Сделка

Жители не спешили расходиться с места общего сбора, тишина развеялась, но сосредоточенность до конца не ушла, как будто все ожидали ещё чего-то. — Пока мы готовимся к обряду, ваш отряд может передохнуть: на окраине есть отделенная стоянка для коней на ночь и подготовленная пещера для гостей — вам останется только развести огонь. Марк, — старейшина позвал ближайшего к ним мужчину, — найди дополнительные шкуры, ночь обещает быть холодной, и обеспечь гостей похлёбкой… Со стороны послышался вскрик и глухой удар, Джон резко обернулся, со всеми бытовыми вопросами он позабыл о своём выборе. Оказалось, наказанный был привязан к камню, причудливо образующим полукольцо, выступающее из земли. Освобожденные верёвки на руках и шее были коротки, именно поэтому он сидел на земле, не имея возможности сменить позу. Очевидно, первая попытка встать после долгого сидения не удалась. — Подогрейте ему бадью с водой, он не должен осквернять священное место своей нечистотой. Пошевеливайтесь, возьмите лечебный отвар у Марты, поднимите его на ноги до завтрашнего вечера — во время обряда никто его тащить не будет, а до нового полнолуния ждать слишком долго. Старейшина сердито отдавал распоряжения, худые руки, торчавшие из широких рукавов, будто корявые сучья дерева, едва подрагивали. Может, от того, что пленника било в мелкой лихорадке, и даже Джон с трудом сдерживал отвращение, собирающееся у корня языка, маслянистое и горькое, при взгляде на измученного человека. Его подняли под руки и поволокли мимо отряда. Скатанные седые пряди болтались вокруг заросшего лица, ноги безжизненно встречали каждую кочку, дыхание прерывалось сухими хрипами, вонь от немытого тела и грязной тряпки вместо одежды была непереносима — как он сможет следовать за ними в походе? Джон начал рассчитывать на неизбежную задержку в этом селении, хотя им нужно было отправляться дальше. — Хотите отменить свой выбор? — от проницательного взгляда старейшины сомнения не укрылись. — Не беспокойтесь, как только руны, сдерживающие его магию, затянутся, Шерлок будет физически готов следовать за вами. Обряд не даст ему ослушаться или предать, так что ваши волнения испарятся, как туман к полудню. — Простите, старейшина, я не узнал вашего имени, хотя это было первоочерёдным… — Первоочерёдным было ваше послание. Здесь меня называют Майкрофт, а родовые имена у нас не принято выносить людям внешнего мира, — только сейчас, лицом к лицу, Джон заметил, что старейшине вряд ли больше лет, чем ему. Это было странно, во всех посещённых им независимых от императора землях решения зачастую принимали либо мудрые, прожившие немало старики, либо воины, обладающие крепкой силой, однажды он видел даже пожилую властную женщину во главе, но Майкрофту не подходили эти категории. — Вы удивлены моему возрасту? У нас ценится магическая сила, Джон. — Простите, — краска бросилась командиру в лицо, он непозволительно долго разглядывал негармоничное телосложение собеседника, — мы остановимся, где вы указали, и будем ждать призыва к обряду. Нужна ли наша помощь в чём-то? — Ничего существенного, но если ваши люди захотят провести время у очагов наших свободных девушек, то мы будем рады. Джон облегченно вздохнул. Такое было привычным, их часто просили переспать с местными женщинами, чтобы разбавить кровь, особенно в труднодоступных местностях. Турган, самый выносливый любовник их отряда, должен обрадоваться. *** Он не вырывался из рук своих охранников, хотя их хватка была злой, готовой обернуться безумными побоями. Одно неверное движение, одно слово в оправдание, один подозрительный взгляд… и его плоть, его кости кровавым месивом завязнут под ногами и палками обезумевших людей. Бесы искажали их крики, похожие одинаково на рычание и рыдание. Рты кривились, брызгая слюной, болезненные тычки под рёбра пылали ненавистью. Он шёл с опущенной головой, скрывая слёзы под отросшими седыми прядями. С детства он был неизменно седым, говорили, это оттого, что его мать долгие четыре года провела в плену, а разрешившись от бремени на свободе умерла в считанные часы. Он всегда выделялся среди своих сверстников. И цвет волос был самым малым отличием, за которое его могли ненавидеть. Яркие глаза и необычный голос, доставшиеся, несомненно, от отца-Вокура, сильная чужеродная магия пугали детей, обычных жителей и учителей. Ему не доверяли, держали на расстоянии, скрывали знания, изучая скорее его самого, чем позволяя ему развиваться. Запутанные пещерные ходы и высокие хребты Велеста стали его вторым домом после скромной кельи мага в горе над селением. Долгие часы наблюдения за жизнью зверья и за неизбежностью природной мощи сделали его сердце спокойным, отрешенно-холодным и одиноким. Он мог бы прожить всю жизнь, словно седое неуловимое облако, зацепившееся за самые макушки гор. Но судьба посчитала иначе. Однажды на своей дикой тропе он увидел начертанные в особом порядке руны. Они обещали путь страдания и обретения. Без сомнения это была рука Майкрофта, знаки тлели его неповторимой магией провидца. Он никогда не поднимался в горы, слишком тяжело давался этот путь его слабому телу. Но в этот раз трудная дорога не остановила его, старейшина предупреждал скрытно. Этой опасной тропой над пропастью ходил лишь Шерлок. Позже, через день к нему пришли с поручением использовать силу в рудных шахтах. Его приняли, возможно, нехотя, возможно, из-под палки; он стал постоянным гостем на стоянке шахтеров. Его сила пробивала породу и сдерживала обвалы, пока рабочие устанавливали подпорки, порывы интуиции позволяли находить ему драгоценные камни и избегать скрытых полостей с ядовитым воздухом. По его указаниям работы могли прекратиться на несколько дней, пока высвобожденный яд изгонялся особым минералом из их священной пещеры. Его способности обросли присказками. Слава добытчика изумрудов, сапфиров, гранатов, двух бенитоитов, бессчетных залежей хрусталя… привела к нему двух магов — сыновей шахтеров. Они спросили, как он определяет скопления таких камней. Так у него появилось двое учеников. Их успехи не были выдающимися, но способности всё же были. Долгие часы они проводили в пещерах, медитируя и направляя свою силу. Первое испытание в шахтах стало для них последним. Он проверил этот участок и знал, что здесь что-то есть. Ученики долго ощупывали каменный своды, пока один из них обрадованно не бросился с киркой навстречу богатству. Но не драгоценности ждали его. Белые крупицы породы рыхло осыпались к их ногам. С шипением поднялся пар, защипало глаза, они пытались отползти, но тела схватило судорогой. Маг вытащил кристалл, рассеивающий ядовитый воздух, но он тут же погас, не выдерживая силу этого яда. На грани беспамятства он ощутил, как его кожа расходится, обнажая плоть, и от неё исходит сизое свечение, оно поднимается лёгкой дымкой и скользит навстречу белому пару. Это казалось предсмертным видением. Чёрная взвесь — всего лишь угольная крошка, которую они подняли, корчась на дне этого тупика, но он чувствует власть над ней и направляет к белому облаку… и теряется, теряется в забытьи. — Сволочь, проклятый Вокур, — боль вспыхивает в правом боку, пробуждая к жизни, — тварь! — удар наотмашь по лицу. Рядом слышится рыдание: — Мой сын, мой сыыын… — в руках у шахтера кровавое нечто, что он прижимает к груди. Останки мага будто оплавились, руки приросли к голове в защитном жесте, нога обломилась и торчала из живота. У второго, прислоненного к стене, голова съехала на грудь, волосы исчезли, глазницы, залитые кровью, рот застывший в крике агонии — всё мёртво зияет ужасом страшной смерти. Никто не решается коснуться второго мага. Несчастного отца пытаются увести, но он не отпускает сына. Растерянность скоро перерастает в ярость. Никто не пытался защитить его. Он не вырывался из рук своих охранников. В кровавом мареве реальными оставались золотистые руны с его высокогорной тропы, где небо и пропасть нежно касались друг друга за шаг до падения. *** — Это моё решение. Сила Вокуров должна умереть вместе с ним. Пока она спала и не приносила вреда, мы могли надеяться изучить её. Раз она несёт лишь смерть, ей не место среди нас, — старейшина говорил спокойно, пока жители волновались. — У нас нет палачей… — И самоубийц! Кто решит тягаться с его силой… — Мы подкинем его в медвежьи угодья, ниже по плато, там как раз появились детёныши. Звери быстро задерут его, — Майкрофт сказал это, испытующе глядя в глаза Шерлоку, и добавил шёпотом, чтобы никто не слышал, — я просил не пользоваться этой силой, она погубила тебя… Но ни звери, ни яростно бросившийся на него отец погибшего не смогли покончить с магом. Тёмное облако окутывало его дрожащую фигуру, убивая агрессоров. После, опасаясь коснуться, его заарканили верёвками и отволокли по земле в пустую пещеру, оставив под охраной. И даже тогда он не умер. Что-то питало его изнутри, перекатываясь под кожей, шепча на незнакомом языке слова утешения и любви. Наконец, в старой родовой книге обнаружили знак, угнетающий силу любого мага, на котором бы его изобразили. Для этого требовалось обновлять символ, питающийся кровью, раз в трое суток. Шерлока высекли до беспамятства, и лишь тогда старик из знающего рода вырезал на его груди заветные линии. Его перенесли в центр селения, на вид. Когда-то он делал тонкой выделки украшения с камнями, найденными в шахтах. И теперь все они уничтожались перед ним, их топтали, рвали, разбивали кузнечным молотом, драгоценное крошево окружало его. С каждым месяцем он слабел всё больше, но терпел ежедневный взгляд Майкрофта, который говорил о сожалении и бессилии. Если бы Шерлок мог, то давно бы покончил с такой жизнью. Мертвецы приходили ночью и молча ложились рядом с ним на землю, а он просил у них прощения, он никогда не желал смерти ни единому существу.