Писец в квадрате

      В маленькой квартирке на двух человек, а если быть точнее, в комнате общежития, посреди ночи стоял златовласый мальчуган лет трёх-четырёх на вид. Его голубые глаза были слегка прищурены, а рот изогнут в жалком подобии змеиной улыбки. Впрочем, эта улыбка теперь ничем не походила на змеиную, и это очень сильно печалило Ичимару. Ведь это именно он стоял в этой комнате, перед пыльным, загаженным прикосновениями жирных рук, зеркалом. Улыбка скорее походила на лисью, а три полоски на щеках ещё больше усиливали эффект.       — Неужели те, кто присматривают за этим мальчуганом ни разу не убирались в его квартире? — спросил Ичимару своё отражение.       Ичимару ещё раз оглядел помойку. А это именно она и была, Ичимару не мог дать иное название месту, в котором находился. Бурые пятна на полу, липкая грязь на потолке, зелёная краска в углу... Или не совсем краска. Всё таки в тусклом лунном свете, что проскальзывал в комнату через окно, нельзя было различить даже самые яркие цвета. В темноте они все блекли и становились разнообразными оттенками серого, слегка окрашиваемыми серебряно-голубыми лучами лунного света. Приглядевшись, Ичимару распознал в этом зеленоватом пятне плесень. Именно она, словно таинственный монстр, тонкими прожилками оплела сырой уголок, и скорее всего, уходила корнями глубоко в каменную стену, оплетая весь дом вплоть до его основания.       Ичимару ощутил странную неприязнь ко всем тем, кто заставлял жить маленького ребёнка в столь ужасном месте. Наверняка они даже не приходили сюда, получая деньги за отличную работу, а проходящая судя по памяти мальчугана раз в месяц проверка, закрывала глаза на происходящий ужас, создавая ложные отчёты. Ведь в проверке были люди, а люди ненавидели мелкого демона. Почему бы тогда не испоганить жизнь ребёнку таким образом? Ну и что, что он ребёнок! Он тот, кто убил их родных и близких, а также вполне может убить и вас. Как его ещё на поводок не посадили? Неприязнь Ичимару медленно переросла в ненависть... Но тут же пропала...       — Яре, яре... Я не должен быть похож на них, я выше этого, — Ичимару растянул в лисьей улыбке не привыкшие к этому губы. — Да, зачем мне быть похожим на них...       Огромная сила плескалась в его теле, не давая связно мыслить, концентрироваться и контролировать эмоции. Теперь Ичимару как никогда понимал Куросаки Ичиго и его временами глупые поступки, а так же то, почему когда у него становилось меньше силы, он дрался намного эффективней. Ичимару отлично начал понимать Айзена, что после вживления Хоугиоку начал делать одни ошибки за другими, отлично понял, почему Наруто был излишне весёлым и жизнерадостным. Сила плескалась, перемещалась по телу, давила на разум, прося выйти наружу. И чем больше он находился в этом теле, тем больше он понимал, что начинает сходить с ума.       — Надо что-то делать, — обеспокоенно произнёс Ичимару, оглядываясь по сторонам. — Надо запечатать эту силу... А то начинаю чувствовать себя всемогущим, а это может плохо кончиться.       Но начать действовать Ичимару не дало странное ощущение внутри него. Словно нечто древнее и могучее окинуло его взглядом, оценило и одобрило его действия. Подобное ощущение он раньше чувствовал только от Куросаки Ичиго, перед его битвой с Айзеном, а еще от Хоугиоку. Ощущение настолько сильное и одновременно незаметное, что выходило за рамки понимания обычных людей. Следующим чувством была дрогнувшая связь с его дзампакто.       Ичимару вздрогнул. Последний раз такое чувство было, когда внутренний пустой пытался поглотить Шинсо. И у него это почти получилось, если бы не вмешательство Ичимару. Это случилось, когда Айзен "случайно" направил воздействие Хоугиоку на него. Если бы не усиленная связь со своим дзампакто, то он бы стал новым подопытным образцом, но Ичимару успел вовремя вырвать Дзампакто и пронзить им пустого, отправляя его душу реинкарнироваться в Руконгай. Но сейчас единственным, кто находился в его внутреннем мире был Лис.       — Ау? Дорогая Шинсо, как ты там?       — Да, Хозяин! — ответил радостный голос.       Подобный ответ был неожиданным, но приятным. Ичимару ощущал, как пропадает нараставшее до этого времени напряжение. Раз с дзампакто ничего не произошло, то дрогнувшая связь означает совсем другое.       — Хозяин?       У Ичимару начали расти подозрения, относительно своего дзампакто. Нет, совсем не те, что были мгновение назад. Обычно радость Шинсо не предвещала ничего хорошего своему Хозяину. И уж тем более, такое вот почитательно-подчинительное отношение. Последний раз она таким же образом сообщила ему о возможности достижения банкая, не материализуя его во внешнем мире. Ичимару содрогнулся от последующих воспоминаний, связанными с освоением. Это был Ад, устраиваемый каждую ночь его дзампакто.       — Уважаемая Шинсо, надеюсь с вами точно всё в порядке? — Ичимару не был обеспокоен, но Шинсо была слишком радостна и это было очень подозрительно. — Могу я спуститься к вам, во внутренний мир, великая из величайших дзампакто?       — Я разрешаю! Спускайтесь, Хозяин! И чем быстрее, тем лучше!       — А если я не хочу спускаться? А? Шинсо? Всё таки я твой хозяин, так что слушайся меня, — Ичимару вернул на лицо свою улыбку, но непривычные к этому мышцы заныли и его лицо перекосило.       — У вас нет выбора, хозяин, — неожиданно серьёзно сказала Шинсо. — Вы должны это видеть.       — Шинсо, — произнёс Ичимару, чувствуя, как от дзампакто доносится чувство обеспокоенности. — Надеюсь я не увижу тебя расчленённой на части? А то знаешь, я никогда не умел собирать пазл... Вполне могу руки с ногами перепутать... Они так похожи – имеют пять пальцев.       Ичимару закрыл глаза и мгновение спустя оказался в тёмном длинном дурно пахнущем коридоре, весьма нелицеприятного вида. Коридор сильно напоминал ему канализационную систему Готея, под ногами была мутная вода, скрывавшая пол, если он вообще есть, стены были из серого бетона, покрытого тонким слоем плесени и мха, а потолок упирался в бесконечную тьму. Ичимару не мог сказать, откуда исходил свет в этом мире, но точно мог дать направление, где вероятно был его источник. Он исходил из под воды, окрашивая коридор в болотные цвета, с желтоватыми прожилками.       Ичимару осмотрел своё тело. Он был точной копией Наруто в реальности, разве что цвет волос был белый, а глаза более сощуренными, делая его лицо немного плутовским и хитроватым. Стоило пожелать и вот уже из отражения в воде на него смотрит он сам, альбинос с лисьей улыбкой и глазами-щёлочками. Длинные серебряные волосы спадали до плеч, покрытых белым капитанским хаори, надетом поверх чёрной формы шинигами.       — Яре-яре, здесь столько энергии, что она заглушает мои чувства.       Ичимару оглянулся по сторонам, но от этого не стало яснее то, куда он должен был двигаться. Желто-зелёная вода подсвечиваемая изнутри всё также тихо покачивалась, не давая намёка на хоть какое-нибудь течение. Ичимару поднял свою тонкую, худощавую, бледную на вид ладонь и выпустил немного реацу. Его тут же окружили всполохи синеватого огня, который сразу потух, сменившись лёгким мерцанием воздуха. На ладони из воздуха тут же сформировалась красная ленточка, другой конец которой уходил в глубь стены, становясь призрачным.       Ичимару смотрел в стенку и долго думал. Обычно духовная нить показывает минимальный путь огибая препятствия, ведь духовная нить состояла из потока реацу, рассеянной в воздухе, и эта реацу никак не могла проходить сквозь предметы, поскольку её было слишком мало для этого.       — В любой ситуации есть как минимум два выхода, никогда бы не думал, что стану свидетелем третьего.       Ичимару охватило странное желание побиться об стенку. Тем более нить уходила как раз в неё. Неожиданно, со скрытого тенями потолка упала капелька воды. Упала неожиданно громко, на мгновение развеивая звенящую тишину. Ичимару поднял свой взгляд, но так никого и не найдя, продолжил оглядываться по сторонам.       Гин повернул налево и пошёл, внимательно глядя на красную нить. Она всё также упиралась в стену. Он просто шёл, постоянно поворачивая налево, но не смотря на это, духовная нить продолжала упираться в стену, не сворачивая даже на миллиметр.       — Похоже, я заблудился, — произнёс Гин, глядя на отпечаток собственного лба на стенке, точнее на прилипшие к ней серебряные волосинки. Всё же это была не самая лучшая идея, биться головой о стенку канализации.       Ичимару пошёл дальше. Рано или поздно, можно было найти выход даже из столь странного лабиринта, если придерживаться одной из сторон.       — Всё хорошо, — произнёс Гин заходя на третий круг. — Ну и что, что след моей головы, сначала находился справа, а теперь снова слева? Главное нить указывает всё время направо.       Неизвестный в тёмном плаще возник позади Ичимару. Он с самого начала следил за ним, вовремя ускользая и прячась в тенях. И только сейчас он решился действовать.       Люди никогда не способны долго удерживать внимание на чём-то одном. Но благодаря этому, они способны замечать многое. Ичимару искал выход из странной ситуации, когда он не способен выйти из ментальной ловушки. Ичимару был уверен, что это именно она. Кто-то сильный, сильней его, поставил в его же разуме ловушку, из которой нельзя было выбраться обычным способом. Поэтому он снова продолжил путь, но на этот раз создавая под ногами дорогу из духовных частиц.       Всё тот же болотного цвета коридор. Всё та же отметина в стене, но на этот раз справа от него. И пылающая белым светом стеклянная дорожка, упирающаяся в стену. Это была та самая дорожка, которую он создал ранее из духовных частиц.       — Ай-ай-ай, нехорошо издеваться над человеком, — улыбнулся Ичимару. — Особенно если этот человек я.       Ичимару повернулся в сторону лёгкого возмущения нейтральной реацу. Пусть это возмущение было практически не отличимое от других, но если знать, что искать, то можно легко определить местоположение скрывающегося человека. Именно благодаря этому сотни лет тренируемому чувству, Ичимару мог определить положение Айзена, даже тогда, когда он исчез в обычном спектре после возвышения. На глаза нельзя было полагаться, ведь Айзен вполне мог скрыть истинное местоположение, сместив себя гипнозом в сознании противника. Но на реацу его гипноз не распространялся, чем и пользовался Ичимару.       — Это твоё, — спросил безликий голос и из тени проявилась бесформенная рука, держащая копьё.       Ичимару открыл глаза от изумления. Неизвестный сделал невообразимое. Отобрал дзампакто чужого синигами и подчинил его себе. В родном мире Гина никто не был способен на это, даже квинси. Пусть те и могли воровать банкай, но шикай всегда оставался у хозяина. Нельзя было окончательно разделить суть синигами от самого синигами, нельзя было разделить душу на части. Это был непреложный закон общества душ.       — Кто ты? — задал единственный вопрос Ичимару, когда смог вернуть себе хладнокровие. — И как ты смог украсть мою лапульку? Мою Шинсо?       Из тени медленно проступила мускулистая фигура, длинные рыжие волосы и невероятно тяжёлый, безразличный взгляд.       Хладнокровие вновь покинуло Ичимару.

***

      Два силуэта стояли на крыше двухэтажного здания. Оба носили темные плащи и белые маски со странными рисунками. Один был ниже другого, носил маску тигра, на которую ниспадали светлые волосы средней длины, другой был в маске ворона и носил более тёмный плащ.       Эти силуэты стояли не шевелясь, наблюдая за окном двухэтажного здания напротив. Оно было более обшарпанным и старым на вид, чем другие, казалось более жутким и неприятным на вид. Множество мелких трещин покрывало стены этого здания, ставни рассохлись и не закрывались, а в крыше множество мелких дыр. В следующий момент луну закрыли тучи и всё погрузилось во тьму.       Однако темнота нисколько не мешала шиноби стоящим на крыше. А это были именно они, безликие шиноби принадлежащие АНБУ и верно служащие своей деревне Коноха.       Один из безликих шиноби, в маске ворона, задумался. Он думал о своей деревне, о правительстве деревни и законах. О том, что правильно или неправильно.       АНБУ совершили много зла, следуя приказу и ни разу не думали о том, почему это делают и по чьей указке. Конечно, самоуправство было бы неправильным, но это не отменяет того, что они должны думать о том, зачем они совершают зло. Ради Конохи или ради амбиций правящей верхушки? Что будет, если безликим прикажут вырезать деревню, ради самой деревни?       Большое зло — это не те, кто сидят на верхушке, а те, чьи желания эта верхушка исполняет, чтобы усидеть на своём месте. Именно толпа, беспощадная, желающая своего "хлеба" и кровавых "зрелищ", управляла деревней. И если толпа захочет крови, то верхушке придётся её пролить. Конечно, желаниями толпы можно управлять, но правительство до такого ещё не дошло. Хотя, кто знает возможности нынешнего Хокаге? Никто. Но то, что он любим народом знают все.       — Опять задумался, Итачи? — спросил парень в маске тигра у темноволосого.       Итачи резко развернулся, его глаза запылали алым, производя гнетущее впечатление на любого, кто посмотрит в них, и медленно вытащил из ножен на поясе тёмную катану. Парень в маске тигра, оступился и в безмолвной тишине громом разнёсся треск черепицы.       — Ты нарушил правило, — Итачи тяжело прошёлся взглядом по фигуре напарника. — На задании мы скрываем имена своих напарников, и не выдаем своих. Особенно на этом.       — Я не хотел, — стоящий напротив Итачи безликий напарник сглотнул, глядя в глаза, пылающие алым. Уж слишком пугающими они были, уж слишком много страшных историй про них бродило в деревне. — Это моё первое задание! Простите!       — Я знаю, Мизуки, — Ответил Итачи, приставив тёмную катану к белой шее напарника и отодвинув в сторону воротник. Его алые глаза хищно впились в открытый участок тела. Этот взгляд невольно вызвал мурашки на теле Мизуки. — Именно поэтому нас отправили на это грязное задание.       — Грязное задание? — Мизуки трепетал, не в силах сдвинуться с места.       Итачи молча указал на тёмный силуэт здания, за которым они следили.       — Это дом Джинчурики... Неужели... — Мизуки побледнел. В уме он пытался найти способ побега. Он бы отдал сейчас всё, лишь бы убраться из этого места подальше. Его шансы убить джинчурики равны нулю.       — Да, это очень грязное дело, — ответил Итачи. — Даже не пытайся бежать... Мой шаринган увидит твои движения до того, как ты их сделаешь.       Итачи указал кончиком катаны на дом. Мизуки пришлось подчиниться и запрыгнуть на балкон этого дома. Учиха приземлился рядом, и снова приставил катану к шее Мизуки.       — А теперь тихо открывай окно и заходи в комнату, — голос Итачи был как никогда холоден.       Мизуки нервничал, пытаясь найти выход. Ставни окон с трудом поддавались дрожащим пальцам. Высохшая краска больно впивалась в пальцы, а ржавая ручка туго проворачивалась, издавая тихий треск. Луна вновь вышла из-за туч, высвечивая их силуэты.       «— Убивать джинчурики глупо и расточительно. Скорее всего Итачи убьёт меня, сделав вид, что спасал этого пацана и тем самым получив повышение на службе АНБУ, — думал Мизуки. — У меня есть шанс сбежать, когда я залезу в комнату. Другой возможности не будет, я должен попытаться.»       Но побег сорвался.       Половина кухни и весь стол был завален мусором, а у двери, около зеркала, лежало бессознательное тело джинчурики. Над ним склонился шиноби в маске собаки и двумя катанами за спиной. Его короткие серебряные волосы смешно качнулись, когда тот повернулся в сторону окна. Мизуки узнал его. Хатаке Какаши.       — Что ты здесь забыл, Какаши? — спросил Мизуки, спрыгнув с подоконника.       Какаши внимательно осмотрел впавшего в ступор Мизуки, а затем и Итачи, вставшего рядом с напарником. Учиха кивнул Хатаке в знак приветствия, тут же приставив лезвие катаны к горлу Мизуки.       — М-да... Мизуки, тебе никогда не говорили, что на миссии, нельзя называть друг-друга по именам?