Мертвые живы страстями

После бешеной встречи у остова разбитого Призрака Асоку потряхивало. Только сейчас нервы немного пришли в себя, мысли улеглись, и теперь до имперской базы с космопортом оставалось несколько часов лета. Вейдер не хотел устраивать шумихи, поэтому вместо шаттла назад в столицу они ползли на старом охранном летуне местной службы безопасности. Все было хорошо, да только трясло в нем так, будто вновь вернулись счастливые военные деньки и учитель решил смешаться с беженцами, прихватив для верности отряд клонов сопровождения. И это только больше раздражало. Едва удержавшись от того, чтобы не сплюнуть себе под ноги, Асока поморщилась и переступила порог отсека предварительного задержания, где ей в нос тут же ударил смрад грязных тел, пота и крови. — Мерзость, — прошипела она, поджав губы, и подняла взгляд к двум разделенным силовым щитом камерам. В одной из них сидели скучающий Рекс и судорожно сжимающая колени Гера, в другой — хрипящий, бессильно опершийся о стену Инквизитор. Синдулла сверлила его испепеляющим взглядом, но он не замечал ее, из последних сил цепляясь за ускользающее сознание. Даже меч у него не изъяли, и сейчас он бесполезной железкой валялся в ногах, перепачканный ржавой, уже успевшей остыть кровью. — Где Кэнан? Что с Зебом и Сабин?! Асока недовольно повернула голову к Гере. Ее крик впился в голову острой иглой, и Асока на мгновение зажмурилась, чтобы сохранить в себе шаткое равновесие. Жаль, что в этих паршивых камерах не было установлено элементарной звукоизоляции. — Мертвы, — она дернула плечом. Или не мертвы, ей-то была какая разница? — Врешь! — Гера упала на пол и обхватила рукой голову, бессильно забив кулаком по полу. — Я тебе не верю, ты все врешь!.. Рекс нахмурился и быстро сгреб Геру в охапку, пройдясь по Асоке безразличным взглядом. Тано плотно сжала губы и, задумавшись, оперлась плечом о косяк: их старый клон уже давно всего этого ожидал. Неужели так надеялся погибнуть на плахе безжалостной имперской системы? — Выглядишь, как отрыжка сарлакка, — бросила Асока Инквизитору, едва всхлипы Геры поутихли, и голова перестала кружить пассы в чудном панторанском балете. — И пахнешь также. Инквизитор лишь скривил в усмешке губы и даже не перевел к Асоке взгляда. От него так несло паленой плотью, что на глаза наворачивались слезы. Вся его рубашка была в крови там, где оставалась не сожженной, а от шеи и до груди налилась черным такая гематома, что легко можно было заподозрить и внутреннее кровоизлияние, и скрытое за ним крошево мелких костей. Асока флегматично задрала бровь, оценивая ущерб. У огненной птицы на его груди появилось кровавое оперение, и было похоже на то, что после лотальского вояжа кожу украсит еще пара безобразных шрамов. Тяжело вздохнув, Асока отключила силовой щит и неспешно шагнула внутрь камеры. — Расскажешь по-хорошему, где Баррисс? Инквизитор судорожно дернул рукой в сторону меча, и Тано легким пинком отбила его в сторону, больно ударив носком ботинка по костяшкам пальцев. — Идиот. Ар’аллан попытался не завалиться на бок вслед за клинком. Он держался в сознании на чистой ярости: вколотые стимуляторы прекратили действие, и сейчас во весь цвет от них приходила отдача. Он вколол в себя не меньше пяти штук, и Асоке было знакомо это поганое чувство. Чудом было бы, если бы этот дышащий кусок мяса все еще мог самостоятельно подняться на ноги. Кровь бежала по его рту тонкими ручейками, и, судя по ее количеству, она шла носом еще с тех пор, как всю их шайку погрузили на корабль. На мгновение его губы изогнулись и дернулись, но Асока успела прочитать по ним, как далеко и глубоко он желает ее послать. Сил вламываться мыслями ей в голову у него уже не оставалось, а ее вопрос так и остался без ответа: он попросту не мог говорить. Асока опустилась перед ним на колени, быстро вытаскивая из-под куртки принесенную с собой аптечку. Помочь бы она не помогла, но в том случае, если все пойдет коту под хвост, бинты хотя бы могли остановить кровотечение. — Помнится, ты спрашивал меня, каков был мой мастер? — Асока ловко разорвала остатки рубашки на его груди и критично оглядела горло. — Ну и как, понравился? Ар’аллан попытался что-то прохрипеть и вздрогнул, когда она коснулась холодными пальцами шеи. Все его мышцы напряглись, когда Асока сжала пальцы под кадыком, и ногти заскребли по холодному металлу пола. — Вижу, что понравился, — Асока пощекотала пальцами разрастающуюся от шеи паутину кровоподтеков. От легкого воздействия Силы они и не думали пропадать. — А вот ты ему — нет. Так какого же черта ты так подставился, что остался на этом проклятом корабле смертников?! Она яростно стукнула кулаком по его груди, и Ар’аллан дернулся, пытаясь глотнуть ртом воздуха. Асока заскрипела зубами. — Ты же любишь боль? — она злобно сощурила глаза. — Так вот: ее будет много! Она со всей ярости послала в него такой поток силы, что пол под ними затрещал и свет дрогнул, а воздух взметнулся, вызывая поток мурашек по коже. Асока уж не знала, насколько такой подход мог помочь, но когда-то давно он превратил в отбивную одного ее несговорчивого клиента. Лечить не калечить, как-то говорил ей Боба, но своим любим ножом в тот же день вырезал из ее бедра кусок гранаты, который только и ждал, как бы скорее обернуться гангреной. Дело тогда было гиблое, но с тех пор Тано намертво уяснила, что какой бы боль не была, ее всегда можно будет повернуть во благо. Проигрывать никто из них так и не научился, и только за это выжили тогда они оба. Ар’аллан громко захрипел под ладонями Асоки и выгнулся дугой, беззвучно хватая рвом воздух. Ее трясло, и его трясло вместе с ним, когда Асока вслепую направляла силу ему в горло, надеясь хоть что-то в нем залечить. Ждать было нельзя: Баррисс была предлогом, и если уж он попал в руки Вейдера, то ему прямо сейчас следовало показать свою полезность. Голос для этого был не нужен, но с рваной раной внутри груди он не смог бы даже ровно стоять на ногах. Много сил на то, чтобы удержать его, не потребовалось: все, что было, у него уже давно забрали стимуляторы. Сила пронзала тело Ар’аллана мелкой дрожью, и у Асоки начинали гореть руки от жара, разраставшегося химерой под ее пальцами. Через полминуты голос к нему вернулся со стонами, через минуту — с раздающимися в ее голове обрывками мыслей-проклятий. Не было похоже, что под ее пыткой он вновь научится говорить, но поднять его на ноги было ее первым и святым долгом. — Вставай же, — с запинкой прохрипела она, когда все закончилось, — Империя ждать не станет. Асоке показалось, что с последними искрами силы пошатнулся и сам корабль, но уже через мгновение перед ее глазами поплыло помещение и дышать стало так трудно, будто десять атмосфер сразу обрушились ей на плечи. Кожа Ар’аллана под ее пальцами медленно начала наливаться белизной и чернота отступила, когда Асока наконец отпустила его и на последнем вдохе вцепилась в один из своих мечей. Ровный алый цвет кожи к его горлу так и не вернулся, когда он сделал глубокий вдох и, еле слышно что-то шипя, прожег Асоку взглядом. — С возвращением в мир живых, ублюдок, — она бессильно откинулась на стенку рядом с Инквизитором. Если бы Вейдер увидел ее сейчас, то точно бы запер в камере вместе с ним. Кем он был, чтобы так ради него выкладываться? Смех Асажж раздавался в голове гулким эхом: так она любила навещать ее за минуту до потери сознания. — Зт…нись… С трудом выдохнув, Асока бессильно уронила голову на плечо Ар’аллану. Комок из горла не хотел уходить, и глаза закрывались сами собой. Желай он сбежать от нее прямо сейчас, Асока не дала бы за свою стойкость ни одной ломаной банковской кредитки. — Да. «Что?», — недоуменно отозвалась Асока, задирая голову и поднимая к нему расфокусированный взгляд. — Д…, — едва слышно повторил Инквизитор, давясь собственным голосом, и с болезненной злобой свел брови. Асока удивленно моргнула, собираясь с силами, и тут же крепче вцепилась в один из своих парных мечей. Это была хорошая привычка на тот случай, когда ничего не можешь понять. — Т..л..ко… — он сухо сглотнул и зажмурил глаза, стиснув побледневшие руки в кулаки от бессилия. Его связки так полностью и не восстановились. «Только сделай так, чтобы это закончилось на мне», — слабо отразилась его мысль у нее в голове. Асока не заметила, как силы по крупицам вернулись к ней, и в волнении она закусила губу. Он говорил про Баррисс, но думал сейчас вовсе не о ней. — Любишь ее? — хрипло выдохнула Асока и царапнула его руку в шаткой попытке подняться. По другую сторону экрана притихла Гера, больше не тая то, что прислушивается к их разговору. Ар’аллан только горько усмехнулся и молча кивнул, стукнув подбородком ей по лбу. — Глупо, — сглотнула Асока, — глупо просить об этом. И все это глупо. Мы слишком заигрались с тобой, ничего не желая замечать. И все это, — она невольно повела плечом, глядя на него из-под опущенных век, — все это было обречено на провал. Просто мы оба слишком упертые для того, чтобы зная это, переставить играть. Но она — моя единственная семья, и уж про это, даю слово, я никогда не забуду. Ар’аллан закашлялся, сплюнул кровь на пол и хрипло, рвано засмеялся, болезненно морщась с каждым новым движением. Он подозвал к себе силой меч и уверенно сжал его, но больше так и не пытался вновь его использовать. Все это было похоже на заверение шаткого, лживого мира, и очень хотелось верить в то, что он не развалится тут же, за раскрытыми дверьми камеры. «Если Вейдер не заставит тебя выбирать, верно?», — с болью отозвался его голос в голове Асоки, когда Инквизитор собрался с силами и поднялся с пола, а затем протянул ей руку. — Он не заставит, — она опустила глаза. Не только Асажж, Вейдер тоже был способен ее понять. И, он еще не знал этого, но Асажж была ему нужна, а с холодной логикой Вейдера всегда можно было договориться.