Не хочу быть героем

Когда я сказал Эрилу, что собираюсь пойти с Талифа-Ри в лавку за едой, тот заявил, что одного меня не отпустит. В ответ я высказался в том духе, что лишнее внимание Императорских гвардейцев нам не нужно совсем. Эрил возмутился и заявил, что он не маленькая девочка и за себя постоять вполне может. Неожиданно в наш спор вмешался Аралиан и заметил, что будь Эрил хоть Мастером Боя, против пары десятков гвардейцев ему не выстоять, даже если они пьяны до изумления. Боевые рефлексы в гвардии вколачиваются намертво, а если разозлённые сопротивлением гвардейцы схватят Эрила… может быть всякое. - И старуха права – местные за нас не вступятся, - закончил Аралиан. – Так что с Костей пойду я. Ко мне они вряд ли привяжутся. Так и вышло, что в поход в местную лавку и к барышнику для покупки вамми мы отправились втроём – Талифа-Ри, Аралиан и я. Фелька тоже рвался меня сопровождать, но и он был слишком заметен, а внимания к себе мы привлекать не хотели. Так что я ограничился тем, что накинул капюшон плаща на голову, спрятав на груди Ромаша. Бурбур наотрез отказался оставаться дома, заявив, что Хозяину он может пригодиться. Пришлось согласиться, строго-настрого наказав не высовываться. Втроём мы вышли из ворот дома и, свернув в проулок, двинулись к центральной площади. Идти пришлось недалеко – пара поворотов, потом более широкая улица, и наконец – площадь. В общем, ничего выдающегося – несколько лавок, трактир с ярко намалёванной вывеской, прилавки торговцев всякой всячиной, прямоугольный бассейн – видно для того, чтобы поить животных, приводимых на продажу. Вот, в общем, и всё. Правда, покупателей было немного, поэтому торговки и торговцы, узрев орлиными взорами свежие жертвы, хором принялись восхвалять свой товар. Поскольку в местных реалиях я всё ещё был полным профаном, то закупаться предоставил Талифа-Ри и Аралиану, и для начала нам нужно было приобрести повозку и пару гужевых вамми, поскольку я помнил, что далеко не у каждого торговца найдётся сдача с двойного шеке – а тут всё-таки покупка крупная… Барышник, к которому подвела нас старуха, оказался здоровенным краснорожим детиной в кожаной безрукавке и коротких широких штанах. Нам он обрадовался, как родным, пожаловавшись, что из-за господ гвардейцев с их выходками второй день никакой торговли, и предложил пару крепких упитанных вамми с самыми флегматичными мордами на свете. Аралиан осмотрел парочку, изъянов не нашёл и поинтересовался ценой. Барышник ответил, что хочет за пару десять шеке. Я уже хотел было расплатиться, но Талифа-Ри дёрнула меня за рукав и громко заявила о том, что эта цена – разбой и грабёж среди бела дня, что барышник потерял совесть и решил обобрать до нитки столь скромных и благонравных юношей, что настали последние времена… и всё в том же духе. Барышник ответил ей не менее страстной филиппикой о восьми голодных детях и беременной жене, о собственной тяжёлой доле и прочих невзгодах и несчастьях. Я не сразу понял, что эти двое торгуются не просто так – сам процесс торга доставлял удовольствие и продавцу, и покупателю. Да и подтянувшиеся зрители по мере сил участвовали в процессе. В конце концов, после упорного торга за каждую серебрушку, Талифе-Ри удалось сбить цену вдвое. Я протянул барышнику три двойных шеке и получил на сдачу целую кучу серебрушек и меди. Повозку мы сторговали у другого барышника за два шеке, а оставшейся сдачи нам хватило, чтобы закупить провизии, красивые бусы из зелёных камушков для Нирки и большую мягкую игрушку для Тонто, изображавшую неизвестное мне страшилище с восемью ногами и глазами на стебельках. Весёленький зелёный цвет в жёлтенькую крапинку дополнял картину, и меня очень заинтересовал вопрос – сколько нужно было выпить, чтобы сотворить этакого жутика. К моему разочарованию, оказалось, что это вполне реальное животное из тех, что водятся на побережье. Бр-р… Неужели Тонто понравится? Пришлось положиться на вкус Талифы-Ри, которая заявляла, что игрушечный прукаш – любимая игрушка малышей и что у её сыновей тоже такие в детстве были. В общем, всё складывалось на редкость успешно, осталось только вернуться назад, но тут, вероятно, местные боги решили, что удачи с нас хватит. Мы уже уходили с площади, когда двери трактира распахнулись и на белый свет появилось десятка полтора мужчин, одетых в черно-серебряную форму, пьяных до изумления. Местные, узрев это дивное явление, быстренько начали сворачивать торговлю, однако самый главный из гвардейцев, узрев это, хорошо поставленным голосом рявкнул: - Стоять! И вся развесёлая компания отправилась по рядам, пробуя то и это и щедро забирая себе, всё, что понравилось, даже не думая об оплате. Мы бочком-бочком стали подаваться назад, но тут двери трактира вновь распахнулись, и появилась ещё одна компания гвардейцев – поменьше, всего с десяток не менее пьяных особей. Но самое главное – они гнали перед собой… ребёнка? Неужели господа гвардейцы до того оскотинились, что начали издеваться над детьми? И тут Талифа-Ри вскрикнула, всплеснула руками и бросилась вперёд: - Михура! Михура! Вот оно как… Оказывается, несчастный карлик попался в лапы гвардейцам – видно, им показались забавными ужимки немого. А теперь они перепились, и просто шутки переросли в издевательства. Вот же гады. Между тем Талифа-Ри подбежала к гвардейцам и, взяв Михуру за руку, попыталась увести с площади. Не тут-то было. Терять свою игрушку гвардейцы были не намерены. - Отойди, старуха! – рявкнул гвардеец и оттолкнул Талифу-Ри. Та не устояла на ногах и упала навзничь. Я, не выдержав всего этого безобразия, бросился помогать ей встать. Бедная старуха всхлипывала от боли и тихонько просила господ гвардейцев отпустить Михуру. Однако пьяным это показалось забавным, они расхохотались, и один из гвардейцев пощёлкал перед карликом пальцами: - Прыгай, колченогий! Прыгай! Я вдруг почувствовал, как по позвоночнику пробежала знакомая жаркая волна. Я прекрасно разглядел «коконы» гвардейцев и их «плетения». Я вполне мог бы перепутать их плетения так, что все они свалились бы замертво, но меня впервые посетила мысль, что если я хочу дарить исцеление, то отбирать здоровье и жизнь не должен. Вот не должен, и всё. Даже у таких мерзавцев. Но и оставить всё, как есть, я не мог. Поэтому я оставил Талифу-Ри на попечение давешнего барышника и отправился к гвардейцам с просьбой отпустить карлика. Моя просьба возымела не большее действие, чем просьба Талифы-Ри. К тому же гвардеец сдёрнул мой капюшон и восторженно крикнул: - Опа, какая конфетка! Эй, чернушка, если ты помоешься, то я, пожалуй, проведу с тобой весёлую ночь! Всякое терпение имеет предел, и я уже сдерживал себя выше меры. Поэтому я очень красочно и чётко расписал где, с кем и в каких позициях гвардеец может провести весёлую ночь, попутно затронув его происхождение и сексуальные привычки его ближайших родственников. Закончил я свою филиппику описанием позиции «Помоги себе сам», причём речь шла о минете. Гвардеец аж заслушался, как и его подтянувшиеся коллеги, а потом восхищённо выдал: - Ну, чернушка, ну ты и язва! А ежели ты и в постели такой злющий, то я трёх серебрушек за ночь не пожалею! Видимо, мужик был из породы тех, кому проще дать, чем объяснить, почему не даёшь, и я мысленно побился головой об стенку. Мысленно, потому что стенки поблизости не было. И снова попытался объяснить ситуацию: - Послушайте, господин гвардеец, позвольте нам забрать родственника этой женщины и уйти. Мы не хотим неприятностей. И нет, я не зарабатываю на жизнь таким способом. Так что поищите себе на ночь кого-нибудь ещё. Краем глаза я заметил, что Талифе-Ри удалось взять карлика за руку и отвести подальше от отвлёкшихся на меня гвардейцев. Мотнув головой Аралиану, чтобы уводил с площади старуху и карлика, я стал бочком-бочком пятиться назад, надеясь, что пьяный гвардеец переключится на что-то ещё. Зря надеялся. Мои слова до его затуманенного алкоголем сознания дошли не в полном объёме. Гвардеец шагнул вперёд и, схватив меня за грудки, как следует, тряхнул: - И что ты ломаешься, шлюха? Или трёх серебрушек тебе мало? Ой, зря он это сделал… Нервничающий Ромаш тут же показался из-под плаща и защёлкал хелицерами, посылая в сторону гвардейца волну злости и ярости: «Уйди от Хозяина! Укушшу!» А после этого выпустил в сторону нападающего пару струек яда, явно не целясь, ибо гвардеец успел увернуться. Протрезвел мужик мигом и завопил: - Бурбур! У него бурбур! Тёмная тварь! Взять его! Меня тут же заключили в кольцо сослуживцы гвардейца и их злые, пьяные рожи не предвещали мне ничего хорошего. Но тут вмешался Аралиан: - Славные гвардейцы! И не стыдно вам связываться с карликом и глупым мальчишкой, который держит ужасную тварь вместо домашней зверюшки? Не лучше ли нам скрестить мечи в добром поединке? - С тобой, что ли, наёмник? – ехидно спросил кто-то из гвардейцев. - А ты побей сперва, а потом смейся, - отрезал Аралиан. Гвардейцы замолчали, потом посовещались, а потом один из них – явно наиболее вменяемый из всех – заявил: - Хорошо, наёмник. Ты побьёшь троих из нас до первой крови и можешь забирать и мальчишку, и бурбура, и отправляться в ту дыру, которая служит тебе логовом. Но если ты проиграешь – мальчишка будет развлекать нас всю ночь, да и ты кое на что сгодишься, несмотря на твою потасканную рожу. И почему потасканную? Вполне себе симпатичное у Аралиана лицо. - Я принимаю твои условия, - спокойно сказал между тем Аралиан. И из рядов гвардейцев выдвинулись три здоровенных мужика с мечами в руках. При взгляде на них у меня нехорошо засосало под ложечкой – слишком уж явно было, что таких поединков они видели-перевидели. Аралиан же остался невозмутим. - Кто из вас будет первым? – спросил он, и напротив него выдвинулся самый здоровый. Каюсь, весь первый поединок я просидел у стены, сжавшись в комочек и зажмурив глаза. И очень боялся, что вот сейчас гвардейцы заорут что-то радостное и ко мне потянутся грубые руки… Но криков не было. Была только напряжённая тишина и звон оружия. А потом разочарованный вздох и крик старшего: - Видно ты, Арих-То, совсем потерял форму, раз какой-то наёмник сумел победить тебя! Я открыл глаза и убедился, что гвардеец уходит из круга с кровоточащей царапиной на лице, а Аралиан выглядит вполне себе свежим и даже не вспотевшим. И когда начался второй поединок – я рискнул смотреть. Что сказать? Я и понять-то толком ничего не успел – так стремительно двигались противники, а мечи в их руках превратились в серебристые вихри. И на этот раз всё длилось недолго, а когда поединщики остановились, то я увидел, что рукав камзола гвардейца набухает кровью. На Аралиане по-прежнему не было ни царапины. Я радостно помахал ему рукой и в круг двинулся третий поединщик. Но старший заявил: - Нет, Чугам. На сей раз с наёмником сражусь я. И, судя по злорадным улыбкам гвардейцев, я понял, что серьёзные неприятности у нас только начались.