Мертвые живы страстями

Боба как раз поднимался с кресла, когда это произошло. Его тело лежало на полу, а голова опиралась о подлокотник под неестественным углом. Руки то ли сокращал посмертный тремор, то ли корабль под ними дрожал — Асока не знала. Она запнулась о тело Зеба, когда бежала к нему, разбила лоб о палубу и сейчас смотрела, как Асажж с ледяной точностью вправляет шею и залечивает силой перелом. Все укладывалось в рамки плана — до сих пор. Ее губы все еще дрожали в память о восторженной улыбке, скулы сводило от смеха, а мысли не могли сойтись на одном-единственном ужасном факте, все больше разбегаясь по сторонам. Руки тряслись, под ладонью прогнулся пол, пойдя трещинами от бесконтрольно искрящейся силы. — Продолговатый мозг, — заикнувшись, прохрипела она, вырвав откуда-то из памяти бесполезный кусок, — он выходит из спинного. Я читала… — Я знаю анатомию, — зло прошипела Асажж, и второй рукой перехватила Бобу под голову, повернув лицом к Асоке. Он глядел на нее сверху вниз, хмурился, и Асока затряслась, путаясь между ног ласата. Внутри что-то драло ее когтями, рвалось наружу, и Асока закричала, коленями отбивая Зебу ноги. Над ней искрила какая-то проводка, с чего-то ради опять включилась сирена, и воздух начал раскаляться, словно они уже все вместе жарились на адской сковородке. Пожалуй, там им было самое место. Мотая головой из стороны в сторону, Асока отползла к стенке и замахала руками, прогоняя дальше от глаз пляшущих перед ней призраков. Боль разбила что-то в груди, воздуха не хватало, и она ловила его губами будто заглатывающая воду утопленница. Где-то там, под пучиной черного океана, таился смысл, и страхи тянули за ноги на самое дно. Откуда-то взялась Амидала и принялась обвинять ее в том, что она берет не свое, откуда-то пришла сестра Герреры в мертвых пятнах и сыпала ей на голову проклятия за свой народ. Лакс наставил на нее пушку и выстрелил. А затем выстрелил еще раз. — Возьми себе в руки! — кричал над ней Энакин, заставляя раскрыть глаза. Он еще раз ударил ее по лицу и разбил губу. А затем пол под ней пошел ходуном, и она поняла, что он волочет ее за ворот к ногам Вентресс. Асажж на нее даже не смотрела, бледнея с каждой секундой и бормоча то-то себе под нос, пока с закрытыми глазами сращивала в теле кость. Взгляд Бобы уже успел покрыться поволокой. Увидев его так близко, Асока зарыдала и вцепилась содранными пальцами в его лицо, все еще горячее. Вейдер достал меч и направил на его тело. Асока тут же впилась ногтями в его руку, готовая разодрать зубами, но Вентресс сейчас же вложила в его левую свой, и он разрезал на Фетте нагрудник. — Асока, он будет жить, — твердо сказала подруга, и на секунду это придало уверенности. Ей показалось, что, когда Вейдер сорвал доспех, его грудь поднялась. Пол опять задрожал. — Полторы минуты. Асока помутневшим взглядом увидела, как Асажж кивнула и закрыла глаза. Вейдер встал с пола и отошел в сторону. Вентресс вцепилась в руку Асоки, и Тано ощутила, как ее Сила бьет по ней, тащит куда-то вперед, рвется сквозь мертвый шквал и прорубает путь среди объявшего их шторма. Вихрь вокруг кричал призраками умерших, но Асажж твердо вела вперед, разгоняя марево из мертвых душ. У них был план, Асока четко его вспомнила, когда Асажж принялась хватать это бешеное колесо и как-то его обуздала. Краем сознания Асока успела заметить, что Вейдер опять был рядом, в ее голове, и умудрился каким-то образом создать коридор для ее мыслей. Он взял себя в руки, действовал уверенно, и готов был подхватить ее в любой момент, если она вновь начнет падать. Сейчас не было смысла на него отвлекаться. Асажж создала из себя проводник и направляла всю накопленную мощь прямо в сердце Бобы. Асока проследила за ней: его тело вновь ожило. Он был мертв минуту, и это было несложно. Вентресс быстро восстановила кость с мозгом, и жизни было за что удержаться в теле. Для Асоки пришло время отпустить их обоих. Асажж держалась на поверхности, а Вейдер даже не касался ее, лишь дыша дурным воздухом океана сотворившей его живой Силы. Ее же задачей было нырнуть в бездну, и она тут же рванула вперед. Жар и холод объяли мгновенно, и Асока захлебнулась этим потоком, чтобы он тут же ее принял. Все последние годы она им дышала. Хаос в пучине метался, мертвые стенали и рвались обратно к своим телам, боль всего мира прошлась импульсом по телу, дала сил, но не коснулась ее своей порчей. Где-то здесь, среди марева былого, грядущего и невозможного, среди сотен других оборвалась одна единственная жизнь. Все остальные были чужими, но эта одна, особенная, была важной. Асока четко знала, что с той мощью, какой наделил ее выбор Вейдера, прямо сейчас она может остановить его сердце. Вот оно, было здесь, стучало рядом и его жизнь золотой нитью обвивалось вокруг нее самой. Его сила была колоссальна, но что она стоила перед его слепотой? На поверхности были другие: Асажж, Оффи, Синдулла, — а в глубине еще пара сотен едва различимых, жертвенных душ. Асока закрыла глаза, протянула руку и позвала. Боба уверенно сжал ее ладонь, будто и не прошли десять минут с тех пор, как они вместе летели на бойню. Она прошлась пальцами по его руке, ощупала лицо, волосы, десять раз проверила, он ли это, перед тем, как поверить. — Чего я лишила тебя? — она не узнала здесь свой голос. — Возмездия. Асока ощутила, как он касается кончиками пальцев ее щеки, и взяла его за вторую ладонь. — Иди за мной. Она дернула его на себя, вынырнула с ним из пучины, провела в самое преддверие яви и распахнула глаза. Асажж мощью всех мертвых душ этого мира прорубила им дорогу в жизнь. Тело Бобы дрогнуло. Вентресс тут же сомкнула руки на груди и переместила эпицентр разразившейся вокруг них бури к самому его сердцу, запечатывая в нем жизнь. Асока помогла, страхуя ее от потерь, и ярящийся хаос в Силе вокруг них медленно стал истончаться. Где-то в другом мире она ощутила, как что-то тяжелое бьет ее по коленям, а затем услышала сбитый кашель. Она оглянулась: все было сделано правильно. «Он жив, — промелькнуло молнией в ее голове. — Возвращайся». Она почти видела своими глазами, что Вейдер не врет. Встряхнув головой, Асока раскрыла глаза в реальности. Грудь тут же прожгло молнией в неистовстве мечущейся, плещущийся через край Силы. Сердце болело, судорожно рвалось, хотело выбиться и разорваться вместе с тысячью других жизней. Асажж потеряла сознание и уронила голову ей на колени, из ее носа ручьем текла кровь, а кожа казалась совсем прозрачной. Хватка Энакина в голове слабела, и кашель послышался громче. Асока скинула с колен Вентресс, рванула вперед, ухватилась за Бобу холодными руками и прижала голову к его груди, слушая сердце. Билось. Вейдер кричал, что пора уходить. Он привел в чувство Асажж, и Асоку вместе с Бобой волокли куда-то по коридору, а потом опустили на пол грузового спидера, тотчас взмывшего в небо под маскировкой. Вейдер принялся отдавать какие-то указания, отошел к пилоту и наконец отпустил ее в силе, и весь ужас вернулся снова. Боба лежал с ней рядом, и Асока застекленевшими глазами глядела на то, как он рвано дышит и морщится, не раскрывая глаз. Асока не дала больше никому к ним подойти. Асажж пыталась, но Асока огрызнулась, и та упала на кресло с ними рядом, молча за всем наблюдая. — Боба, — Асока несмело обхватила рукой его щеку, — Боба! Он медленно, словно из-под волны головной боли, раскрывал глаза. Как только посмотрел на нее, она упала на него и обхватила обеими руками, отчаянно обнимая, срываясь на сопли и слезы как в дурацких сентиментальных голофильмах. — Тихо, тихо, — он едва слышно шепнул ей в монтрал и нежно поцеловал, обнимая за талию и морщась от боли. — Что вообще произошло? У Асоки задрожали губы, как только она попыталась ответить. Голос не поддавался, а тело отказывало, чернота в груди разрасталась с каждой секундой, что она глядела в его глаза и видела через них смерть. — Когда мы приземлились, ты упал, — посеревшим голосом ответила за нее Асажж и взяла секундную паузу. Асока ощутила, как Вейдер кивнул ей с другой стороны палубы. — Ты же ее знаешь, она так любит ошибаться. Боба, скривившись, сел, и Асока заревела на его плече, покрывая поцелуями лицо и шею. Он тяжело вздохнул, прижимая ее к себе, и впустую попытался сдвинуть ее со своей ноги. А потом увидел, что на нем осталось от его армейской брони. — Если бы это был доспех отца, я бы оторвал вам руки. Асока засмеялась сквозь слезы, поднимая голову от его плеча и обхватывая его лицо руками. Все внутри рвалось вместе с болью разбитого города, скулы сводило от напряжения, но она все равно улыбаясь, глядя, как он хмурится и разглядывает ее, определенно гадая о ее новых проблемах. — Ты же знаешь, да? — на одном дыхании пробормотала Асока, мокро целуя его припухшими губами. — Знаешь? — Да, — Боба наконец вытащил из-под нее ногу и, прикрыв глаза, поцеловал в голову, — я тоже. Он отполз к стене и облегченно откинулся на нее, глядя в потолок. Асока устроилась рядом, все еще дрожа и сжимая его руку. Асажж опять закурила, и в дыму Асоке захотелось, чтобы весь этот ужас развеялся на ветру и растаял. Она все еще чувствовала Энакина, уже почти справившись со слезами. Было чувство, что он и хотел закрыться от нее и не мог, а весь тот кошмар, что сейчас пережила она, он только впустил в сердце. Где-то внутри него, Асока знала, таилась память о былом ужасе, который он так и не смог пережить, который все и сломал. Он восстановил контроль — внешний — а внутренний сам же разрушил. Опять поднялся пепел с пепелища прошлой жизни, перед глазами Асоки мелькали образы удушаемой Амидалы и ночные кошмары о ее смерти. В другой момент она бы опять попыталась как-то ему помочь. В другой момент. — Прибыли. Их транспорт колыхнулся и встал, зависая где-то на верхней парковке одного из серых армейских бараков. По удаче все они сейчас как раз были пусты. С балкона проглядывался вид на город, и по первой прикидке до дворца было полчаса пешком. Вейдер обернулся и подошел к ним, с ожиданием глядя на Асоку. Она подняла к нему глаза и ощутила, как Боба зажал майку в кулак на ее пояснице, бессильно не желая отпускать. Она не знала, что будет, если сейчас начать брыкаться. День назад она точно чувствовала, что он ей не навредит. День назад. — Асока. Сжав зубы, она встала и быстро за ним вышла. — Ты мне доверяешь? — он свел руки за спиной, отвернувшись к полыхающему в огне Изису. Кары носились над ним пьяными перепуганными осами из разоренного гнезда. Асока сжала руку на своем мече. — Однажды я хотела, чтобы ты убил собственного ребенка. Энакин горько рассмеялся и облокотился о заграждение, расслабленно ловя пальцами ночной ветер. Подставлял он ей спину или просто расслабился после того, как они вместе обернули начало ее конца? — Полагаешь, мы квиты? — Полагаю, что ты сделал это частью меня самой. Он обернулся к ней, и между прядей покрытых пеплом волос загорелись огни, будто покрывая его голову пламенем. А вот глаза потухли. — Поверить не могу, что ты понимаешь. — Я чувствовала все там вместе с тобой, — она подошла ближе и присела рядом с ним на горячую металлическую трубу парапета. — Я просто тебе не верю. Но это же не проблема, верно? Энакин прислонился боком к заграждению и положил руку ей на плечо, кивком указывая, что ничего не поменялось. — Я никогда не попрошу тебе отступить перед нашей жизнью, — медленно произнес он, — и никогда не отступлю от тебя сам. Ты можешь верить в это. Ты это знаешь. Асока пожала плечами. Он и так все чувствовал: вряд ли он ждал от нее ответ. — Вот, — Вейдер протянул ей коммуникатор со встроенным ретранслятором. — Когда ты придешь к нему, ты не будешь там одна. Мы должны все закончить. Комлинк удобно поместился в руку, и Асока аккуратно спрятала его между ремнем и кобурой меча. Лакс все знал с самого начала, и теперь было ясно, от кого он ее защищал. Интересно, если бы она сразу пришла к нему с планом теракта, на какой бы день он согласился? — Мы закончим. До штаба было сорок минут пешком, и быстрее было сдаться первому военному патрулю. Времени терять было нельзя. — Асока, — Энакин окликнул ее, и она обернулась, он улыбался. — В этом есть и плюс: у тебя появился повод меня убить.