Не хочу быть героем

А вот меня, когда я очнулся, ждал небольшой сюрприз. В лице явившихся на разборки гвардейцев. Как выяснилось, ушлый Ромаш проник в трактир и, благодаря своей мимикрии, оставался незаметным. Так этот восьмилапый шпион мало того, что услышал много для нас интересного, о чём я расскажу немного позже, так ещё и наловчился проникать на кухню, где регулярно улучшал вкус блюд, подаваемых господам гвардейцам, с помощью своего яда. Причём, проявляя чудеса ловкости, яд он сцеживал не в общий котёл, чтобы не пострадали другие, ни в чём не повинные постояльцы, а непосредственно перед подачей блюд на стол. Естественно, бурбур никого убивать не хотел, и дозу яда впрыскивал столь виртуозно, что откушавшие в трактире сначала заработали стойкий зуд в самых неожиданных местах, после второго приёма пищи к зуду прибавилась диарея, а после третьего – стойкое отвращение к любому виду спиртных напитков. А гвардейцы, дружно перешедшие на сок, молоко и воду – это, скажу я вам, зрелище запредельное. Местные, которые по понятным причинам не питали добрых чувств к гвардейцам, втихаря злорадствовали, повар в трактире демонстративно наливал себе по черпаку от каждого приготовленного блюда и с аппетитом съедал, отчего его и без того пухлая физиономия стала выглядеть до отвращения довольной и здоровой, служанки сплетничали вовсю, гвардейцы потихоньку тощали и приобретали пикантный зеленоватый цвет лица. Вынужденная трезвость и увеличившееся время, отведённое на раздумья, заставили наиболее умных из гвардейцев, а именно их старшего, гарм-лейтенанта Люциана Дрегни сложить два и два и вспомнить о мальчишке со странным цветом кожи, с которым они обошлись, мягко говоря, невежливо. Гарм-лейтенант Дрегни, кстати, неплохо помнил их затянувшуюся гулянку и безобразное поведение и сам не понимал, с чего и его, и его подчинённых так развезло, что местные жители стали шарахаться от гвардейцев, как от оккупантов. Во время очередного вынужденного раздумья в специально оборудованном офицерском клозете гарм-лейтенанту пришла в голову мысль: «А если мальчишка – маг? А если это - его месть?» С магами Дрегни уже имел дело и знал, что это народ крайне злопамятный и мстительный, обиды готовый холить и лелеять годами и напасть с той стороны, с которой не ждёшь. Поэтому, несмотря на несомненную ценность данных членов Имперского общества, все вменяемые граждане Империи старались их сторониться, чтобы не попасть впросак и не вызвать неудовольствия. Самих магов, склонных к дружескому общению только с себе подобными, это положение вполне устраивало, и статус-кво сохранялся уже не первое столетие. И даже если темнокожий мальчишка не маг, а только собирается стать адептом, это ничего не меняет. Обученные маги, по крайней мере, владеют своей Силой, а вот необученный… До гарм-лейтенанта стало потихоньку доходить, что мальчишка, похоже, отличается редкостным миролюбием – во всяком случае понос, почесуха и стойкая абстиненция – не самый плохой исход из возможных… Если бы Сила будущего мага вырвалась из-под контроля… так просто гвардейцы бы не отделались… Поэтому, хорошенько подумав, гарм-лейтенант послал своих подчиненных на поиски темнокожего мальчишки, строго-настрого наказав не причинять тому никакого вреда. Вполне возможно было, что мальчишка и его приятель-мечник уже покинули приграничное село, отправившись дальше, но об этом гарм-лейтенант даже и думать не хотел. Пребывать в поиске с перманентным поносом – удовольствие ниже среднего… К счастью, оказалось, что мальчишка и его спутники остановились у одной местной одинокой вдовы и пока не собирались уезжать. Поэтому, прихватив для пущей важности троих хигг-сержантов, Люциан Дрегни напялил парадную форму и отправился мириться. Я к тому времени не приходил в себя уже третьи сутки, что отнюдь не добавляло хорошего настроения моим спутникам и заставляло переживать бедную Талифу-Ри, которая была расстроена ещё и тем, что несчастный Михура, побывав в плену у гвардейцев, обзавёлся многочисленными следами побоев и стойким нежеланием покидать самую тёмную из кладовок в доме старухи. Туда бедолага карлик забился сразу же по возвращении в дом Талифы-Ри и никого, кроме неё, видеть не хотел. Правда, он постепенно стал выглядывать наружу, особенно когда во дворе играли Нирка и Тонто, но вот Эрила и Аралиана откровенно боялся и тут же захлопывал дверь кладовки, стоило кому-нибудь из них сделать хотя бы движение в его сторону. Эрил и Аралиан на карлика не обижались – они виртуозно поминали гвардейцев и всю их родню до десятого колена в самых экзотических сочетаниях и позах, так что удивительно, что к поносу и почесухе у помянутых гвардейцев не прибавилась ещё и не проходящая икота. Так что, если бы не Фелька, который вносил в жизнь необходимый позитив, заявляя, что я скоро проснусь, а сплю просто потому, что имел дело с сильным проклятием и не рассчитал сил и что Слышащие так просто не умирают, и что не стоит переживать самим и расстраивать женщин и ребёнка… А ещё он явно держал связь с Ромашем, потому что аккурат перед появлением гвардейцев заявил, что обидчики скоро объявятся и будут просить прощения… В общем, за три дня моего бессознательного состояния жизнь вокруг кипела и бурлила. Даже обидно, что я ничего этого не видел. Но, увы, яд Ромаша запустил в моём организме очередную цепочку превращений, о которых я даже не подозревал. И мой, столь долгий, сон был не только следствием большого расхода Силы, но и очередной перестройки организма на пути к истинному Слышащему. *** Гарм-лейтенант и его подчинённые отыскали нужный дом, и один из сержантов, повинуясь приказу командира, застучал в ворота пудовым кулаком. Грохот поднялся неимоверный, любопытные соседи повыглядывали из окошек и, узрев, кто шумит, стали выходить на улицу. Со времени поединка приблудного мечника, который побил троих гвардейцев, пиетета у местного населения к элитной части сильно поубавилось, и гарм-лейтенант, не будучи окончательно дураком, прекрасно понимал, что своим предыдущим поведением они сделали всё, чтобы настроить против себя мирное население. Население, кстати, отнюдь не выглядело мирным – несколько мужчин вышли с арбалетами, которые они невозмутимо полировали специальными тряпочками, один, здоровенный, как мясник, сосредоточенно правил боевой топор, пара немолодых женщин как бы невзначай поправляла метательные ножи на поясах, а венцом всего был парнишка лет восьми, старательно тащивший здоровенную дубину, утыканную острыми кремнёвыми осколками и громко объяснявший всем желающим, что мух нынче – просто страсть, не отмашешься… Несчастный гарм-лейтенант понял, что только традиционная лояльность местного населения к Императору отделяет его от безобразного бунта… И бездарно загубленной на корню собственной карьеры. Поэтому он постарался успокоить соседей вдовы, заявив, что они никому не причинят вреда, а только хотят поговорить с одним из её постояльцев, а возможно, и принести извинения… Местные переглянулись, покивали друг другу… и устроились рядком на брёвнышке против ворот Талифы-Ри, явно не собираясь выпускать ситуацию из-под контроля. А ворота во двор вдовы медленно отворились. Гарм-лейтенант аж скривился, увидев, что их отворил давешний мечник, чьё лицо, украшенное парочкой шрамов и загоревшее так, что синие глаза казались на нём двумя лазуритами в медной оправе, ничуть не стало более приятным на глаз со времени их последней встречи. - Что угодно господам гвардейцам? – ледяным тоном поинтересовался мечник. – Мы мирные люди, никого не трогаем, тихо сидим – вон, хоть и у соседей спросите… Помянутые соседи согласно загудели. А противный мечник продолжил: - У нас тут женщина старая, дитё малое… Напугаете ещё… Гарм-лейтенант мысленно помянул яйца Древних и как можно более спокойно сказал: - Мы не хотим никого обижать, а тем более – пугать. Нам нужен твой спутник, мечник. Тот темнокожий парень, что был на площади. - Хворает он, - мрачно отозвался мечник. – Третий день лежит. Идите с миром. Но тут в глубине двора раздался радостный женский голос: - Эрил! Аралиан! Костя очнулся! С ним всё в порядке! - Ну вот, - сказал гарм-лейтенант. – Всё в порядке. Так мы можем увидеть этого… юношу? Или ты осмелишься возражать Императорским гвардейцам, мечник? Я клянусь, мы не причиним вреда никому из вас. Мечник мрачно посверлил гвардейцев глазами и отступил вглубь двора. - Эрил, у нас гости! – крикнул он. Гвардейцы медленно ступили на самый обычный двор. Правда, компания там подобралась необычная, ничего не скажешь… Помимо мечника во дворе обнаружился ещё один взрослый парень, причём такой красивый, что у всех троих при взгляде на него затуманились глаза и подняли головы нескромные желания. Правда, красавчику взгляды гвардейцев ничуть не польстили, он облил их собственным взором, полным аристократического презрения и, как бы невзначай, продемонстрировал собственные мечи. На завалинке дома сидела пожилая женщина и тоже сверлила гвардейцев неприязненным взглядом. В руках она сжимала огромную штопальную иглу, которой зашивала мешок с таким видом, словно готова была в любую минуту воткнуть эту иголку гвардейцам в задницу. Несколько разряжала ситуацию симпатичная рыженькая девушка, которая устроилась на солнышке на горке старых половиков вместе с симпатичным и тоже рыженьким малышом. Малыш умудрялся одной рукой строить башенку из самодельных деревянных кубиков, а второй трепать за загривок игрушечного прукаша. Милая картина… если бы гарм-лейтенанту не показалось на миг, что зрачки девушки и малыша вдруг стали вертикальными… Поежившись, он уже хотел задать свой следующий вопрос, когда откуда-то снизу прозвучало ехидное: - И это Императорские гвардейцы… Элитная часть… Позор… Годитесь только на то, чтобы с женщинами и подростками воевать, да и то с безоружными… Гарм-лейтенант машинально положил руку на рукоятку меча и опустил глаза, ожидая увидеть ещё одного наглого юнца, рассевшегося на травке. Однако никаких юнцов не наблюдалось, а наблюдался довольно крупный фарт, почти взрослый, с жёлтыми глазами, роскошной чёрной шерстью и кисточками на ушах. Про говорящих фартов гарм-лейтенант не слышал – в просвещённом столичном обществе это всё давно считалось суеверием, а маги свои знания старались держать при себе, поэтому он возмутился: - Эй, кто это сказал? Кто такой умный, что оскорбляет гвардейцев, прикрываясь неразумной тварью? Фарт почти привстал на задние лапы и злобно возмутился: - Я это сказал! Ты кого неразумной тварью назвал, жертва пьяной акушерки? - и щелчком выпустил когти на передних лапах – синевато-блестящие, с человеческий мизинец размером… Гарм-лейтенант попятился. Ослабленная диареей и отсутствием привычной дозы спиртного психика явно давала сбои. Он уже сто раз пожалел, что припёрся в этот проклятый дом, выставив себя на полнейшее посмешище. Но именно в этот момент на крыльцо, слегка пошатываясь, вышел тот самый темнокожий парнишка с бурбуром на плече. Бурбур нежно тёрся своей противной волосатой шкурой о бархатную тёмно-коричневую щёку юноши. Грам-лейтенанта передёрнуло, но темнокожий лишь покачал головой и грустно улыбнулся. А потом сказал: - Не пугай господ гвардейцев, Фелька. Я готов их выслушать.