Their Verdict of Vagaries

— Джонатан, ты как? — спросил Риддл. Гарри поднял глаза и наткнулся на пристальный взгляд. — Что? Аа, да, нормально... Просто задумался. Он, и правда, задумался о Дарах Смерти, точнее о том, что раз он не хозяин Старшей Палочки, значит, её не обвинишь во внезапно проснувшихся способностях к Тёмным Искусствам. До Гарри вдруг дошло, что он, должно быть, в очередной раз уставился на кольцо Тома... и тут же постарался разыграть безразличие. Риддл секунду внимательно его рассматривал, прежде чем заметил: — Ты кажешься расстроенным. — Да... Я просто устал, — почти солгал Гарри. Том кивнул и посмотрел в книгу на коленях. — Разумеется, зимние каникулы всегда так утомительны... Гарри секунду разглядывал его, прежде чем решил завязать разговор. Читать не хотелось, а отвлечься от пустых мечтаний не мешало. — Тебе не нравится Рождество? На губах Риддла появилась слабая улыбка, которая тут же пропала. — Мне просто нет до него дела. Сегодня Сочельник, и в гостиной Слизерина казалось холоднее обычного из-за разыгравшейся за стенами замка вьюги. Было почти девять, и в Хогвартсе царила тишина, если не считать завывающего на верхних этажах ветра. — Я тебя понимаю, — ответил Гарри. — И часто ты встречаешь Рождество в Хогвартсе один? — Всякий раз, как могу. Так проще, чем когда вокруг тебя носятся с наигранной радостью. — Но кажется, от всех не спрячешься. Взять того же Слагхорна. — Правильно кажется, — согласился Том. — А почему с тобой не остаются другие? — спросил Гарри, намекая на Пожирателей Смерти. — Они пытались. Но я быстро усвоил, что ими движет не великодушие и не желание проводить со мной больше времени, и дал понять, что не желаю видеть их круглый год. — Эм, тогда мне лучше... — Нет, я не возражаю против твоего общества, — Риддл будто мысли его прочёл. — Похоже, тебе, как и мне, искренне неприятен этот праздник. Гарри просто кивнул в ответ. Хотя на самом деле он ненавидел не Рождество, а воспоминания, которые оно невольно будило. Повисла тишина. Риддл снова над чем-то задумался. — Джонатан, твои родители мертвы? — спросил он. Его голос был намного мягче обычного, а на лице отражалось задумчивое любопытство. — Я не лгал: их убили, если ты об этом, — ответил Гарри, не сводя бесстрастного взгляда с того, кто отобрал их жизни. — Не об этом. Я не говорил, что ты солгал, — твёрдо ответил Том. — Я просто хочу понять, связана ли смерть твоих родителей с тем, что тебя воспитали в ненависти к Гриндевальду? Гарри уже думал над этим вопросом. Из прочитанного он знал, что Гриндевальду стукнуло больше двадцати пяти, когда предположительно — в 1927 (Том был 1926-ого года) — родился Гарри. В то время Гриндевальд вполне мог убивать. На его счёт даже в столь юные годы списывали много нерасследованных смертей, ведь очень быстро одни затмевали другие, и люди тряслись от страха, видя, как множится его сила. — Они... связаны, — ответил Гарри. Ему отчего-то легче было говорить о прошлом — теперь Том не так часто заводил об этом разговор — ставя на место Волдеморта Гриндевальда. Да и проще было заменить одного Тёмного Лорда другим и наложить собственные воспоминания на нынешнее время. Ведь то, что творил Гриндевальд, недалеко ушло от дел Волдеморта. Гарри посмотрел на Тома, пытаясь различить толику интереса на его лице. Но как всегда, напрасно. А Гарри ведь почти надеялся увидеть проблеск торжества от мысли, что он — Том Риддл — впервые убил человека раньше самого Гриндевальда; впрочем, высматривать подобное было несколько глупо... Подумав, Гарри решил, что и Гриндевальд, и Волдеморт совершили первые убийства примерно в одном и том же возрасте — в шестнадцать. Том убил собственного отца, а Геллерт — сестру Дамблдора. Возможно. — Сколько тебе было? — тихо спросил Риддл. — Год, — правдиво ответил Гарри. — Ещё совсем младенец, — заметил Том. — Что с тобой стало после смерти родителей? В то время у Гриндевальда ещё не было противников, и Гарри отлично это понимал, так что стряпал рассказ, который подтверждал вымышленное прошлое и отменно вписывался в общую картину. — Я оказался в приюте для волшебников. Первым в Германии убили отца, мама успела вывезти меня в Англию, когда выследили и её. Она позаботилась обо мне даже после смерти... А потом меня отыскали друзья родителей, но из-за страха даже после всех этих лет попасться Гриндевальду смогли усыновить меня только в одиннадцать. Вот так я оказался в маленьком волшебном сообществе. — Которое выступало против Гриндевальда? — предположил Том. — Да. — Сколько их? — спросил Риддл. — В их «сообществе» много детей, или они слишком малы для борьбы? — Мы были сильны, и людей к нам вступало порядочно, — Гарри сказал правду, старательно отводя взгляд. — Но сейчас, наверное, остались единицы... Что касается детей: их не тренировали с самого детства, ведь организации было всего несколько лет. Большинство молодняка приходило вслед за родителями или по личным причинам лет в пятнадцать. Были, конечно же, и постарше. Меня, например, не учили сражаться до пятнадцатилетия. — Так твои опекуны не хотели, чтобы ты всю жизнь сражался? — Не хотели, — ответил Гарри. — Они рассказали мне правду о смерти родителей только после того, как забрали из приюта. В то время они считали Гриндевальда простым убийцей. Когда всё стало серьёзнее и появилась группа сопротивления, они долго сомневались. Но мы трое хотели сделать хоть что-то. Я был уже достаточно взрослым, так что смог их убедить... На лице Риддла мелькнуло любопытство. Гарри воодушевился: значит, в его истории пока не прозвучало ни одной несостыковки. А Тому, который мечтает стать тёмным волшебником, наверняка был интересен ход войны, или тот, кто эту самую войну видел воочию. — Но твои опекуны и все в их сообществе были тёмными магами? — Отчасти... хотя, скорее, серыми. По крайней мере, сначала. Многие из нас потеряли друзей, семьи и поэтому хотели сразить Гриндевальда. А как известно, меч побеждают мечом... Можно сказать, под конец мы использовали самые тёмные из серых заклинаний. — И однажды тебе захотелось стать тёмным магом? — предположил Том. — Я не собирался отступать, так что выбор был невелик... — Гарри обожгло ненавистью к сидящему напротив Риддлу, и он поспешно отвёл глаза. — Только так я мог понять его поступки, понять его... Может, не стоило так откровенничать? Всё-таки они не друзья... но Том вроде как главный, а Гарри — один из Пожирателей Смерти. С другой стороны, он не мог отмалчиваться теперь, после собственной лжи, когда Риддл верил, будто раскрыл великую тайну. Оставалось надеяться, что Гарри не ошибся... но он вроде бы отвечал на вопросы в рамках выдуманной легенды. Лучше так, чем ждать, когда Том снова начнёт искать ответы сам. — И ты думал, будто сможешь одолеть его или хотя бы помочь одолеть? — спросил тот. — Ведь у Гриндевальда много врагов... — Я не считал, что убить его должен именно я... но делал всё возможное, — ответил Гарри. — И чем ты хотел заняться потом? — Риддл спросил это так, словно убийство Гриндевальда — плёвое дело. — Без разницы... — Ты не собирался и дальше убивать тёмных магов? — Моя цель — Гриндевальд. Сомневаюсь, что кто-нибудь его превзойдёт, если он умрёт. Да и вряд ли у меня останутся силы бороться с тёмными магами. Только Гриндевальда я хочу убить или оставить гнить в камере на веки. Только его я ненавижу, потому что он отнял всех, кто был мне дорог. Такое едва ли повторится. — Так ты не ненавидишь всех тёмных магов? — Я никого не презираю без причины, — ответил Гарри. Том на секунду задумался, а потом тихо спросил: — Как думаешь, ты сможешь когда-нибудь стать тёмным магом? — Возможно, — произнёс Гарри. — Хотя не думаю, что долго проживу после смерти Гриндевальда. Мне просто незачем жить, но, быть может, всё сложится куда лучше, чем я себе представляю. По лицу Тома ничего нельзя было разобрать, так что он перестал гадать, ради чего все эти вопросы. Может, Риддл просто хотел удовлетворить своё любопытство, ну и раздобыть новых поводов для размышлений. — Они все умерли? Те, кого ты знал? — Я не уверен... Смерти некоторых я видел сам, но есть вероятность, что кто-нибудь выжил. Я даже могу догадаться кто... Хотя какая разница, если мне их всё равно не найти. Риддл понимающе кивнул, словно пришёл к такому же выводу. — А как выжил ты? Гарри обожгло печалью от воспоминаний, как он на самом деле выжил, и он поспешил заменить их ложью. — Простое везение. Удачное стечение обстоятельств. Хотя и везением это не назовёшь, скорее... шанс. — Что происходило на битве? — спросил Риддл. — Гриндевальд там был? Как они избавились от тел? Ведь об этой битве не прознало ни одно европейское Министерство, — его любопытство достигло своего апогея; ему хотелось знать всё больше и больше. Гарри начал раздражаться. — Я не могу тебе сказать, — бесцветно ответил Гарри. — Глупо вверять людям такие подробности. Риддл тут же понял свою оплошность. — О, я не хотел тебя задеть, — поспешно произнёс он. — Просто всё это очень увлекательно. — Ничуть это не увлекательно, — почти грубо осадил его Гарри. Том надолго замолчал, осторожно подбирая слова. Когда он заговорил, голос был куда мягче и не так преисполнен любопытством. — Извини за прямолинейность... Просто ты ведь и так много мне рассказал... — Много бесполезного, — заметил Гарри. — Даже если ты кому-нибудь расскажешь, тебе не поверят. А я буду всё отрицать... Доказать свою правоту при помощи кольца ты не можешь, ведь те, кто знают о Гриндевальде, так или иначе заподозрят в тебе сторонника. Повисла тишина. Риддл казался равнодушным, но Гарри видел, как поразил его этот ответ. Прошло несколько бесконечно долгих минут, прежде чем Том снова заговорил. — Но раз я всё равно ничего никому не скажу, почему ты не можешь рассказать больше? Если я ничего не смогу доказать... — ...значит, мне нечего бояться. Просто если я расскажу больше, ты до многого дойдёшь сам. Так что подробностей предложить не могу. Риддл вновь задумался. Гарри терпеливо ждал. — Тогда расскажешь мне о кольце? — сменил тему Том. Теперь задумался Гарри. — Я уже говорил, оно воскрешает мёртвых... но главное — с его помощью можно создавать немёртвых. Риддл казался чуть удивлённым. — Но ты только призвал мёртвых. — Немногие знают, как использовать кольцо, чтобы возвратить их в наш мир. Такие, как я, умеют только призвать. Но согласись, намного проще создать армию инфери из тех, кто уже умер, чем слоняться по округе и убивать всех подряд... Риддл опустил взгляд на кольцо. — Значит, его истинная сила скрыта. Что ж, умно... И чьи эти кольца были изначально? — Приближённых Гриндевальда... Том посмотрел на него с лёгким удивлением. — Сперва я принял твоё кольцо за пустышку, — солгал Гарри. Ему хотелось немножко всполошить Риддла. — Ведь оно — известный в узких кругах знак Гриндевальда. Обычно его стараются не показывать лишний раз, поэтому я был удивлён... Но потом стало понятно, что кольцо настоящее. Риддл вопреки обыкновению молчал, будто боялся чего-то. И Гарри догадывался чего: вопроса, который он просто обязан сейчас задать. — Откуда оно у тебя? Том замялся. Гарри едва не улыбнулся, довольный, что в кое-то веки ответ придумывать не ему. Риддл перевёл задумчивый взгляд на кольцо, а Гарри терпеливо ждал. Прошло секунд двадцать, прежде чем послышался ответ: — Я украл его у волшебника... своего дяди. Год назад. Он говорил, это кольцо — семейное наследие, но я с самого начала подозревал, что он лжёт. Гарри остался спокоен, хотя этот ответ — ни слова лжи — безмерно удивил. Он думал, что Риддл увильнёт, скажет, будто кольцо было с ним всегда... Хотя может, ложь была бессмысленна, ведь Гарри по идее ничего не знает о его родословной. Пускай он знает о парселтанге, но не о Марволо. А может, Том решил ответить правдой на его «правду»... — Ты виделся со своим дядей? — спросил Гарри. — Да. Он секунду молчал. Спросить, как Риддл мог встретиться с дядей, если — по его же словам — выходило, будто он бывал лишь в приюте и Хогвартсе?.. Но Гарри сдержался и задал совсем другой вопрос: — Расскажешь о своём прошлом? — Мне нечего рассказывать, — ответил Том. — Ты знаешь, что я родился в маггловском приюте, и больше со мной не случалось ничего интересного. — Да ладно, должно же быть хоть что-то, — Гарри подначивал рассказать то, что он в принципе знал и так. — Что угодно. А то получается нечестно: обо мне ты знаешь почти всё, а я о тебе — ничего. Ему очень хотелось посмотреть, сколько Том расскажет новичку о собственном прошлом. — Что ты хочешь знать? — недовольно спросил Риддл. Похоже, он не собирался говорить без прямых вопросов. — Во сколько ты узнал о магии? — спросил Гарри. — Совсем всё — в одиннадцать, когда пришёл преподаватель Хогвартса и предложил мне место в школе, — ответил Том. — А что насчёт первого магического всплеска? — Думаю, я умел пользоваться магией с самого детства... В семь лет я управлял ею вполне осознанно... — Риддл казался взрослой собакой, оказавшейся рядом со взбалмошным надоедливым щенком. Интересно, если ему так не хотелось — зачем он вообще отвечал? Может, чтобы потом самому забрасывать нескончаемыми вопросами... — А когда ты впервые использовал магию? — спросил Том, прежде чем Гарри успел открыть рот. — Наверное, лет в семь. Но я мало что помню — этого все ждали, — солгал он. На самом деле, Гарри был таким же, как Риддл. Но в отличие от Тома он боялся своих способностей, боялся наказаний и потому вместо того, чтобы учиться управлять собственной магией, надеялся, что с ним перестанут случаться странности... — Ты ходил в маггловскую школу? — спросил Гарри. Ответа на этот вопрос он не знал. — В три, — ответил Риддл. — Я заколдовывал учеников, и меня дважды исключали. Хотя, конечно, они не знали, что дело в магии... Гарри удивил прямолинейный ответ, но в то же время он был немного доволен новым знанием. Том даже не скрывал, что не видит ничего плохого в жестокости к магглам. — Зато сейчас ты лучший в Хогвартсе, — констатировал Гарри. — Мне здесь нравится. Можно открыто колдовать, настоящая свобода, — произнёс Риддл. — А ты ходил в какую-нибудь магическую школу до Хогвартса? — Нет, — ответил Гарри. — Приёмные родители учили меня на дому. — Почему? — тут же спросил Том, ловко возвратившись к позиции расспрашивающего. — Не знаю. Может, боялись оставлять меня на людях. Но они были одарёнными волшебниками и научили меня всему, что я знаю. — Но как ваше сообщество — как я понял, довольно многочисленное — скрывалось? — Чары Фиделиус. У нас была штаб-квартира, и мы жили вполне полноценно — в ней много кто появлялся. Там было безопаснее всего, так что мы с приёмными родителями частенько там оставались. — Вы, наверное, были очень сильны... — Да. Наверное. Кажется, Риддл хотел спросить что-то ещё, но отчего-то молчал. Может, побоялся спугнуть удачу. Они просто смотрели друг на друга. Гарри вдруг понял, что Том будто бы выискивает что-то в его лице, и поспешил продолжить: — Ты убедил остальных заниматься Тёмными Искусствами благодаря парселтангу? — Отчасти. Большинство видит, как я силён на уроках, — Риддл не сводил с него внимательного взгляда. — Зачем опекуны учили тебя парселтангу? Ведь выучил ты его, ясное дело, не в пятнадцать... — В одиннадцать, — всё же дети легче схватывали новые языки. — Они думали, что это пригодится; например, для наших общих тайн. Большинство — из тех, кто не разбираются — ничего не услышат, даже если переговариваться у них на глазах. В молодости мои опекуны всерьёз увлекались Тёмными Искусствами. Риддл кивнул, принимая ответ, и не стал углубляться. Впрочем, он вообще замолчал, и Гарри немного заволновался. Том не сводил с него взгляда, глубоко о чём-то задумавшись, и Гарри решил поторопить его. — У тебя остались вопросы? — он хотел знать всё, о чём думал Риддл, если это касалось его прошлого. — Только один... — тихо ответил Том. — Какой? — Не знаю, могу ли его задать, — осторожно произнёс Риддл. — Почему? — Не уверен, что ты сможешь ответить. Гарри начал волноваться. — Не бывает вопросов без ответов... — заметил он. — Бывают исключения, — ответил Том. Гарри молчал. Неужели в его лжи нашлись несостыковки? Или Риддл хочет задать вопрос, правильный ответ на который ведёт в тупик? — Спроси. Уверен, ответ найдётся... — хотя на самом деле Гарри не слишком-то хотел его слышать. Но если Том считает это таким важным... — Ты, правда, хочешь его услышать? — Риддл не улыбался. — Да. Том снова внимательно на него смотрел, будто настырно что-то выискивал. Добрую минуту взволнованный до боли Гарри сидел перед Риддлом на зелёном диване в пустой гостиной. — Скажи, — неторопливо начал тот. — Что это? — и сжал его руку. По коже разлились отголоски знакомого ощущения. Гарри разом захотелось отшатнуться и посмотреть, что же будет дальше. Что будет, если он оставит чужую руку как есть, если позволит испытать границы непонятного чувства... Риддл всматривался в него ещё пристальнее и ждал ответа. Гарри секунду смотрел в тёмные глаза, прежде чем нашёл в себе силы почти неслышно выдавить: — Не знаю. Ещё несколько секунд они вглядывались друг другу в глаза, а потом он отдёрнул руку, посмотрел в сторону и встал. — Уже поздно. Я спать... Риддл всё смотрел на него снизу вверх, но Гарри, так и не опустив взгляда, отвернулся. — Э, спокойной ночи... — произнёс он и зашагал к спальне. Ответа Тома он не услышал.