Their Verdict of Vagaries

Спустя две недели после начала семестра Гарри вместе с остальными Пожирателями Смерти сидел в так называемой «штаб-квартире». Сидел среди гомонящих однокурсников и читал вложенные в древний том вырезки из газет. Вот только чем внимательнее он прислушивался к их разговорам, тем быстрее угасал интерес к пометкам о войне с Гриндевальдом. Сам он рта не раскрывал, хотя стоило зайти речи о самих занятиях Тёмными Искусствами, как Пожиратели Смерти тут же на него поглядывали. Дело в том, что Гарри пропустил большую часть этих самых занятий и не собирался изменять появившейся привычке. Пускай даже это плохо сказывалось на его репутации среди слизеринцев. Он и на эту встречу приволок себя почти силком, да и то совершенно зря. Гарри как и прежде ненавидел Тёмные Искусства. Риддл уже привычно сидел во главе сияющего мраморного стола — очень далеко от Гарри — внимательно слушал Пожирателей Смерти и изредка вставлял пару слов, но чаще — слушал. Будто с удовольствием отмечал, чему сумел научить «друзей». Стоило признать, они действительно недурно разбирались в Тёмных Искусствах. Гарри тут же выкинул из головы мысли о Томе и прислушался к Пожирателям. — Ты меня не убедил, — ответил на чьи-то слова Эйвери. — Да ладно, проще всего избавляться от магглов Адским Огнём, — произнёс Мальсибер, словно ничего очевиднее на белом свете не сыскать. — Они не в силах его остановить. Временами с ним не справляются даже волшебники. — Временами? — недоверчиво переспросил Эйвери. — Да они постоянно с ним не справляются! Вот почему он под запретом. Этот огонь вместе с магглами поджарит и магов. — Но магглов-то прикончит, — не отступал Мальсибер. — Будто тебе по силам заклинание Адского Огня, — протянул Лестрейндж. — Боюсь, пройдёт немало лет, прежде чем ты сумеешь поджечь городок или хотя бы один дом без коробка маггловских спичек и бочки масла. — Заткнись, — смущённо огрызнулся Мальсибер, когда за столом грянул хохот. — Но мы ведь начали учить заклинание Адского Огня только в этом году, — заметил Нотт. — А значит, Мальсиберу понадобится ещё лет семь, — с насмешливой улыбкой подхватил Эйвери. — Ставлю на десять, — добавил Долохов. — Вы только послушайте, кто заговорил! — воскликнул Эйвери. — А что? — Да ты же хуже Мальсибера. — Неправда! — тут же вскинулся Долохов. — Как по мне, они на одном уровне, — скучающе протянул Лестрейндж. — Не скажи, друг, наш Мальсибер хорош в подчиняющем проклятии, так что он лучше, — напомнил Эйвери. — Это нечестно! — обиделся Долохов. — Я больше занимаюсь! — Что, впрочем-то, не особо помогает, — вставил Нотт. — Да ладно! Почему ты защищаешь Мальсибера? Ты ведь только что его высмеивал! — Пускай ему не по силам Адский Огонь, но кое-что он всё же умеет, — улыбнулся Нотт, с искренним удовольствием подтрунивая над Долоховым. — Да вы просто сволочи! — вскинулся тот, — ...и соплохвосты! — Соплохвосты? — Думаю, он хотел сказать: прохвосты, — заметил Лестрейндж. Пожиратели Смерти рассмеялись ещё громче. — Эй, сколько времени? — спросил Эйвери, когда веселье стихло. — Мы, наверное, просидели здесь несколько часов. — Почти одиннадцать, — посмотрел на часы Нотт, потом повернулся к Риддлу. — Может, мы пойдём в гостиную? Том поднял взгляд, будто отвлёкшись от раздумий. — Как пожелаете. — Хорошо. Мне ещё доделывать очерк по Зельям... — пробормотал себе под нос Нотт и встал. За ним поднялись остальные Пожиратели. И Гарри. Он как раз повернулся к выходу, когда его окликнул не двинувшийся с места Риддл. — Джонатан, останься. Я хочу с тобой поговорить. Несколько Пожирателей Смерти оглянулись. Отчасти раздражённый, отчасти встревоженный, Гарри встретился с красноречивым «я предупреждал» взглядом поравнявшегося с ним Эйвери и вспомнил их разговор о мстительности Риддла. Пожиратели неспешно выходили из комнаты, а Гарри стоял на месте. Когда за последним из них закрылась дверь, воцарилась тишина. Неестественно спокойный Гарри замер под пристальным взглядом. — Подойди, — поднялся Риддл. Гарри замялся, но шагнул ближе и остановился в паре метров. — Да? — Я кое-что для тебя приготовил, — объяснил Том, окинул его взглядом и слабо улыбнулся, — и это не страшная месть за несуществующее преступление, как, похоже, думает Эйвери. Гарри облегчённо, но вместе с тем недоумённо выдохнул. Зачем тогда Риддл попросил его остаться? Хотя он мог солгать, что дело не в мести. Но Том просто протянул руку. Гарри опустил взгляд и увидел на раскрытой ладони кольцо с чёрным камнем. Он оторопело разглядывал его мгновение, прежде чем снова посмотрел на Риддла. Тот с лёгкостью разгадал сомнение на его лице и в подтверждение, что это подарок, произнёс: — Возьми. Застывший Гарри вновь опустил взгляд. Воскрешающий камень... и хоркрукс. Почему, во имя Мерлина, Риддл отдаёт ему кольцо? Оно — священный залог бессмертия, а Том просто взял и решил подарить его. Это ужасающе беспечно для такого, как он. — Почему ты отдаёшь его мне? — спросил Гарри. — В последнее время ты такой далёкий, — начал Риддл. — Почти не ходишь на наши встречи. — Я пропускаю занятия, и поэтому ты даришь мне кольцо? Не вижу логики. — Стараюсь уберечься от шумихи. Мои друзья — как бы ни старался я этого не замечать — воспринимают твоё отсутствие в штыки. К моим занятиям всегда присоединялись... и никогда не уходили. Я не хочу, чтобы они подумали, будто ты — исключение. — Так ты пытаешься купить мою преданность? — сверкнул глазами Гарри. — Ты способный ученик, — продолжил Риддл, будто и не слышал последних слов, — и ты хорош в Тёмных Искусствах. Но одного этого мало, чтобы я позволял тебе приходить, когда вздумается. Моих друзей разрывает от любопытства, и утолить его непросто. Ты ведь уже читал их мысли? Они всё ждут, когда же я сорвусь и просто выставлю тебя, но мне кажется, в этом нет необходимости... И я нашёл другое решение. — Какое? Пробудить во мне вину, чтобы я не осмелился уйти? — Гарри сам не знал, отчего так бесится, но ему не нравилась сама мысль о подкупе. — Я больше не стану пропускать занятия, так что будь спокоен за мысли своих сторонников. Риддл помолчал секунду, давая звенящему от злости голосу раствориться в тишине. — Нет, — осторожно ответил он. — Я решил избавиться от того, что не даёт тебе покоя. — Да ну? — неубеждённо спросил Гарри. — Да. Это кольцо — с твоих же слов — сможет вернуть тех, кого ты потерял... Думаю, тебе будет легче, если то, чего ты желаешь, постоянно будет рядом. Гарри изумлённо застыл. Ему и в голову такое не приходило. Он так зациклился на мести, что едва ли вспоминал о кольце. А Том отдаёт его, чтобы Гарри не тосковал по близким. Отдаёт, потому что принял его проблемы близко к сердцу. И Гарри с трудом понимал, как можно решиться на такое лишь для того, чтобы удержать кого-то рядом. Его обжёг стыд: он видел в Риддле лишь худшее. А давно стоило понять, что в человеке не может быть всё черным черно. Том протягивал ему портал в загробный мир. Он... будто бы расплачивался за причинённые смерти. Гарри смотрел на кольцо и ни о чём больше думать не мог, вдруг стало нечем дышать. За что же тогда ему остаётся ненавидеть Риддла? Если не принимать в расчёт ещё не наступившего для него будущего, Том ничего ему не сделал. А сейчас — пусть и невольно — он загодя извинился за преступления, которые пока не совершал. И почему Том так просто отдаёт хоркрукс?.. А потом Гарри вдруг вспомнил. Волдеморт в своё время отдал некоторые из них Пожирателям Смерти. Чета Лестрейндж и Люциус Малфой удостоились хранить чашу Хаффлпафф и дневник. Может, дело во лжи, будто некогда это кольцо принадлежало Гриндевальду? Том вполне мог разочароваться, что с таким трудом украденная драгоценная безделушка — не наследие Слизерина, и просто решил избавиться от неё. Но ведь это кольцо — ещё и Дар Смерти, который однажды поможет одолеть Волдеморта... правда, теперь Гарри был не уверен, что рад этому. Тишина всё тянулась, а он так и не решил, что хочет сделать или сказать. Спустя несколько секунд Риддл повторил: — Возьми. Их глаза снова встретились, но на сей раз Гарри не опустил взгляда, судорожно пытаясь разобрать, что к чему. А Том просто вложил кольцо в его ладонь и сжал кулак, накрыв пальцами; но только успело зародиться знакомое ощущение... как он тут же отдёрнул руку. — Я не могу принять его, — выдавил отчего-то опустошённый прервавшимся прикосновением Гарри. — Мне... мне нечем тебе отплатить. — Вполне хватит твоего постоянного присутствия на наших занятиях. Но этого мало! Гарри снова опустил взгляд на кольцо. Оно было ледяное — как медальон Слизерина когда-то давно, но глубоко задумавшийся, он едва ли это заметил. Сейчас это кольцо — знак перемирия в борьбе, о существовании которой Риддл не подозревал. У Гарри на ладони лежали жизни — или, скорее, смерти — его друзей, всех, кто погибнет от руки Волдеморта. Он вскинул преисполненный благодарности взгляд. Гарри разглядывал красивое лицо, но слова никак не шли с языка. Внимательные серые глаза медленно скользили по нему в полной тишине. Теперь у Гарри не осталось причин для ненависти, но как об этом сказать? Как сказать, сколько значит для него этот подарок? Глаза Риддла казались привычно бесстрастными... Гарри шагнул вперёд и поцеловал его, прежде чем успел понять, что творит. Тело накрыло ураганом чувств, когда на губы обрушился жадный, с примесью удивления и возбуждения, ответ. Все эти недели Гарри так этого хотел и с такой силой отрицал, что теперь с трудом верил. Больше всего на свете ему хотелось, чтобы Том был рядом. Всегда. И от каждого его прикосновения это желание лишь крепло. Гарри запустил ладонь в тёмные волосы, чувствуя, как Том обхватывает его за талию, давит на затылок, привлекая ближе. Поцелуй стал глубже, и жаркое дыхание опалило губы. От бесцеремонности языков голова шла кругом. Поцелуй вышел сокрушительнее, чем в прошлый раз. Они так крепко жались друг к другу, что Гарри чувствовал каждый изгиб чужого тела. И даже когда перестало хватать воздуха, они лишь разомкнули губы и соприкоснулись лбами. Гарри не знал, сколько они так простояли: вечность или мгновение. Не хотел думать, что значит этот поцелуй и зачем он на него решился. Хотелось лишь повторить, ещё и ещё — ночь напролёт, всю жизнь. Гарри хотел замереть вот так: в руках Тома. Навечно. Но прежде чем он успел отдышаться, Риддл заговорил. — Ты ведь сейчас не уйдёшь? — едва слышно выдохнул он и сильнее сжал руки. Их глаза были закрыты. — Ты всегда уходишь... Это была правда, и Гарри стало горько. — Не уйду, — честно ответил он и, выпутав пальцы из тёмных прядей, опустил ладони Тому на плечи. Кольцо он дальновидно сунул в карман. — А когда мы выйдем отсюда? Гарри мягко его поцеловал, чувствуя, как снова закружилась голова. — Не уйду, пока не прогонишь. Том отстранился, совсем чуть-чуть, чтобы они смогли рассмотреть один другого. Бледное лицо разрумянилось и казалось ещё красивее. Он поддел подбородок Гарри и теперь вглядывался в него так близко, как никогда прежде. А Гарри смотрел в серые глаза и за привычным безразличием видел отблеск желания. Но сейчас было время для разговора. — Я никогда тебя не прогоню. Такие простые слова, но Гарри едва не задохнулся от радости. Он с улыбкой рассматривал совершенное лицо, и Том улыбался в ответ, а в глазах его, словно в зеркале, отражались собственные чувства. Мгновение раздумий, и Гарри спросил: — Что мы будем делать дальше? Улыбка Риддла увяла, и он задумался на секунду. — Полагаю... мы никому ничего не скажем, — начал он, — немногие примут наши отношения. Гарри вдруг пожалел, что они не в девяностых; где геев принимали... ну, почти принимали. Не так, как хотелось бы. Он отлично представлял, как поведут себя Пожиратели Смерти или тот же Слагхорн. Оставалось радоваться, что у него появился Том — неважно почему. — Тем более до выпуска осталось всего ничего, — заметил Риддл. Гарри поднял удивлённый взгляд: он совсем забыл, что Хогвартс лишь временное пристанище. Осталось около полугода, и сейчас этого казалось ничтожно мало. Гарри не знал, как быть, ведь Том намекнул, что собирается остаться с ним после выпуска, и решил подождать, пока время расставит всё по местам. — Но что мы будем делать до тех пор? Том мягко улыбнулся и снова его поцеловал. — Осторожничать, — тихо ответил он. Гарри вернул поцелуй куда напористее, но разговор был ещё не окончен, так что они замерли в спокойных объятиях, прежде чем он снова чуть отстранился. — Я не смогу носить кольцо, ты ведь понимаешь? — Почему? Гарри достал из кармана чёрный камень в золотой оправе. — Оно — твой отличительный знак. И вся школа тут же поймёт, что ты отдал его мне. Том будто бы немного растерялся. — Ты об этом не задумывался? — Точно, — ответил Риддл. — Я думал немного... не о том. — Неужели? — улыбнулся Гарри. Том оценил шпильку и тоже улыбнулся: — Именно, — и замолчал, раздумывая, что делать с кольцом. — На ум приходит только одно: оно будет твоим, но носить его пока что буду я. — Мне подходит, — и снова повисла тишина. Они внимательно разглядывали друг друга, прежде чем в мыслях Гарри вдруг мелькнул вопрос: — Том... почему ты не хочешь вернуть с его помощью свою мать? За последние несколько дней Гарри не раз им задавался и всё равно не понимал. С отцом всё ясно как день: Том собственноручно стёр его с лица земли. Но мать — совсем другое. Ведь сам Гарри тут же призвал родителей... от воспоминаний о собственном отце больно сжалось сердце. Но Меропа наверняка бы пришла. Довольное ещё секунду назад лицо потемнело и сделалось равнодушным. Лишь спустя пару минут Том опустил взгляд и, будто решив, что зелёные глаза того стоят, ответил: — Я стараюсь забыть о прошлом. Я... не представляю, как вести себя с матерью, как, впрочем, и с остальными родственниками. Это имело смысл, но совершенно не сходилось с догадками Гарри. Он тряхнул головой, но прежде чем на ум пришла новая тема, заговорил Том. — Почему к тебе пришли только четверо? Гарри замялся. Солгать? Том с лёгкостью поверит, что он дорожил лишь четверыми. Но подставляться на пустом месте глупо... и Гарри решился на правду. — Многие винят меня... и это немудрено. Я даже не знаю, как выжил, и иногда хочу, чтобы на моём месте оказались они. Том кивнул, принимая ответ, и казалось, хотел расспросить о битве, но сдержался, будто не хотел пока лезть слишком глубоко. Гарри был рад передышке. Через несколько секунд Риддл вновь заговорил. — Почему ты говорил, что не хочешь быть со мной? Удивлённый, что Риддл помнит и это, Гарри впопыхах придумывал ответ. — Я испугался, — почти солгал он. — Все вокруг меня погибают. Я не хотел ошибиться. Риддл слабо улыбнулся: он был бессмертен и не мог погибнуть. — Рад, что ты всё же не счёл это ошибкой. — Я тоже, — улыбнулся Гарри. — Ты хоть представляешь, как сложно будет скрывать наши отношения? — сменил тему Том. — Но они того стоят, — ответил Гарри. Риддл мягко улыбнулся и перевёл взгляд на его губы: — Это верно. — Как думаешь, что они сделают? Если узнают. С бледного лица схлынули все чувства. — Без понятия. И Гарри почувствовал лёгкую тревогу. Том солгал или, правда, не знает? Неужели к гомосексуалам в нынешнем мире относятся настолько плохо? Он хотел бы знать, что может случиться, только для того, чтобы приготовиться к худшему... Но сейчас он просто отряхнулся от лишних мыслей. Они смотрели друг на друга добрую минуту, прежде чем Гарри нерешительно коснулся чужого лица. Том прикрыл глаза, а когда вновь распахнул — в них уже горело желание, и Гарри потянулся за поцелуем, довольно встречая несдержанный ответ, прижался ближе, чувствуя, как Риддл сильнее смыкает руки. Ему хотелось лишь одного: раствориться в Томе и не думать ни о чём. Он не знал, чем всё закончится. Но для него Том и Волдеморт стали разными людьми. Годы страха и боли казались такими далёкими, особенно сейчас, когда он вжимался и цеплялся за Тома. Оставалось надеяться, что всё это продлится как можно дольше и — если то, что он теперь знал о Риддле, станет правдой — Гарри сможет остаться с ним.