Their Verdict of Vagaries

Когда Гарри проснулся, в спальне Слизерина царила кромешная темнота. Казалось, до утра ещё далеко. Наверное, очередной кошмар не дал ему поспать и пары часов… но посмотрев на часы, Гарри понял, что до подъёма всего сорок пять минут, и только потом вспомнил: нынче его спальня не в башне, а под озером, и солнцу сюда не пробиться. Понимая, что за три четверти часа всё равно не выспаться, он встал и оделся. Уже готовый, Гарри вдруг уловил своё отражение в зеркале у дальней стены, и пусть в полумраке лица было не разглядеть, его передёрнуло от вида мантии Слизерина. За шесть с половиной лет он привык презирать всякого, кто носил сочетание зелёного с серебром… Но сейчас Гарри ненавидел себя во сто крат сильнее и, пожалуй, заслужил и эту мантию, и галстук, и свитер. Он вышел из спальни. Из мрачной общей гостиной Гарри поднялся на первый этаж. Отсюда уже виднелось утреннее солнце, так что он решил прогуляться перед завтраком и настроиться на школьный лад. Прогулка успокоила и избавила от морока кошмара, преследовавшего его ночью. Впрочем, стоило увидеть за слизеринским столом Риддла и Пожирателей Смерти, как тревога вернулась, лишив изрядной доли разговорчивости. Пока Гарри был постояльцем Дырявого Котла, из Хогвартса прислали тесты, которые должны были показать, готов ли он к уровню ТРИТОНов для выбранных предметов. Ответа Гарри не дождался, терзаясь смутными сомнениями, но похоже, он всё-таки прошёл: когда раздали расписания, у него стояли нужные предметы. Решая в гостинице тест, Гарри очень осторожно отвечал на каждый вопрос, боясь ненароком написать о том, чего в сороковых ещё не открыли. Хотя если он где-то и просчитался, ответ наверняка зачли неверным, и даже если через несколько лет откроется то, о чём он написал, об этом уже все забудут. Первым уроком стояли Зелья. Нотт, Лестрейндж и Риддл тоже взяли этот предмет, и пусть это немного раздражало, но было вполне ожидаемо. Класс, куда вошёл Гарри, выглядел точь-в-точь как в его прошлом, лишь некоторые предметы стояли не на своих местах. Казалось, два года назад именно здесь сидел Гарри, с этим преподавателем, но с другими студентами… Стоявший за учительским столом Слагхорн был точно таким, как в воспоминаниях Дамблдора. Если честно, наблюдать всю эту картину было довольно странно — дежавю. Гарри и остальные расселись. Слагхорн поприветствовал их на своих занятиях и поздравил с успехом. Гарри без особой радости слушал, как Мастер Зелий судачит о сложности предстоящего года и ряда высших зелий, изучение которых они начнут с Оборотного. Гарри наперёд знал: ему не хватит усидчивости сварить это привередливое зелье, даже если он тысячу раз видел, как оно работает, и один раз — как его на втором курсе безукоризненно сварила Гермиона. Слагхорн начал опрос, и поначалу Гарри прислушивался — большинство ответов он всё-таки знал. Но хотел ли он зарабатывать для Слизерина очки? Оборотное Зелье напомнило о Роне и Гермионе, и уже спустя минуту его мысли были далеки от урока… — А что скажете вы, Смит? Смит? Гарри немного запоздало поднял взгляд — профессор смотрел прямо на него — и понял, что не слышал вопроса. К счастью, Слагхорн повторил: — Когда нужно собирать приливные водоросли, чтобы их можно было использовать в Оборотном Зелье? — Ночью в полнолуние, — ответил Гарри, радуясь, что всё помнит. — Но нужно быть осторожным: если собрать их не вовремя, они превратят Оборотное Зелье в яд. — Совершенно верно! — просиял Слагхорн. Оставалось надеяться, что профессор не сочтёт его дельным зельеваром. Гарри не собирался наступать на одни и те же грабли дважды. — Похоже, знания в вас есть, но советую быть внимательнее. Гарри ничего не ответил лучащемуся улыбкой Слагхорну. — Скажите, мой дорогой мальчик, быть может, вы состоите в родстве со знаменитым Энтони Смитом из Шотландии? Он весьма одарённый зельевар. — О… — и почему Гарри не предвидел, что Слагхорн попытается выяснить, не связан ли новичок с великими волшебниками? Гарри довольно давно был знаком с профессором, и тот по известным причинам никогда не расспрашивал его о семье. — Эээ… Нет… нет, сэр, не думаю. — Или с Эллис Смит из Германии, которая открыла Жидкий Кислород? Гарри уже подумывал кивнуть на одно из имён, но это подогрело бы интерес Слагхорна. — Не знаю, профессор. — А как насчёт Аттикуса Смита с бессчётными ингредиентами, которые он обнаружил в тропических лесах Амазонки? Потомки продолжают его дело. — Эм, нет, и с ним мы не родственники. — Смит — такая распространённая фамилия… — нахмурился Слагхорн. — Вы знаете, откуда ваши родители? — Мои родители мертвы, — привычно ответил Гарри. Он повторял эти слова так часто, что голос прозвучал совершенно равнодушно, но похоже, от этого Слагхорн расстроился ещё больше. Изменившись в лице, он сочувственно посмотрел на Гарри, которому тут же захотелось провалиться сквозь землю. — Борода Мерлина… я не знал! — Нет, я уже давно не… — Школьная комиссия ни слова об этом не сказала! Мне очень-очень жаль, мой мальчик. Гарри только открыл рот, но тут же закрыл. Раньше нужно было думать, прежде чем рассказывать профессору такое… С другой стороны, теперь его не будут расспрашивать о семье. Оправившись от потрясения, Слагхорн — к облегчению Гарри — больше к нему не обращался. Когда вступительная часть урока закончилась, профессор велел взять необходимые ингредиенты и весы и приступать. Гарри вдруг понял, что помнит обрывочные указания из учебника Принца Полукровки, хотя в своё время отчаянно старался их забыть. Казалось, неразборчивые приписки на полях книги впечатались в память. Забавно, ведь на самом деле Снейп никогда не блистал навыком преподавания. Почему же зелья из его учебника запомнились сами собой? Впрочем, Риддла ему всё равно не обойти — тот в мгновение ока нарезал компоненты, хотя бросать их в зелье пока было рано. Похоже, он ещё искуснее — страшно сказать! — самой Гермионы. Тем временем Пожиратели Смерти снова завели с Гарри разговор. — Почему ты не рассказал о своих родителях? — начал Нотт. — Полагаю, потому что у меня нет привычки рассказывать об этом каждому встречному, — ответил Гарри. — И ты жил сам по себе? — Да. — Тогда с чего взял, что ты чистокровный? — протянул Лестрейндж. Гарри чуть было не сказал, будто не уверен в своей чистокровности и не слишком-то жаждет узнать, но если он хотел спокойной жизни в Слизерине, нельзя было давать повод себя задирать. — Я помню, что родился в знатной семье, — равнодушно начал Гарри. — И знаю это из-за браслета, который остался от матери. Однажды зимой, когда мне было двенадцать, я продал его, чтобы выручить денег. Покупатель много рассказал об этом браслете — так я узнал о своём происхождении. И до сих пор я жил на те деньги. Выдуманная история неуловимо походила на то, что приключилось с Меропой Гонт, но Гарри было всё равно. Главное, что ему поверили и Нотт, и Лестрейндж. Риддл был занят зельем, но Гарри знал — он внимательно слушает. — Так ты пытался обокрасть того богача, потому что у тебя кончились деньги? — Да, — хорошее объяснение. — Хотя жаль, что тебе пришлось продать браслет, — заметил Нотт. — Сколько ты за него получил? — спросил Лестрейндж. — Эм, пять тысяч галлеонов, — выдумал Гарри. — Неплохая цена, — произнёс Лестрейндж. — Но будь ты старше, наверняка выручил бы больше, — добавил Нотт. — Наверняка. — И как ты жил один? — В основном, в одной деревеньке за пределами Лондона, меня там все знали. Повзрослев, я переехал. Вот и всё, — Гарри понадеялся, что его слова звучат правдоподобно. — Деревня была, разумеется, волшебной… — Риддл тоже не знал своих родителей, — начал Нотт, — он ведь… — …приютский, знаю, — перебил Гарри. Ему не хотелось, чтобы их жизни так откровенно сравнивали. Давным-давно об этом же говорил сам Риддл, точнее, его воспоминание из дневника в Тайной Комнате. Гарри не собирался верить в это даже сейчас — они совсем не похожи, и мыслят они по-разному… Гарри вдруг понял, что Нотт, Лестрейндж и сам Риддл безмолвно на него уставились. — Что? — растерялся Гарри. — Откуда ты знаешь? — медленно выговаривая каждое слово, спросил Нотт. — Что знаю? — Что Том из приюта? Гарри понял, как глупо подставился. Нужно было подумать дважды, прежде чем перебивать Нотта. Однако сравнение с Риддлом по-прежнему неимоверно злило, так должен ли он жалеть о промахе? — Слышал, как кто-то говорил, — солгал Гарри. — Кто? — Откуда мне знать? Я здесь новенький, — он очень надеялся, что отговорка сработает. Часто ли студенты Хогвартса обсуждали происхождение друг друга? — Ну ладно… — хмуро кивнул Нотт. На этом их разговор закончился, но Гарри всё чаще ловил на себе заинтересованный взгляд Риддла. День подошёл к концу, а ему всё казалось, будто Риддл хочет что-то спросить, но не при Пожирателях Смерти. Однако последнее, что нужно было Гарри, так это разговоры с будущим Тёмным Лордом, и потому он сторонился и Риддла, и его «друзей». До вечера, разумеется. Сегодня Гарри сидел прямо напротив Риддла в окружении Пожирателей Смерти. Впрочем, слишком занятые ужином, они не слишком-то много разговаривали. А Гарри думал о своей глупой оговорке и надеялся, чтобы Риддлу было просто всё равно или он вовсе об этом забыл. Гарри поднял взгляд на лидера Пожирателей проверить, смотрит ли тот на него, и оцепенел, уловив золотой проблеск. На правой руке Риддла красовалось — целое и невредимое — золотое кольцо Морфина с чёрным камнем. Гарри не должен был удивляться: он видел артефакт на юном Тёмном Лорде в воспоминаниях Слагхорна, но сейчас, когда ему известна истинная природа кольца, всё было по-другому. И дело даже не в том, что оно — хоркрукс, и не в том, что Дамблдор показывал его сломанным, а в том, что камень из него — несомненно, один из Даров Смерти. Воскрешающий камень. Риддл сдвинул руку в сторону и посмотрел прямо на невозмутимо разглядывающего его Гарри. Тот отвёл взгляд, не особо заботясь, что его поймали. То, что Риддл не знал, чем было кольцо на самом деле, не осознавал его истинной силы, немного раздражало… А кого бы ему хотелось воскресить? Большинство своих родственников Риддл убил сам. Да и на мать ему наверняка было плевать, даже если бы он узнал, что сможет вернуть её к жизни… Надеясь доделать домашнюю работу в укромном местечке и снова не оказаться под градом вопросов о вымышленном прошлом, Гарри ушёл с ужина раньше остальных слизеринцев. Должны ведь Пожиратели Смерти обсудить «пожирательские» дела без него. Гарри хотелось подумать в одиночестве. Он поднялся на четвёртый этаж в библиотеку, рассчитывая именно там разделаться с большей частью уроков. Не зря ли Гарри тратит время на школу?.. Но пока он не поймёт, почему оказался в 1944-ом, ему нужно где-то оставаться, а Хогвартс казался самым безопасным местом, где можно строить планы. Единственное, что омрачало мысли — общая спальня с Волдемортом и Пожирателями Смерти, но с этим уже ничего не поделаешь. Пусть Гарри ни на секунду им не доверял, зато пока они не знают, кто их новичок на самом деле, ему нечего бояться. Пролетела первая неделя в Хогвартсе, и Гарри благодаря своей расторопности держался от Пожирателей Смерти поодаль. В этот субботний вечер он поднимался на верхние этажи, снова надеясь побывать в библиотеке. И пусть почти каждый закуток школы воскрешал страшные воспоминания о Битве, бродить по Хогвартсу всяко лучше разговоров с теми, кто так или иначе разрушил его жизнь. Гарри шагал по коридору шестого этажа, когда его окликнули. Он обернулся и, завидев приближающегося Риддла, стиснул зубы, успешно поборов желание напасть на будущего Тёмного Лорда или попросту сбежать. Что ему вообще надо? — Я искал тебя, Смит, — начал Риддл, подойдя ближе. Гарри разжал зубы, даже не пытаясь скрыть неприязнь. — Зачем? Сделав вид, будто ничего не заметил, Риддл подошёл ещё ближе и знаком предложил пройтись. — Я заметил, что ты сторонишься нас. Моих друзей и меня. — Полагаю, я просто привык к одиночеству, — отрезал Гарри. Разговаривать с этим человеком было непривычно и отчасти утомительно. Он пытался думать о ком-нибудь другом — о ком угодно — но к сожалению, рассудок слишком хорошо понимал, кто перед ним. Они шагали по коридору, и Гарри отстранённо смотрел вперёд. — Позволь заметить, что студенты Хогвартса обычно стараются сблизиться с однокурсниками собственного факультета, — вкрадчивым тихим голосом добавил Риддл. — Особенно слизеринцы. Гарри сдержал желание спросить, насколько же сам Риддл близок со своими «друзьями», ведь он никогда ни к кому не привязывался. Уж точно не к друзьям. Он с одинаковым пренебрежением относился и к лучшим, и к худшим своим Пожирателям. Но возможно, Риддл сам пока не осознаёт — у него нет друзей. — Кажется, заводить друзей в моём возрасте уже поздно. И я не против одиночества… так мне даже больше нравится. Том улыбнулся, будто не принял его слов всерьёз или же просто нашёл в них что-то забавное. — Полагаю, ты закончишь Хогвартс и уедешь, не заботясь, чем займётся каждый из нас? Гарри промолчал. Мысль о том, чем займутся Риддл и его «друзья», подняла волну гнева, а ему вовсе не хотелось сболтнуть лишнего. — Думаю, так поступят многие, — улыбка Риддла увяла. Гарри снова не ответил. — И всё равно я не понимаю, почему пока ты в Хогвартсе, ты не просто не пытаешься хотя бы наладить отношения с моими друзьями и мной, но откровенно нас избегаешь. Обычно, попав в незнакомую компанию, люди ведут себя не так. — Я вас не избегаю, — ответил Гарри. — Просто я такой, какой есть. — Возможно, — медленно согласился Риддл. — Но… меня не покидает ощущение, что сторонишься ты по большей части именно меня. Особенно меня, — небрежно заметил Том, хотя за каждым вымеренным словом крылось любопытство. — С чего ты взял? — безразлично спросил Гарри. Ему было плевать, что Риддл заметил его ненависть. — Много с чего… впрочем, причины меня не волнуют. Просто мы с тобой ни разу нормально не поговорили, но ты ведёшь себя так, будто я как-то тебя оскорбил. — Тебя это задевает? — Ничуть, — улыбнулся Риддл. — Всего лишь удивляет. Гарри безрадостно рассмеялся, пытаясь хоть как-то его уязвить. Спокойствие и наигранная радость старосты выводили из себя. — Неужели тебя никогда не ненавидели? — Не сразу, — ответил Риддл. — Что ж, может, в отличие от остальных идиотов в этой школе я понимаю, что зло не всегда подписано. Риддл замер, и Гарри тоже остановился, вперившись в него тяжёлым взглядом и ожидая ответа. — Ты не прав, — почти прошептал Том. — Я знаю, когда прав, а когда — нет. Риддл долго внимательно рассматривал его, прежде чем осторожно спросил: — Я знал тебя прежде? Гарри занервничал, хотя понимал, что воспоминания из дневника никак не могли оказаться у Риддла из этого времени. Тогда он сам был всего лишь воспоминанием. — Не думаю, — ответил Гарри. — И мне не нужно знать тебя, чтобы ненавидеть. — Если я не ошибаюсь, чтобы возненавидеть человека, нужно его знать… — мягко заметил Риддл. — И раз тебе известно моё приютское прошлое, есть лишь один ответ. — Мне кто-то рассказал? — предположил Гарри. — В школе об этом осмеливаются говорить единицы. — Значит, мне повезло, — Гарри отвернулся, собираясь уходить, но оцепенел, снова услышав голос Риддла. — Где ты научился окклюменции? Гарри медленно повернулся, не замечая, что теперь они стоят гораздо ближе друг к другу. — Прости — что? — Окклюменция. Где ты ей научился? — Я не... Однажды меня пытались научить, но… — Гарри растерянно замолчал. — Ты знаешь, что это запретная магия, — лукаво заметил Риддл. От него исходила почти осязаемая радость, затронувшая даже ледяные глаза. Он ликовал, думая, будто ловко загнал Гарри в ловушку. А тот не знал, что ответить. Он ведь так и не научился закрывать разум ни на занятиях Снейпа, ни позже. — С чего ты взял? Если, конечно, ты не владеешь легилименцией. — Я этого не говорил… Но это доказывает, что ты знаешь о двух запрещённых науках. — Ничего это не доказывает. Ты завязал этот разговор! — зло выплюнул Гарри. Он не понимал, с чего вдруг Риддл так резко сменил тему и почему пришёл к неверному выводу. Повисла долгая тишина, прежде чем Гарри продолжил: — Если ты уверен, будто я умею закрывать разум, значит ты — легилимент. — Мне почему-то кажется, ты недостаточно умён для таких навыков, — пробормотал Том. — Так ты легилимент? — нетерпеливо спросил Гарри, делая вид, что не услышал последних слов. — Так ты окклюмент? — Ну, об этом тебе судить, — начал Гарри, — но я не владею окклюменцией… так может, из тебя просто никудышный легилимент? — Нет, я так не думаю. — Тогда к чему расспросы? — Потому что если ты окклюмент — мои догадки верны, и ты смог прочесть мысли моих друзей и остальных. Ведь тот, кто владеет окклюменцией, неизбежно научится и легилименции… Гарри задумался на секунду. Если он солжёт, будто на самом деле легилимент, Риддл просто забудет об оговорке с приютом… Но всё станет ещё запутаннее. — Может, я и владею одним из этих навыков… а может, нет. Ты никогда об этом не узнаешь. — Если ты не расскажешь. — Я не дурак. — Тогда мне остаются только догадки. Гарри промолчал. — Хотя это многое объяснило бы. — Ты стал легилиментом из-за Дамблдора? — задал неожиданный вопрос Гарри. Риддл улыбнулся, словно подтверждая его слова, но тем не менее промолчал. Гарри расстроился: он хотел напугать. — Тогда ты владеешь и окклюменцией, и легилименцией, — Гарри был рад неожиданно появившейся способности закрывать разум. Это из-за путешествия во времени? Мера безопасности, которая не должна была нарушить историю? Вполне логичное объяснение. И если теперь он на самом деле может скрывать мысли — очень полезная мера безопасности. — Допустим, теперь мы знаем о способностях друг друга, — начал Риддл. — Где ты научился? — А ты? — Самообучение. — Проблемы с доверием? — подначил Гарри. — Просто у меня не было знакомых, которые хотели бы научить такому. Теоретически, конечно. Где научился ты? — повторил Риддл. — Видимо, по чистой случайности. — Это не ответ. — Я знал тех, кто владел окклюменцией и легилименцией, — Гарри не боялся раскрывать настолько обрывочные и по существу пустые сведения. — Они пытались меня обучить, но ничего не вышло. Я не ладил с волшебником, который меня учил… Так что ты удивил меня, когда спросил об окклюменции. — Почему они тебя учили? Кем они были? — А мне откуда знать? — удивился Гарри. — Мы же говорили… теоретически, — он отвернулся. Удивительно, но Риддл больше ничего не спросил. Гарри уходил от него всё дальше. Что это было? Уловка? Шутка? Впрочем, едва ли Риддл стал бы так шутить… вряд ли у него вообще есть чувство юмора. Значит — уловка, попытка заставить Гарри поверить, будто он может закрывать разум, чтобы в подходящий момент вызнать все тайны. Это вполне в духе Риддла… Но его интерес казался неподдельным, и это объясняло любопытство, которое мелькало на лице Дамблдора всякий раз, когда он смотрел на Гарри. Дело в окклюменции? И похоже, с улыбкой подумал Гарри, Риддл немного испугался его мастерства. И неважно, уловка это или искренний интерес, Риддл в любом случае был легилиментом. Только так он мог защититься от Дамблдора. В своё время, когда Гарри узнал, на что способны проницательные голубые глаза, он разозлился. Это было почти так же неприятно, как мысль, что Снейп долгие годы знал о нём очень многое. И если бы профессор на самом деле служил тёмной стороне, все его знания можно было использовать против Гарри. Потому он искренне обрадовался способности, которая защищала его разум от посягательств телепатов этого времени. Но любопытство именно Риддла немного пугало. Оставалось надеяться, оно не превратится в манию любыми способами узнать, кто их новичок на самом деле. Это было бы очень похоже на Волдеморта… но Гарри не позволит. Сколько Риддл успеет узнать за год? Особенно если Гарри и дальше будет держаться особняком — а он будет. Так что… бояться нечего.