Не хочу быть героем

Я с надеждой сжал в руке посох жизни, но на этот раз не почувствовал ничего. Никакого отклика. Неужели всё безнадёжно? И тут моё правое бедро пронзила острая боль, словно от ожога. Я вздрогнул и непроизвольно поднёс руку к пострадавшей части тела, с удивлением натолкнувшись на привязанный к поясу мешочек. Нет, наличие самого мешочка меня не удивило – в здешней одежде карманы встречаются редко, а деньги и разные необходимые мелочи где-то хранить надо. Меня удивило другое – мешочек был очень горячим на ощупь. Я распустил завязку горловины и вытащил какой-то небольшой предмет, замотанный в кусочек тряпицы. Именно этот странный предмет весьма чувствительно жёгся. Что за?.. С этой мыслью я распутал тряпицу и с удивлением уставился на небольшой овальный камень насыщенно-оранжевого цвета. «Ой, дураки мы с тобой, Костя, ой, дураки… Ну, ладно ты толком не знаешь ничего, но я-то… Вот я идиота кусок!» - мысленно взвыл Фелька. «Эй, это что, опасно? Это нужно выкинуть?» - внутренне запаниковал я. «Даже не думай! – завопил мысленно Фелька. – Вот он, наш шанс – снять проклятие!» «Фелька… - протянул я, - что это за штука?» «А ты не помнишь? – фыркнул фарт. – Вспомни нашу первую встречу!» И я вспомнил… Лабиринт… Дорожка из камушков… Умирающий Фелька… И я, в полном ужасе, пытающийся освободить его… Я напряг память и вновь увидел всё как наяву: … в центре лабиринта прямо под телом котёнка лежал, оказывается, изумительной красоты камень - нежно-зелёный, с золотыми просверками. Камень был размером с половинку куриного яйца, грани его на свету искрились. Я взял камень и вновь почувствовал, как в меня вливается ласковое тепло. Я опустил камень в карман джинсов, осторожно поднял котёнка на руки и стал возвращаться назад тем же путём, что и прошёл… «Блин! Это ж тот камень! Из лабиринта! Но почему он так изменился?» - поразился я. «Костя, это не простой камень… Такие камни встречаются очень редко, их называют Разрушитель Проклятий… Мы сможем помочь подземникам! Думаешь, маг, который хотел принести меня в жертву, зря положил камень в лабиринте? Мы, фарты, были когда-то созданы самой Изначальной Силой, как и некоторые другие существа на Нилезисе, а это значит, что за наше убийство следует неминуемая кара и вечное проклятие… Но маг, решивший принести меня в жертву, обладал огромной силой… он смог подчинить себе этот камень. И надеялся исполнить своё желание и не попасть под проклятие… Но ты забрал камень, а поскольку твои помыслы были чисты и ты спас меня, то камень ничем тебе не навредил. А сейчас он изменился, потому что чувствует проклятие… и хочет его поглотить…» «Но там был один ты… А тут целый народ… А камушек-то маленький…» «Костя, поверь, это без разницы. И хорошо, что у тебя есть посох Жизни. Когда камень поглотит проклятие, ты должен развеять его по ветру…» «Интересно, как?» «Камень нужно будет вынести из пещеры… подальше… Но, Костя, это будет больно, очень больно. Тебе больно… А взяв его в руки, тебе нельзя будет остановиться, понимаешь? Пока ты не вынесешь его, нельзя останавливаться. А потом ты должен дотронуться до него посохом Жизни и пожелать проклятию развеяться…» «И всё?» «Всё. Но ты можешь отказаться. Ты не представляешь, какая это боль…» «Слушай, давай начинать уже. А то этот подземник на нас смотрит, как на чокнутых…» «Ты что, не понял? Тебе придётся терпеть ужасную боль, если ты начнёшь ритуал спасения. Костя, я не знаю, я, правда, не знаю, сможешь ли ты вынести такое… Может, лучше сказать, что нельзя ничего сделать и попросту уйти? Я никому не скажу… и осуждать тебя не буду». Чёрт. Не хочу быть героем. Ненавижу боль. Ненавижу, когда приходится решать такое. Но… «Фелька, не дури. Раз уж я сюда пришёл, раз уж снять проклятие можно… Давай начинать, а?» Фарт фыркнул, кивнул и высказался: «Дурной ты, Костя… Самый настоящий Слышащий… Ладно, положи камень на середину зала и скажи этому подземнику, чтобы он позвал сюда всех. Всех кто есть…» Я тряхнул головой и сказал предводителю, который всё это время с беспокойством наблюдал за нашим безмолвным диалогом, явно сомневаясь в моей психической нормальности: - Мы можем попробовать. Позови сюда всех. Всех, кто остался – от мала до велика. Я хочу, чтобы сюда пришёл весь Подземный народ. - Это не так трудно, - вздохнул предводитель. – Нас осталось не более двух сотен. Но многим из нас трудно передвигаться, их придётся нести, так что это займёт некоторое время. - Ничего, - ответил я, - я не особенно тороплюсь. Предводитель вызвал своих и отдал несколько коротких приказов. Слушались его со скоростью свиста, и очень скоро в зал стали прибывать первые подземники. Жалкое это было зрелище… Многие из них действительно не могли передвигаться, и их несли, некоторые, скрюченные в три погибели, ковыляли сами, да ещё и умудрялись помогать другим… В общем, очень скоро зал оказался заполнен наполовину. По моим прикидкам подземников действительно собралось сотни две, не больше. Неужели, это всё, что осталось от некогда могущественного народа? Похоже, что да. Посланцы предводителя возвращались по одному, приводя с собой последних задержавшихся. Наконец, в зале собрались все. - Это всё? – спросил я предводителя. Тот коротко кивнул, предварительно посмотрев на своих советников и увидев их кивки. Я достал камень, который жёгся уже не так сильно, из поясного кошелька, прошёл в центр зала и положил его на пол. Камень сначала потемнел, а потом снова начала разгораться мутным оранжевым светом, словно почти потухший уголь, который начали усердно раздувать, чтобы развести костёр. Я отошел в сторону и встал поодаль, рядом с замершим Фелькой. Некоторое время не происходило ничего – камень продолжал светиться, а подземники сидели неподвижно, не издавая ни звука, и глядели на него. А потом… потом что-то произошло, но что – я не понял. Свет камня стал разгораться всё ярче, из него ударил сначала один оранжевый луч, потом другой… Яркое сияние стало окутывать сидящих и стоящих подземников, ряд за рядом, и они замирали совсем уж неподвижно, каменно, и даже, кажется, дышать переставали. Когда сияние окутало всех, от тел подземников стала исходить тонкая, похожая на вязь иероглифов, чёрная дымка. Она чёрными струйками втягивалась в камень, гася чистое яркое сияние, а сам камень при этом, казалось, становился чуть больше… нет, кажется… нет, больше, камень точно растёт… хоть и медленно… Чёрная дымка превратилась в широкие, размазанные полосы, а потом в пелену, но ей всё не удавалось погасить свечение камня. Между тем в зале явственно похолодало, я поёжился и почувствовал, как жмётся к моим ногам фарт. «Фелька! – позвал я. – Фелька!» Но на этот раз фарт не откликнулся мне. Он продолжал жаться к моим ногам и дрожал мелкой дрожью. Я погладил его по голове… и в этот момент что-то снова изменилось. Чёрная дымка рассеялась, зато камень… нет, он не погас до конца, где-то в глубине его ещё сверкали огненные блики, но я чувствовал, что проклятие ушло из тел подземников, что оно заключено внутри камня. Значит, пора. Я ещё раз потрепал по голове очнувшегося Фельку и спросил, глядя на неподвижных подземников: «Почему они не встают?» «Они не встанут, пока ты не развеешь проклятие окончательно, - отозвался Фелька. – Продолжай, раз начал». Я подошёл к камню. Он изрядно подрос и был теперь размером почти с футбольный мяч. М-да, в одной руке я эту каменюку точно не унесу, а посох? - Фель, - спросил я вслух, - посох дотащишь? А то у меня обе руки заняты будут. Фелька вздохнул: - Куда ж я денусь… Костя, ты только помни: возьмёшь камень – нельзя его положить, пока из пещеры не выйдешь. Иначе всё зря… да ещё и по тебе ударит. Не выживешь… - Умеешь ты утешить, - хмыкнул я. – Ладно, хватай посох. Фелька подхватил посох зубами точно посередине, а я наклонился, снял плащ и укутал им ладони, а потом осторожно поднял камень и двинулся к выходу. Фелька трусил впереди – правильный путь он явно чувствовал. Я шёл следом. И сначала мне казалось, что всё вполне терпимо. Ну, дёргает ладони чуток – но жить можно. Но потом, когда мы покинули зал, боль стала постепенно усиливаться. Ладони не просто дёргало – их стало сначала припекать, а потом зажгло, как огнём. И камень стал становиться всё тяжелее, хотя я поначалу вообще не ощутил его веса. Но я понимал, что останавливаться нельзя. И что если я положу камень, то погублю всех. Причём, не только подземников, но и себя. Так что альтернативы не было, и я шёл. Руки просто выкручивало, боль добралась до плеч, спустилась огненной полосой по позвоночнику, скрутила судорогой живот. Ноги затряслись и стали ватными. Чёрт, как я вообще смог на всё это подписаться? Я не герой, не Слышащий, я простой парень Костя Саушкин, который хотел для себя самого простого счастья… Какого чёрта мне вообще приспичило помогать этим подземникам? Они же заслужили свою жалкую участь… Нет… так нельзя… как больно… Я и не знал, что может быть так больно… Надо отвлечься… что-нибудь вспомнить… Что-нибудь хорошее… Соревнования, кубки, поездка в Москву, которую выиграл наш класс… Холёные, блестящие лошади, на которых мне разрешают кататься… доброе, сморщенное, как печёное яблоко, лицо конюха Герыча… Торт в столовке на день Именинника… мне попадается шоколадный – как я люблю… «Правильно, - пробивается мне в сознание Фелька, - думай о хорошем… думай о хорошем, Костя… осталось не так много…» Новенькие чёрные джинсы, купленные на призовые… вечеринка в комнате Серёги… пиво, музыка, песни под гитару… ох, если б нас воспиталка застукала – вот было бы шороху… Но она куда-то отлучилась, и мы тогда повеселились от души… Чёрт… больно… откуда это… лицо тёти… новая комната… разговор на кухне, отчаяние… Павел Иванович, по-хозяйски лапающий меня в машине… треск, темнота… Боль… БОЛЬ… Как же тяжело… Я должен остановиться. Должен отдохнуть… «Нет! Нет! Не смей! Не сейчас! У тебя почти получилось! Костя, миленький, ну, давай! – я даже не сразу соображаю, кому принадлежит этот упрямый надоедливый голос, а когда до меня доходит, что это - Фелька, и я вновь осознаю себя, то вижу, что до выхода осталось всего несколько шагов. И я делаю эти шаги. А потом ещё несколько шагов. И ещё несколько. И только потом с облегчённым всхлипом почти роняю камень на траву. А потом беру у Фельки посох и направляю его на камень. Боль снова пронзает мои многострадальные, с трудом держащие посох руки, и я хрипло шепчу: - Сгинь! Рассыпься! А после этого даже с каким-то облегчением теряю сознание… и не вижу, как камень исчезает в яркой бело-зелёной вспышке.