Their Verdict of Vagaries

Гарри не знал, как быть. Он, как и хотело Министерство, снял до утра первого сентября номер в Дырявом Котле и купил школьные принадлежности на пособие Хогвартса, но раздумывая о том, какой увидит школу, он вдруг кое-что понял: сейчас там работал Дамблдор. И волновался Гарри не потому, что боялся или злился на директора, а потому что вспомнил объяснения Гермионы на третьем курсе о путешествиях во времени. Гарри не опасался повстречать своего двойника — в этом времени он ещё даже не родился; его пугала мысль, что весь год он будет перед глазами профессора, который его запомнит, только чтобы снова увидеть в Хогвартсе, но уже пятьдесят лет спустя. Или его отца. Ведь они — за исключением глаз — похожи как две капли воды. Разница в возрасте и времени могла сбить с толку, но однажды Дамблдор увидит семнадцатилетнего Джеймса и вспомнит о «Джонатане», а одиннадцатилетний Гарри окончательно разрешит загадку. Нужно ещё немного подправить внешность, но это вряд ли многое решит, ведь внутри он по-прежнему оставался собой. А вечно скрывать цвет глаз не выйдет. Любая магия, изменяющая цвет радужки, быстро рассеется, и однажды он просто забудет обновить заклинание. Ему вовсе не хотелось встречаться с профессором, имея такой провальный план. Дамблдор слишком проницателен. Но догадается ли он, что Гарри из будущего? Раз ему некуда больше идти, пожалуй, самое верное решение — просто избегать профессора… не принудит же он к разговору. В последнее время Гарри не отличался излишней болтливостью, так что Дамблдор просто может счесть его замкнутым человеком. Ему, конечно, как и многим другим будет любопытно, но Гарри не дурак и никому не позволит узнать о себе правду. Дамблдор не втянет его в очередной план. Гарри не собирался вставать ни на чью сторону; этот год в Хогвартсе он будет сам по себе. Быть может, глядя на профессора, он вспомнит обо всех ошибках, а может, и нет. Возможно, он окончит школу, найдёт нормальную работу и как-нибудь проживёт свою жизнь. Гарри взял предметы, которые необходимы, чтобы стать аврором, но он не был уверен, хочет ли этого. Разве не лучше мирно жить где-нибудь на окраине страны, ходить на обычную, не отнимающую много времени работу и наслаждаться одиночеством? Последняя мысль оказалась решающей за все три с половиной дня до отбытия на Кинг-Кросс. И прежде чем покинуть Дырявый Котёл, Гарри всё-таки решил ещё немного подправить внешность — ведь он уже не встретится с теми, кто однажды видел «Джонатана Смита». Гарри слегка изменил форму челюсти и глаз и сделал нос тоньше. Теперь он выглядел ничем не примечательным молодым человеком, его врождённые черты смазались. При должном старании магией можно запросто слепить из себя совершенно другого человека… Пришлось немного похлопотать, чтобы его гардероб шёл в ногу с сороковыми. Раз Гарри снова отправлялся в Хогвартс, ему не стоило выделяться из толпы. Он появился на Кинг-Кросс вовремя и теперь тащил за собой чемодан, всё сильнее переживая о встрече с Дамблдором. Гарри прошёл через барьер платформы 9 ¾ и, оказавшись по другую сторону, увидел привычную картину: толпу родителей, провожающих своих чад перед целым годом разлуки. Вся эта суматоха напомнила о Роне и Гермионе. Разом помрачнев, он больше ни на кого не смотрел и встал у стены, терпеливо ожидая гудка. Вперившись взглядом в тротуар, Гарри задумался. Раздался первый сигнал, и он толкнул чемодан к поезду. Гарри занял пустое купе, с болью вспоминая о бесценных днях из детства. Когда он выглянул в окно посмотреть на студентов с манерами из далёкого прошлого, желудок подвело от волнения. Что-то в этом времени настораживало, и, не зная, что это, Гарри нервничал ещё сильнее. С тихим вздохом он отвернулся от платформы. Когда все оказались в поезде, раздался последний гудок, и спустя десять секунд Хогвартс Экспресс тронулся, а дверь купе отворилась. С неприкрытой скукой он смотрел, как внутрь, даже не спросив, свободны ли места, вошли четверо парней. Гарри отвернулся к окну. — Здорово, очередной год в Хогвартсе, — протянул один из незваных попутчиков. — Я рад, что последний, — ответил другой с лёгким акцентом уроженца Ист-Энда(1), так похожего на произношение Рона, и сел напротив Гарри. — Представить страшно, сколько нам придётся сделать. — Зато наш Лор… — начал третий. — Заткнись, — тут же осадил его четвёртый. Гарри мельком посмотрел на своего нового соседа, и тот тут же полюбопытствовал: — А ты у нас кто? — Джонатан Смит, — ответил Гарри. Незнакомец перекинулся с друзьями многозначительными взглядами. — Никогда раньше о таком не слышал. — Я новенький, — Гарри отвернулся, но назойливый сосед и не думал отставать. — Почему ты так поздно поступил в Хогвартс? — Полагаю, потому что раньше у меня не получалось ходить в школу, — солгал Гарри, поднимая взгляд. — Сколько тебе? — Семнадцать. — К какому факультету присоединишься? — Без понятия, — снова солгал Гарри: он знал, его место в Гриффиндоре. — А что у тебя с чистотой крови? Гарри растерялся, услышав последний вопрос. Но с привычкой, приставшей за последний год, ответил: — Я чистокровный… Как, ты говорил, тебя зовут? — Я не говорил. Я Эйвери. — Эйвери? — переспросил Гарри. — Ну да. Это моя фамилия. Гарри смотрел на него в замешательстве. Эйвери ведь должен был ходить в школу вместе со Снейпом, в семидесятые, а сидящему рядом мальчишке к тому времени стукнет сорок. Может, он отец Эйвери, которого знал Гарри? Да, наверное, так и есть. Пока он размышлял, его лицо оставалось бесстрастным, хотя по венам разливалась тревога от мысли, что он сидит рядом с отцом Пожирателя Смерти… — А это Долохов, Нотт и Лестрейндж. Голова пошла кругом, и Гарри медленно перевёл взгляд на троих парней. Те кивнули и быстро поздоровались. Гарри натянуто кивнул в ответ и звучно сглотнул, пытаясь держать лицо. У Пожирателей Смерти — теперь в этом сомневаться не приходилось — больше вопросов не было, и они достали магическую азартную игру. — Сыграем? — спросил Эйвери. — Спасибо, не хочется… — видеть, как Пожиратели проводят свободное время за азартными играми, было странно. Интересно, невольно подумал Гарри, а их лидер об этом знает? Если он, конечно, на самом деле в Хогвартсе. — Так… на какой факультет ты хочешь попасть? — продолжил расспрос Эйвери. — Не знаю, — ответил Гарри. — Наверное, в Гриффиндор. Один из слизеринцев неодобрительно зашипел; впрочем, его шипение даже отдалённо не походило на парселтанг. — Слизерин лучше, — произнёс парень, которого представили Ноттом. — Выбирать всё равно нельзя, — просто ответил Гарри. — Твоё желание может помочь Распределяющей Шляпе решить, но она не позволит выбрать самому. Всё зависит от поступков и какой ты человек. — Откуда ты знаешь? — голос Долохова оказался низким. — Слышал где-то, — солгал Гарри. — Даже если это правда, я пытался бы попасть в Слизерин, — произнёс Эйвери. — Почему? — спросил Гарри. Пожиратели Смерти обменялись заговорщицкими взглядами. — Мы недолюбливаем другие факультеты, — заявил Эйвери. — Какое мне дело до ваших предпочтений? — не подумав, огрызнулся Гарри; впрочем, он об этом не жалел. Правда есть правда. — Действительно, гриффиндорец, — протянул Лестрейндж. — Ты новенький, поэтому на первый раз мы ничего тебе не сделаем, но твоих слов не забудем. Проглотив парочку колких ответов, Гарри снова отвернулся. — Как пожелаете. Пожиратели Смерти больше ничего не сказали и продолжили играть в карты. Гарри молча смотрел в окно. Ему не хотелось ни разговаривать с попутчиками, ни читать; уж лучше размышлять о прошлом. Очень скоро он вспомнил, что в сороковых в Хогвартсе преподавал Слагхорн. Гарри не знал даже, что думать. Впрочем, Джонатана Смита едва ли пригласят в Клуб Слизней, так что всё к лучшему. Даже интересно посмотреть, как профессор будет относиться к самому заурядному студенту. И Дамблдор… как-то странно стать его учеником… Хогвартс Экспресс целый день держал курс на север и прибыл на станцию Хогсмида к сумеркам. Гарри и Пожиратели Смерти уже успели переодеться и вышли из своего купе одними из первых. — Раз тебя пока не зачислили ни на один из факультетов, значит, сначала распределят? — спросил Эйвери. — Наверное, — безразлично ответил Гарри. Ему хотелось убраться подальше от Пожирателей, но те, к сожалению, думали иначе. И Гарри оказался с ними в одной карете. — Почему ты решил пойти в Хогвартс только сейчас? — спросил Нотт. Гарри не отводил внимательного взгляда от теней фестралов, виднеющихся из окна. — Так решило Министерство, — ответил он, решив, что немного правды не повредит. — Почему? Гарри на секунду задумался над разумным ответом. — Меня поймали на воровстве, и тот, кого я пытался обокрасть, отвёл меня в Отдел Исполнения Магических Законов. Они заглянули в моё дело… А потом просто отправили сову в Хогвартс. — И сколько ты украл? — спросил Долохов. Казалось, слова Гарри их не удивили, скорее, впечатлили. — Наверное, несколько сотен галлеонов. Меня схватили раньше, чем я успел проверить. — Хорош гриффиндорец, — протянул Лестрейндж. — Почему тебя поймали? — Не рассчитал время. — И часто ты промышляешь воровством? — спросил Эйвери. — По необходимости. — И в чём же была необходимость? — Кое-что произошло, и мне пришлось искать, где остановиться, а для этого нужны деньги, — равнодушно ответил Гарри. — А у тебя их вообще не было? В чём в чём, подумал Гарри, а в деньгах Пожиратели Смерти точно не нуждались. Их семьи могли обеспечить своим отпрыскам безбедную жизнь. — Да. Я всё потерял перед тем, как меня схватили. Пожиратели засыпали его новыми вопросами, но карета остановилась у входа в замок, и отвечать не пришлось. Они подошли к дубовым воротам, и Гарри, стараясь не вглядываться в тёмные окрестности, попробовал найти профессора, который должен был его встретить. И почти сразу взгляд остановился на Дамблдоре, всматривающемся в лица студентов. Его борода, каштановая, а не знакомо седая, была не такой длинной, как помнил Гарри, но всё же это вне всяких сомнений был Дамблдор. Голубые глаза мерцали в тусклом свете коридора даже издалека. Профессор заметил его и со слабой улыбкой зашагал вперёд. Гарри привычно подумал, что тот подойдёт и сердечно его поприветствует — будто они знакомы всю жизнь… Но сегодня, в этом времени, это их первая встреча, и Дамблдор совсем его не знает. Профессор протянул руку. — Здравствуйте, Джонатан. Я профессор Дамблдор. Гарри посмотрел в голубые глаза и пожал крепкую ладонь, вспоминая, что должен вести себя, как новичок. Он до сих пор злился на Дамблдора, но здесь, в Хогвартсе, живой и помолодевший директор вызывал неоднозначные чувства. Всё казалось сном, и Гарри терялся, пытаясь понять, что есть действительность. Проницательные голубые глаза задержались на нём. — Вы, должно быть, знаете, обычно мы не принимаем столь взрослых волшебников. Надеюсь, вы пообвыкнете. — Да, я тоже надеюсь, — Гарри не слишком понимал, что говорил. Перед ним стоял — подумать только! — живой директор. Повисла тишина, и Гарри мог поклясться, что на лице профессора мелькнуло любопытство. И дело не в том, что он прочёл мысли Гарри; напротив, казалось, он не увидел того, что увидеть ожидал… Гарри отвёл взгляд. Даже если Дамблдор только что использовал легилименцию, его разум совершенно чист. — Тогда идёмте, Смит. Гарри шагал за профессором по коридору в Большой Зал. Кругом всё было слишком знакомо, чтобы восторжённо вертеть головой, нервничать он тоже не собирался — взгляды шепчущихся студентов казались привычными. Дамблдор и Гарри взошли на высокий помост, где сидели преподаватели, и остановились чуть слева. Гарри со всей возможной невозмутимостью наблюдал, как нынешний директор — давным-давно виденный в дневнике — поднялся со своего места и подошёл к ним. Он приветливо улыбнулся новичку, и Большой Зал притих в ожидании речи. Диппет прочистил горло. — Добро пожаловать на очередной год в Хогвартсе. Как вы заметили, начало этого года будет несколько отличаться от остальных: прежде чем распределить первогодок, мы узнаем, на какой факультет отправится наш новый студент — Джонатан Смит. Казалось, Диппет хотел добавить что-то ещё, но передумал и с улыбкой посмотрел на Гарри, указывая на Сортировочную Шляпу и трёхногий табурет. Вспомнился первый год в Хогвартсе. Гарри глянул на кивнувшего ему Дамблдора и, подойдя к табурету, натянул шляпу. На сей раз как раз по размеру. В голову вдруг пришла важная, а потому запоздалая мысль. Если это та же Шляпа, что будет сортировать одиннадцатилетнего Гарри в будущем… неужели она узнает его? Или она никак не свяжет мальчишку с Джонатаном Смитом? Гарри немного полегчало — Шляпа не сможет увидеть всё его прошлое, разве только обрывки, которые не позволят понять, каким человеком он когда-то был. Едва коснувшись его макушки, Сортировочная Шляпа заговорила. — Занятно… Впервые вижу такого переменчивого студента. В тебе много храбрости… Но ты изменился, дорогой мальчик, люди редко меняются так сильно. Тебе дорога в СЛИЗЕРИН! Со стороны слизеринцев грянули аплодисменты и довольный гул, Дамблдор снял с Гарри Сортировочную Шляпу. Тот замер, не веря в произошедшее, но Дамблдор указал на стол Слизерина, и выбора не осталось. Какого чёрта? На первом курсе Шляпа предлагала ему Слизерин, но Гарри полагал, что все эти годы, каждый его поступок доказал, что он достоин Гриффиндора. Он шагал к столу своего нового факультета под взглядами Эйвери, Нотта, Долохова и Лестрейнджа. И хотя ему очень не хотелось, но он решил сесть с ними. Слишком поздно он увидел того, кого видеть совершенно не хотелось. Тома Марволо Риддла. Пожиратели Смерти уже приветствовали его, и Гарри ничего не оставалось, кроме как с деланным равнодушием усесться напротив Риддла и просто не смотреть на него. — Я знал, ты сделаешь правильный выбор, — заулыбался Нотт. — Видишь, желание присоединиться к нужному факультету сделало своё дело. — Ага, сделало… — воздержался от споров Гарри. — Всё из-за воровства, — заметил Долохов. — При распределении поступки много значат. — Наверное. — Теперь-то тебе интересно, какие факультеты мы недолюбливаем? — с улыбкой поинтересовался Эйвери. Лестрейндж тихо фыркнул. А потом с Гарри заговорил Риддл: — Друзья передали мне всё, что ты о себе рассказал. Больше Гарри не мог отводить взгляд, даже если очень хотел. До боли сжав кулаки и гоня ярость, что вот-вот грозила промелькнуть на лице, он глянул Риддлу в глаза, который смотрел так же прямо, как тот единственный раз, когда двенадцатилетний Гарри разговаривал с воспоминанием Риддла из дневника в Тайной Комнате. И сейчас Том выглядел таким же, разве что чуть старше, с тёмными кругами под глазами. Но это совсем его не портило — наоборот. Впрочем, Гарри старался об этом не думать. — Неужели? — напряжённо ответил он. — Да, — Том секунду внимательно его рассматривал. — Непривычно, когда в школу поступает твой одногодка. Зачем тебе это? — У меня не было выбора, — ответил Гарри, изо всех сил пытаясь говорить спокойно. — Министерство не знало, куда ещё меня можно пристроить. — Тебе ведь семнадцать? Почему ты не напомнил, что уже совершеннолетний? Похоже, Риддл не собирался успокаиваться до тех пор, пока не разберёт каждую подробность и не поймёт, что Гарри за человек. Пожалуй, его любопытство уже граничило с лёгкой паранойей, которая в будущем заставит его контролировать каждый шаг Пожирателей Смерти. Гарри хотел бы увильнуть от прямого ответа, но тогда Риддл станет ещё дотошнее. Сделав пометку избегать завтра Риддла и его «друзей» любыми способами, он ответил: — Полагаю, они решили, будто отучившись в Хогвартсе, мне проще будет устроить свою жизнь. Найти работу, например. Риддл рассматривал Гарри с той же пристальностью, что и Снейп когда-то. — Почему ты не поступил в Хогвартс раньше? — продолжил расспрашивать он. — Я учился на дому… мне так было проще. Гарри вдруг заметил, что на лице Тома такая же тень удивления, как недавно у Дамблдора… разве что с примесью тревоги. Испугавшись, что тот мог использовать легилименцию, Гарри отвёл взгляд. И Риддл замолчал. Распределение первогодок как раз закончилось, и пришло время праздника. Гарри не был голоден, но под пристальными взглядами некоторых студентов заставил себя поесть. Когда ужин подошёл к концу, Диппет поднялся с места и произнёс напутственную речь, которая, как оказалось, не слишком изменилась за пятьдесят лет. С позволения директора ученики заскрежетали скамьями об пол, вставая из-за столов, и с радостными разговорами и предвкушением выспаться после долгого дня, зашагали к гостиным своих факультетов. Гарри вместе с Риддлом и остальными слизеринцами спускался в подземелья, старательно делая вид, будто не знает, куда идти. Когда они оказались у предполагаемого входа в гостиную, Риддл произнёс пароль «макиавеллизм(2)», и в сплошной стене появилась дверь. Общая комната Слизерина оказалась точь-в-точь какой Гарри видел её на втором курсе: в зелёных, серебряных и чёрных тонах, с низким потолком и высокими зарешёченными окнами, выходившими прямо вглубь озера. Гарри зашагал вперёд, думая, что Пожиратели Смерти идут рядом, но они, напротив, поотстали. Он с удовольствием ушёл бы без них, но так открыто показывать пренебрежительное безразличие не хотелось, так что Гарри тоже остановился и обернулся. — Поднимайся в спальню, мы скоро придём, — произнёс Риддл. Гарри удивился, но решив, что Пожиратели Смерти хотят обсудить что-то без него, молча пересёк гостиную, направляясь к спальням. Мысль, что ему придётся провести здесь целый год, казалась чужой, не своей. В отличие от крыла Гриффиндора здесь было мрачно, сыро и холодно. Гарри нашёл свою спальню почти наугад, именно в ней на одной из кроватей лежал его чемодан. Угловатая комната сильно отличалась от круглых спален в башне Гриффиндора. И тут до Гарри дошло — он пока даже не оправился от потрясения, оказавшись в Слизерине. «Сам виноват, — тихо шепнул внутренний голос. — А ведь Дамблдор предупреждал. И не раз». Гарри поморщился и, чтобы хоть чем-то себя занять, переоделся в пижаму. Он посмотрел в распахнутый чемодан на кровати, удивившись, как непривычно пусто он выглядел без уменьшенной метлы, осколка зеркала и потрёпанных пособий по квиддичу… Впрочем, теперь все эти вещи стали бы мёртвым грузом. Сейчас ему явно будет не до квиддича и загадки зеркала, которое подарил ему Сириус. Риддл и его свора вошли в спальню уже через несколько минут, и Гарри, бросив быстрое «спокойной ночи», задёрнул полог четырёхстолбчатой кровати, прекрасно понимая, что несколько часов беспокойных раздумий перед сном ему обеспечены. Пожалуй, эти пять дней были самыми невероятными за всю его жизнь… Битва за Хогвартс казалась очередным ночным кошмаром, как и вся прошлая жизнь, как встреча с Дамблдором и тем существом… Что, чёрт возьми, тогда произошло? Если бы только Гарри знал ответ, всё обязательно обрело бы смысл. Он в 1944-ом. Разумом Гарри это понимал, но до сих пор не верил — словно смотрел на всё со стороны. Он просто не мог здесь оказаться. Для этого не было ни одной причины. И здесь, в слизеринской спальне, Гарри чётко знал, что тогда, невзирая на слова «ты не сможешь помочь», он отчаянно хотел помочь тому неизвестному существу. Почему же Дамблдор отговаривал его? Что ж, если бы он опять не пытался что-то утаить, может, Гарри и не оказался бы здесь. Ведь на этот раз неуверенность директора в умении Гарри понимать толкнула не просто на решение, а на выбор. Получается, он сам виноват в своих бедах? Виноват, что не решился спросить или не додумался до всего сам? Гарри зло уставился в потолок. Нет, пусть он пока не до конца во всём разобрался, но виноват Дамблдор. Сейчас Гарри здесь, в этом времени, в этой стране, в этой школе на одном факультете с Томом Риддлом. И он уверен: Риддл разрушит все его планы. Пусть сегодня они толком не поговорили, но завтра тот подойдёт с новым ворохом вопросов. И всё же, почему они с Дамблдором так удивились, когда разговаривали с ним?.. В голове вдруг вспыхнула другая мысль. Получается, Риддл уже убил своего отца и дедушку с бабушкой? А ещё открыл Тайную Комнату, убил Миртл и оклеветал Хагрида. Гарри надолго задумался, прежде чем до него медленно дошло — Риддл уже сотворил хоркрукс… или несколько хоркруксов. Он уже Волдеморт. И после этих мыслей — очень не скоро — на Гарри навалился непреодолимый, полный кошмаров сон.