— Лето в холмах. Те туманные дни, которые я помню Когда мы все еще бежали И весь мир был у наших ног Мы смотрели, как менялись времена года Наши дороги были полны приключений А горы на пути не смогли удержать нас от моря. И стоим мы, распростив объятия - там наш дом, где мы есть Сильнее того мира, который мы сотворили. Я все еще слышу твой голос на ветру Все еще вижу тени среди деревьев Держусь за воспоминания, которые никогда не истлеют. *
Когда я закончила, Оптимус уже мирно сопел у меня на руке. Я была рада, что усыпила его своим нудным голосом, а не убила. Ложась рядом с ним, обнимая его, я пыталась хоть как-то растянуть время. Ведь это была наша с ним последняя ночь. Я молила всех богов о том, чтобы этот миг растянулся в вечность. Но увидев на часах четыре утра, я убедилась в том, что небеса ко мне не благосклонны.***
— Как, говоришь, это работает? — спросила я, вертя непонятную для моего мозга хреновину. Мы сидели у небольшого склона, прямо на песке. До нужной нам точки идти было недолго — километр-два. Билл решил не ехать на машине, а пройтись пешком. Я была не против — мне нравился климат Нью-Мексико. Он был схожим с Техасом: даже фауна здесь была похожей. Тёплый ветерок обдувал, ласкал кожу. Мне было хорошо сменить обстановку — сидеть в доме, что стал для меня чужим, целый день было ужасно сложно. Весь первый этаж пах химией. Как мне сказали, кровь въелась в половицы. Пришлось обрабатывать её всем, чем только можно было. Я не могла долго находится там — все напоминало мне об отце. — Оттягиваешь рычаг, нажимаешь на красную кнопку и ставишь вон на тот штырь, — он показал пальцем на небольшой металлический столбец, что стоял именно там, куда нам было нужно. Спектр поскуливал в машине. Я решила взять его с собой — не хотелось оставлять его в доме один на один с гробовой тишиной. — И что должно произойти? — я встала с песка и выпустила пса, который очень сильно хотел на свободу. Выпрыгнув, он сразу понёсся куда-то в сторону. Я даже не удивляюсь — больно странный он всегда был. Но со временем я к этому привыкла. — Я подключу его к генератору и направлю энергию в прибор. Он откроет дыру, и вы сможете туда зайти. — Есть вероятность того, что что-то пойдёт не так? — Она очень мала. Я закинула рюкзак на спину и пошла вперёд. Прайм давно обогнал нас с Биллом — так сильно хотел поскорей разобраться со всем этим и вернуться домой. Я его понимала. Мне хотелось рассказать ему обо всем, сказать, что не смогу вернуться с ним. Я не хочу быть лишней в его мире. Остановившись в трёх метрах от штыка, я достала этот странный аппарат и приблизилась к металлическому столбу. Оптимус стоял поодаль, смотря на меня. В его взгляде читалось сожаление, губы были поджаты. Я проигнорировала его и кинула рюкзак подальше. Воткнув прибор на небольшой болтик, я удивлённо отстранилась от него — он начал вертеться вокруг своей оси, пока с шумом не вошёл в землю по конец шеста. — Это нормально, так и должно быть. Пультом подключаем его и открывается «дверь». — Он повертел так называемым пультом: гладкой металлической пластиночкой, толщиной с сантиметр. — Дверь? Странное название. — Лучше не было. Да и у меня проблема с названиями. Я глянула на Прайма — он кивнул и подошёл. Это должен был сделать он. Билл вручил ему пульт и с готовностью отошёл от прибора. Я встала рядом с Праймом и тяжело вздохнула. Оптимус посмотрел на меня с надеждой, и я не смогла этого выдержать — улыбнулась и смахнула подступившие слезы. — Мы сможем. — Он взял меня за руку и повернулся к Биллу. — Начинаем? — Да. Прайм отпустил меня и, тяжко вздохнув, нажал на кнопку. Вокруг все заискрилось молниями — из воздуха над прибором начала расти длинная сверкающая вспышка. Она разрасталась, расширялась, пока не начала принимать круг. От него словно исходил электрический ток, грозясь попасть в нас. Внутри неё я видела такое же небо, волнами сверкающее на "нашем" солнце, словно оно было за стенкой воды. Прайм отошёл на пару метров и обернулся к нам. Я улыбнулась и приблизилась к нему на негнущихся ногах. Черт, лишь бы он ничего не заподозрил. Он не должен узнать о моем плане. Стараюсь идти медленней, отсчитываю каждую секунду. Шаг - смотрю себе под ноги, что предательски трясутся, шаг - Прайм тянет ко мне руку. Одной лишь секунды достаточно, чтобы все уничтожилось. Что-то пошло не так. Из сферы начали лезть огромные черные лезвия, разрезая её, растягивая с жутким звуком и искрами. Вытянув её до приличного размера, лицо чудовища вылезло вслед за своими конечностями. Я не успела отбежать, как и Прайм — вмиг по земле прошлись огромные черные лопасти и что-то взорвалось. До последнего момента я не понимала, что именно могло создать такой взрыв и не уничтожить нас. Дикий звон в ушах, боль в голове и тошнота. Я лежу на земле и не могу встать. Тело словно притянуло к земле. Внутри все болело так, будто органы порвались или лопнули. Металлический привкус на языке сводит с ума. Острая, звонкая боль в правом предплечье не давала вырубиться. Закрыв глаза и уши, я поняла, что дикий гул был у меня в голове. Лишь он напоминал мне о том, что я все ещё тут, не сплю и все это по-настоящему. Звон медленно утихает. Я встаю на локтях и смотрю вперёд, надеясь убедиться в сохранности Прайма. Плечо ноет и я вижу рваную рану, тянущуюся по локтю алой полосой. Его нигде не видно. Прайм исчез. У меня началась паника, его нигде не было. Билл помогает мне встать, кричит мне что-то. Его голос двоится и искажается, я не могу разобрать ни слова. Понимаю только то, что он ужасно испуган. Он поднимает меня, я шиплю от боли и мы идём вперёд. Мир кружится, я ничего не понимаю. Затем слух вновь возвращается, я слышу скрежет металла и ужасные звуки, определить которые мне не под силу. Они похожи на ревы адских чудищ, которые я увидела когда-то в фильме. Существо, что вылезло из сферы, склонилось над чем-то, а затем метнулось на нас. Я не успела никак среагировать — откуда-то из-за спины вылетело ещё одно такое, но напало не на нас, а на эту чёрную тварь. Не успевая следить за происходящим, я лишь испуганно наблюдала на схватку двух монстров пару секунд. Я вырвалась из рук Билла и понеслась к Прайму, что лежал впереди, около сияющей белым огнём сферы. Лишь бы все было хорошо. Перепрыгивая валяющиеся куски земли и каменные породы, я падаю перед его телом. Он был ранен — от его груди и до торса тянулась огромная рана. Взрыв не мог такое сотворить — это сделало то существо. Происходящее напоминало фильм в быстрой перемотке — я не успевала следить за событиями. Двое дерущихся монстров, Билл, что-то вечно кричащий мне, и я, рыдающая над телом ослабевшего Прайма. Сон. Все это лишь сон. Пожалуйста, пусть это будет так. — Прайм, не уходи! Слышишь? Не закрывай глаза, ты не должен закрывать свои гребаные глаза! — я кричала на него так громко, что почти срывала голос. Я пыталась закрыть рану руками, но кровь все сочилась и сочилась, окрашивая всю меня и его в красный цвет. — Я… Не могу… Марси, что со мной?.. — он почти стонет, задыхаясь от собственной крови. На песке рядом сияет окропленная бурым Матрица Лидерства. — Тебя ранили. Твою мать! Нужны бинты, срочно нужно остановить кровотечение! — мой голос словно не мой. Я ору на него адской смесью своего крика и чего-то ужасного и страшного. Слезы больно щиплют на щеках — видимо, царапины и там. — Н-не надо… Уходи. Тебе нужно уходить. Иначе ты...погибнешь… — Ослабевшими руками он толкает прочь меня, стараясь прогнать. Я не слышу его. Все пытаюсь закрыть его раны, смотрю на кровь безумными глазами. Я не понимаю, что это никак ему не поможет. Он… Умирает? Неужели он умирает? Господи, что мне делать? Небеса не могут забрать у меня все, что есть. Почему все это происходит? Почему я теряю все, что мне дорого? — Ты совсем охренел? Я не кину тебя тут умирать, мы спасём тебя! — я оборачиваюсь назад, ищу Билла. Где он? Твою мать, у него должна быть аптечка! Мы должны спасти его. Я не переживу ещё одну смерть. — Марси… Я… Я люблю тебя. — Он слабо улыбается и касается моего лица окровавленной трясущейся ладонью. Его глаза словно тухнут. Улыбка замирает на его лице, и глаза гаснут. — Нет! Нет! Прошу, не оставляй меня! Прайм, слышишь меня? — я трясу его лицо и хлопаю по щекам. Ноль реакции. Слезы капают на его лицо, размывая кровь. Этого не должно было произойти. Нет-нет, он не должен умереть! Почему я не оказалась на его месте? Почему умерла не я? ПОЧЕМУ НЕ Я?! — Сукин ты сын, — я перехожу на звериный рык, хватаю Матрицу в руки и бью её, стараясь вернуть к жизни. Металлические пластины больно царапают кожу, но мне плевать. — Какая от тебя польза, если ты не можешь вернуть человека к жизни?! Ударив ею по груди Прайма, я ожидала чуда. Но его не произошло. Он мертв. Я держу тело на руках, заливая все вокруг кровью и слезами. За одну неделю я уже дважды пожалела о том, что не умерла. Почему он? Почему мой отец? Чем я заслужила столько боли? Почему я должна смотреть на то, как они умирают, а я ничего не могу сделать? Вдруг от тела Прайма пошла волна синих искр. Я отползла от него на метр и как загипнотизированная смотрела на это. Оптимус открыл глаза так широко, как я не могла и начал кашлять кровью. Сквозь кашель он что-то кричал и вокруг него начал расти огромный белый шар белой энергии. Вспыхнув, он ослепил и оглушил меня. Кажется, за один день я точно могу лишиться всех органов осязания. За секунду Прайм и это странное свечение исчезли. В земле прорезалась огромная трещина, сверкая белизной точно так же, как та сфера. Из неё начало что-то вылезать, издавая при этом жуткий металлический скрежет. Хоть солнце и светило на небе, но свет, что исходил от фигуры был ярче во многие разы. Такой мягкий голубоватый блеск, он словно притягивал меня, успокаивал. Словно мог остановит бесконечные слёзы, что без остановки лились из глаз. Но он не мог. Плакса. Я смотрела на все это, не понимая, кто я, где я и что происходит. Это конец? Затем, после того, как земля содрогнулась от удара огромных металлических рук, что вылезли из сияющей щели в земле, я вырубилась. Моё тело было не способно вытерпеть столько хаоса за один день — утомление, раны, смерть близкого человека и мой личный апокалипсис измотали меня. Боль, что сходила за постоянный звон чугунных колоколов, ушла. Как и вся другая боль. Внутри меня была словно пустота. Все переживания, все страхи и сомнения обратились в ничто. Я больше ничего не боялась. Я просто… Была и все? Просто существовала. Вокруг меня был белый свет. Кажется, я и сама была этим белым светом. Я умерла? Если это так, то, кажется, я счастлива. Наконец я обрету покой. Я уйду из этого мира вот так? Жаль. Моя жизнь была не такой, какой я хотела её прожить. Но ведь уже ничего не изменишь, верно?***
Прислушиваясь к странным звукам перемещения, гудения ветра и шуму мотора, я наконец проснулась. Я не хотела открывать глаза. Не знала, что меня ждёт. Память подвела меня, я не помнила, что было до того, как я заснула. Так, день рождение Агаты, ночь звездопада, потом я болела, гуляла ночью на Харлее, потом падающая звезда и… О… Я все вспомнила. Нет. Я не хочу открывать глаз. Я не хочу знать, где я, куда меня везут и кто. Я не хочу продолжать мучения. Я ведь умерла, нет? Я помню, что умерла. А была ли сильная боль перед смертью? Нет… Значит не умерла. Но ведь можно умереть и безболезненно, моментально. Прекратив копаться в себе и размышлять о том, чего могло и не произойти, я решила проверить, что все то, что сейчас со мной — не очередной сон. Я вспомнила, что накануне… Того звездеца, что был со мной, я поранила плечо. Ну, ранок и царапин, было, вроде, много, но я… Не помню. Так, ладно. Просто коснись руки и узнаем, сон это или нет, ладно? Ладно. Я попыталась нащупать рану и подметила, что лежала боком на чем-то кожаном. Это была обивка машины, ни с чем не перепутаю это. Нащупав правое плечо, я ничего не обнаружила. То есть как? Какого хрена? Рана ведь была, и она была очень болезненной. Так, это могли быть проделки моего поплывшего сознания, проверим по-другому. Я ухватила себя пальцами за то же плечо и ущипнула. Негромко зашипев от боли, я убедилась в реальности всего происходящего. Так. Насчёт три открываем глаза, окей? Раз… Два… И три. Передо мной была та самая обивка цвета кофе. Я лежала лицом к спинке, не связанная и лишь каким-то неведомым образом пристегнутая. Собравшись с мыслями, что разбегались, словно тараканы, я отстегнула ремень и села на кресле. Это была машина. Изнутри больше походило на фургон. Я еду в фургоне. Так, ладно, хоть не в багажнике и не по частям. Уже хорошо. Я еду по дороге, по бокам родные прерии Техаса и яркое утреннее солнце. Я все ещё жива и в Техасе. Хоть какая-то радость. Заметив, наконец, что за рулём никого не было, и он двигался сам по себе, я вскрикнула. Это ещё что за херня?! — Марси, успокойся, это я, — мягкий, до боли знакомый металлический голос, что словно въелся мне под кору головного мозга. Я зачем-то замахнулась и села в позу готовящегося в любой момент ударить неспособного к драке человека. — Я — это кто именно? — я чисто не понимала, кто это был. Говорящая гребаная машина. Что за хрень происходит? Это что, шутка такая? Кто это и почему он шутит таким ужасным юмором? — Имя Оптимус Прайм тебе о чем-то говорит? — усмехнулась машина и все встало на свои места. Оптимус… Он жив. И он вернулся. Я долго молчала и с открытым ртом, как дура, пялилась на руль. Я не верила во все происходящее. Просто не могла поверить. Он жив и он… Вновь в своей нормальной форме? Мысли словно окутала пелена сомнений. Он ведь умер у меня в руках. Я видела, как его покинула жизнь… Почему он все ещё жив и вновь в своём теле? — Я сам удивлён не меньше тебя. После того, как я умер в своём человеческом теле, проснулся уже в этом, — в голосе было столько серьезности и уверенности… Черт, я не могу не верить ему, это же Прайм, его сложно спутать с кем-либо другим. — Из земли вылез ты? — я закусила губу и вжалась в кресло. Мне было слишком страшно. — Да. Это было… Что-то вроде портала из того же измерения, что я пришёл. — А тварь, которая… Ну, которая попыталась убить тебя. Что это такое было? — Думаю, её прислали создатели. Я не знаю, какой расе она принадлежит. Но она желала зла. Когда я вернулся, она уже была мертва. Не знаю, кто убил её. — Я все пыталась понять, откуда исходил его голос. Точно не от руля, скорее из колонок рядом с ним. Так странно. — Её убила вторая такая же тварь. Я помню, что была вторая, — я вспоминала, какого цвета была её… эм, кожа? Черт, я не помню, из чего она была сделана. Вроде тело покрывали какие-то пластинки, как тело любого трансформера, только эти пластинки были во множество раз тоньше и острее и не из металла. Существо, что напало на нас было черного цвета, а второе, что убило его, серебряного. Не знаю, откуда у меня столько информации о них, я же даже по сторонам не смотрела. — В любом случае, второй уже не было. Опять неловкое молчание. Я не знаю, что сказать, а он, судя по всему, занят дорогой. Или ему тоже нечего сказать. Я боялась его. Не знаю, что у него в голове и о чем он думает. Раньше ещё можно было понять, что он чувствует, смотря ему в глаза, а сейчас… Ничего нету. Лишь спокойный механический голос. Черт, я не знаю, что делать. — Что будет дальше? — первой молчание нарушила я. Не могла больше выносить это. Мне нужно было задать вопрос. Вдруг его решение изменилось? Вдруг он передумал? — Я забираю тебя. Мы возвращаемся на мою Землю. — уверенный голос. Это усилило моё волнение ещё больше. Черт, да что с ним? Почему он такой уверенный в себе? Почему так стремится забрать меня? Зачем я нужна ему сейчас? — Но… Ладно, допустим, меня здесь больше ничего не держит. Но что я буду делать там, на твоей Земле? — меня пугал его голос. Пугала его уверенность. Пугала неизвестность того, что нас ждёт. — Я познакомлю тебя с людьми, которые спасли меня. Думаю, ты понравишься им. Я уже говорил тебе, что не оставлю тебя одну. Ты нужна мне, Марси. — Зачем? Зачем я тебе нужна? Какой от меня толк? Ты больше не человек, не думаю, что ты все ещё способен на… чувства. Он долго молчал. Переваривал все сказанное мной. Черт, я надеюсь, что не обидела его. Больше всего на свете я хотела сохранить между нами дружеские отношения. Хотя бы дружеские. Ведь на большее мы были не способны. Какие могут быть чувства у робота к человеку? Смехотворно. Да и не до чувств сейчас. В данный момент для меня было главным выжить, а не личную жизнь обустраивать. — Мы должны добраться к Биллу. Объяснить ему все. Он уехал в тот момент, когда я подобрал тебя. Мы договорились встретиться, — в голосе только серьезность. Он словно старался быть более похожим на машину, чем на самого себя. Это настораживало. — Он хоть не грохнулся в обморок? — усмехнулась я и потёрла руку, на которой, по идее, должна была быть рана. Странно, ни капли крови. Даже шрама не осталось, хотя он, по идее, должен был быть. Он не успел ничего ответить, потому что резко затормозил, из-за чего я чуть было не полетела в лобовое стекло. Потирая ушибленный лоб, я хотела было спросить, что за хрень сейчас произошла, но увидела сидящего на дороге пса. Он сидел прямо посередине, и он явно был не испуган тем, что его чуть было не задавил грузовик. Я пригляделась и увидела знакомые черты. Острые уши, белая короткая шерсть, тонкое худое тело. Это был Спектр. Твою мать. Что он здесь делал? Как… Как он добрался сюда? Он же не мог бежать со скоростью грузовика. Отдышавшись, я испуганно спросила саму себя: — Что он здесь делает? — Меня больше интересует то, как он так быстро появился. До этого на дороге было пусто. Я открыла дверь и вылезла наружу. Подойдя ближе к нему, я полностью осмотрела его издалека. Не хотелось подходить к нему, он пугал меня. Пёс медленно повернул голову ко мне и я ужаснулась — что-то с ним было не так. Слишком много плавных движений было у обычной собаки. Я собралась и решительно направилась к нему. Он встал и завилял хвостом в привычной ему манере. Я спокойно выдохнула и присела рядом с ним, гладя и успокаивая его. — Оптимус, все нормально. Это Спектр. — мотор недоверчиво рыкнул, и я махнула ему рукой. Пёс начал вести себя как и всегда — лоснился к моим рукам и облизывал руки с лицом. Я мягко улыбнулась и потрепала его уши. Теперь мне намного лучше. — Ты уверена, что все нормально? — спросил он, когда я пустила пса вперёд, садясь сама. Для меня было странным его недоверие — раньше с ним такого никогда не было. Спектр просто нашёл свою хозяйку, вот и все. Не важно, как именно он меня нашёл. Может быть, его подвёз Билл? Тогда почему высадил на дороге? Это странное чувство тревоги глубоко внутри буквально съедало меня. — Ага, более чем, — я кивнула и погладила пса. Вёл он себя непринужденно. В принципе, могло произойти что угодно. И самым странным должно было быть не то, что Спектр нашёл нас, а что Оптимус и я все ещё были живы. *TheFatRat ft. Laura Brehm–Monody