«…Tell all Pharaohs to Let my people go!..»
Хорошо, что шефу никогда не приходила в голову дурацкая идея позвонить мне по телефону на другой конец комнаты. И хорошо, что я никогда не забывал свою трубку у него, не то быть ей разбитой, — к гадалке не ходи. Люди вроде него вообще крайне болезненно воспринимают любые намёки о своих еврейских корнях, и не без оснований: если папа еврей, а мама — нет и, при этом, с обеих сторон прибабахнутые на почве национализма родственники, то ребёночек однажды узнаёт, что для всех он чужой и никому не нужен. Надо ли упоминать, что травмированная психика от таких предъяв гарантирована? Но особенно виноватыми в глазах отвергнутого потомка оказываются, часто, те, у кого наследование национальности не по мужской линии, ведь будь иначе, такой пакости с ним бы не случилось. Вот и не любит Сергей Львович иронии, на счёт предков своего бати, ой не любит! Хотя, как по мне, ему стоило бы не любить нациков, во всех их проявлениях, а не примыкать к ним, но кто меня спрашивал? Так и живём: я его троллю, пытаясь намекнуть на несовершенство воззрений шефа на мир вообще и одну конкретную нацию в частности, а дилер намёков не понимает и периодически пытается намылить мне шею. Впрочем, бегаю я быстро, и удаётся ему это редко. С трудом продрав глаза и сев на пропотевшей насквозь простыне, потянулся за своим мобильником, производства трудолюбивых китайцев. Ой, мама, ещё и мышцы болят, как будто… Как будто весь день приводил в порядок немаленький особняк? Да, кажется качалку можно не искать, одной проблемой меньше. Один вопрос: на сколько меня в таком темпе хватит? Медик из меня, конечно, хреновый, но то, что во сне организм должен отдыхать, а не впахивать, ясно даже идиоту. — Алло… — с трудом подавляю зевок, — Сергей Львович, вы смерти моей хотите? — Что, сон интересный приснился? — Сам же всё знает, а ещё ржёт, с-скотина. — А смерти, ни твоей, ни чьей-либо ещё, я не желаю, потому и звоню так рано. — Хреново, кажется шеф на нервах. Надеюсь, это не я где-то накосячил. — Короче, слушай сюда и мотай на что-нибудь, что у тебя пораньше усов отросло: сегодня в час дня будь у входа в культурный центр при посольстве Индии. Там тебя будет ждать человек, который передаст всё то, о чём мы вчера договорились. Пустыми вопросами его не доставай, он человек очень занятой, оденься соответственно, а то знаю я тебя, остолопа. Не забудь почту проверить, я тебе открытку прислал. Мне не звони, некоторое время буду вне зоны, бывай! Мельком глянув на табличку «Продолжительность звонка: 0:00:39» не спеша перевёл словесный поток шефа с дипломатического на русский: тебе, Пашка, нашли крутого «учителя танцев», будь хорошим мальчиком и не спрашивай, что он делал в своём Браавосе, или где-то ещё. Сменку не забудь, дяде Серёже не звони, — он сам позвонит, почтовый ящик в подъезде проверь, — не станет же дилер мне ванильные открытки Вконтакте слать, в самом деле? Сколько там у нас времени? Семь? Шесть часов до встречи с таинственным учителем, — накрылись твои каникулы, Паша, — а значит есть время превести себя и койку в порядок, наготовить жратвы и посёрфить, малясь, в Сети.***
На счёт ванильных открыток не знаю, — не проверял, а в ящике действительно обнаружился простенький белый конверт, адресованный некоему Беляку В.Р., внезапно проживающему в одной со мной квартире. Хех, Ведьмаку все возрасты покорны: второй инициал вряд ли взят с потолка. Лыбясь, как идиот, распаковал подарочек и офигел: дебетовая карта одного крупного немецкого банка, — это вам не Киви Валет, да. Гадая, как её оформили без меня, — владельцем значился не однофамилец командира темерского спецназа, а вполне себе Хабаров П.А., — вытряс из конверта ещё и письмо, из которого уяснил ответ на свой вопрос: пластик был привязан ко счёту некой фирмы, название которой мне ничего не говорило, с лимитом расходов в пять штук капусты в месяц и правом тратить половину этих средств без отчёта перед финансовым отделом, — реквизиты оного прилагались. Ясненько, вот и зарплата привалила.***
Раньше я никак не мог врубиться во всю эту истерию, на счёт насилия над детьми: ну отлупили и отлупили, чего такого-то? Сегодня догнало понимание, вкупе с осознанием, что оные методы и впрямь могли способствовать успехам в учёбе, даже в самых запущенных случаях: спать спокойно захочешь, — и не так раскорячишься. На место встречи я опоздал почти на десять минут. Фигня, конечно, для Москвы, с её пробками. Ну, по крайней мере, я так думал, пока не был, — Впервые в жизни! — подвергнут телесным наказаниям. Не в том смысле, что мне по шее настучали, это-то дело привычное. Нет, этот мудак меня натурально высек ивовым прутом, и не только по спине, так что кроме чуткого сна светит мне сегодня весь день ходить, — и стоять, — на цыпочках. Бил меня почтенный сахаб Калидас Раджаникант, разумеется, не на людной улице, — хотя с него бы сталось, — а в арендованном неподалёку от посольства спортзале, каковой мне полагалось отныне посещать по чётным дням недели. Кроме своего имени и требуемого вежливого обращения, наставник соизволил сообщить, что его услуги оплачены на пол года вперёд и он намерен полученные деньги отработать до последнего цента, не взирая на моё сопротивление, буде у меня дури таковое оказать. Особый шик моему позору придавало поразительное сходство этого изувера с каким-нибудь героем индийского кино. Знаете эти слезливые истории, про потерянных или перепутанных в детстве братьев и сестёр, когда простая доярка внезапно узнаёт, что она — дочь раджи? Так вот, экзекуции меня подвергал натуральный принц из такого фильма, мать его! Неприлично молодой на вид, гладко выбритый, смуглый, подтянутый и мускулистый, с глазами и волнистыми волосами, соревнующимися, кто из них темнее — вороное крыло тихо курит в сторонке. И, в противовес внешности, одежда: белые рубашка, брюки, штаны, туфли, даже носки! Галстука нет, зато рубашка застёгнута на все подозрительно напоминающие жемчуг пуговицы. Наказание плавно перетекло в первое занятие, хотя особой разницы я так и не заметил. В качестве тренировки, этот индусский любитель БДСМ приказал встать на вытяжку у стены. За малейшую поблажку собственной угробленной за компом осанке я получал очередной чувствительный удар, — теперь уже по рёбрам. Через пол часа доброму дядюшке наставнику, — не, серьёзно, глядя на его лицо: улыбка от уха до уха и морщинки у добрых-добрых глаз, и не подумаешь, что говоришь с извращенцем, да ещё голос, такой, тихий, вкрадчивый… — видимо, надоело высматривать повод для очередного удара и он начал бить просто так. Пардон, конечно же в целях тренировки! Теперь мне полагалось не сдвигая стоп с места уклоняться только от тех ударов, что должны были меня задеть, игнорируя все остальные, под угрозой продления пытки на пол минуты за каждое лишнее движение. Угадайте, какая часть задания оказалась самой сложной? Не, изображать из себя танцующую кобру то ещё удовольствие, конечно, но с этим я справился сравнительно быстро. Даже вычленять «настоящие» удары мог, к концу трёхчасового марафона, довольно уверенно, но заставить себя не дёргаться, когда практически в морду летит со свистом этот чёртов прут?! Пофиг, что глаза докладывают, а мозг понимает, что удар пройдёт мимо, да и в худшем случае придётся в ухо, — инстинкты требуют спасать мою такую молодую и красивую шкурку от такого издевательства, и я не могу их за это винить. — Несколько лучше, чем я ожидал от неария. — Флегматично отметил пожилой индус, словно щенка за принесённую палочку похвалил, с-собака страшная. Ну, держись! Мой ответ был долог, подробен и обширен в своей лексике: мужик узнал как моё личное мнение о всяких черножопых отпрысках членов Гитлерюгенда, — вечером даже стыдно было вспоминать, кого я назначил ему в матери, — так и подробное описание того, что с ними следовало бы сделать. Добрая улыбка слегка поблекла, но выслушали меня до конца и даже не перебили, — об колено, например. Зато стоило мне замолчать, как последовал симметричный ответ, мать его: — Во-первых, даже в трущобах Мумбаи большинство людей знают разницу между фашизмом и нацизмом и никогда не перепутают Гитлера и Муссолини, как только тебе не стыдно за своё невежество? — Угу, конечно. А про устойчивые выражения ты что-нибудь слышал, умник? — Во-вторых, ни в каких молодёжных движениях стран «оси», как, впрочем, и их противников, ни я, ни мои родичи не состояли, и, если ты не хочешь однажды проснуться от нехватки воздуха в лёгких, рекомендую тебе больше не шутить на эту тему. — Мда, а ведь говорили тебе, Павел: держи язык за зубами. — И, в-третьих, если ты когда-нибудь сможешь воплотить в жизнь хотя бы половину своих угроз, я посыплю голову пеплом, уйду в горы и проведу остаток жизни в молитвах и медитации. — Только в исполнении этого типа даже такое обещание может звучать, как угроза. — А если хоть одно? — Ну, вот кто меня за язык тянет, а? — Тогда возьмёшь в жёны любую из трёх моих дочерей. — Потрясающий человек, даже глазом не моргнул! — А оно мне точно надо? — Не хочу обидеть опасного дядечку, но как бы он не решил, что я и впрямь претендую. — Не надо, значит не выпендривайся. — Действительно, чего это я? — Урок окончен, брысь отсюда, млекх. Мне кажется, или напоследок меня обматерили?