Palms to the sky, we unite Rita Ora — Radioactive
Даже не знаю, как начать. Ну, наверное, стоит сказать, что я чувствую себя счастливей любого человека на свете. Кажется, я вот-вот сойду с ума от понимания того, что мне жутко повезло. После того, что произошло между нами с Праймом, нам словно снесло крышу и домой мы вернулись только под утро. Ничего такого запретного, только долгие молчаливые прогулки, разговоры ни о чем и поцелуи. Я была не то, что бы просто счастлива. Я была словно на седьмом небе. Мы исходили все места, которые я знала. Ноги шли сами по себе, да и я не была против. Оптимус рассказывал о том, что он чувствовал. Я не могла отвечать ему, слишком была поражена тому, что наши чувства были взаимны настолько, насколько это вообще реально. Ураган внутри словно разрывал все на своём пути. Было невозможно стоять на месте, я готова была бежать на край света, покорять горные вершины. Под руку с Праймом, конечно. Он так странно смотрел на меня, я готова была поклясться, что впервые за эти дни видела его таким счастливым. Печаль о потери товарищей и своём теле словно исчезли вместе с постоянным задумчивым и отрешенным взглядом. Сейчас мы стояли в центре пустой дороги. Так странно, словно весь мир в один миг затих, а все люди исчезли, оставив нас одних. Он стоит напротив меня и обнимает. Удивительно, я вроде много в своей жизни влюблялась, встречалась с парнями, испытывала какие-то чувства. Но к нему они были какими-то космическими, необъяснимыми. Словно внутри была целая вселенная. До того, как я встретила этого пришельца, я потеряла интерес к жизни. Конечно же я даже и думать не хотела о самоубийстве и прочей ерунде, но мир был серым и каким-то ненастоящим. А после его появления я словно заново научилась дышать. Не знаю, может быть он зацепил меня именно в тот день, когда упал с небес. Держась за руки, мы стояли уже очень долго. Я не считала, на время мне было все равно. Я хотела, чтобы время остановилось. Чтобы он был всегда рядом со мной, не отпускал мою руку и говорил обо всем на свете. — Эти чувства пугают меня, пускай они и прекрасней всех на свете, — полушепотом говорил он мне. — Никогда не знаешь, сгоришь ты в этот момент от пожара внутри или нет. — Знаешь, там, где пламя, кто-то непременно должен сгореть. Но то, что горит огонь, не значит, что ты умрёшь. — точно также шептала я, уткнувшись ему в грудь. Меня так смешила наша разница в росте — я еле-еле доставала ему до ключиц. — Красивая цитата, — он медленно покачивался из стороны в сторону, словно в такт какой-нибудь медленной мелодии. — Одна моя любимая песня. Как-нибудь надо дать тебе послушать мою музыку, вдруг понравится, — усмехнулась я. Он молчал и смотрел куда-то вперед, крепко держа меня в руках. Сердце билось быстро-быстро, я чувствовала себя маленьким кроликом. Это так глупо и мило. Я ведь совсем недавно с брутальным видом разъезжала на своем Харли Дэвидсоне под рок восьмидесятых, а сегодня веду себя как безмозглая розовая сопля. Хоть это и рушило все мои принципы, я не сопротивлялась этим моим изменениям. — О чем думаешь? — спросила я. Он моргнул, посмотрел на меня и улыбнувшись, обнял меня еще крепче. Словно знал, что я замерзла. Пускай сейчас самый разгар лета, ночи бывают достаточно прохладными. А я была в не особо длинных шортах и кофте, что не очень-то спасало от холода. — Как бы странно это не звучало, обо всем и сразу. Необычная особенность человеческого мозга, к которой я вряд ли привыкну, — с грустью пробормотал Оптимус. Было тяжко слышать его голос таким дрожащим, полным печали. Мы с ним словно делились чувствами, и его боль и печаль для меня были такими контрастными, словно я чувствовала все это сильней, чем сам Прайм. Это было так странно и непривычно. Не думала, что люди так умеют. — Эй, ты как? — хотелось прибодрить его, сделать хоть чуточку счастливей. — Я понимаю тебя, сначала вся эта фигня с превращением в человека, а теперь эти глупые чувства. Не понимаю, как ты терпишь все это. — Не говори так. Как бы плохо мне не было, то, что я испытываю и чувствую — действительно реально и искренне. Пускай я потерял самого себя и больше не лидер автоботов, я обрел тебя. Думаю, что если бы ты тогда не встретила меня, то вряд ли бы я вообще выжил и стоял на ногах, — он сказал это с такой нежностью и благодарностью, что хотелось расплакаться от счастья. Не зная, как ответить ему, я приподнялась на носки и мягко поцеловала его. Он ответил на поцелуй, слегка наклонился и обнял меня, крепко прижав к себе. Невозможно было описать чувства - внутри словно взрывались тысячи фейерверков, обжигая и принося невероятные ощущения, которые сравнить можно было, разве что, с дозой какого-нибудь наркотика после долгой ломки. Когда воздух в легких совсем закончился, я отстранилась от него, прижавшись головой к щеке. Его сердце билось также быстро, как и моё. В один момент мне показалось, что они бились в унисон, становясь одним целым. От его запаха у меня кружило голову, я боялась, что могу упасть, но знала, что его крепкие руки не дадут этому случится. Океан новых чувств бурлил с новой силой, хотелось прижаться к Прайму так, чтобы стать одним целым, уйти от этого мира навсегда. — Ты всегда был, есть и будешь Оптимусом Праймом. Лидером, которого я давно знаю из фильмов и не так давно в жизни. Ты всегда был олицетворением чего-то стойкого, крепкого. Мужества, силы и отваги. Ты герой для всех и для меня, — я прервала недолгое молчание. Слова словно шли из самого сердца, ме хотелось говорить ему об этом вечно, лишь бы он улыбался. — Твои слова возвращают меня в строй, Марси, — он наклонил голову к моей макушке и глубоко вздохнул. Все это было таким новым, необычным. У меня никогда ни с кем не было таких нежностей, как с ним. Казалось, что мы испытывали эти чувства друг другу не четыре часа, что прошли так незаметно, а всю жизнь с начала времён. Это была странно, ведь чувства, вроде как, должны развиваться со временем и достаточно долго. — Как насчёт пойти домой? Отец рвёт и мечет, наверняка, — улыбнулась я. Пугало то, что он не звонил. Неужто догадался обо всем этом? Если это так, то мне было как-то стыдно перед ним. Да и вообще, зачем все это приключение с гаражом? Он же сто процентов заметил изменения в моём поведении, так зачем было это делать? Ох уж этот старик, вечно сделает такое, из-за чего стыдно даже смотреть в его сторону. — Да, глаза словно слипаются. Нужно идти, иначе я отключусь прямо здесь, — прошептал он мне на ухо.***
Мы пришли достаточно быстро, всю дорогу крепко держась за руки. До утра не хотелось расставаться, и я не в силах была идти до своей кровати. Поэтому мы оба легли в его комнате, вырубившись как только приняли горизонтальное положение. Я обнимала его, прижавшись словно всем своим существом к нему. Впитывая в себя его запах, надеясь, что он оставит от себя хоть его. Отца не было дома, что было очень странно. И даже когда я проснулась — в доме была абсолютная тишина. Привстав на кровати, я старалась делать это как можно более беззвучно, лишь бы не разбудить Прайма. Мы вроде бы однажды спали в одной кровати, но как я могла не заметить того, какой он милашка когда спит? Его лицо было таким спокойным и беззаботным, что хотелось любоваться им вечность. Но мне хотелось узнать, дома отец или нет. Нужно было обсудить с ним многое, о чем он умолчал вчера вечером. Прошлёпав босиком по кафелю гостиной и кухни, я нашла-таки его, но уже в гараже. Он был в полуметре от моего байка и что-то держал в руках, потирая подбородок, заросший небольшой бородой. Было так больно смотреть на него. Я догадывалась, что он держал в руках и о чем задумался. — Пап? — он посмотрел на меня так, словно я появилась из неоткуда прямо у него на глазах. Задумчивый взгляд серо-голубых глаз блеснул какой-то искрой усмешки, что меня немного испугало. Неужто он все знал? — Привет, милая, — голос его был таким привычно-спокойным, и мне наконец-то удалось разглядеть бумажку в руках — наша очень старая фотография с мамой. На ней она стояла в кукурузном поле и держала на руках меня. Было больно думать об этом, слишком много мыслей скопилось. — Не спросишь где мы были всю ночь? — я решила пойти хитрым путём — иронией. Он ведь сто процентов знал. Просто молчал зачем-то, что напрягало и пугало. — Гуляли и наслаждались жизнью? — съязвил он и убрал фотографию. Это было неприятно, и, как мне показалось, отец был разозлён. — Пап, прости. Я не хотела, чтобы так получилось. Просто мы загулялись и… — Марси, прекрати оправдываться. Я все знаю. Я ведь не просто так вас отправил в гараж за вещами, о существовании которых давным-давно забыл, — перебил меня он. Ага, то есть он специально спровоцировал мои чувства? Черт, зачем он это сделал? — Порой не понимаю, что за игру ты ведёшь. Не с Праймом, а вообще. Характер твоих действий мне непонятен, и это раздражает. — он потёр переносицу и вздохнул. Меньше всего мне сейчас хотелось говорить о том, что случилось этой ночью. — После появления этого «вымышленного» персонажа в нашем доме я ни капельки не удивился. Я многое видел за свою жизнь, и он не самое удивительное, поверь. Лишь пазл во всей этой эпопеи странных вещей, с которыми я повстречался. Одной из важных частей была твоя мать. Не спрашивай ничего, я просто хочу сказать, что имею небольшую роль в появлении Оптимуса, вот и все. Я никогда не смогу тебе этого рассказать, что сильно удручает. — Ты знаешь о нас с Праймом? — я присела на байк рядом с отцом. Поверить не могу, что говорю обо всем этом с ним. — Да, знаю. И я это понимаю. — улыбнулся он, ободряюще похлопав меня по плечу. Не понимала я его. Как можно было вот так вот отреагировать? Неужели он вообще не умеет удивляться? Эта его безэмоциональность всегда пугала. — Послушай, после всего, что произошло, я не знаю что будет дальше. Что делать с Оптимусом? Как все это закончится? Не просто так ведь он на меня свалился. — Есть кое-что, в чем я мог бы помочь. Я дам тебе адрес, а ты съездишь туда с Оптимусом. Ты должна поговорить обо всем том, что случилось с одним человеком по имени Генри Хилл. Думаю, он поможет тебе, — он говорил это с такой уверенностью, что я даже испугалась. Но затем вспомнила, о ком шла речь. — Это тот съехавший с катушек шизик, что несколько лет назад бегал по улицам и трубил о приближающейся кончине мира? — усмехнулась я, вспомнив про себя этого странного безумца, что сводил с ума многих людей. — Каким бы импульсивным он ни был, ты должна с ним поговорить. Поверь, он ерунды не скажет. Ну, половина из его слов точно правда. — Что ж, тогда придётся слушать его бредни про апокалипсис и Божественный приход. Надеюсь, папа, это не очередной твой сарай.