самого главного — от Кикути Нозоми, страшащейся принять его любовь в полной мере. Тихая, молчаливая и отважная девчонка с косичками сейчас дрожала от малейшего прикосновения рук Сарухико, прекрасно говоря о том, что она хочет его так же сильно, как и он её. Глухой стон сорвался с губ Нозоми, стоило ему едва коснуться пальцами внутренней стороны её бедра. — Хватит, — едва слышно произнесла она перед тем, как Фушими повернул её к себе лицом и заставил её молчать поцелуем. Поначалу Кикути сопротивлялась, но под его напором её губы раскрылись. Идущая в бой с холодной воинской решимостью и обжигающей, словно ярое пламя, отвагой, сейчас она была беззащитна и слаба, не способная оказать сопротивление или сбежать. Простой поцелуй сводил с ума, отдаваясь сладкой болью в бешено бьющемся сердце, пьянил, дурманил и лишал способности мыслить. Пока что близость пугала Кикути, но с каждым днём решимость Фушими усиливалась, а её способность сопротивляться ослабевала. Даже сейчас, она безвольно прижалась спиной к шкафу с документами, готовая сдаться, готовая принять его и погрузиться в порочный мир удовольствия. Губами Сарухико спустился к шее Нозоми, а она несильно упиралась ладонями в его плечи, не желая отталкивать, поглощённая теплом его объятий. — Перестань, — тяжёло выдохнула Кикути. Её дыхание было тяжёлым, резким, горячим, словно одолевавшее её желание беззвучно взывало к парню. — Нас увидят. — Не увидят, — прошептал он, коснувшись губами уха девушки. — Хватит параноить. Нозоми зажмурилась, предприняв последнюю попытку. — Меня отправила сюда королева! — отстранившись, девушка сделала шаг назад, стараясь не смотреть в один момент ставший полным раздражения и злобы взгляд парня. — Что она скажет, если… — Тц. — Фушими был в ярости от своей не сумевшей найти выхода страсти. — Эта сводница? Закатит вечеринку в честь того, что ты наконец-то решилась. Кикути смотрела на него растеряно, дрожащими руками обняв себя за плечи. Её плащ был расстегнут, и, хотя под ним была блузка, от одного взгляда Сарухико она чувствовала себя полностью обнажённой. Видя её смущение, Фушими нахмурился и круто повернулся на пятках сапог, возвращаясь к прерванному занятию. Закинув ноги на стол, он вновь начал что-то лениво печатать на ноутбуке, после поцелуя своей девушки не особо соображая что ему нужно делать. — Сарухико, — Нозоми тяжело вздохнула, опустившись к выроненной из рук папке. Закрыв её и на всякий случай отряхнув, она постаралась продолжать так мягко, как только могла. — Ты же знал, что Ники прекрасно справляется с силами королевы? Уже на ранних стадиях он гораздо сильнее любого из клана королевы, — она сжала губы в тонкую линию, — из Денрьёку. Фушими не ответил и не отреагировал на её слова, равнодушно глядя в монитор и не видя там ничего, кроме бледных иллюзий своих грязных фантазий. — Так вот, — продолжала Кикути, зная, что парень её слышит. Обычно он не грубил ей, если дело доходило до ссоры, просто игнорировал и не обращал на неё никакого внимания. — В Денрьёку только и судачат о его предстоящей дуэли с Каматой Юдзуки. Парень подскочил со своего места. — Чего?! Этот идиот совсем не в своём уме?! — стиснув зубы, Сарухико попытался взять себя в руки. — Альянс ещё ни с кем не заключён. Королева в курсе? Нозоми подошла к одному из пустых столов и раскрыла на нём чёрную папку, скудно наполненную данными о таком человеке, как Камата Юдзуки. Тёмно-синяя печать перечёркивала собой первую страницу, говоря о том, что этот представитель красного клана давно мёртв. Пропавший без вести вблизи от падения Меча Сакаи Михоко, каким-то образом выживший и даже сумевший вернуться. Сильные стрейн, находясь примерно в том же участке, стали сажей и пеплом, а он всё ещё живой и энергичный, судя по словам Ники. Ходячая тайна. Никто не знает, как он появился в Каэне, кроме детоубийцы, никто не знает, каким образом он выжил в эпицентре уничтожения, никто не знает, где он скитался два прошедших года. — В курсе, — Кикути пробежалась взглядом по собранному материалу на этого человека. Досье не открывали уже два года, за ненадобностью. На фотографии в школьной форме Юдзуки был страшно печален, у Нозоми сжалось сердце от опустошённого взгляда его янтарных глаз. — Поэтому хочет, чтобы бой был проведён даже если Земля расколется ради демонстрации сил Ники другим кланам. Но у меня есть идея получше. Забавно, — подумала Нозоми, — совсем скоро у парня день рождения, о котором он вряд ли вспомнит. Судя по атаке на зелёный клан, проявлять неподдельный энтузиазм и радоваться этот человек может только при причинении боли другим. Хомра боится его заслуженно, да и Каэн не в силах сопротивляться от его бьющей ключом силы. Для красного клана нет человека опаснее и сильнее, кроме… Стоп. А почему детоубийца изначально не объединила клан снова? Она же сильнее Каматы. Какого чёрта она скрывалась?! — Предлагаешь проследить за ними? — Сарухико склонился над столом, упираясь ладонью в его поверхность. — На Камату данные никто не собирал. — Не столько за ним, сколько за Ники, — Кикути встретилась взглядом с Фушими, ища поддержки. — Если они должны быть противниками, то хоть что-то у них должно быть общее. Прости, что так говорю о твоём отце, но… может ли он быть так же жесток к союзникам, как Юдзуки? Именно Юдзуки замучил хомровцев своим нападением. — Мой отец — жесток? — Фушими потёр затылок, подняв взгляд к потолку. — Ты сейчас его похвалила. Я бы сказал тебе, какой он на самом деле, но сейчас я слишком на тебя зол, чтобы разговаривать. — Не вздумай самовольничать. — Тц. — Потому что это только у меня в планах! — Бесишь. Их взгляды вновь встретились, и Нозоми не сдержала застенчивой улыбки. Из-за старшего Фушими они практически прекратили общаться, чтобы скрыть свои отношения, но как же было приятно вновь поговорить с раздражительным, язвительным и недовольным всем вокруг Сарухико. Всё же, она любила его мрачную угрюмость, его резкий тон голоса и отстранённость. В такого она влюбилась ещё будучи юной девчонкой в старшей школе, такой ей нужен сейчас, когда она уже повзрослела, стала смелее и ответственнее. Поднявшись на носки, девушка несмело поцеловала парня в щёку, тем самым извиняясь, заставив его брезгливо нахмуриться. — Я к королеве, — заулыбавшись, шепнула Кикути, чувствуя, что деланно брезгливая гримаса Фушими означает, что он на неё больше не злится. — Тц, — раздражённо отмахнулся парень. — Уйди уже. Нозоми ушла, неслышно ступая твёрдыми подошвами сапог по деревянному полу. Короткая встреча после недолгого расставания, и, посмотрев на закрытую дверь, Сарухико чувствовал болезненную тоску в душе. Тоску по её объятиям, по её прикосновениям, по её присутствию. Зелёные глаза, смотрящие на него с неподдельным восхищением, каштановые волосы, пахнущие цветами. Но ради её же блага, их отношения должны исчезнуть. Не навсегда, не насовсем, лишь бы отец ничего никогда не узнал. — Ты снова отнимаешь что-то из моей жизни, — Фушими вновь вернулся к своему столу, к прерванному занятию на компьютере. Взломать загадочные Джунгли совсем непросто, но попытаться всё же стоит. *** День близился к закату. Огненно-красное солнце заходило за горизонт, бросая золотые лучи на зимнее бледно-голубое небо. Воздух наполнялся синью с приближением тьмы, становилось холоднее, слабый ветер сдувал с деревьев мелкий рыхлый снег. На больших окнах бара, занимавших всю стену, отражались люминесцентные лампы, интерьер помещения и людей видно было хуже в прозрачном зеркале, они были бледнее и привлекали мало внимания. Люди в баре вели себя неоднозначно. Все представители союзных кланов решили собраться в Хомре из-за случившейся утром выходки Фушими Ники. Это не покушение на королеву, но на её подданного, который, ввиду своего неуравновешенного характера, был рад дуэли гораздо больше, чем дети Новому году. Его энтузиазм, его искренняя радость были даже заразительны. Камата Юдзуки был счастливее любого из живущих лишь потому, что вскоре выпадет возможность свернуть кому-нибудь шею. Голубой король Киносита Кисо предлагал сразу нападать на Скипетр 4, чтобы искоренить их несправедливость и неправильное правосудие. Зелёный король Хисуи Нагарэ думал о том, что бой между сильнейшими — прекрасная возможность для изучения обоих. Бронзовый король Кеньюити Сонохока, молчаливый и всегда отстранённый, лишь отсалютовал Юдзуки, едва заметно улыбнувшись ему. — Я желаю тебе надрать ему задницу. После своих слов король густо покраснел, а Камата запрыгал от радости, часто хлопая в ладоши. Разногласия между представителями кланов имеют право на существование, в конце концов, Юкико не объявляет войну Нагарэ лишь из-за того, что Сукуна Годжо и Ята Мисаки подрались из-за места в очереди в туалет. И, признаться честно, красная королева уже утомилась от восторженного трёпа Юдзуки. Её занимали другие мысли, например о том, как отговорить от атаки на Скипетр 4 другого неугомонного ребёнка — голубого короля; как проследить за боем незаметно и как замаскироваться; кого оставить наблюдать за резиденцией, а кого отправить на подмогу Юдзуки. Простые вопросы, которые нужно обдумать и взвесить, потому как малейшая ошибка может грозить непредвиденным. Ёсикава вздрогнула от мягкого прикосновения к своей руке. Сидящий напротив за столом Хисуи Нагарэ мягко улыбнулся девушке, глядя на неё, как всегда, проникновенно и задумчиво. В общей суматохе она не услышала, когда он подошёл, даже не обратила внимание. — Со мной ты будешь в безопасности, — во взгляде зелёного короля была некая весёлость, даже озорство. Он слишком взрослый для бессмысленных сражений, но, видимо, нахождение в стенах бара и отсутствие возможности призвать Дамоклов Меч его порядком утомили. — Ты ведь тоже хочешь увидеть противника своими глазами? Юкико не нашлась с ответом. После двух лет заточения весь мир во всех его мелочах казался Нагарэ каким-то необыкновенным чудом. Разве можно его в этом винить? У него перехватило дыхание от одной поездки на метро, от печенья с апельсиновым джемом он радовался, как мальчишка, а из-за радио не спал всю ночь, лишь бы послушать его и насладиться музыкой. Не удивительно, что он совершенно не хочет как-либо ограничиваться или бездействовать, а желания понаблюдать за дуэлянтами у него в сотню раз больше, чем у неё. Неторопливо парень заставил сжатый кулак девушки раскрыться, сжав её ладонь, сплетя пальцы. Наблюдая за этим, Ёсикава невольно отвела взгляд, смутившись этого нежного жеста. — Юкари сможет изменить тебя до неузнаваемости. У Рен есть медицинские навыки, она сможет оказать Юдзуки первую помощь в случае необходимости. Кисо, Сонохока, окажите ли вы честь остаться в баре? Ваша опека необходима красному клану. Как ему можно отказать? Он не приказывает и не уговаривает, а всего-навсего направляет человека на исполнение своих приказов. Его изящество в речи и вежливость удивляли красную королеву и одновременно заставляли её сгорать от зависти. Она не способна на такие слова, а если ей удастся сформулировать их мысленно, то не хватит храбрости озвучить. Всё же, для Ёсикавы Юкико гораздо проще действовать, нежели разглагольствовать. Голубому королю ничего не оставалось, кроме как согласиться, бронзовый же, видимо, изначально никуда не собирался. Киносита Кисо — излишне эмоциональный юноша, в то время как Кеньюити Сонохока будто бы платит за каждую букву в слове. Тихий, неэмоциональный, немногословный. В отличие от Хисуи Нагарэ, ему мир вокруг совсем не нужен, будто бы он его страшится и пытается оградиться теснотой четырёх стен. Никто не возражает, тем более, против короля с его силами. — Спасибо, — Юкико вздохнула, закрыв глаза, стесняясь благодарить Нагарэ в лицо, когда он держит её за руку. За два года одиночества Ёсикава уже успела позабыть о том, насколько люди тёплые на ощупь, чьи-то прикосновения вызывали негодование, мурашки. — Мне нужно как-то помочь с моим преображением? Девушка перевела взгляд на высокого мужчину по имени Мишакуджи Юкари. Она никогда не отличалась хорошей памятью на имена, но Юкари трудно было не запомнить. Во-первых, он постоянно повторял своё имя, если к нему обращались на «Вы», во-вторых, при этом он не забывал подмигнуть и улыбнуться одной из своих самых очаровательных улыбок. И сейчас он казался восторженным не меньше Каматы Юдзуки, будто бы всю жизнь готовился к тому моменту, чтобы загримировать кого-то. Лишь бы не побрил на лысо — пронеслось в голове у Юкико, — всё остальное можно пережить. — Что желает моя леди? — его голос звучал, как всегда, очень мягко, приятно, но в нём присутствовало какое-то странное умиление. — Грим от такого непревзойдённого мастера, как я, изобразит даже глубокие шрамы. Надеюсь, ты откажешься от рисования ран. — Почему? — Они некрасивы, — он заулыбался. — Создавать то, что не может быть прекрасным — мука для меня. После альянса, когда зелёный клан стал желанной персоной в «Хомре», королева не могла не заметить, насколько Мишакуджи стал популярен у красного клана. Девушки, затаив дыхание, хихикая, говорили только о нём, парни сгорали от зависти. Даже сейчас Сакураи Тама и Ивамото Аой смущённо перешёптывались, глядя на него. Умэдзава Оки сидела напротив них за столом, что-то лениво выводя в своём блокноте с новыми воспоминаниями. Опустившись головой на сложенные на столе руки, Сакураи Тама томно произнесла: — Мне бы поставил пару шрамов. И поглубже. — Фу, — Ивамото Аой поморщилась от услышанного, тоже опустив голову на сложенные на столе руки. Лучшие подруги, они были даже похожи внешне, из-за чего можно было бы принять их за сестёр. Обе бледные, обе в траурной одежде, но у Сакураи Тамы это майка с сердцевидным вырезом и юбка длиной до пола с кучей цепочек и серебряных крестов, а у Ивамото Аой — рубашка в чёрно-розовую клетку и чёрные брюки. У Ивамото Аой половину лица скрывала длинная чёлка, волосы Сакураи Тамы были короткими и кудрявыми. — Тебе так нравится, когда в тебя чем-то тыкают? — Ах! — обняв себя за плечи, Сакураи Тама выпрямилась и рухнула на спинку мягкого дивана, будто бы представив сказанное Ивамото Аой. — С ним я полюблю даже крыс, червей и нигеров. Умэдзава Оки хихикнула, услышав это. Тама сказала это негромко, вряд ли кто-то дальше их столика мог расслышать её слова, но, похоже, не лгала. Мишакуджи прекрасен, галантен и как представитель своего клана довольно силён, Сакураи с ним ещё пофлиртует ради развлечения, но сейчас она просто забавляется. Сама же Оки не думала, что у неё выйдет хотя бы привлечь внимание Юкари. Красивой она себя никогда не считала, поэтому половину лица скрывает красная медицинская маска, а лоб плотно закрывала чёрная чёлка. Странно ли она выглядит? Конечно, но, хотя бы никто не видит лица девчонки, у которой вместо памяти глубокая открытая рана. Когда-то люди без имён и тел, оставшиеся в её разуме мутными силуэтами, смотрели на неё со злыми осуждающими лицами, немой крик застревал в горле в мольбе о помощи, а тело изнывало от боли в мышцах. Что с ней произошло? Кто она? Умэдзава Оки — как ей сказали позже, девушка, чьё прошлое уже мертво, а будущее остаётся пугающе неясным. Выводя маленькое сердечко в своём блокноте, она на секунду перевела взгляд на Кусанаги Изумо, а после тут же робко отвела его, не желая привлекать внимание известного на все остальные кланы бабника. Запустив палец под свою медицинскую маску, Оки несильно оттянула её, закрасив чернильное сердце частыми ломаными линиями. Её не должно что-либо волновать. Человек без памяти никому не нужен, он просто тёплое тело, оболочка с пустотой в голове. Ивамото Аой и Сакураи Тама заметили такие скромные действия от сидящей напротив девушки. Для них она была вполне милой, разве что, немного холодной и отстранённой, но для человека, пытающегося хоть что-то о себе вспомнить это неудивительно. Хотела ли она привлечь к себе внимание или нет, но её стиль одежды был весьма специфичен даже для Каэна: высокие сапоги, виниловые плащи, брюки и футболки с кислотными цветами. Блокнот и медицинская маска были её вечными спутниками, необходимыми ей, словно воздух. — Кусанаги? — дёрнула бровью Ивамото Аой, повернувшись к бармену, лёжа головой на сложенных на столе руках. Её губы изогнулись в улыбке. — Смотри, как бокал натирает. Весьма эротично. — Да, — с сарказмом ответила Сакураи Тама. — После Яты меня бы тоже бросало бы в жар даже от мусоропогрузчиков. Я даже нарисую мигающие плакаты со стрелками в твою сторону и подпишу их «Эй, придурок, она тебе намекает». Одного этого утверждения хватило, чтобы Ивамото Аой впала в глубокую депрессию. Умэдзава Оки удивлённо посмотрела на широко зевающую Сакураи Таму, беспокойно переводя взгляд от одной девушки к другой. — Неужели всё совсем скверно? Ивамото содрогнулась в притворном приступе плача. — Может быть, стоит подбирать другие слова? — Умэдзава сама не верила в то, что подобная тема может её хоть немного интересовать. — Я, конечно, не знаю… Сакураи Тама заулыбалась, заставив Умэдзаву Оки вновь потупить взгляд в свой блокнот. Она не самый лучший советчик, а человеческие отношения — не та область науки, в которой она разбирается. Оки вновь перевела взгляд на Кусанаги Изумо, и на секунду ей показалось, что блондин тоже смотрит на неё. Быстро отвернувшись, девушка сделала неразборчивый очерк в своём блокноте, не совсем понимая, что она писала. Руки похолодели от волнения, пальцы тряслись, а сердце пропустило удар. — Не знаешь, да? — с саркастической улыбкой спрашивала Сакураи Тама. — Я думаю только о завтрашнем бое Юдзуки, — солгала Умэдзава, ударяя концом ручки по листку бумаги, заполненному аккуратным мелким почерком. — И всё увиденное я хочу задокументировать. — Скукота. — Отстой. — Может и так, — вздохнув, сказала Умэдзава. — Но знать своего союзника нужно не меньше, чем врага. По сравнению с Юдзуки мы слабаки, а он… не в себе. — Не доверяешь ему? — улыбнувшись, произнесла Тама. — Не совсем, — сжав губы в тонкую линию, Оки сняла маску с лица, чтобы её голос звучал яснее. Оглядевшись, она перешла на шёпот. — Но у меня есть кое-какие подозрения. Вы готовы слушать? Игривость и надменность исчезли с лиц девушек, сменившись хмуростью и настороженностью. Они приблизились, готовые к какому-либо плохому известию. Раньше такое поведение было бы для обеих диким и неуместным, но время изменяет всех. Милые несерьёзные девчушки, за два неспокойных года превратившиеся в закалённую яростным пламенем медь. — Записи на бумаге подделать очень трудно, — гладя лист блокнота пальцами, продолжала Умэдзава Оки. — Изменения всё равно будут. Почерк, нажим на бумагу или вырванный фрагмент. Бумага хрупка, но надёжна для сбора информации и нахождения улик. Я прошу вас каждый день записывать максимально точные сведения о проявлении сил любого из членов союзных кланов, после приносить их мне. — Звучит так, — шёпотом отвечала Ивамото Аой, глядя исподлобья на девушку. — Будто ты хочешь слить данные. Оки пожала плечами. — На основе этих данных я смогу провести кое-какие расчёты. Изучение, сбор и передача информации мне. Мне нужны как сведения о силах, так и ваши почерки. — Графоманка, — усмехнулась Сакураи Тама. — Это же будет происходить только в бою. Как, по-твоему, мы будем писать на бегу? — Очень непонятно, я полагаю, — продолжала мысль Умэдзава. — Помогите мне, — закрыв глаза, она печально вздохнула. — Ренджиро уже согласился, Кента и Казуо — тоже, — она сглотнула, опустив взгляд в пол. — Я не думаю, что это займёт много времени. — И на что ты надеешься? — поёрзала на диване Ивамото Аой. — На то, что мой эксперимент провалится с треском.