Мертвые живы страстями

Когда она вышла из-за угла, вся в грязи и подпалинах, солдаты отшатнулись, будто увидев призрака. А потом судорожно начали кричать по рациям, на бегу подхватывая ее под руки и сгружая, как хрустальную принцессу, в тут же подлетевший спидер. — Мне нужно к Бонтери, — севшим голосом бормотала она, морщась от режущего света прожекторов, — где он сейчас? Они сказали что-то об армейском штабе, а потом летели на военной сирене сквозь рассыпавшийся перед ними поток. С ее поиска все еще не был снят высший приоритет, а по довольному взгляду офицера можно было судить, что и пара тысяч кредиток личной благодарности. — Что, служивый, дерьмовый день? — Паршивый, Ваше благородие, — счастливо отозвался он. Асока хмыкнула. Ну хоть кто-то сегодня уснет довольным. Из окна спидера было хорошо видно масштаб локального армагеддона. Энакин постарался на славу: несколько кварталов были снесены подчистую, семейка небоскребов просела на десяток этажей и пожар распространялся вглубь города, жадно пожирая остатки доимперской архитектуры. Центр был весь в руинах, дворец сохранился лишь потому, что пролетели над ним, стекла повылетали в каждом здании, от дыма и гари скрылось под вуалью небо, а под пеплом и пылью — то, что было когда-то дворцовым садом. Люди выбегали на улицы, боясь остаться погребенными заживо в домах, дети кричали матерей, гвардейцы теснили всех к центру дороги и строили у руин оцепления. В нескольких кварталах вглубь, посреди черной, дымящейся колеи, гордо возвышался черный остов «Венатора». — Какие потери? — поинтересовалась Асока, чтобы отвлечься. Счастливый парнишка только открыл рот и тут же замялся, а его пилот-напарник фыркнул и скосил через зеркало заднего вида взгляд. — Да говори, как есть, что ты жмешься. — В прессу, говорят, пойдет информация о тысяче, но уже сейчас с учетом пожаров… — Под пятерку наберется, Ваше благородие. Асока присвистнула, и оба паренька тактично замолчали. В силе сквозило болью: люди все еще умирали. Медленно, преимущественно под завалами, но кто-то сгорал и в огне. Если все собрать через неделю, то цифры умножатся втрое. Все было как всегда, кому надо считать живые трупы? Она не удержалась и потянулась в силе к Энакину. «Что у вас?» «Они в порядке». Асока заскрежетала зубами, подумав, что как только увидит Лакса точно закатит ему истерику и дернет сигарету. На полпути к штабу, между рынками и дворцом, с рулевым кто-то связался, и они резко завернули влево, а потом со всей скорости газанули назад, проскребя бампером по капотам у двух машин. — Связались с губернатором, — испуганно выдал пилот, — велел везти вас в казармы спецотрядов. — А в казармах? — задрала брови Асока. — Да я не знаю, пустые все казармы-то, леди! Его напарник пробубнил что-то невнятное о личной гвардии короля. Асока все поняла и на всякий случай быстро состряпала себе незаметный силовой щит. Со оставил бы ее на потом, Лакс не стал бы стрелять, но это не спасало от пули в затылок любого из Партизан. «Сейчас твое слово весит больше слова Баррисс». «Я знаю». У входа сторожил танк, и Асока скользнула взглядом по соседним высоткам, подмечая в силе парочку снайперов. За спиной наверняка было больше, но это все еще оставалось смехотворным. Для всего Ондерона Бонтери как был, так и должен был находиться в штабе. «Со сейчас вместе с Лаксом?» «Был. Сейчас со своей группой выкапывает из-под руин ласата». Это было кстати. Как только спидер остановился, навстречу тут же вышли люди Бонтери из тех, что знали ее в лицо. Один кивнул ей и качнул головой в сторону толстой железной двери, а второй подхватил под руку и повел вглубь здания, а потом спустился вместе с ней на лифте в бункер. — Он в порядке? — тихо поинтересовалась она, едва они сделали несколько шагов от входа. — Можно и так сказать. Асока накинула на себя театральщины и требовательно нахмурилась, но больше он ничего не ответил. Как только он раскрыл перед ней дверь, она увидела закрытое помещение и Бонтери, окруженного перепачканным сажей отрядом. Один из бойцов стоял против него перед всеми, сжимал кулаки и, казалось, сам был готов все здесь спалить, несмотря на милость судьбы из Энакивых рук. — Я хочу видеть тело перед собой через час, — произнес Лакс, и у того затряслись кулаки. Бонтери махнул головой, и люди перед ним отступили к выходу. Нервный парень обернулся последним, стукнул каблуками и, проходя мимо, поглядел на Асоку как на врага народа. — Савр, будь так добр, прикрой им спину. Боец фыркнул и остановился, но телохранитель, который привел Асоку, уже сочувственно что-то бросил ему и закрыл дверь. Когда их шаги наконец стихли, Лакс собрал со стола разбросанные рукописные заметки и бросил все в уничтожитель. — Ты говорил, что у Ондерона есть зубы, — зло прошипела Асока, фурией пролетая по серому, забитому в металл кабинету. — Какого черта твои люди шепчутся о тысячах смертей, когда я предупреждала тебя за месяц? Лакс обошел стол, достал из полок стопку каких-то фотографий и отправил их вслед за бумагами. Не удалось разглядеть, что там были за кадры, да это и не играло роли. Ничто не играло роли: он уже должен был принять все решения. Она подошла и схватила его за плечо. — Там люди умирают, — она дернула головой к потолку. — Так будь рада, что ты здесь. Кожа Лакса была мятым, пыльным пергаментом с сухими губами, и ничего нельзя было прочесть по глазам. Асока моргнула: даже в силе он был ледяным. — Кто это был? — Какая разница? — Асока передернула плечом, демонстрируя новые синяки. — Парень вколол мне какую-то дрянь, но запорол все с джедайской дозой, идиот. Я не стала терять на него времени, и побежала назад, как только увидела зарево над городом. Скажи мне, что вы взяли тех ублюдков, которые решили строить здесь демократию! — Взяли. Асока перевела дыхание и прикрыла глаза, опять вспоминая кошмар, едва не перекроивший ей жизнь. Сейчас было самое время поддаться эмоциям. — Дай сигарету. Она нервно закурила и только теперь увидела огромный голоэкран под ногами, к которому Бонтери подключил запись допроса террористов. Асока не могла и не хотела видеть их лица, но все равно читала по губам Геры заученный текст, черновик которого сама же и составляла. Потом Баррисс бормотала что-то про величие, то сипя на камеру, то срываясь на вопль и каждую минуту поминала истину, против которой все они, мелкие людишки, грешили. Асока опустила взгляд и потерла надбровные дуги большими пальцами. В ту бешеную секунду, когда ярость Вейдера вырвалась, он определенно сломал Оффи мозги. Вышло даже лучше, чем хотели: по плану думали сделать ее овощем в последнюю секунду триумфа. Асока докурила, и Лакс протянул ей вторую сигарету, закурив сам. Все было на руку. Может быть, после такого признания еще заиграет и состряпанная на Татуине подстава. — Имперцы уже требуют их головы. — Нельзя, — Асока бессильно упала на стол, сбив на пол органайзер, и вцепилась пальцами в столешницу. — Синдулла слишком много знает, они выжмут ее как лимон. Лакс щелкнул пультом, и голо замерло на моменте, где Гера смотрела огромными щенячьими глазами и ревела на камеру. Такую только поставь на обложку агиток, и уже завтра ее фигурки будут лить крокодиловы слезы и бить продажи в каждом провинциальном супермаркете. — Сотри эту чушь, — Асока затушила бычок о потрепанный металлический планшет. Он щелкнул пультом и порезал последние секунды записи. — Я не отдам этих людей Альянсу. Она нахмурилась и оценивающе поглядела на Лакса, думая, чего же он все еще ждет. Неужто и вправду, чтобы она морально купила его дерьмовый выбор? — Прекрасно, — бросила Асока, жестко глядя на него исподлобья. — Тогда дай все решить Со. Лакс поглядел на нее нечитаемым взглядом и улыбнулся, резко подтянув к себе за талию. На мгновение ей показалось, что он опять начнет распускать руки, но вместо этого лишь прислонил к себе спиной и обнял одной рукой, второй опираясь на стол. — И что же он должен решить? — его голос стал тише, и впервые она различила в нем тугую, затаенную досаду. — Асока, замять все уже не выйдет. — Нет, — внутри что-то оборвалось от мысли, что когда-то этот человек был ей другом, — но Со решит все радикально, а остальные и не ждут от него другого. Другое им покажешь ты. Асока почувствовала, как он кивнул за ее спиной. Он дышал глубоко, уверенно и крепче прижал ее к себе за живот, будто бы она могла от него сбежать. — Заманчиво, — почти согласился Лакс. — Как же тебе не повезло, что он мертв. И выстрелил три раза ей в голову.