Не хочу быть героем

- Уходите, - быстро сказал я, понимая, что совершаю самую большую, а возможно, и последнюю глупость в своей жизни. – Спрячьтесь там, у деревьев. Я нагоню вас. - Костя, ты спятил! – быстро сказал Эрил. – Ты не знаешь этих… этих… Прошу тебя, не подвергай опасности Нирку и Тонто, давай уйдём, пока ещё не поздно! Умом я понимал, что Эрил насквозь прав, что он не трус и что страх, который звучит в его голосе – неспроста. Но просто так бросить бедолагу, которого гнали по степи, как зверя, я не мог. Ну, не мог, и всё. - Эрил, - умоляюще сказал я, - я всё понимаю. Но я просто не могу поступить иначе. Прячьтесь с Ниркой у тех деревьев. А я… - Дурак! – отозвался Эрил. – Ты что, думаешь, я смогу тебя бросить? Что я буду просто… смотреть? Смотреть, как тебя убивают? Вот уж нет. - А Нирка? – спросил я. – А Тонто? - А ты о них думаешь? – парировал Эрил. – Вообще-то наши судьбы связаны, и мы должны заботиться о них. - Это правда, - согласился я. – Хорошо. Давай проведём её в безопасное место. На наше счастье, преследовательницы всё ещё не обращали на нас внимания – видно, поиздеваться над рабом им было куда важнее, чем напасть на каких-то перепуганных обывателей. Они заключили беглеца в круг и сейчас носились вокруг него с диким гиканьем, норовя зацепить кончиком плети лицо или гениталии. Парень пока умудрялся уворачиваться, но чувствовалось, что силы его тают… Стараясь не смотреть на это, мы приблизились к Нирке, и Эрил сказал: - Прячемся за деревьями. Быстро! Бледная Нирка всхлипнула, но возражать не стала. Мы обогнули холм и оказались под защитой небольшой рощи. Родник, вытекавший из-под груды камней, образовывал небольшое хрустальное озерцо, более того, рядом, в скале, было что-то вроде пещерки. Хорошее место для ночлега, да и укрытие неплохое. Вот и хорошо. Не могу я не вернуться, не могу и всё. - Нирка, - сказал я, - бери Тонто и заводи вамми в пещерку. Прячьтесь там. Фелька, ты их охраняешь. - А мы вернёмся, - сдвинул брови Эрил. – Нельзя этого беднягу так оставлять. Фелька недовольно рыкнул, но не осмелился возражать. А Ромаш, воинственно надувшись, вылез из капюшона прямо мне на макушку. Вообще-то паучок подрос и теперь напоминает этакую пёструю подушку, шевелящую лапами. Хорошо, что он достаточно лёгкий. Но смотрится всё в целом запредельно. Убедившись, что Нирка и Фелька спрятались в пещерке, мы с Эрилом развернулись и, стукнув вамми пятками в бока, бросились выручать несчастного. А местная дикая охота входила уже в последнюю стадию. Беглец лежал, скорчившись, тело его было покрыто кровавыми рубцами. Неужели мёртв? А местные свирепые дамы что-то обсуждали, перемежая речи взрывами визгливого смеха. Когда мы подъехали ближе, стало слышно, что они обсуждают способ казни раба. Причём предложение кастрировать, заставить сожрать собственный член, а потом содрать кожу заживо и бросить в степи подыхать было одним из самых милосердных. Фантазия у дам оказалась настолько богатой, что удавился бы от зависти и великий знаток пыток Фома Торквемада. Кстати… выглядели местные дамы воительницы далеко не красотками в бронелифчиках с картин Бориса Вальеджо. Очень крепкие, даже кряжистые с перекатывающимися под одеждой мускулами, которым позавидовал бы любой портовый грузчик. И одеты они были не вызывающе-сексуально, а вполне себе правильно для воительниц, которые не художнику позируют, а действительно постоянно тренируются с оружием, делают длительные переходы верхом, воюют и убивают. Высокие сапоги для верховой езды, мягкие плотные штаны, рубахи из такой же ткани, кожаные колеты с нашитыми металлическими бляшками или безрукавки из кольчужной сетки с чем-то вроде капюшонов. Круглые щиты на ремнях были отброшены за спину, на поясах у дам имелись короткие мечи, к сёдлам были приторочены связки дротиков или арбалеты. В руках практически у всех были плети с явно утяжелёнными свинцом кончиками. Волосы дам были заплетены в две косы, на кончиках кос болтались какие-то костяные амулеты, на головах были гладкие шлемы с чеканными крылышками по бокам, что же касается лиц, то многие из них, несмотря на молодость, были украшены явно боевыми шрамами, что тоже не добавляло этим местным амазонкам красоты. В общем, нормальное такое разбойное сообщество, подобранное по гендерному признаку. Заметив приближающихся нас, они подбоченились и насмешливо засвистели. Ладно, пренебрежём. Надо всё-таки попробовать спасти парня. Мы подъехали достаточно близко, чтобы можно было вести переговоры, и я, мужественно переждав взрыв насмешливого улюлюканья, поднял руку и начал: - Позвольте обратиться к вам, уважаемые воительницы! Воительницы дружно заржали, показывая отсутствие передних зубов у некоторых особо ретивых, а та, что постарше всех – с полуседыми косами, шрамом через всю щёку и вытекшим глазом, кое-как прикрытым повязкой, довольно доброжелательно отозвалась: - Эй, парень, судя по виду, тебя начали коптить на костре в Сарайате, да недокоптили… но ты повредился рассудком. Ты что, хочешь в гарем к кому-нибудь из нас? - Вот уж нет, - ответил я. – Думаю, что ваши гаремы и без меня не пустуют. Воительницы заржали в ответ, а старшая цыкнула на них и спросила: - Тогда ты хочешь предложить нам своего дружка? Я бы от такого не отказалась. Эрил аж попятился от такого счастья. - И тут мимо, - тем же спокойным тоном продолжил я. – Самому нужен. Красотки заржали ещё громче, но старшая снова цыкнула и заметила: - Тогда зачем ты пересёк наш путь? Мы сегодня добры, но начинаем терять терпение… - Я хочу купить у вас то, что вам уже не нужно… - быстро предложил я, вовремя вспомнив о мешочке с камнями, который подсунул мне Маурил. Седая кинула понимающий взгляд на скорчившегося раба и, ехидно усмехнувшись, заметила: - Каждый волен покупать всё, что пожелает, даже если это ни к чему более непригодная падаль. Но это не значит, что мы продадим тебе эту падаль дешёво. Однако, милые мальчики, вы не выглядите настолько богатыми, чтобы заплатить запрошенную нами цену. А если заплатить вы не в состоянии… смотрите, насчёт гарема я не шутила… - Мы можем тебе заплатить твою цену, уважаемая, - спокойно сказал я. – Назови её. - Десять тысяч Имперских шеке и можешь делать с этой дохлятиной всё, что пожелаешь, - невозмутимо заметила воительница. – Мы уйдём. Судя по тому, как присвистнули её товарки, сумма была просто немыслимой. - Хорошо, - согласился я и сунул руку в кошель. Рассудив, что любой из камней, отданных мне Маурилом, стоит наверняка больше тысячи неведомых мне шеке, я нашарил вслепую десять камней, вытащил руку и протянул старшей воительнице раскрытую ладонь. - Думаю, - сказал я, - здесь хватит на выкуп. Камни на моей ладони заиграли немыслимой красоты радужными бликами, и воительницы невольно загляделись на это разноцветное сияние, их глаза расширились, как у маленьких девочек, увидевших чудо. - Ух, ты! – бесхитростно заявила одна. – Это стоит куда больше, чем десять тысяч шеке! - У тебя есть ещё такие камни? – поинтересовалась старшая воительница. - Простите, - ответил я, - но это вас уже не касается. - Да? - хмыкнула седая. – А что мне помешает приказать моим девочкам схватить вас и надеть рабские ошейники? И отобрать у тебя все твои камушки, а, чернушка? - Думаю, что вам в этом не может помешать ничто, - ледяным тоном отрезал я, - кроме остатков того, что обычно называют воинской честью. Обычно вас называют воительницами, а не разбойницами. Честно говоря, во время этого эпичного монолога у меня поджилки тряслись, и холодный пот стекал по спине ручьём, проще говоря, я безбожно трусил, надеясь, что голос у меня звучит достаточно твёрдо. Седая внимательно посмотрела на меня, и именно этот момент выбрал Ромаш, который, пока мы ехали, опять спрятался в капюшон, для своего повторного явления. Он надулся, вздыбил щетинки и защёлкал хелицерами, на которых повисли две крохотные прозрачные капельки яда. Седая отшатнулась: - Бурбур! - Ну, да, - ответил я. – Он ещё маленький, так что не стоит кричать. Он может испугаться и кинуться… - Да кто ты такой, что спокойно таскаешь с собой этакую пакость? – рявкнула седая. Остальные дамы тоже как-то испуганно подобрались. Похоже, женщинам во всех мирах не слишком нравятся пауки. Ну то – пауки, а то – Ромаш. Он у нас милаха, чего ж бояться-то? Хотя… пусть боятся. Ромаш, почувствовав, что настал его бенефис, растопырился ещё больше, стал быстро-быстро с хрустом перебирать лапками, делая вид, что хочет прыгнуть. Я поднял руку и погладил его: - Не надо, не бойся… Эта тётя больше не будет шуметь, она хорошая… И тут седая впервые обратила внимание на посох в моей другой руке, точнее, на тихонько звякнувший колокольчик. Лицо её под многодневным загаром побледнело, став неприятно-серым. - Давай свои камушки, парень, - быстро сказала она. – Мы торопимся. Я положил камни ей в ладонь, и седая, развернувшись, издала несколько резких, лающих команд. Дисциплина у тибурейских воительниц была железная, они быстро развернулись, построились клином, пришпорили вамми и уже через пять минут скрылись за холмом. - Легко мы отделались, - сказал Эрил. – Чем-то ты их напугал. Я пожал плечами, соглашаясь с ним. И мысленно поблагодарил дедушку Зинат-Шо – было у меня чувство, что именно его колокольчик заставил воительниц оставить нас в покое. В траве зашевелился и застонал освобождённый нами раб. Вот уж кому сейчас требуется помощь. Мы с Эрилом переглянулись, улыбнулись друг другу и начали спешиваться.