Jetta - I'd love to change the world
Остановившись у старого покосившегося бара, я облегченно вздохнула. За рулем была не я, и это радовало. В последнее время я что-то разлюбила рулить. Ну да, пару раз чуть не сбила несколько человек, чего в этом такого, подумаешь. Мы прибыли на место назначения — бар, в котором раньше ошивался отец. Без понятия что он там делал, сильного пристрастия к паленому алкоголю у него никогда не было. Я вообще за ним не следила, сталкерство немного не моя фишка. У бара стояло штук пять старых ржавых тачек и пару мотоциклов, и я искренне удивилась такому достаточно большому количеству народа. Отжившая свой срок, но все еще продолжающая гореть вывеска гласила «GRAND BULL». Красные и фиолетовые неоны медленно мигали как бы моля, чтобы их поскорей пристрелили и убрали отсюда подальше. Местечко было не из приятных, но под стать тому шизику. Оптимус вышел чуть позже меня, что-то искал в машине. Когда он подошёл, я заметила Матрицу, блестевшую у него на шее. — Спрячь её, никто не должен видеть, — кивнула я на серебристую пластинку, отражавшую солнце. Она блестела так ярко, что казалось можно ослепнуть. Мы поднялись по старым ступенькам и вошли в бар. Пахло так, что если бы можно было убить человека запахом, я бы, наверное, давно уже бы свалилась замертво. Несколько потрёпанных стариков в ковбойских шляпах, пара пьяных мужиков у барной стойки, требующих у барменши, судя по всему, новую порцию горячительного. На сцене, которая на моё удивление здесь была, играл на гитаре дохлый парень. Я оглядела весь этот ужас и поняла как же попала. — Привет, нам нужен Билл, где его здесь найти? — спросила я у достаточно привлекательной для такой дыры барменши, открывающей какую-то странную бутылку, судя по всему, из-под пива. — А кто спрашивает? — она ни на миг не отвлеклась от своего дела и лишь бросила на меня безразличный взгляд. — Я от Питера Финча. — Девушка в тот же момент оставила бутылку, и посмотрела на меня взволнованно-заинтересованным взглядом. Оценивающе смерив нас взглядом, она недолго о чем-то размышляла, затем сощурила глаза. — Идите за мной, — бросила она и пошла к противоположной стойке стене. Мы последовали за ней без слов, Прайм лишь оглядывался по сторонам и морщил нос от запаха застоявшегося спиртного. Мы зашли в тёмное помещение, где лишь иногда мелькали пробившиеся сквозь занавески лучи солнца. Привыкнув к темноте, глаза разглядели комнату, заставленную странным набором непонятных вещей. Словно хозяин этого места заполнял пустое пространство рандомными вещами. На стенах висели головы разных животных, иногда симметрию убитых зверей нарушали разные ружья и иногда крюки. На дощатом полу лежал большой овальный ковёр. У закрытых окон стояло пианино, заваленное книгами и пластинками. Хозяина же было не видно, лишь кресло-качалка ворчливо скрипела, расположившись посередине комнаты. — Пап, к тебе пришли. От старого друга. — Девушка подошла к креслу и похлопала мужчину, сидящего в нем, по плечу. Он недолгое время покачивался в этом чертовом кресле, которое меня жутко пугало, а затем вытянул ноги и резким движением остановил его. Пугаться всего этого было глупо и необъяснимо — я ведь даже и лица его не видела. В голове сразу рисовался образ худого горбатого мужчины со страшным выражением лица. В руках он держал одно из ружей, что висела на стене, а на лице была безумная улыбка жёлтых гнилых зубов. — Можешь идти, я сам справлюсь, — смешливый голос. Океан иронии. Такой мягкий успокаивающий баритон, под который хотелось свернуться калачиком в плед и слушать старые интересные истории, ну никак не бежать прочь, схватившись за голову руками. — Эм… Здравствуйте. Я Марси Финч, дочь вашего старого друга… — Я знаю, кто ты, детка. Глаза у меня ещё есть, ну, по крайней мере один, да и окнами я пользоваться умею. — Усмехнувшись, он перебил мою недоречь и махнул рукой в сторону одного из зашторенных окон. — Как там Пит поживает? Живой ещё, старый пёс? — Э… Вроде ещё да, сама удивляюсь. Может быть дело в его пальмах и фикусах… — несу какой-то бред, сама не знаю, почему говорю это. Неловкое молчание нарушил громкий заливистый смех. Дааа, если и считать его сумасшедшим, то уже, по крайней мере, именно из-за смеха. Прайм скрестил руки на груди и как-то непонятно улыбнулся. — Да уж, шутки у тебя явно папашины. Зачем пожаловала, младшая Финч? — успокоившись, спросил он и наконец развернул своё кресло, которое дико меня нервировало. Не знаю, что с ним было не так. Достаточно полный мужчина лет пятидесяти с седой бородой и длинными усами. Волосы были спрятаны под потертой кепкой. Одной рукой он потирал бороду, второй держался за ручку кресла. Складочки морщин ползли вверх, создавая впечатление вечной улыбки и задорного взгляда. Единственное странное в нем было то, что вместо ноги у него была палка. Да-да, как у пирата. Самая настоящая гребенная нога Барбосы. В темноте было прекрасно видно его слепой глаз. — Черт бы меня побрал, да ты точная копия своей матери. — Отец сказал, что вы можете кое в чем нам помочь, — я потёрла правую руку и неловко потупила взгляд. Было немного странно обсуждать с ним мою маму. — Да, вижу у тебя тоже проблемы с летающими тарелками и зелёными человечками, — кивнул он в сторону Прайма, пока тот разглядывал стену с чучелами. — Вы… Знаете, кто он? — Догадываюсь. У нормального человека в темноте вены и глаза не светятся, — Прайм повернулся в сторону Билла и в этот момент их взгляды встретились. Это было как-то…странно. Черт бы побрал мою логику, терки с пришельцами, сошедшими с обложки фильма ей не странно, а долгие гляделки двух людей — странности Твин Пикс. Они долго изучали друг друга. Причём в полнейшей тишине. Никто и слова не издал. Лишь я иногда хрустела половицами под ногами. — Ты, парень, кем будешь? — мужчина заинтересованно наклонил голову, все ещё изучая Прайма. Улыбка так и не сходила с его лица. — Боюсь, что если я скажу Вам, то Вы мне не поверите, — привычная прямолинейность Оптимуса куда-то исчезла. Обычно он мог хоть простому прохожему рассказать о том, что буквально неделю назад он летел в космос в своём десятиметровом металлическом теле робота, а с Биллом решил хитрить. — Ты и не представляешь, как много раз мне такое говорили, стоя ровно на том месте, где ты стоишь сейчас. Так что не скромничай и говори все, что о себе знаешь с пелёнок. И Прайм, помолчав недолго, рассказал. Все, что только мог. О том, как на Кибертроне, где он появился на свет и жил, началась война. Про предателя Мегатрона. Про то, как он стал последним Праймом. Про затерянную в космосе Оллспарк. Про то, как нашли Землю и про первый контакт с людьми. Он говорил так много и долго, что я потеряла счёт времени. Казалось, прошло точно больше часа. Прайм описывал свою жизнь в таких красках, что я невольно представила это себе. Жизнь на той чудесной планете, наверное, была невероятной. Как и всегда, тиран со своими безумными идеями и идеологиями уничтожил. От таких подробных деталей про все предательства и ложь, что он пережил, я прослезилась. Так много боли, которую он держал в себе. Способен ли человек выдержать такое? Нет. А способен ли робот? Мне всегда казалось, что у машин нету души. Особенно у таких роботов. Но в этом парне есть душа. И есть сердце. Огромное, просто нереально больших размеров. В этот момент мне хотелось взять его за руку, посмотреть в глаза, крепко обнять и попытаться взять на себя хоть часть того, что он пережил. — Хм… Кибертрон, говоришь? Слыхал, — он потер бороду и, задумавшись, потупил взгляд. Ну конечно же он слышал. Фильм-миллиардник, все дела. — Когда-то мне уже говорили про эту планету. И не раз. — Нууу, четыре фильма, мультики, комиксы и все такое, — скептически усмехнулась я и скрестила руки на груди. — Я не увлекаюсь телевизорами и прочей ахинеей с техникой, слишком стар для этого, — и только лишь после этого я заметила, что кроме лампочки, что одиноко горела на потолке, в его комнате электричества и не было. Боже, как так жить можно? Ни телефона, ни компьютера. Я бы давно со скуки съела эту же лампочку. — Кибертрон - это планета разумных роботов-трансформеров, верно? — Да, — подумав, кивнул Прайм. Билл долго ещё что-то бормотал, затем встал со своего странного стула и походкой стремительного пирата направился к стеллажу, который скрылся от моего всевидящего взора в тени стены. Он долго там копался, что-то искал и перебирал бесконечные коробки с шумящим в них хламом, пока с грохотом не поставил на пол одну из них. Взяв её в руки, он жестом позвал нас к себе. Мы подошли, и в этот момент я не сразу поняла, что вообще происходит. Коробка была опечатана надписями «TOP SECRET». В некоторых местах коробка так сильно истрепалась, что в ней появились дырки разных размеров. Покрытая толстенным слоем пыли, она словно пахла древностью. На ней были капли разных жидкостей, опознать которые я была не в силах. Прайм присел на корточки и с позволения старика открыл коробку. Я тоже присела, но с опаской отодвинулась — мало-ли что у него за игрушки там лежат. Они оба начали доставать всякие странные вещи: из странных были маленькие железяки, карточки, залитые кровью и чем-то черным, газеты и непонятные приборы. Все остальное — книги с черными обложками, фотографии и вырезки из тех же самых газет. — Все это досталось мне от одного друга. Он передал мне это, поскольку их безопасность была важна для многих людей, а с ним они могли обречься на верную смерть. — Он с грустью смотрел на фотографии и фотоаппарат, который он достал в самый последний момент. Прайм взял те самые фотографии и его брови стремительно поползли вверх. Мне было страшно даже подумать о том, что он там такого увидел. Я подсела к нему и уперевшись руками об его спину, удивилась точно так же, как и он. Фотографии разного возраста. Разные места, разные люди, разное качество. На каждой из фотографий было одно общее, пугающее и заставляющее серьёзно задуматься обо всем, что приходит в голову. На одной фотографии люди, одетые в хитоны, стоят у входа в гробницу, исписанную различными иероглифами на незнакомом языке. Хотя нет, мне был знаком этот язык. Он напоминал те символы, что были на корпусе Прайма. Я нервно сглотнула и взяла фотографии, которые он передал. На следующей уже более знакомая картина — разрушенный Чикаго. Уничтоженные некогда великие здания, пожары, бегущие люди. Удивительно, как человек мог спокойно смотреть на все это и фотографировать? На следующей фотографии стояли люди, многочисленные улыбки словно освещали то место, где они находились. Сзади них были странные металлические столбы, в которых я узнала ноги одного из кибертронцев. Прайм сосредоточенно смотрел на все это. Честно сказать, за недолгое время нашего общения я ещё ни разу не видела его таким. Собранные у переносицы брови, серьёзный взгляд, набухшая венка у виска. Он казался таким… настоящим человеком? Вся эта хрень с коробкой прямиком из фильма, новой информацией о Прайме, враждебными инопланетянами-киллерами… Это пугало меня, я не понимала, что будет дальше. Черт, неужели я надеялась на то, что все так и закончится? Прайм навсегда останется человеком, у нас с ним что-то получится, он станет обычным мирным жителем? Черт, какая же я тупая идиотка. Он будет хотеть вернуться в свой мир, в своё тело. Он вернётся, я более чем уверена. Все, что случилось между нами, забудется. Для него это лишь эксперимент. Херова проба человеческого тела. А что все это для меня? Что он значит для меня? Я ведь влюблена в него. Черт, я всегда умела контролировать чувства, я могла пользоваться ими, извлекать из них выгоду. Так что за хренотень происходит со мной сейчас? Прикосновение его руки к моей сбило поток моих мыслей. Он взволнованно смотрел на меня. Наверное, заметил моё смятение. Я посмотрела на него и кивнула, отмахнувшись от его вопросительного взгляда. — Что это значит, Билл? — я испуганно смотрела на него. Меня пугала неизвестность. Опасность может подстерегать нас за любым углом. — Эта коробочка родом оттуда, откуда пришёл твой приятель, — он смотрел на фотографии с грустью, но улыбался. Наверное, ностальгия мучает его. Я разглядела в той фотографии силуэты двух мужчин, что смотрели на камеру. — Можно посмотреть? — я кивнула на неё и он, не замедляясь, кивнул и подсел рядом, вручив её мне. На фотографии был явно он. Моложе лет на пятнадцать. Нога была на месте, он был намного худее и крепче. А на лице была счастливая улыбка безумца. Я так радовалась за его счастливое прошлое, что не сразу заметила второго человека. Это был… Тот самый Симменс! Он знал агента секретного сектора семь? — Оптимус, посмотри, — я дала ему фотографию и он долго не мог понять моего испуга. — Сеймур Симменс! Давай, вспоминай, даже я его помню. — Полагаю, ко мне будут вопросы, — он задорно улыбнулся той самой своей улыбкой и до чёртиков меня напугал. — Как?.. — Я родом отсюда. Всегда был здесь и буду. Но мне довелось познакомиться с одним чудесным парнем, который многое мне про себя рассказал. Мы давно знакомы, а про Кибертрон и про роботов-пришельцев я знаю больше, чем дозволено. Позже он рассказал мне, что и сам он не с этой Земли. Он был родом с Земли, которую мы назвали З-1. Мы вместе с ним создали теорию о многогранности нашей Вселенной. О бесчисленном количестве вариантов нашей жизни. В каждой все идёт не так, как в той, где живёшь ты сам. Он нашёл места на своей Земле, где грани между этими Землями особенно шатки. И нашёл способ перемещаться между ними. Так мы и встретились. Я был на войне. Войне титанов, которые уничтожают все, что их окружает. Одни борются за добро, другие за зло. Но обе стороны несут разруху и смерть. Так я и потерял ногу с глазом. Прайм смотрел на него с сочувствием и сожалением. Он понимал его, он знал, что чувствовал Билл. Его не удивляли слова старика, он словно знал, о чем тот говорил. А я вот ни черта не понимала. Другие Земли? Бесконечные варианты нашей жизни? Боже, да что за хрень тут происходит? — Сейчас вы можете эти границы показать нам? — после недолгого шока спросила я. Ладно, замяли мою влюбленность. Я не могу лишить планету её лидера из-за глупых ребяческих чувств. Прайм должен вернуться и продолжить свою жизнь как автобот, не как человек. Он как-то странно на меня посмотрел. Непонимающе. Он не понимал, верно. Не понимал, зачем я это делаю. Я делаю это во имя его нормальной жизни. Моя жертва должна спасти его. — Грани слабы. Мы давно не виделись с Сеймуром. Уже года два. Не знаю, что с ним случилось. Он просто прекратил наши встречи. — Почему сам не шёл к нему? — Для прохода в другой мир нужно одно существо из того мира, как мы выяснили с ним. А я, к сожалению, родился здесь. — Отлично, у нас есть Прайм. Мы сможем. Нужно найти границы и закинуть его туда. Поможешь? — я улыбнулась и посмотрела на Билла. Он ответил мне взаимной улыбкой и кивнул. — Марси, стой. Остановись. Что ты хочешь этим сказать? — Оптимус коснулся моего плеча и развернул меня к себе. Так настойчиво, что я испугалась. — Тебе пора домой. Неужели не хочешь опять стать крутой тачкой и соблазнять сердца дальнобойщиков? — усмехнулась я, стараясь скрыть за веселостью мою вселенскую грусть. — Ты хочешь все это прекратить? Ты не можешь сделать этого, ты не можешь все разрушить, — в его взгляде была непонятная мне мольба. Билл смотрел на нас с непониманием. Надеюсь, что он ни о чем не догадается. — Моя главная задача — вернуть тебя. Плевать на то, что я чувствую и думаю, — его взгляд я запомню навсегда. Приоткрытые губы в попытке сказать что-то, глаза, полные непонимания и печали. Я не могла долго смотреть на него — мне было ужасно больно. Черт, это просто легкая влюбленность! Какого хрена мне так больно? — Кхм, я знаю несколько районов, один из самых ближайших — рядом с Нью-Мексико, тут пара сотен километров. Мне понадобится помощь в оборудовании, там нужен мозг сильного механика. Прайм, думаю, тут мы с тобой справимся. Марси, будешь искать точные координаты расположения дыр в этих гранях, — я кивнула и он достал карту, разворачивая её по ходу к небольшой доске, которую развернул. На ней были указаны все эти «дыры». Я насчитала больше двадцати по всей карте Штатов. Боже, лишь бы у нас получилось.***
Я стояла перед доской и старалась не заснуть прямо на ходу. Последние четыре часа мы разбирали план того, как закинуть Прайма домой. Я давно так не уставала. Сам Прайм копался в тех аппаратах, что Билл ему любезно предоставил. Генератор нахождения местоположения ПВД*, как его назвал старик, все время бибикал и иногда верещал так громко, что я закрывала уши руками. Потом мне дали настроить небольшую такую хреновину, которая определяла наличие инопланетной активности. Черт знает, как там она это делала, но настроить я её смогла — в машинах я достаточно неплохо разбиралась благодаря отцу. Особенно громко этот аппарат пиликал в моих руках. Я была немного удивлена, думала, что пытаясь починить сделала ещё хуже, но как объяснил Билл, я слишком долго находилась рядом с пришельцем. Молчание между мной и Праймом продолжалось. Я была слишком занята нахождением точного расположения этой Мексиканской ПВД, а он не знал, что сказать. Напряжение между нами росло. Я знала, что за несколько дней мы стали очень близки. Я многое узнала про него, а он про меня. Я не понимала, почему чувства росли с такой скоростью. Когда Билл заковылял к своей дочери за ещё одним чайником кофе, Прайм отвлёкся от своего дела и подошёл ко мне со спины. Что хорошо он умел делать, так это беззвучно ходить. — Марси, нам нужно поговорить. — Он положил руку на моё плечо и я поежилась. Для меня его прикосновения были мучительной пыткой. Боже, лишь бы не разреветься. — Что ты хочешь от меня услышать? — Почему ты делаешь это? Неужели не веришь в мои слова и мои действия? Почему ты пытаешься все обратить вспять? — Ох, как сложно было в этот момент. Он заставлял смотреть в его глаза, а я не могла. Потому что он бы с легкостью смог прочитать меня как книжку. — Я не хочу, чтобы ты оставался здесь из-за глупых чувств, которых сам до конца не понял. Ты должен быть там, с собратьями спасать Вселенную от зла, а не со мной играть в эти глупые игры. — Да, ты права. Я должен вернуться. Меня ждут там, и уже, скорее всего, ищут. Но и тебя я оставить не могу. Пойми, что это не просто какие-то чувства, которые я путаю с привязанностью. Марси, я уже любил когда-то. Я испытывал чувства к одной фем. Я состою не только из шестерёнок и механизмов, у меня есть искра. Она позволяет мне чувствовать. Она указывает мне на то, что я должен делать, а чего не должен. — Он держал моё лицо ладонями и смотрел прямо в глаза. Я не смогла выдержать этого. Слезы сами полились, мозг словно отключился. Черт, плаксивая размазня. Он приблизился к лицу и нежно поцеловал. Так нежно, как только мог. Я не могла не ответить и прижалась к нему. Черт, кого я обманываю. Я просто безнадежно влюбилась в этого инопланетного засранца. — Марси, я что-нибудь придумаю. Я не оставлю тебя одну, поверь мне. — И я поверила. Сложно было не верить парню, который творит с твоим сердцем и мозгом такое. — Как скажешь, Дженни. — Я обнимала его за грудь и слушала мирное сердцебиение. Такое успокаивающе, оно было словно колыбельная. — Давай продолжим, нам нужно сделать все сегодня. Он кивнул и разорвав наши крепкие объятия, уселся на пол и продолжил чинить одну из этих странных штук. Я помечала на карте точные местоположения нужных нам мест и слегка удивилась — то место, которое нужно было нам, было окружено десятком крошечных точек, которые Билл назвал каналами энергии, ведущей к главной точке. Ровный круг, сформировавшийся сам по себе. Чувствую, что-то тут явно не так. — У меня хорошая новость! Больше кофе! Ещё три литра и у меня вылезет мозг через нос, но у нас есть цель, так что займёмся делом, — задорность Билла мотивировала думать о лучшем. — Чёрный и горький, как моя душа? — я сощурила глаза и приняла большой стакан напитка богов. — Чернее Марианской впадины, детка, — усмехнулся он, вручая второй стаканчик Прайму. Да уж, кофе — то, что нужно в данный момент больше всего. Пробудить мой мозг после долгой работы и бессонной ночи мог только он. Ну или ведро ледяной воды в лицо. Лучше все вместе. — Разнообразие жидкостей, которые может принимать ваш организм невероятно. Для кибертронцев есть лишь Энергон. В жидком и кристаллическом виде, — удивлённо поговаривал Оптимус, не отрываясь от работы. Периодически в руках у него что-то ярко светилось, иногда мигало и пищало. — Что ещё за кристаллический? — спросил Билл, протягивая ему отвертку. Самой даже стало интересно, хотя я предполагала, что это. — То же самое, что и жидкий, но не обработанный. Марси думала, что это что-то вроде алкоголя, но Энергон не причиняет нам вреда. Если в нем, конечно, нету примесей. — А чего в алкоголе вредного? Разгоняет кровь, так сказать. — Когда-то давно, когда я только начал знакомиться с вашей расой, я читал про ваши вредные привычки. Алкоголь убивает серое вещество в вашем организме, а благодаря ему человеческий мозг способен на работу, а ведь некоторые его… — в миг все вокруг будто остановилось. Разговоры Оптимуса и Билла заменил гул в ушах, перед глазами все поплыло. Я глухо застонала и схватилась за голову. Споткнувшись обо что-то, я стремительно полетела к земле. Больно ударившись рукой о пол, я услышала встревоженные голоса, которые были словно за толстым стеклом. Размытые образы, крики. Затем перед глазами все начало темнеть, я словно слепла. Кажется, меня подняли на руках и куда-то несли под шум, звенящий в ушах. Затем я в последний раз простонала от боли в голове и вырубилась.***
Я открыла глаза и очутилась в странном месте. Все было покрыто металлом, который так сильно сиял, что ослеплял. Необычные здания, сделанные из этого же металла. Большие и маленькие, они отдаленно напоминали постройки людей. Площадь, на которой я находилась, вела к пустынному месту, где стояла одна неподвижная фигура — статуя. Я медленно шла, стараясь издавать меньше звуков. Мне не было страшно, это место создавало атмосферу комфорта и уюта. Так странно, я ведь должна была испугаться. Хотя, меня уже мало чем испугаешь. Я шла по этой площади, пока не услышала голос. Такой приятный и знакомый. Это был его голос. Голос Оптимуса. Он был похож на его человеческий, но с металлическим звоном. Я шла на его зов, мне хотелось увидеть его. Он звал меня трижды, и каждый раз голос был ближе и ближе. И вот он стоит рядом со мной — никого нет, лишь ветер стонет и скулит. Это было единственным, что пугало меня. Но его божественный лик был для меня успокаивающим спасительным огоньком. — Оптимус, — он стоит передо мной, в пяти шагах. Он был в своём нормальном виде — металлический корпус поблескивал как и все, что нас окружало. Я догадывалась, где мы были. Единственным странным было то, что мы были приблизительно одного роста. На вид он был выше меня головы на две-три. В жизни все не так, как в фильме — он был таким настоящим, реальным. Мне хотелось дотронуться до него, почувствовать. Он идёт навстречу мне. Звонкие шаги разрушают гулкую тишину, и мне это нравится. Черт, этот его образ, его металлический корпус, лицо, состоящее из тех же металлических пластин — он был великолепным, внутри все словно сжималось при виде его взгляда. Он останавливается в шаге от меня. Мы долго смотрим друг на друга, глаза в глаза. Я ещё никогда не испытывала таких сильных чувств. — Что мы делаем здесь? Где мы? — Это Кибертрон. В лучшие его дни. Он не ответил на мой вопрос. Это пугало. Оптимус смотрел в другую сторону, он словно не удивлялся тому, что я была почти его роста. Меня это озадачило. Что все это значит? И все это лишь сон? Черт, пошло оно все, я не хочу просыпаться. Взгляд его был мне непонятен, но я точно могла определить, что он грустил. — Ты должна продолжать путь. — Он пробормотал это своим жутко офигенным голосом, и я не сразу поняла смысл сказанного. — Прости? — Путь, по которому ты идёшь. Ты должна идти дальше. Случится много всего непоправимого, ты будешь страдать. Но ты должна идти дальше. Иначе никак, — он коснулся моей руки своей и это свело меня с ума. Пальцы переплелись и, Боже, как смехотворно выглядела моя маленькая ладонь с его длинной, могучей. — Скажи лишь одно — будешь ли ты рядом со мной? — я хотела слышать его голос. Черт возьми, я готова была слушать его тысячи лет. — Пока наши жизни не прекратятся. — Я взяла вторую его руку в свою и смотрела ему в глаза. Так странно, он был не таким, каким я привыкла видеть его, но мои чувства ни на миг не угасли. Его руки, как их назвали, манипуляторы, были прохладными и такими приятными. Я всегда думала, что на ощупь они грубые и неприятные, но они были нежнее любой кожи. Я прикоснулась ладонью к его лицевым пластинам и подтвердила догадки — такое же приятное и гладкое. Черт, почему все сны так жестоки ко мне? — Тебе нужно идти. — Мы ещё увидимся когда-нибудь вот так? Он улыбнулся. Боже, я никогда не видела его улыбающимся. Во всех комиксах и фильмах он всегда был спокоен и равнодушен, реже он злился. А сейчас он смотрит и улыбается. Как же я люблю его, черт. — Марси, проснись! — меня тормошили из стороны в сторону. Свет ослеплял и я не хотела просыпаться. Привыкнув к яркому свету, я разобрала силуэт Прайма и Билла. Оба были взволнованными и испуганными. — Черт, дайте мне спокойно умереть, — простонала я и потёрла гудящую голову. — Не раньше меня, детка, — усмехнулся Билл и они вместе с Праймом подняли меня на ноги. — Что это за хрень была? — какое-то время я стояла при помощи придерживающего меня Прайма. Он взволнованно смотрел на меня, держа за спину и талию. — Я бы сказал, что солнечный удар, но последнее время ты торчишь тут вместе с нами, так что скорее всего ты просто переутомилась, плюс ещё давление, из-за которого течёт кровь. — Какая кровь? — удивлённо посмотрела я на него. Он показал пальцем на свой нос и я прикоснулась к верхней губе, по которой ползла полоска горячей жидкости. — Твою мать! — Туалет за углом, — Билл кивнул и я быстро убежала. Терпеть не могу, когда кровь течёт из носа. Хотя у меня это было раньше достаточно часто. В школе обожала пугать этим учителей. Плюс ещё пару раз за месяц раньше я обязательно грохалась в такие недолгие обмороки. Врачи говорили, что переутомление, а повзрослев и получив образование медсестры я поняла, что тут это не причём. Давление у меня всегда было в норме, а утомляться было просто не от чего. Махнув рукой взволнованной барменше, я закрылась на замок. Туалет был достаточно длинным, и больше всего мне понравилось зеркало, исписанное маркерами и помадами. Смыв засохшую кровь и размазав свежую, я устало вздохнула. Кровь все ещё капала на белую потрескавшуюся раковину и я на какое-то время залипла, пока все не покрылось приличным таким красным сплошным. Смыв все за собой и приведя лицо в порядок, я уперлась руками в стойку раковины. Посмотрев в отражение, я увидела сзади себя мужчину и негромко вскрикнула от неожиданности. Не поняв в чем дело, я пригляделась и увидела знакомые черты. Отец?.. Что за хрень? — Папа? Что… — он стоял на своих ногах, это пугало сильнее всего остального. Он смотрел на меня странным отрешенным взглядом и я боялась повернуться. Но рано или поздно надо, я должна понять, что за херня тут творится и почему он здесь, на своих двух. Собравшись с мыслями, я развернулась и увидела абсолютное ничего. Никого не было. Я вновь развернулась к зеркалу, но и там ничего не было. Пройдя мимо кабинок и заглянув в каждую, я обнаружила лишь много мусора, ужасные запахи и чувство безнадежной старости. Кровь останавливалась, и, чувствуя противную теплоту на губе, я каждый раз старалась вытереть все так, чтобы ничего не было видно. Как же меня чертовски сильно все это пугало. Обмороки и кровь, вернувшиеся из прошлого. Двери в другое измерение, открытые для каждого. Папа… Я только сейчас поняла, как тревога внутри и ком, подступивший к горлу, намекают на что-то неладное. — Марси, ты как? — Оптимус подскочил ко мне и осмотрел со всех сторон. Я усмехнулась этому. Какой же он милый, Боже. А я, с подтеками крови на носу и растрепанным внешним видом, была совсем наоборот — ужасно стремной. — Чудно. У меня поехала крыша, но все чудно. — Марси, я позвоню тебе через три-четыре дня. Пока займись Оптимусом, его нужно попытаться вернуть в его прежний вид. Иначе ничего может не получится. Я займусь расстановкой аппаратов для усиления этой, мать её, межпространственнной энергии, а ты лечись и не пугай нас так. А то я в следующий раз слягу с инфарктом, — Билл улыбнулся и пожал руку Прайму. — Было приятно познакомиться, лидер свободной галактики. — Фильмы, говоришь, не смотришь, — я ухмыльнулась и сощурила глаза. — Изредка. Только самые интересные и про пришельцев. Наконец очутившись на улице, я глубоко вздохнула. Вечер был приятным — небо как всегда радовало мягкими пастельными тонами заходящего солнца. Прайм смотрел на звезды, запрокинув голову. Меня многое волновало. Я хотела многое перетереть в себе, подумать о том, что будет дальше и какие будут действия в сторону возвращения Прайма, но сейчас я хотела лишь смотреть на него и наслаждаться вечером. Внезапно, впрочем, как и всегда, в кармане завибрировал телефон. Агата. Кто же ещё может разрушать романтичные моменты. — Ты всегда все делаешь очень вовремя, добрый вечер, — усмехнулась я, скрестив руки на груди. — М-Марси… Мне очень жаль. — Заплаканный голос подруги вернул мне серьезности и мой суровый взгляд, на который обратил внимание Прайм. — Что случилось? — сердце камнем замерло в груди. Я боялась пошевелиться, мне было слишком страшно знать, что будет дальше. — Твой отец… Мистер Финч… Марси, о, мне так жаль, — надорванный голос и рыдания в трубке. Миг - и я уже лечу к машине. Прайм за мной, кажется. Он просит объяснить, что происходит. Я ничерта не понимаю, мне все равно. Сажусь за руль, давлю на газ. Прайм смотрит на меня безумным взглядом. Слезы смешиваются с кровью, что уже на моей одежде. Плевать. Меня заботит лишь одно — быстрей добраться домой. Я набираю скорость и мчусь к дому. *ПВД - пространственно-временные дыры.