Мертвые живы страстями

Ее вызвали к Вейдеру стремительно, не дав даже день на сборы и позволив лишь передать дела заместителям. На вопрос, куда придется лететь, не отвечали. Асажж бы уже рвала когти из столицы, но надменный официоз все портил — Вейдер был просто в своем мудачьем стиле. Формально она даже не должна была ему подчиняться. Но то формально. Вместе с ней с Корусканта вылетело пять чемоданов разнопогодной одежды, три личных дроида и целая группа наскоро поднятых секретарш с такими же громоздкими чемоданами, для которых Асажж планировала выбить офис рядом с казармами адъютантов и высших офицеров. До Палача летели три дня. Писать Асоке Асажж не стала — яснее ясного было, что если она в этом завязана, то до нее ничего не дойдет. Секретарши скучали, пилили ногти и довели до истерики пол-отряда штурмовиков из приписанной десантуры. Вентресс, отпустив пришедшего с нотой протеста капитана, впервые за весь вояж ухмыльнулась, а следом, уже к ужину, сошла на борт Палача в серой свите Вейдеровых выкормышей. — А что милорд? — сухо поинтересовалась она, когда лифт беззвучно захлопнул двери. — Ожидает. И ее со всеми почестями вытолкнули из коридора в просторный кабинет. Милорд ожидал. Стоял спиной, без шлема и плаща, недвижимо рассматривая в панорамный иллюминатор черный, искрящейся звездами космос. Его сила кружила вокруг, не давая спутать ни с кем другим, квазаром горела в слепой темноте и грозила сжечь всякого, дерзнувшего по неосторожности к ней приблизиться. Асажж сделала несколько шагов и склонилась в поклоне. — Для меня честь видеть вас так скоро. — Не буду врать, что эта встреча приносит мне радость, Вентресс. Она скрипнула зубами, нащупывая под складками юбки мечи. Оба, красавцы, были закреплены в карманах, и бластер сладко впивался в бедро под подвязкой. — Асока Тано сейчас на Ондероне. Ее охраняют. В скором времени инквизитор-тогрут привезет мне в руки Баррисс Оффи. С одного из моих разрушителей готовится полный вывод экипажа согласно новому протоколу учений. Вентресс распрямилась, глядя исподлобья в спину Вейдера. Его рука дрогнула и замок в дверях за ее спиной щелкнул, а затем щелкнули еще две двери по бокам, отрезая их от всей палубы и ее почетного караула. Она сжала кулак. Она была к этому готова. С последним щелчком Вейдер стремительно обернулся к ней и, хмуря брови, глядел на нее бледной копией Скайуокера. — А я ждала, когда мертвые заговорят, — выдохнула она. Он молча оглядел ее с ног до головы и недовольно прищурился. Его раздражение отдавалось беззвучным эхом в силе, пускало мурашки по позвоночнику и холодило разум. И все до последней капли было напускным. Асажж видела: ему не нравилась ее реакция, еще глупее было бы играть с ним в Асокины игры. — Кто сказал? — Я не дура, милорд. Асажж заставила себя выдохнуть и успокоить сердце, что глухим набатом отстукивало секунды в ее голове. Вейдер наклонил голову и медленно оглядел ее, будто прицениваясь, хватит ли у нее здравого рассудка на долю подлости, чтобы сохранить все в тайне. — Асока уверяет, что одна не справится, но у меня хватит рычагов подстегнуть ее внутренние силы и дать стимул работать за двоих. Асажж заглушила внутри себя все эмоции и сконцентрировалась на контроле каждого из ударов сердца. Его глухо и ровно билось за панцирем, а ее трепетало, словно было готово вырваться из груди на свободу, но стучало размерено, не смея ее выдавать. Сейчас нельзя было ошибиться. Боба предупреждал. — Она талантлива, и мы оба об этом знаем, — Асажж невозмутимо ступила навстречу Скайуокеру. — К чему обсуждать? Вейдер оценивающе задрал бровь. Он подошел к дивану, стоявшему напротив журнального столика посреди зала и махнул рукой следовать за ним в манере нового галактического императора. — Все просто, — он уселся против нее, широко раскинув ноги, и развел руками, — если одна из вас двоих себя переоценит, у меня останется вторая. Будете послушными, и никто не пострадает. Вентресс плотно сжала губы и почтительно промолчала. — Ваша цель — вернуть мне королеву. Асажж сглотнула. Она с самого начала знала, к кому и куда вылетает с Корусканта. Она догадывалась зачем и составила в уме длинный список причин, зависших в кругу интересов Вейдера от политики и Сената до личных целей и приоритетов. Разница была лишь в том, что все это время она искренне считала Вейдера здравомыслящим. — Асока объяснила, как вы работаете. План прост и топорен: я дам цель, повод и путь повстанцам себя уничтожить, и их кровь оплатит вашу работу. Мы начнем через две недели на Ондероне и там же проведем первую пробу вашего таланта. Вейдер говорил что-то еще, постукивая по подлокотнику своего дивана в манере Палпатина, но Асажж слушала вполуха, все больше к нему прицениваясь. Интрига с Альянсом была мертворожденной, но план все равно был реализуем. Неизвестно, какими силами, потерями и омертвением мозга, но рациональное зерно во всем этом было. Его не было в другом — в том, что Асока оказалась настолько недальновидной. Да, Энакин был для нее всем, включая, отца, кумира и старшего брата, но она не могла не понимать, чем все обернется. Риск был слишком велик. Безумие, чистое Асокино самодурство, которым она сумела оживить больную, выродившуюся надежду Вейдера. Его королева была мертва больше пятнадцати лет. Она не стоила двух трупов, рискующих лечь в могилу ради ее памяти. — Император одобрил этот план, милорд? Кожа Асажж всколыхнулась мурашками, и Вейдер замолчал. Его губы растянулись улыбкой, от которой у более малодушных уже бы сперло дыхание. Он сверлил ее взглядом минуту, ожидая, когда она отступит и покаянно опустит перед ним голову, но не того стоила ее воля к власти, чтобы сейчас перед ним прогибаться. — Не кажется ли вам, Вентресс, что вы слишком много на себя берете? — наконец выдохнул он, и Асажж ощутила, как его сила смыкается вокруг них кольцом и душит. — Мне кажется, что моя верность Империи должна быть превыше всего тогда, когда ее цену запрашивают. Как и ваша. Она прищурилась, не пропустив мимо глаз мелькнувшую в глубине его зрачков ярость. Все было верно — Палпатин либо уже прошелся вдоль и поперек по его самолюбию, либо просто умыл руки, отдав любимцу на откуп клок секторов. Маловероятно, что Вейдер играл против него втемную, как маловероятно и то, что он пошел против мастера. Весь двор шептался в кулуарах о том, что Вейдер не способен на интриги и все решает лишь силой, но никто в своей слепоте не замечал, что он просто на них не смотрит. Разница была в том, что он единственный интриговал внутри армии, никогда не играл по-крупному и поэтому был слабейшим из игроков. Вейдер всегда хотел быть дальше от трона. За долю секунды Асажж удалось отпрыгнуть в сторону и отбить прямо летящий в нее меч. Вейдер в бешенстве сверлил ее взглядом с дивана, а у нее под ногами валялся дымящийся красный клинок. Глаза жгло от искр, разлетавшихся перепуганными сверчками по полу. — Если Палпатин не в курсе, то мы оба живые трупы, — она ровно глядела в блестящие, желтые глаза Вейдера и держала руку на втором мече, готовая в любой момент его активировать. От Вейдера веяло замогильным холодом, но он так и не сдвинулся с места. Не отрывая от него взгляда, Асажж опустилась к полу и подняла с него клинок: горячий, с оплавленной рукоятью. — Не твоего ума дело, ведьма, о чем думает Палпатин, — холодно припечатал он, и Асажж ощутила, как сердце вырывается из-под ее контроля, и подгибаются ноги. Вейдер медленно перебирал пальцами по коже дивана, словно играл с куском мяса, невесть как попавшим ему в руку. — Ты приобрела пагубную привычку смотреть со своих окон вверх и думать, будто тебе позволено многое. Правда в том, что всегда будут те, для кого ты как была, так и останешься необученной затасканной потаскухой. Асажж почувствовала, как в его хватке сердце пропускает удары и слабеют ее ладони. Еще мгновение, и она могла потерять оба меча. Ее собственный, активированный, судорожно мерцал в руке, отражал идущую по ней дрожь. Вейдер ухмыльнулся, глядя на ее слабость, будто хоть один из них что-нибудь значил. Перехватив его взгляд, Асажж хрипло расхохоталась. — А можно без милорда, милорд? — на последнем дыхании выдохнула она, когда он наконец ее отпустил. Вейдер оторвался от спинки дивана и оперся локтями о колени, со скрытым злорадством разглядывая, как она приходит в себя на его полированном полу. Его молчание по-видимому означало то, что ему уже на все плевать. — За годы, что прошли со смерти Дуку, мы оба многое переосмыслили в жизни. В частности, то что хотим, и чего нам это стоит, — она повертела его оплавленный клинок в своей руке и кивнула на собственный меч. — Что-то в нас умерло, а что-то осталось неизменным. Как то, что ты всегда плохо блефовал, Скайуокер. Она швырнула ему по полу клинок, и он затормозил, врезавшись в его ботинок. Лицо Вейдера посерело от злобы, и он крепко сжал ладонь, которой только что прощупывал ее сердце. — Я стою дороже того инквизитора, которого ты считаешь своим козырем, Вейдер, — расслаблено выдохнула Асажж, поднимаясь с пола, — а Асока тебе нужна. Асажж почти услышала, как он скрежещет зубами, когда встал на ноги и пинком отправил меч куда-то в угол зала. Тот звонко стукнулся о стену и в последний раз рассыпался пригоршней искр. Незачем было обманываться: у Вейдера был и второй, такой же бессмысленный, как и первый. Оба они здесь знали, что он с закрытыми глазами может свернуть ей шею. — И какая же у тебя цена? — с заглушенной яростью поинтересовался он, отслеживая ее взглядом, когда Асажж поднялась с пола и шагнула к нему навстречу. — А разве у меня нет всего, что я желаю, милорд? — она в иронии подняла бровь и улыбнулась. Все верно: он легко мог взять на понт Асоку и Ар’аллана, но вот только она не Тано, чтобы на такое вестись. — Мы оба знаем, что имеющегося мало. Вейдер глядел на нее в бешенстве, но был до предела сосредоточен. Асажж сделала еще несколько шагов, склонилась и положила на стол перед ним крест на крест два своих меча. — Дайте понять прилюдно, что оказываете мне поддержку при дворе.