Their Verdict of Vagaries

— Да, замечательны, замечательны воспоминания о студентах, некогда ходивших по коридорам этого замка! — вещал Слагхорн. Он поднял кубок и отхлебнул порядочно медовухи. В середине Большого Зала за единственным столом уместились оставшиеся обитатели Хогвартса, и все они внимали зычному голосу профессора. Но лишь Том Риддл слушал с искренним интересом, сидящий же поодаль Гарри единственный пропускал всё мимо ушей. — Рождество навевает воспоминания о лучших моих подопечных. Из года в год они присылают чудеснейшие подарки и письма. Ведь именно я подсобил им с хорошими местами! Слагхорн грубовато хохотнул. Преподаватель астрономии тоже ничуть не старалась приглушить голос: — Ну-ну, Гораций, не приписывай себе успехи всех студентов! Астрономия тоже крайне важный предмет... — О, конечно, конечно! — перебил её Слагхорн, пытаясь сгладить резкость собственных слов. И похоже, у него получилось. Гарри огляделся и понял, что все преподаватели и даже некоторые студенты улыбаются, слушая забавные, хотя ему казалось, скучные и пустые истории. — Я всего лишь хотел объяснить, почему многих тянет к преподаванию! — Я не сказал бы, что единственная радость преподавательства — успех некоторых студентов, — спокойно заметил Дамблдор. С самого начала он перекинулся с остальными учителями лишь парой слов. — Лично мне хватает знаний, которые я вкладываю в юные умы, и неважно, станет ученик известным, или, как вы это называете, «успешным». Работать, чтобы передавать древние искусства — само по себе удовольствие. Но пожалуй, у каждого желающего заниматься преподавательством свои причины. Слагхорн улыбнулся. — Ну разумеется, разумеется! Я как всегда доверю тебе, Альбус, привести в порядок мои сумасбродные размышления, — он рассмеялся и сделал очередной добрый глоток. — Из твоих слов выходит, что на этой работе меня держит лишь удовольствие, которое я получаю, помогая юным волшебникам и ведьмам. Тогда, пожалуй, причина удалась: что может быть лучше, чем наставлять на путь истинный юное поколение? Кругом согласно зашумели, но Гарри едва ли их слышал. Он осторожно перевёл взгляд на Тома, который сидел на другом краю стола и внимательно слушал Слагхорна, оттого не заметив чужого интереса. Любопытно, и часто Слагхорн воспевал своё влияние на молодые умы? И когда Риддл понял, что этим можно воспользоваться? Успокаивало одно: Дамблдор, который сейчас спокойно сидел на своём месте и видел всех насквозь — кроме, разумеется, окклюментов, никогда не позволит Тому преподавать. Хотя Гарри по-прежнему презирал учителя трансфигурации, его яростное желание бороться с тёмными волшебниками сейчас было на руку. Впрочем, если вспомнить, сколько бед натворит в своё время Дамблдор, с его стороны пенять на тёмные искусства — лицемерие. Гарри опустил взгляд в тарелку и понял, что ужин, к которому он едва притронулся, заменил десерт. Вечер подходил к концу, и он воодушевлённо прислушался к болтовне за столом. Через десять минут Гарри одним из первых вышел из Большого Зала. Было рано, так что возвращаться в гостиную Слизерина он не стал, вместо этого вышел в богато украшенный холл и поднялся по знакомым мраморным ступенькам. Гарри неторопливо шагал по случайному коридору и думал. С трудом верилось, что время, когда он с Роном и Гермионой гулял по Хогвартсу, в самом деле было. Оно казалось далёким и красочным сном, следующим рука об руку с отдающими горькой виной кошмарами. Но лишь воспоминания о прошлом не давали забыть, кто он... Хотя временами казалось, будто та жизнь принадлежит кому-то другому, тому, кто смог бы сделать правильный выбор, а не бессмысленно оборвать собственный путь. Он вспоминал о бесценных днях рядом с друзьями сквозь туманившую рассудок тоску... Через несколько минут, а быть может, и часов, Гарри вдруг понял, что оказался в крыле, где было лишь несколько пустующих классов и гостиных. Замявшись, он всё-таки шагнул к одной из комнат; пускай у него нет с собой книги, зато он скоротает несколько часов в тишине и спокойствии. Всё-таки притащить на праздник фолианты — всё равно что во всеуслышание заявить: я хочу побыть один. Да и читать ему не особо хотелось. Гарри шагнул в гостиную и тихо прикрыл за собой дверь. Он дошёл почти до середины комнаты, когда понял, что здесь слишком холодно. Гарри огляделся, ожидая увидеть распахнутое или даже несколько распахнутых окон, но оказалось, что приоткрыта стеклянная дверь балкона. Он замер, разглядев сквозь неё расплывчатый силуэт на скамье. Человек, явно не подозревая о стороннем наблюдателе, расслабленно сидел с сигаретой в руке. На фоне почерневшего неба виднелся мелькающий огонёк и закручивающиеся дымные спирали. Вот он повернулся к Гарри спиной и посмотрел на окрестности. И пускай не видно лица, это, бесспорно, был Риддл. Гарри заколебался; ему хотелось просто уйти... но вот мудро ли это? Ведь Том мог услышать шаги и догадаться, кто нарушил его уединение. Но почему он не остался со Слагхорном, почему не читает в пустующей гостиной Слизерина? Гарри весь день сторонился его, как мог, лишь бы побыть одному и миновать новых расспросов... Да и на праздник Гарри пошёл, дабы «не отбиваться от толпы». Удивительно, но Риддл отчего-то не навязывал ему своего назойливого общества. Гарри озарило: а вдруг Том точно так же сторонится остальных? Он даже не знал, что думать по этому поводу... зато теперь понятно, почему Риддл здесь... А ведь ему в самом деле было отчего стремиться к одиночеству. Тому наверняка, как и ему самому, есть над чем поразмыслить в этот жуткий праздник. Даже если не брать в расчёт смерти. И прежде чем опомниться, Гарри шагнул вперёд и, распахнув приоткрытую дверь и ступив на возвышающийся над землями замка каменный балкон, спокойно подошёл к скамье. Он сел и посмотрел в бесстрастное лицо, освещённое огоньком тлеющей сигареты. Повисла тишина. Гарри ждал, когда заговорит Риддл. — Добрый вечер, — начал тот. — Ты хотел сказать «Счастливого Рождества», — поправил Гарри. Том шутку оценил и, заметно расслабившись, безрадостно рассмеялся. — Я не вынесу очередных пустозвонных пожеланий. Энтузиазма Слагхорна оказалось более чем достаточно... Гарри был рад, что у них с Томом есть хоть один общий объект для неприязни. Так было проще разговаривать. — И тебе перепало больше всех, — заметил Гарри. — На меня-то он почти не смотрел. Можно сказать, я легко отделался. — Точно, — согласился Том, — я даже начал тебе завидовать, — он затянулся, смакуя вкус, прежде чем заметил внимательный взгляд и внезапно спросил: — Будешь? Гарри не собирался отказываться от заманчивого предложения. — Конечно. Том вручил ему сигарету, и Гарри прикурил. На сей раз привкус показался замечательным... — Что ты здесь делаешь? — спросил он, когда понял, что Риддл не заговорит. — Прячусь от Слагхорна. Гостиная — не вариант, так что пришлось искать другое место. Правда, не очень-то удачно — ты меня нашёл. — Я тебя не искал, — Гарри быстро смекнул, что случайно встретить здесь Тома было как-то уж слишком удобно. Риддл молча рассматривал его, и оставалось надеяться, что он поверит в совпадение. Но как оказалось, Тому, в общем-то, плевать — он перевёл взгляд на темнеющее небо. — Пусть так, я ведь уже говорил — я не возражаю против твоего общества. — Да... — Гарри не знал, что ответить, поэтому затянулся и сменил тему. — Так о чём он с тобой говорит? Слагхорн. Том заговорил, так и не посмотрев в его сторону. — В общем-то — ни о чём. Как всегда разглагольствует о бывших учениках. Правда, на Рождество его речи становятся грандиозного размаха... Он любит отнимать моё свободное время. Наверное, ему кажется, будто он — самый подходящий для меня собеседник. Странно, но Гарри сидел на задымленном балконе и как никогда понимал Риддла. Он сам на шестом курсе, бывало, подстраивал тренировки по квиддичу так, чтобы они приходились по времени на встречи Клуба Слизней; даже уехал из Хогвартса на Рождество, дабы избежать навязчивого внимания профессора... Неужели в глазах Слагхорна они оба были так важны для его коллекции?.. — Он на Рождество никогда не уезжает из школы? — спросил Гарри. — Почему же. Уезжает, но ему не очень-то нравится принимать подобные приглашения, — невыразительно ответил Риддл. — Зато остальные преподаватели разъезжаются, и я могу побыть в одиночестве. — Я тебя не виню, — заметил Гарри. — Иногда проще держаться от остальных на расстоянии. Особенно когда они думают, будто ты искренне рад празднику... — слова вырвались сами собой, но Гарри был не против. Том повернулся к нему. Они секунду рассматривали друг друга, прежде чем Гарри опустил взгляд, не желая смотреть на юного Волдеморта и в то же время вспоминать о друзьях. Он в очередной раз затянулся, а Том о чём-то задумался. — Джонатан... когда закончилась битва? Это случилось недавно? Ведь ты начал изучать Тёмные Искусства только в пятнадцать... Гарри раздражённо дёрнул плечом: говорить о прошлом не хотелось, но он поспешил взять себя в руки. Пожалуй, у него не было выхода, кроме как ответить. Для того чтобы выдумка казалась правдой, в ней должна была быть доля истины. — Да, недавно... ещё и года не прошло. Риддл остался совершенно невозмутим. Зачем он вообще это спросил? Пытался найти расхождения во времени? Из прочитанных статей Гарри знал, что никому неизвестно, где сейчас Гриндевальд. Но, быть может, Том знал гораздо больше... Впрочем, сейчас он молчал и уже привычно внимательно рассматривал Гарри, будто ждал, когда же рассыплется его безупречная бесстрастная маска. И Гарри решил отвлечь его от размышлений разговором, но прежде чем успел открыть рот, Том осторожно спросил: — Ты уверен, что никто не выжил, Гарри? — Уверен. Я видел, как... — он поперхнулся: Риддл назвал его по имени! Повисла тяжёлая тишина. Гарри вскинул испуганный растерянный взгляд. Том не мог знать его имени — об этом никогда не заходил разговор. Гарри старался держать себя в руках, но чувствовал, как кровь отлила от лица; оставалось надеяться, Риддл ничего не заметил в темноте. Где и когда Гарри мог оговориться? А вдруг он невзначай написал собственное имя? Том будто бы что-то понял по многозначительной тишине и его лицу. — Так тебя зовут Гарри? Слова как отрава. Гарри застыл и всё пытался, но никак не мог понять, что произошло. Риддл слабо улыбнулся. — Та девушка, которую ты воскресил кольцом, назвала тебя по имени. Её одну я слышал и сперва решил, что она говорила о другом... Но ты доказал обратное. Гарри тут же отпустило, и на смену испугу пришло раздражение. Минуту он подбирал слова. — Допустим, меня в самом деле зовут... — Ну нет, никаких «допустим», — перебил Том. — Ты не удивился бы так, назови я тебя чужим именем... хотя то, как ты решил «пообщаться» со старыми приятелями, вообще чудаковато, — Риддл довольно улыбнулся собственным словам. — Это не игра, — помрачнел Гарри. Он даже не заметил, как Риддл собирал информацию. — Конечно не игра... — с ухмылкой протянул Том. Его самомнение действовало на нервы. — Это квест. Гарри уставился на него с недоверчивым возмущением. — Я пошутил, — произнёс Риддл после мгновения тишины. Гарри очень надеялся, что так оно и есть. — Не зови меня так, — потребовал он, понятия не имея, как заставить Тома просто забыть. — Я буду осторожен, — заверил тот, — никто не услышит твоё имя от меня. По крайней мере, не по моей воле. Раз уж я так давно знаю, как тебя зовут, и не проговорился, значит, твоей тайне ничего не грозит. Гарри очень сомневался, что ниточке к его настоящему прошлому в руках юного Волдеморта подходило это «ничего не грозит». И сейчас будто самый последний параноик, он вспоминал их с Томом разговоры, судорожно пытаясь понять, не сболтнул ли лишнего. Пускай Гарри понял, откуда Риддл узнал о его имени, он был не уверен... — Ты мне не доверяешь? — заметил его волнение Том. Гарри вскинул взгляд, и ему почудилось, будто он проваливается в несуразный кошмарный сон. Доверять Тому Риддлу? Они кровные враги, и Гарри не собирался об этом забывать. Улыбка Тома медленно сползла от его хлёсткого взгляда. Вновь повисла тишина. — Я никому не доверяю, — Гарри попытался сгладить грубость. Ему же вроде как незачем было ненавидеть Риддла... — Да, — осторожно ответил тот. — Я должен был сам догадаться... В его ответе прозвучала какая-то недомолвка, намёк, и Гарри растерялся. Оставалось надеяться, его отклик не пошатнул выдуманное прошлое... Они молчали, и он почти осязал задумчивость Тома. Странно, но сейчас его размышления не пугали... Может, дело в улучшившейся легилименции и зрительном контакте? Ещё одна минута прошла в тишине. — Думаю, это неважно, — сам не зная зачем, произнёс Гарри и отвёл взгляд. Он хотел сменить тему, но в голову ничего не шло. — Очень даже важно. Доверие — опасная сила... — Риддл с головой ушёл в воспоминания, безучастно уставившись вперёд. И пока Гарри пытался разгадать его мысли, Том опустил глаза и выкинул окурок. А Гарри поднёс собственную сигарету к губам. Всё равно сказать ему было нечего. Когда он снова поднял взгляд, Том внимательно заглянул ему в глаза, будто выискивал что-то, прежде чем снова заговорил. — Ты сложный человек. — С чего ты взял? — Много с чего, — с неизменной осторожностью ответил Риддл. — Взять хотя бы, с какой лёгкостью ты читаешь других, и твоё прошлое — такое невероятное на первый взгляд — и довольно правдоподобное... Честно говоря, я сам не понимаю, почему верю тебе. Твой ум и неординарность хорошо вписываются в него, я не могу сказать, что ты часто лгал — а если и лгал, то, похоже, лишь для того, чтобы скрыть ещё более невозможную правду... Проще говоря, я заинтригован. Сердце ухнуло в пятки, хотя Гарри был рад, что Том поверил в его выдуманное прошлое — хотя бы отчасти. Но его неиссякаемое любопытство действовало на нервы. Как бы было здорово, забудь Риддл о его прошлом, а вместе с ним и о существовании Гарри. Он уже не знал, сколько ещё сможет лгать, если Том не прекратит нескончаемые расспросы... — Знаешь, ты можешь мне доверять, — мягко прошептал Риддл. Его голос был почти неслышен за порывами ветра. Гарри растерялся. И к чему эти слова?.. Походило на вопиющую попытку заставить поверить. Но если посмотреть со стороны Риддла, то ему, должно быть, понятно, что он до сих пор не нравится Гарри. — А почему я должен тебе доверять? — он опустил вопрос, к чему всё это: ответ более чем очевиден. — Ну... Я ведь послушался тебя и никому не рассказал — и не расскажу — о твоём прошлом. Так почему ты не хочешь поделиться со мной большим, почему не хочешь довериться? Гарри начинал раздражаться. И это причина? Даже если бы его не мучила опаляющая ненависть, Риддл не заслуживал ответов. Гарри изо всех сил пытался справиться с яростью, но она всё равно прокралась в его ледяной ответ: — Однажды я уже доверился и поплатился за это. Я не повторяю своих ошибок. — Война Гриндевальда меня не касается, — напомнил Том. Удивительно, но в его голосе отчётливо прозвенела эмоция, знать бы ещё какая. — Я никому ничего не расскажу и не использую эти знания против тебя. Гарри молчал. Он пытался понять, как смотрит на ситуацию Том, но это было нелегко. Пришлось поставить на место Волдеморта Гриндевальда и попытаться проследить все цепочки, которые увидел Риддл. Несомненно, он считал, будто Гарри стал жертвой войны... но какое ему дело? Допустим, всё из-за того, что Гарри — Пожиратель Смерти, но это едва ли стоило такой настырности. Бесполезно, он не может понять, что творится у Тома в голове. — Но тогда какое тебе дело? — задал Гарри мучавший его вопрос. — Если ты ничего не собираешься рассказывать, если не хочешь навредить мне — зачем всё это? Ты уже знаешь о моём прошлом... Что изменит доверие? Том замялся и внимательно на него посмотрел. Как будто никогда не задавался этим вопросом. Впервые на памяти Гарри у Риддла не было припасено ответа. Напряжённая тишина всё тянулась, и Гарри подумал было, что уже ничего не услышит. Но Том заговорил. Без досаждающего объяснения, почему Гарри должен ему поверить. Его голос был тише обычного. — Вот и ещё один вопрос без ответа, который касается тебя... Гарри посмотрел на Риддла и понял, что разочарован. Затушив окурок, он задумался — а чего он ожидал?.. — и растерялся больше прежнего, когда понял, что не знает, какой ответ хотел услышать. Гарри мотнул головой и снова поднял глаза, чтобы наткнуться на изучающий пытливый взгляд. Но на сей раз Том как будто нашёл, что искал, а потом вновь вперился решительным взглядом: словно оно мелькнуло и пропало. Гарри смотрел в тёмно-серые глаза и пытался понять, что задумал Риддл. — Но, кажется... я много получу от этого доверия, — совсем тихо, скрупулёзно подбирая слова, продолжил тот. — Я никогда никому не доверял, но здесь... другое. Гарри отчего-то был совсем не против его слов. Он смотрел на Тома и не понимал, куда вдруг упорхнули все мысли. Не понимал, что навлечёт на свою голову, если согласится. — Ты доверишься мне? — в глазах Тома, словно в зеркале, отражались его собственные чувства. — Не знаю... — со всей честностью ответил Гарри. Риддл задумался на мгновение. — Но попытаешься? — голос стал чуть громче шёпота. И Гарри совсем не удивился, почувствовав руку Тома на своей. Они не сводили друг с друга взглядов. И даже больше, на сей раз Гарри совсем не хотелось отстраняться. Он смотрел в глаза Тому и чувствовал, как разливается по руке отголосок знакомого ощущения. — Попытаюсь... Том разглядывал его ещё мгновение, будто пытался убедиться, что они хотят одного и того же, а потом — поначалу неторопливо — придвинулся ближе. Гарри словно издалека смотрел, как Том сокращает расстояние. Его мутило от нетерпения и возбуждения, даже когда чужие губы оказались в миллиметре от его собственных. Дыхание потяжелело от откровенного, пока ещё сдерживаемого желания. И когда губы Тома коснулись его, голова пошла кругом. Гарри утопал в чувствах и не в силах был двинуться с места. Дыхание сбилось, когда Том мягко поцеловал его один раз, другой, потом ещё и ещё. А когда добился ответа, стал настойчивее, пока не осмелел настолько, что лизнул его губы. Гарри не понимал, что с ним творится: желание тела пересиливало голос рассудка. Каждое прикосновение отдавалось в нём звоном, будто в пустом колодце. Он разомкнул губы. И Риддл, растеряв всё своё хладнокровие, обжёг его рот грубым выдохом. Он целовал проникновенно, давая ощутить всю силу собственного желания. Но дыхания не хватило, и они отпрянули друг от друга. Том замер в дюйме от Гарри, страстно желая продолжить, но понимая, что нужно хоть чуточку отдышаться и совладать с чувствами. Казалось, минула вечность, прежде чем Риддл неторопливо отстранился, заглядывая в зелёные глаза. И Гарри поднял взгляд; мысли, разбежавшиеся от желания поцеловать Тома, вернулись. Ему хотелось ещё, но нахлынувшие воспоминания остудили пыл. Ещё секунду назад полыхавший желанием, Гарри застыл. Непривычно разрумянившийся Том не сводил с него пытливого взгляда, будто с интересом отслеживал реакцию. Гарри смотрел в ответ и силился понять, что на него нашло. Он поцеловал Риддла. Тома Риддла. Вспомнилось о том, что натворит этот пока ещё мальчишка, воспоминания о погибших близких, о том, как боялся он жить. Том разрушил его жизнь, жизни сотен, нет, тысяч людей. Но несмотря на все эти воспоминания, Гарри отчего-то казалось, что он уже не сможет ненавидеть его так, как прежде...