Сделка

Нетерпеливое ржание и конский топот донеслись снаружи, Джон мгновенно оторвался от письма, вскинув голову: так мчаться к его шатру мог лишь один человек. Пламя свечей дрогнуло, потревоженное ночным зимним воздухом от входа. Точно он. — Командир, срочные новости, поверенный императрицы, — гонец был полон едва затухающей энергией, которая по инерции будто передалась из рук в руки с хрустящим морозным посланием. — Спасибо, Шерлок, — уже разворачивая гербовые бумаги, продолжил Джон, — как сегодня застава? — Спокойно. Пришло двенадцать обозов с провизией, два с готовым к ковке металлом… Командир? — он запнулся, увидев застывшее лицо своего Хозяина, а мгновением позже захлебнувшись в эмоциональном шторме, настигшем его так неожиданно. — Оставь меня одного. Шерлок безропотно склонил голову и отступил, хотя связь натянулась коварным силком, причиняя ему невыносимую боль. С трудом сохранённое хладнокровие обошлось ему по обыкновению дорого. За стенами шатра он приложил комья снега к лицу, остужая запылавшее лицо и стирая жирные багровые капли — носовое кровотечение стало его постоянным спутником в эмоциональной связи с Джоном. Что за вести прогнали спокойствие воина? Теперь, после первой шоковой волны, он ощущал горе, безнадёжность, вину, одиночество. Джон плакал. Это был кто-то очень близкий его сердцу. Шерлок, подавляя нервную дрожь, отправился к своей бывшей палатке. Уже месяц он жил вместе с Джоном. Для всего лагеря они решили представить Шерлока также личным советником командира, якобы, так хороши оказались его толкования небесных знаков и прозорливость в военном деле. До этих тайн были допущены немногие, да и получали они приказы лично от Ватсона. Для вида же Шерлок выполнял мелкие поручения, вроде ухода за оружием командира и передачей важной почты с застав. Все эти ухищрения были призваны скрывать истинное положение дел: им было необходимо общество друг друга, чтобы обуздать непокорную силу Вокуров, дремавшую столько лет в теле мага. Актонийские бойцы, наконец, присоединились к лагерю, и их командир передал письмо, в котором Майкрофт изложил советы по практическим занятиям для них. Разумеется, только теоретические измышления, потому что правда о силе жестокого народа была неведома ни одной живой душе в империи. В палатке его встретили горячим настоем из листьев болотника. Гриндаль всегда был к нему внимателен, и в этот раз от него не укрылась бледность и несвойственная Шерлоку пьяная походка. — Опять соплеменнички обозлились? — до открытых издевательств не дошло, но прибывшие актонийцы начали выказывать свою ненависть к магу, пока Джон наедине не переговорил с их предводителем и не приказал хранить события из селения в тайне. Ненависть поутихла. — Нет, Джону пришли плохие вести. Сказал, не беспокоить. — Неужто эти псы пошли в атаку… — подскочил старый вояка. — Нет, что-то о близких. — Значит, Гарри. Непутёвый брат. — У Джона только брат? Больше никого? Я думал, жена, дети, да хотя бы любимая… ему ведь… Гриндаль внимательно посмотрел на Шерлока. Отсветы от огня колебались в глазах, казалось, читающих душу мага до донышка. Молод, невинен, чист. Сколько надежды… Да только может ли эта чистота тронуть окроплённую кровью звериную сущность командира, о которой Гриндаль не мог и помыслить, пока не увидел сам? — Джон не много, но и немало прожил. Был он помолвлен, да только, извини, не моя это история. Из родных у Джона — брат и всё. Плохи дела… Всеми способами пытался он его оправдать. Даже имение выставил на торги. Лично просил императора. Не помогло. Либо болезнь Гарри усилилась в заключении, либо… помер, бедняга. Шерлок сосредоточился на ощущениях, идущих от Хозяина, и чуть не потонул в тоске, замешанной с бессилием почти утихшей злости. Неведомо было магу, что значит остаться одному. Он всегда был отстранён от других, сам по себе, и знал лишь беспристрастное одиночество природы, пока магия не толкнула его в руки Джона. Для того одиночество было болью, потерей, скорбным воем оголодавшего волка к луне. И Шерлок чувствовал, что ему совершенно необходимо заполнить это гулкое пространство. Утешить, усмирить боль, которой Джон не желал делиться. Эту ночь Шерлок провёл в палатке с отрядом командира. Наутро его ложе в изголовье было покрыто коркой подсохшей крови. *** Шерлок сосредоточился, он ощутил себя громадной птицей, напружинившей крылья по ветру, её тень укрыла всю поляну. Где-то внизу стояли двое. Тёмное и светлое пятно в окружении острых еловых пик. Тёмное — вытянуло руки в стороны, светлое вперёд, к тёмному. Её взгляд нацелился на лакомый осколок: его блеск обещал спокойствие и пел, словно бы леса поутру в первых лучах света. Она кружила по спирали вниз — к этому осколку. К тёмному, к тёмному… Ближе, ближе, ближе… Поляну накрыл смерч, ветер крутился вокруг них волчком, поднимая снег вверх, делая неразличимым всё вокруг. На вытянутые руки Джона будто рухнуло по бревну, их клонило к земле. Пока страх держал его сильнее притяжения. Майкрофт писал, что прерывать их контакт во время занятий Джону было нельзя. Шерлок сам заканчивал магическое действие. Если бы он лишился поддержки своего Хозяина, не исключено было, что сила, попыталась бы найти другой источник. Любого другого человека, для которого оказалась бы верной смертью. Они впервые попробовали обратиться к стихии. С обычным колдовством, вроде передвижения предметов и их разрушения, они справились легко. Шерлок умел это и раньше. С воздухом управиться оказалось куда труднее. Сила всё текла и текла сквозь него. Ветер пронизывал насквозь, растворяя в своей мощи сознание и мысли. И навевал свои дикие песни. Забирал и отдавал. Бесконечно. Стихия громко ревела вокруг, обозлённая, что её попусту потревожили. И тут неожиданно поднятый снег замер, через мгновение начиная опадать. Вместе с белоснежным покрывалом падал и Шерлок. Также безвольно и медленно. Обессиленный Джон позвал Гриндаля помочь перенести мага, потерявшего сознание, в шатёр. Звать лекаря было бесполезно. Вряд ли бы он справился с последствиями магического происхождения. Было решено дать пострадавшему настойки, укрепляющей силы, в надежде хотя бы не навредить. Джон часто пил её, когда приходилось сутками сидеть в засадах. Пока командир доставал заветную флягу, Гриндаль решил осмотреть мага, устроенного на своём лежаке. — Не ожидал, что ты будешь так жесток, — Гриндаль загородил собой Шерлока, не пропуская Джона с настойкой. — В чём дело? — Я ещё могу допустить, что ты потерял голову в конюшне, от страсти или ревности, но это… сколько тебя знаю. Никогда… никогда… — Ты знал? — голос у Джона дрогнул. — Случайно вас увидел. Ты тащил его, словно животное. Я возвращался со смотра первым, пришлось всех развернуть обратно. Сказал, что в стойлах тоже проверка. — Клянусь, я больше его не трогал. — Бедный мальчик, и столько переживает о тебе. Не думал, что бесконтрольная власть так даст тебе в башку, Джон. — Да о чём, чёрт возьми… — тут Гриндаль отошёл, открывая израненное тело Шерлока.