Justin Timberlake — Canʼt Stop The Feeling!
— Не могу поверить, что все это правда. Как это вообще возможно? Словно каждое моё слово, каждая реплика скопирована и вставлена в этот фильм. Все это было в моей реальности, я помню все это словно фильм — мои воспоминание из далёкого прошлого, — Оптимус громко возмущался на всю комнату, каждый раз махая руками и разбрасывая попкорн, который я насыпала в тарелку уже раз третий. Оптимусу явно нравилось творчество Бэя, но он все никак не мог понять, как возможно увидеть себя в фильме, словно тебя некоторый период жизни снимали на камеру. Мы смотрели уже вторую часть, на часах давно перевалило за два часа дня. После каждого фильма Оптимус ещё минут десять зависал, смотря в застывшую картинку на телевизоре с титрами после фильма и пытался «переварить информацию». Сначала меня это немного пугало, но потом я вспомнила, что он как бы пришелец из другого, мать его, измерения и пришла в чувство. Я старалась меньше говорить и комментировать фильм, но неприличные комментарии по типу «Руки из одного места у продюсеров» и «Режиссера на мыло» так и лезли. Оптимус очень внимательно смотрел, и даже когда во второй части он увидел свою собственную смерть, ни капельки не изменился в лице. Я волновалась за него, за то, что его нервы такого не выдержат и уже начала думать, что все мои гениальные идеи гениальные только для меня, но пока он не позеленел, в обморок не грохнулся и громко не зарыдал, то все более-менее сносно. — Не убей меня своей рукой, мне ещё жить. А вообще, это нормально. Может быть, в вашей вселенной меня вообще нет, и всей моей жизни просто не существует. Просто принимай это как должное, — я усмехнулась и погладила по голове лежащего рядом Спектра. Мы сидели на моей кровати, которая радостно приняла нас троих. — Думаешь, такое возможно? — он нажал на паузу на пульте и развернулся ко мне: сидящий по-турецки и обеими руками держа тарелку попкорна, к которому он почти не притрагивался, лишь зачем-то крепко держал в руках, выглядело нелепо и очень смешно — не часто такое увидишь. А этой позе он научился у меня, чему я его, кстати говоря, не учила. Просто он был слишком наблюдателен и схватывал все налету. — Ну другого тебя здесь же нет. Тут, знаешь ли, инопланетян не существует, а если бы я тебя не увезла подальше из пустоши, то рано или поздно за тобой бы приехало правительство и порезало бы на сверхсекретную колбасу для опытов, — мне было немного печально говорить об этом, наши люди вряд ли бы приняли пришельца из другого измерения. — Странно, что меня заметила лишь ты. Ведь любую инопланетную активность ваше правительство должно засекать и делать так, чтобы гражданские не знали об этом, — он странно посмотрел на меня, и в его голубых глазах промелькнула толика бесконечной благодарности, словно он понимал, что наши люди могли с ним сделать, и мысленно уже раз сто сказал мне спасибо за то, что спасла его от плена. — Скорее всего они просто не заметили тебя, думаю, что издалека твоё грандиозное падение выглядело как обычный метеор. В Техасе такое часто случается, — я пожала плечами и повернулась обратно к экрану телевизора. — Ну, а вообще, ты хочешь сказать, что все, что было в фильме — правда? Даже горячая Элис-трансформер, которую раздавила Микаэла? — Да, но некоторых важных агентов НЭСТ не было, что немного странно. А та была десептеконом из подвида претендеров, она действительно была в нашей вселенной. — Офигеть. Я не буду спрашивать, кого не было, потому что ты мне сейчас все проспойлеришь. — На самом деле многих важных людей и трансформеров не было в фильме. Например…-договорить он не успел, потому что я закрыла его рот руками, шикнув на него. — Спойлер-офф! — он удивлённо уставился на меня, а я проигнорировала его взгляд и сощурила глаза. — Вот сейчас расскажешь и интересно не будет! Не будет никакой интриги, понимаешь?! — Хорошо, но что, если этот, как ты говоришь, спойлер будет значить многое для канона? И что, если некоторые персонажи настолько важны, что без них никак не обойтись, — я скрестила руки на груди и закусила губу. Блин, где же он таких слов то набрался? Ах да, мировая паутина, как же, я уже про неё забыла. — Ну… Просто когда-нибудь я все сама узнаю, и это будет очень круто. А вот ты мне сейчас проболтаешь какую-нибудь важную деталь и мне не захочется жить дальше, — я ухмыльнулась — теперь ему точно нечего будет ответить на это. — Ты права. Но мне почему-то захотелось как можно больше рассказать об этом, поделиться своими мыслями и рассуждениями. Странное чувство, — он посмотрел в сторону, и я вновь залипла на уровне его глаз. Вновь попала в ловушку его ярких неоновых окуляров. Чёрт, какие же они… неземные, необычные, красивые, завораживающие, приковывающие взгляд. Я могла бы подбирать синонимы вечно, но тогда он посчитает немного странным то, что я буду часа полтора таращиться на него. — Я позволю тебе только один спойлер, и то скрепя сердце, но в четвёртой части про это ничего не показано. Что случилось с Сэмом и Микаэлой? — я грустно вздохнула, вспоминая, что мои любимые персонажи просто-напросто не появились в последней части. Сэм то хотя-бы в третьей части показался, и то с какой-то странной незнакомой девушкой. В его глазах промелькнуло что-то ужасно знакомое. Чувство, что ты упустил и потерял что-то, чего уже никогда не вернуть. На секунду мне показалось, что в его глазах застыли слезы, но то была лишь иллюзия его механических глаз. Я почувствовала тяжесть где-то глубоко в груди, а затем внутри все похолодело. Он явно чувствовал так много боли, что словами не передать — лишь этим болезненным и для меня, и для него взглядом. Захотелось обнять его, успокоить, дать понять ему, что с каждым из нас такое случается, но я лишь опустила взгляд, стараясь не смотреть на него. — Они мертвы, — в его голосе, в его взгляде, во всем его образе я чувствовала эту сильнейшую печаль, которая подталкивает на мысль о том, что все ужасно и дальше будет только хуже. В его баритоне не было сопливой грусти, не было наигранности, из-за которой хочется пустить театральную слезу. Сухой голос, безжизненный и почти безэмоциональный. Лишь надломленность и боль утраты. Конечно, Сэм был для Оптимуса очень близким. По фильмам я чувствовала эту нерушимую связь между ними. Мысль о том, что Сэм и Микаэла погибли заставила меня почувствовать ужасную грусть, на грани слез. Ладно в фильме их не было, это же просто фильм, где актёры играют такую-то роль, но то, что в реальной жизни были такие люди, они жили себе спокойно, никому не мешали, и потом раз — и они уже умерли. Это было очень печально. Представляю, каково Оптимусу. Я посмотрела на него и попыталась понять его. Ощутить то, что он чувствовал, забрать при возможности эту боль на себя, хотя бы немного. С одной стороны мы все просто белковые и для них как тараканы — наступил случайно и раздавил, запачкал ногу. Но эти двое были первыми, кто увидел и близко познакомился с автоботами. Для них они стали практически семьёй. Оптимус должен был оберегать все человечество, но не уберёг двоих близких. В горле словно застрял ком, а на глазах навернулись слезы. — Так что, по твоим комментариям я понял, что третья часть не такая уж и хорошая, как первая и вторая. Посмотрим её? — я удивлённо посмотрела ему в глаза — неужели он пытается скрыть всю эту боль в себе? Каким лидером был в своём корпусе, таким и остался в человеческом теле. — Да… Говорю же, слили фильм. Но если ты так хочешь, то я не против посмотреть. — улыбнувшись ему, я нажала на паузу и переключила на следующую часть. Ни за что бы не стала смотреть её, но ради счастливого Прайма я готова на эти два часа пыток.***
Я открыла глаза и глубоко вздохнула. Долго не могла понять, где я, кто я и что вообще происходит. Потом вспомнила, что меня зовут Марси, я дома, все в порядке, и я просто заснула. Когда ложусь спать днём всегда такое чувство, словно я очнулась от многолетней комы. Подвигав затёкшими конечностями, я повернула голову направо. Рядом лежал спящий Прайм. Я улыбнулась и присела на кровати. Неужто мы так впечатлились от четырёх фильмов, что нас вырубило? На полу лежали коробки с дисками, у тумбочки развалился Спектр, которого сморило ещё после третьей части. От моего негромкого зёва и посмотрел на меня. Потянувшись, я устало вздохнула — на часах только четыре часа дня, а я уже так устала. Не нужно было показывать Оптимусу сразу четыре части — его глаза не привыкли к такой нагрузке. Но ему понравилось, и он забыл о нашем разговоре, что было очень хорошо. Мне было жаль его. Я, действительно, никогда никого так не жалела. Ещё при просмотре фильмов до нашей с ним встречи мне было ужасно печально смотреть на всю эту картину: последний из Праймов, его планета погибла на его же глазах, как и многие его товарищи, а тут его еще и люди предали. Мне было интересно, как же он все это вытерпел? Я бы не смогла. На его плечах лежит такая ноша, он должен быть стойким даже если на его глазах разрывают его товарища. И вот сейчас он лежит у меня на кровати, как ни в чем не бывало, и видит десятый сон. Как же ему удаётся терпеть всю эту боль, не смотря ни на что? Я решила не будить его и аккуратно спустилась на первый этаж. По гремящей посуде на кухне я поняла, что отец уже дома. Он, как обычно, готовил кофе. Порой мне казалось, что любовь к кофе в нашей семье передаётся по генам. Я любила, как он его делал — горький, без сахара и молока. Для некоторых такой кофе как смола на вкус, но меня неплохо будит. — Как обычно? — спросил он, мешая что-то в чашке. — Угу, — кивнула я, садясь за стул. Он словно читает мои мысли — иногда делает то, что мне нужно без каких-либо вопросов. — Что делали весь день? — спросил он, заливая в большую чашку кофе. Судя по габаритам, для меня. — Смотрели фильмы про Трансформеров, чтобы дать ему понять, кто он для нас в этом мире, — взяв в руки протянутую белую кружку, я с блаженством вдохнула приятный запах. Черный кофе, коричневая оседающая пенка, потрясающий запах — этим можно наслаждаться вечно. — И как он отреагировал? — отец изучающе смотрел на меня — что-то пытался разглядеть, только что — ясно ему одному. — Ну, удивился, конечно. Очень сильно. Но ему понравилось. Вырубился сразу после четвёртой части прямо на титрах. Видимо, слишком много новой-старой информации. Не успел отец ответить, как вдруг зазвонил телефон, который, как оказалось, был все время в заднем кармане моих шорт. Посмотрев на экран, я немного удивилась — звонила Агата. Так-то ничего необычного, подруга просто звонит поболтать. Но обычно, после таких потрясений Агата не общается со мной неделю, две и даже больше, пытаясь смириться со всем, что произошло. — Алло, М-Марс, с-срочно приезжай ко мне! Срочно! — не успела я взять трубку, как меня оглушил крик подруги. — Да чего ты орешь, успокойся! Что произошло? — возмущённо спросила я, выходя из кухни под удивленным взглядом отца. — Чрезвычайное положение, срочно беги ко мне! Не могу говорить по телефону, ты сама все поймёшь, когда приедешь! — Агата продолжала кричать, но уже не так громко. Если уж Агата говорит, что все плохо, то значит, что все действительно плохо, даже ужасно. Я накинула кофту, обулась в первое, что увидела и, дав понять отцу, что ушла, выбежала из дома. Хриплый, сорванный и испуганный голос подруги меня пугал. Сколько её помню, она всегда была спокойна, что бы ни случилось. Главный девиз её жизни: «Спокойно, будь спокойна как удав, мы найдём выход из любой ситуации, мы же Агата.». Она даже в обморок в прошлый раз упала без каких-либо опознавательных признаков, просто грохнулась беззвучно и всё. Я надеялась, что с ней все нормально, ведь если что-то случиться — не прощу всего это я себе. Бегом до дома Агаты буквально двадцать минут, так что будем надеяться, что за это время она не умрет, никто ее не съест и она случайно не споткнется о что-нибудь и не схватит себе сотрясение мозга. Так, воображение, остановись, ты пугаешь меня!