Мертвые живы страстями

Асока переписывалась с Фениксами. Фениксы плакались, что Чам промыл людям Мон мозги, а Асока пеняла, что у людей Мон отродясь мозгов не было. Она даже душой не кривила: откуда там мозгам было взяться-то, когда она их собирала для агиток своей политкомпании? Фениксы соглашались и сливали, что Чам-то, конечно, конченый, но хотя бы свой, а некоторые идиоты с главной базы не верят Мотме и едва ли не открыто поддерживают Бонтери. Не то, чтобы сами Фениксы верили в ее истории, но умирать за дело Герреры пока что не спешили. Асока соглашалась и хотела верить, что среди тех идиотов хотя бы половина и вправду повелась, а не болтала то, что им сказали, за кредитки айсардовской агентуры. И не зря верила: довольно скоро они вылетели к Ондерону, оставив Мон дожидаться Чама, и лучшие надежды оправдались. Асока даже улыбнулась: Со всегда умел находить отклик в сердцах. Обычно тем больше, чем масштабней были взрывы его бомб. За то, чтобы в Силе ему не скучалось, Асока даже выпила сок. Сейчас она сидела в одной из закрытых комнат комплекса, где жара плавила проводку чуть меньше, чем мозги, и пыталась выудить из Сато больше, чем из той дурацкой переписки. — Идиоты! — кричал он по связи. — Какого криффа еще надо этим бантовым задницам?! Асока попивала сок из стакана и тихонько ковыряла поломанный меч ногтем. — Нет, ну вот что они еще от нас хотят? Чтобы мы добили те чертовы заводы? Асока икнула. Да, про те заводы было что-то сказано в контексте оправданий погрома Изиса. — Ну что, что мне делать? — Сато возвел очи горе и без сил упал на кресло. Присосался к кружке с кафом: она у него уже полчаса не кончалась. — Отдаться на волю Силы, — глубокомысленно изрекла Асока и грустно проскользила глазами за приемник, где ее дожидалась початая бутылка рома. — И чем Сила поможет моим солдатам? «Да кто ее знает-то?» — хотела отбрехаться Асока. — А чем им поможет истерика командира? — вовремя исправилась она. Сато погрустнел и сдулся. Поднял глаза к звездам, где как раз должна была быть побелка, и грустно поджал губы на камеру. Асоке даже захотелось подлить ему в каф ром. — Этот Бонтери, — Джун как ругательство выплюнул его имя, — я же его помню! Это он одобрил все имперские проекты, когда был сенатором. Я-то знаю, как все это делается… У него в каждом заводе по пакету акций! Он же первый наживется на той войне! Как только те идиоты, что летят к нему, этого не понимают? Он еще раз присосался к кружке, набрал в грудь воздуха и начал перечислять ей все его активы еще с республиканских времен, а закончил тем, что проехался по личности супруги. Напомнил, что она была из Хейпанской знати. У Асоки было два варианта: или он хотел трахнуть его жену, или он хотел трахнуть Бонтери. — А еще тебя втянул, ублюдок, — добавил он под конец. Асока со вздохом оперлась на руку и спрятала под ладонь глаза. Вообще-то Лакс филигранно вплел их роман в ондеронские сплетни. Про нее только глухой там не знал, но фотки-то ни одной не было. Болтать могли Партизаны, да кто им сейчас поверит? То есть, поверят те, кому надо. Но те, кто надо, уже были людьми Партизан. Сато принялся ее утешать. Асока затосковала больше. — А еще эта сумасшедшая Оффи, — наконец отвлекся Сато. Асока навострила монтралы. — Как Баррисс могла? — театрально простонала она. Подумала, что можно вставить еще про джедаев, но вспомнила, что он был к ним равнодушен. Во всяком случае, куда равнодушнее, чем к Лаксовой наличности. Тяжело ему, старому ворюге, было в обществе сенаторши с двадцатилетним стажем и вице-короля. — Мон сказала, что она еще во времена Республики под тебя копала, — виновато поделился он. — Мы поэтому и внимания не обратили, так, посмеялись только. Тебя даже расстраивать не хотели. А потом она оказалась на том разрушителе. Как ей вообще удалось запудрить Гере мозги? Асока скептично посмотрела на Сато и подумала про себя, что очень бы просто. Ладно еще они с Вейдером, но братишка-то вил из нее веревки сам, на чистой природной харизме. — Скорее всего она втерлась в доверие к Кэнану, — невинно предположила Асока. — Ты и сам знаешь, как близки они были с Герой. Сато посерел в лице и опустил взгляд к своим коленям. Кэнана и Рекса имперцы показывали в новостях. Призрак нашелся на Дксуне, и следствие восстановило картину событий. Суд все решил вчера, приговор исполнили вечером. Чам, не дурак, тут же объявился с флотом и забрал у Мон половину пилотов. — Думаешь, она правда хотела разрушить фабрики и не справилась с управлением? — уже без сил предположил он. На мгновение Асоке почудилось, что он действительно душой печется за Альянс. Она растерянно почесала голову и кивнула. Сато вздохнул. Сзади что-то упало. Асока от неожиданности провернулась на кресле, чуть не вывихнув шею, и встретила голову Энакина, торчащую из-за двери. На полу валялся какой-то хлам из стоящей по соседству полки. — Эм, — пробормотала она. Энакин был взъерошен. — Господин Органа? — хлопнул глазами Сато. У Асоки появилось какое-то странное чувство. Вейдер помрачнел. — Ой, простите, обознался, — сбито пробормотал он. — Тано, потом договорим. И как-то быстро выключил голосвязь. — Стучаться надо, — попеняла Энакину Асока. И постучала пальцем по виску. Энакин поджал губы и покачал головой. — Император, — все, что ответил он. * * * Его царственную фигуру омывал лучами закат. Энакин склонил голову, Асажж сделала книксен, а Асока ощутила, как у нее дернулось и застыло сердце. Палпатин повернулся к ней, и Асока быстро опустила глаза и склонилась в поклоне. — Все наконец готово, — негромко произнес Энакин. — С трудом верится. Император прошел вперед, в Храм Огня, словно был на этой планете сотню раз. Сила вокруг Асоки звенела, и в ней слышался шепот улетавших душ. Живые волновались, скользя своими судьбами вдоль флота Синдуллы. Он был в нескольких шагах от Ондерона и чем ближе подлетал, тем выше взмывались волны. Гроб с Амидалой лежал посреди зала, а сама она выглядела спящей, словно лишь вчера закрыла глаза. Каждый раз для работы они выводили тело из стазиса, но казалось, что оно и без него оставалось нетленным, будто обессмертившая ее народная память. Даже ее живот не успел опасть после родов. Первым же распоряжением Вейдер отдал приказ заморозить ее, а вторым — похоронить в мавзолее двойника. Император подошел ближе и взял Падме за руку. — Может все-таки клонируем? — Асоке казалось, что она услышала ехидство. Вейдер с упреком поглядел на Мастера. Мастер скептично оглядел Падме и похлопал ее по руке. — Бедняжка. Вейдер сцепил зубы. — Восьмерых, — едва слышно прошептал он. — Что? — Он предлагал клонировать восьмерых. С запасом, если я вдруг придушу парочку(1). Этот Император начинал Асоке нравиться. Он картинно закатал длинные рукава и уселся на трон Куна во главе зала. Асока услышала, как Кун закряхтел, а потом увидела, как Палпатин свел брови. Куна как ветром сдуло. Вейдер опять все пропустил. Асажж стояла над Амидалой и хмурилась. И внезапно Сила взорвалась. По плану Палпатин должен был лишь помочь и направить. Ей следовало догадаться, что значило для него направлять. Такое уже было однажды. Пятнадцать лет назад Сила кипела на огне войны, а потом взорвалась со смертью тысяч джедаев. Тогда сердце давило, и Асока не знала, что происходит. Зато узнала сейчас: все те тысячи купили сгоревшую в огне жизнь Вейдера. Но что стоила пустышка-королева перед мощью, которой должна была быть выкуплена его душа? Асока не смотрела на Палпатина, но видела, как он улыбается. Когда-то она считала, что Император не замечал сил, что даровала война. Сейчас, когда он не скрывал мощи, находясь с ними в одном зале, стало ясно, что он ими лишь не пользовался. Он мог бы вернуть Амидалу сам, но одна Сила знала, чем он уже пожертвовал. На Камино исправили бы за месяц то, что сделали с его телом джедаи, но не во власти джедаев было искажать жизнь. Асоке стоило лишь раз взглянуть на него в Силе, чтобы понять, как мало он отличался от мертвецов. Ему стоило лишь сделать шаг, и вечность раскрыла бы ему свои объятия. Асажж и Энакин не понимали — они не были там, где была она. — Прелестно, — выдохнул он, и все вновь замолкло. Тишина Силы опустилась на плечи мертвым саваном. Император понялся с трона. — Приступим на рассвете.